— А как Варя? — спросил Ос.
— Спит. Я отправил к ней своего лейтенанта, чтобы показания записал, как проснётся. Но его там уже встретили орлы твоего родителя. Теперь будем договариваться, но в ваших интересах не мешать следствию.
Оскар кивнул, прекрасно понимая, что сейчас они все не в лучшем положении. Варя стреляла в Сидорского. Сам Сидорский заявляет, что защищался, и обвиняет Оскара в организации убийства. Глупость, конечно, но следователь обязан рассмотреть и его версию.
— Ты пока у нас и главный свидетель, и главный обвиняемый, — заметил капитан.
— Письмо вам доставили? То, в котором мне назначили встречу на крыше?
— Да, — кивнул следователь. — Но ты сам мог его составить. Почему нет?
— Зачем мне это? — устало спросил Оскар, уже в сотый раз отвечая на столь странный вопрос.
— Увы, ответа у меня нет.
Несколько минут в кабинете стояла тяжёлая, неприятная тишина, разбавляемая лишь доносящимися через форточку звуками улицы. И Ос уже решил, что ему придётся провести здесь всю ночь, когда дверь распахнулась, впустив Всеволода в сопровождении его старого знакомого полковника Михайлова.
— Лёня, — обратился тот к капитану, — оставь мальчика в покое. Пришло подтверждение, что охранника Варвары Черновой, найденного без сознания в сторожке вместе с привратником, обезвредили с помощью всё того же препарата, который наши назвали «снежная пыль». Как видишь, работал профессионал.
— Снежок, — кивнул Иванов. — Но что могло помешать вашему мальчику… — он бросил в сторону Оскара недоверчивый взгляд, — самому нанять Снежка. Денег бы у него на это хватило.
— Ты пытаешься вывернуть дело так, как выгодно тебе, — зло бросил Всеволод, останавливаясь за спиной Оскара и глядя в глаза следователю. — К твоему сведению, эта падаль Сидорский явно собирался организовать убийство Оскара руками его же девушки! И если бы ты умел проводить допросы, то смог бы вытянуть из Сидорского правду!
— Да он же только после операции! — рявкнул капитан.
— А мне плевать! Говорить может, значит допрашивай!
— Да кто вы такой, чтобы мне указывать?!
— Хватит! — остановил их перепалку спокойный, как скала, полковник. — Основательный допрос Сидорского проведём завтра утром, как только разрешат врачи. Ещё нужны показания девочки, и… — он сочувственно посмотрел на Всеволода, но тот ответил ему строгим уверенным взглядом.
— Мой племянник выкарабкается. Он крепкий парень.
— Будем на это надеяться, — произнёс полковник. — А мальчика отпускай. Всё равно он под подпиской. Никуда не денется.
— Ладно, — нехотя бросил капитан, которого явно съедало желание закрыть Огарева за решёткой хотя бы на ночь. — Распишется в документах, и отпущу.
Увы, сам Оскар прекрасно знал, что вернётся в этот ненавистный кабинет ещё не раз… и будет возвращаться до тех пор, пока дело не закроют. Почему? Да всё просто: несмотря на лояльность полковника с семье Огаревых, капитан Иванов явно был заинтересован, чтобы обвинение пало именно на Оса. Чтобы именно он отправился в тюрьму.
* * *
Я очнулась в больничной палате. Надеюсь, это хотя бы не психиатрическое отделение, а то, учитывая моё состояние перед погружением в сон, доблестные врачи вполне могли определить меня к психам. Правда, здесь на окнах не было решёток, да и дверца оказалась приоткрыта, а значит я пока ещё среди относительно нормальных пациентов.
Меня раздели… точнее, переодели в какую-то непонятную штуковину, похожую на длинную широкую футболку. Она оказалась сшита из довольно приятной ткани, да и вообще почти не ощущалась на теле. Палата моя была рассчитала только на одного клиента, то есть, простите, пациента, и показалась мне приятной и даже уютной.
Не успела я присесть, дверца приоткрылась, впустив внутрь женщину среднего возраста с фонендоскопом на шее. Она представилось Ольгой Ивановной, моим лечащим врачом. Провела тщательный осмотр, спросила, как себя чувствую, не требуется ли мне поговорить с психологом. Конечно, я отказалась. Сейчас, когда всё закончилось, а моё состояние хотя бы частично пришло в норму, воспринимать реальность стало куда проще даже без помощи специалистов.
Вообще, никаких существенных травм у меня не обнаружилось. Разве что скула немного опухла, да ссадины на руках побаливали. Но в остальном держать меня в больнице дальше не имело смысла. И тем не менее, Ольга Ивановна сообщила, что переночевать мне придётся здесь. А вот завтра утром, когда придут результаты анализов, если я буду себя хорошо чувствовать, то, может быть, она сжалится и позволит мне уйти.
Правда, разрешение переодеться во что-нибудь другое и погулять хотя бы по территории больницы мне всё же дали. Но не успела я обрадоваться, как в дверь постучали, и на пороге появился хмурый и уставший Сергей Владимирович Огарев.
При его виде леди-врач стушевалась и поспешила оставить нас одних. Подозреваю, она уже успела узнать, кто это такой, и потому считала правильным держаться подальше.
— Варя, я бы не стал тебя беспокоить, если бы всё оказалось проще, — начал он, присаживаясь на единственный имеющийся здесь стул.
— Скажите, как Ярослав? — поспешила спросить, искренне боясь услышать ответ.
— Борется мальчик, — ответил он, вздохнув. — Мы бы перевели его в другую больницу, но сейчас это слишком опасно для его здоровья. Я привлёк лучших хирургов города. Но пока ничего неизвестно.
— Он выживет, — заявила, словно старалась заставить саму судьбу в это поверить. — Выживет.
— Обязательно, Варя, — с мягкой, едва заметной улыбкой произнёс Сергей Владимирович. — Мы делаем всё возможное. Но сейчас я пришёл к тебе по другому вопросу. Ты — свидетель. Следователь настаивает на допросе. Я старался этого избежать, но гнида Сидорский, так удачно получивший пулю в область паха, заявляет, будто именно Оскар его туда заманил, и что стрелял в него тоже Оскар, а он лишь защищался, потому и выстрелил. Говорит, что целился в ногу, а попал в живот… да ещё и Ярославу.
— Сволочь! — прорычала я, сжимая пальцами край своего одеяла. А потом решительно вздохнула, посмотрела на отца своего любимого мужчины и ответила: — Я дам показания. Хоть сейчас.
— Хорошо, Варь. Кушать хочешь? — зачем-то поинтересовался он.
— Нет… Совсем нет, — отозвалась, помотав головой.
— В таком случае, я подожду окончания твоей беседы со следователем, а потом мы вместе поужинаем, заодно и поговорим.
— Хорошо, — кивнула, правда, тут же опомнилась и посмотрела на свой наряд: — Но…
— Тебе сейчас принесут одежду. Не может же девушка моего сына беседовать со следователем в подобном виде.
После чего снова легонько мне улыбнулся и вышел. А спустя минуту появилась незнакомая мне женщина с пакетами. Она представилась Анной, моим адвокатом. Спросила, нужна ли мне помощь, а когда я отказалась, сообщила, что будет за дверью.
Переоделась и привела себя в порядок я довольно быстро. Хотя, наверно, всё дело в том, что мне хотелось как можно скорее рассказать правду обо всём произошедшем. Потому, спустя десять минут я уже сидела на кровати, одетая в спортивные брюки и футболку, а напротив всё на том же стуле разместился мужчина в штатском. Хотя лично мне казалось, что у него на лбу большими буками написано «МВД России».
Он вёл себя учтиво и очень вежливо. Вопросы задавал по порядку, не перебивал, когда я рассказывала. При этом быстро записывал всё на лист. Не знаю, сколько у него ушло этих самых листов, но говорила я долго. Начать решила с пожара в гипермаркете, с той самой ночи, когда Ос спешно уехал, не успев ничего мне объяснить. О наших отношениях рассказывала скупо, но вот о событиях прошедшего вечера поведала очень подробно. Кстати, так и не спросила, сколько я была без сознания. Учитывая длину местного светового дня, сейчас могла быть как и глубокая ночь, так и вечер.
— Значит, вы утверждаете, что Сидорский угрожал вам. Что именно он организовал всё это.
— Да, — ответила уверенно. — Но, как я уже сказала, меня похищал не он. Этот ваш Сидорский заплатил парням, которые меня ему и привезли. Потом он позвонил с моего телефона Оскару и шантажом вынудил приехать.
— Вы осознаёте, что выстрелили в человека?
— Конечно, — кивнула я. — Он сам дал мне тот пистолет. Хотел заставить выстрелить в Оскара. Думаю, собирался выставить всё так, будто именно я убила Оса, а меня бы потом просто столкнули вниз.
— Какие у вас коварные мысли, — заметил следователь.
— Это просто выводы. И кстати, вы проверяли сторожку у ворот нашего жилого комплекса? В момент моего похищения Василий, мой охранник, так оттуда и не вышел.
— Проверяли, — вздохнул сотрудник органов. — Его и привратника нейтрализовали большой дозой снотворного. Сейчас оба спят. Так что их мы пока допросить не можем.
— Слава Богу, живы… — проговорила, чуть расслабившись. Всё же, хоть Снежок и не был похож на убийцу, но за своего охранника я всё равно переживала.
— Варвара Михайловна, вы понимаете, что вас могут обвинить в покушении на убийство? — спокойно спросил он, а я вздрогнула, но всё равно кивнула.
— А как же самооборона? — спросила, поднимая на него взгляд. — Этот человек целился в Оскара. Его телохранитель держал дуло у моего виска. Да я вообще первый раз в жизни брала в руках подобное оружие. Но… не могла позволить этому чудовищу убить Оса.
— Боюсь, вам придётся доказывать свою невиновность в суде. Пока Сидорский утверждает, что именно вы умышленно заманили его на ту крышу.
— Да я видела его впервые!
Этот допрос закончился неожиданно. В какой-то момент в палате появился Огарев старший и пригласил следователя выйти с ним в коридор. Спустя полчаса тот вернулся, вручил мне протокол. Попросил ознакомиться, указать, что с моих слов записано верно, и подписать. Ну, я и прочитала… вот только там значилось, что у меня вообще не было оружия, что в Сидорского выстрелил его телохранитель, а после просто скрылся. Но в остальном, всё оказалось верно. И да… я подписала этот документ, так как прекрасно понимала, что именно Сергей Владимирович спас меня от камеры, судебных разбирательств и, возможно, тюрьмы.
После того, как адвокат вместе с полицейским удалились, ко мне снова пришёл Огарев старший и пригласил пройти с ним в кафетерий, расположенный на первом этаже больницы. Как оказалось, там неплохо готовят пироги с курицей и картофелем, а может, это я так дико проголодалась?
В общем, кушала с большим аппетитом, в то время как мой собеседник только спокойно потягивал кофе и о чём-то раздумывал.
— Варя, — начал он, когда я, наконец, наелась. — Ты ведь понимаешь, что ситуация сложная. Я, конечно, сделаю всё возможное, чтобы доказать вину Сидорского, тем более что теперь ни капли не сомневаюсь в его причастности и к поджогу гипера, и к взрыву машины Оскра и… к остальным покушениям.
— Но почему он это делал? Зачем ему… убивать Оскара? — спросила и сама испугалась своих слов.
— Это длинная история. Грязная. Но я расскажу тебе, пусть и в общих чертах. И то лишь потому, что Оскар сообщил мне о желании жениться на тебе.
Я замерла, смущённая его словами, и тогда господин Огарев добавил:
— Варя, я уже говорил, что мы согласимся с выбором сына. И если он выбрал тебя, значит считает, что так для него будет лучше. Потому… да, мы примем тебя в нашу семью. Но захочешь ли ты сама остаться? После всего…
Я промолчала. Конечно, могла бы воскликнуть, что мне плевать на похищение, следователей, угрозы моей жизни, с которой я благополучно распрощалась совсем недавно. Но всё равно не стала ничего говорить. Сейчас мне стоило успокоиться, прийти в себя, подумать обо всём…
Увы, пока я не могла сказать, что будет дальше. Всё же с нами произошло слишком много событий, каждое из которых оказалось неожиданно пугающим. В конце концов, меня едва не упекли за решётку… хотя, всё же ещё могут и упечь. Радоваться рано.
— Оскар рассказывал тебе, что родителей Ярослава убили? — спросил Сергей Владимирович.
— Да, — отозвалась я.
— Алексей Швецов был моим близким другом. Его брат, Всеволод, на тот момент уже несколько лет работал у меня начальником охраны. И когда машина Швецовых въехала в бензоколонку и взорвалась, Сева не поверил в несчастный случай. Он нашёл доказательства того, что это было убийством, что Лёху с женой сначала застрелили, а потом уже решили замести следы взрывом. Но вот следак, который вёл дело, решил поступить по-своему. Он закрыл дело, дав Севе понять, что раскрывать его не станет. Тогда-то Всеволод и начал своё расследование. И нашёл заказчика. И вот им оказался старший сын Сидорского.
— И что с ним сейчас? Его посадили? — спросила, уже понимая, что мои представления о справедливости и честных судах давно пора менять.
— Он спрыгнул с крыши, — ответил Огарев старший. — Причём случилось это в том же районе, где сегодня были вы. Тогда на той самой крыше были только я, он и Всеволод. Следователи признали это самоубийством. О нас в протоколах нет ни слова.
Я сглотнула. Наверное, только сейчас, глядя в глаза этого человека, слушая рассказанную им историю, начала понимать, куда вляпалась и с кем связалась. Прав был Тим — мир больших денег полон грязи. А в этой самой грязи иногда находят трупы…
Я благоразумно не стала спрашивать, кто именно тогда столкнул сына Сидорского с крыши. Мне одинаково не нравились оба возможных варианта.
— Значит, он решил отомстить за сына, убив Оскара? — спросила тихо, почти шёпотом.
— Да. Он уверен, что именно я заставил его ублюдка спрыгнуть. Хотя, на самом деле, Варя, он просто споткнулся. Глупая смерть. Но что уж теперь поделать?
Он лгал. Я чувствовала, но при этом прекрасно понимала, что правду мне никто не скажет. Ни сегодня. Никогда. Да мне и не хотелось её знать. Более того, сейчас я была бы рада не знать никого из семей Огаревых или Швецовых. Никогда не встречать их детей.
— Пока идёт следствие, пока не будет закрыто дело, тебе лучше пропасть из поля зрения органов. Потому, Варя, — он посмотрел на часы и вздохнул. — Уже сегодня в 8.20 утра у тебя самолёт. С тобой полетят двое охранников. Кто-то из них всегда будет неподалёку, так что беспокоиться не о чем.
— А… могу я поговорить с Оскаром? — спросила, чувствуя, как сжимается сердце от одной мысли о том, что мы долгое время не увидимся.
— Он обещал зайти к тебе, как только сможет. Так что не переживай. Встретитесь.
Когда я вернулась в палату, за окном стояла глубокая ночь. Несмотря на непродолжительный сон, вызванный дозой успокоительного, я всё равно чувствовала себя разбитой и очень уставшей. Сначала собиралась ждать появления Оскара до победного, но позорно уснула. Видимо, резерв сил моего организма всё же подошёл к концу. Хотя, наверное, так даже лучше, потому что думать обо всём произошедшем я больше не могла.
Глава 16
Этим утром меня разбудила всё та же адвокат Анна. Именно она сообщила, что пора собираться, иначе опоздаю на рейс. Спорить я не стала. Оделась, подписала все больничные бумажки и покинула это место.
Стараясь не думать о том, что Оскар так и не появился, покорно спустилась по ступенькам, села в ожидающую у самого крыльца машину и хотела уже закрыть за собой дверцу, когда почувствовала, как та открывается шире, а меня бесцеремонно обнимают такие родные руки.
Ос всё-таки пришёл, пусть и с огромным опозданием. Он выглядел уставшим, разбитым и чрезвычайно бледным. Потому я не стала ничего спрашивать. Просто вышла из машины и крепко обняла его в ответ.
Не знаю, сколько мы так стояли, но первым о моём отлёте вспомнил именно Оскар. Он мягко отстранился, легко поцеловал меня в губы и посмотрел в глаза.