— Стриптиз танцевать я не буду, — предостерегающе начинаю и слышу хохот на том конце.
— Окей, не будешь. Приходи сегодня в клуб, праздник как-никак.
— Мой самый ненавистный день в году, ласточка. Забыла? — теперь моя очередь кривиться. Сегодня ровно год с моей глупейшей и в тоже время гениальнейшей глупости…
— Нет, просто хочу научить тебя любить его. Это будет весело, честно.
— Если… — начал я свою угрозу.
— Если не будет, то ты собственноручно открутишь мне мою рыжую головушку.
— Заметано, — соглашаюсь, ибо пытаться ей противостоять — себе дороже порой.
Спустя два часа я стоял у клуба. Ждал, собственно, эту заразу. И какого лешего я согласился сюда прийти? Я же ненавижу такие заведения… Я был-то в клубах пару раз, пять от силы за всю жизнь, и то Марк затащил…
Марк… мы почти перестали общаться. Ведь он теперь всегда со Светкой, да и расстояние… оно все же мешает дружбе.
Внутри заведения, чему я очень удивился, не было и намека на розово-сопливый праздник. Атмосфера скорее интимная, чем полная веселья. В темных углах зала стояли комфортабельные диванчики, на которых восседали парочки. Немалое количество столиков. Полураздетые барышни разносили заказы. Идеальные размалеванные куклы, покачивающиеся в такт оглушающей музыки.
Может, все будет не так уж и плохо?..
— Подожди, я сейчас все тебе объясню, — крикнула мне девушка на ухо и втянула в помещение, где была более-менее слышимость.
— Ну, попробуй, — осмотрел я ее и приподнял бровь выжидающе.
Одета она была.… Не одета она была, вот так будет правильнее. Короткие донельзя шортики на аппетитной пятой точке. Короткий топ-лиф и высоченные шпильки. Рыжие волосы были зализаны в высокий хвост на макушке. А зеленые глаза озорно блестели, обведенные фиолетовым карандашом в тон ее костюма.
— В общем, хочешь поработать ведущим?
— У меня нет опыта, — открестился сразу же. Браться за то, чего не умею, не хотелось. Ненавижу несостоятельность. Все должно быть идеально. Всегда, во всем, везде.
— А он и не нужен, хозяин клуба — мой сводный брат. Если хочешь…
— Я же сказал, что не могу. Не умею и не уверен, что мне это нужно. Я, вообще-то, не люблю подобную сферу отдыха, — отнекивался вовсю. Я в клубе? Работать? С ума сошли?
— Помнится, ты хотел изменить свою жизнь, — прищурилась моя «подруга».
— Не было такого, — вру, было. Ну а толку? Не так я хотел все переменить.
— Было, а еще ты хотел, наконец, начать все с чистого листа, увидеть новые горизонты.
— Лис, дерьмовый из меня ведущий. Правда.
Алиса лишь коварно улыбнулась и помотала своей яркой головушкой в стороны.
— Ох, Женька, твое природное очарование неимоверно. Ты же публику влюбишь в себя, а Томка уже приелась всем, да и в декрет идти хочет. Ну, пли-и-и-и-из, — заканючила она, хлопая накладными ресницами.
Вот так я и стал работать в клубе, 14 февраля в 23:30.
…
И не жалею. Совершенно. Наши отношения с Алиской преобразились. Мы стали друзьями, партнерами и парой. Она знала о том, что место в сердце моем занято давно и надолго, скорее всего, навсегда. Видела грусть на дне моих глаз, когда я рисовал его. Тоску во взгляде, когда отводил глаза в сторону, стоило ей спросить о нем. Отличала лживую улыбку от искренней с легкостью. И даже по тону голоса понимала, что я чувствую. Удивительная девушка, я вам скажу. Терпеливая. Чуткая.
С ней было легко. Легко думать. Легко молчать. Легко вести беседу. Легко спать. Легко кончать. Все легко. Только любить ее я не мог… Я все так же вспоминал Рому. Все так же просыпался ночами, глупо смотря в потолок. Все так же курил бессовестно много, закрыв глаза и прокручивая то, что было и чему больше не быть.
Я рисовал его в свободные минуты, когда становилось совсем невмоготу. Когда тоска клевала душу. Когда сердце сжималось в тисках. Когда любовь алой кровью сочилась из сердца. По венам… Болезненно. Мучительно.
С ней было уютно. Комфортно. Я не мешал ей быть самой собой, а она мне. Я не осуждал ее страсть к стриптизу, она же не трогала мое хобби — рисование. В нашем тандеме были лишь плюсы.
Кто сказал, что время лечит? Кто сказал, что раны рубцуются? Кто сказал, что клин вышибается клином? Не в моем случае.
— Ты ведь любишь его, — тихо спросила сонная и уставшая девушка в моих объятиях.
— Ты знаешь ответ, — отвечаю одно и то же уже на протяжении года.
— И ни на капельку не меньше, чем вчера?
— Ты знаешь, мне кажется, что даже на капельку больше… — признаюсь. Ей я могу говорить все. Правдиво. Напрямую. Она знает, что не конкурирует с ним. Но так же знает, что из женщин на всей гребанной планете мне больше не нужен никто. Вот такая дилемма.
— Хочешь увидеть его? — вкрадчиво. Аккуратно. Она так боится ранить меня, а ведь я и так изранен, уже не страшно.
— Хочу, но одного желания мало.
— Просто знай — я рядом… Всегда.
Такие простые слова. Такие ценные. Внутри разливается тепло. Не возбуждающее, а греющее мое тоскующее сердце.
Эта девочка, как комок энергии, тянет меня за собой вперед. Она стала семьей, подругой. Сестрой и любовницей. Она стала всем. Стала родной. Моя мама безумно ее любила, брат ее обожал, а я был рад, что в моей жизни появилось солнце. Она — солнце. Мое солнце. И она меняла меня. Не внутренне. Внешне. Долго уговаривала постричься, но я согласился только подравнять длину и немного простричь их, едва заметно. После она долго таскала меня по магазинам, подбирая одежду. И если раньше все мои вещи состояли из пуловеров и джинсов, то теперь там байки, жилетки, брюки, белые кроссовки, мокасины, кепки, ремни с огромными пряжками и цепочками. Кожаные куртки, вельветовые пиджаки. Куча всего того, на что я даже не смотрел, не то чтобы надевать.
— Я знаю, Алис, — тихо отвечаю спустя время и целую ее в макушку, крепче прижав к себе.
— Люблю тебя, Жень… — шепот мне в шею.
— Знаю…
— Прости, — виновато. Грустно.
Считаете, что это глупо? Я так не думаю. Просить прощения за любовь вполне разумно тогда, когда она не слишком уместна. Тогда, когда сам обрекаешь себя. Ведь в моем сердце давно занято место. И я уверен, пройдут года, десятки лет, а он так и останется там, продолжая преследовать. Изводить. И напоминать, что я сам этого хотел. Сам написал. Сам поддержал. Сам рисовал.
Но, несмотря на то, что Алиса была предупреждена, она рискнула, неоправданно в какой-то степени. Нет, я буду с ней. И бросать не собираюсь, даже не думаю об этом, но нет тех будоражащих чувств. Нет сладкой дрожи от малейших касаний. Нет учащенного сердцебиения от ее близости.
Мне приятно. Мне хорошо. Мне спокойно. А хотелось бы урагана. Бури. Шквала. Но лишь Рома способен это дать мне, вернее, БЫЛ способен…
— А знаешь, Лис, давай поженимся? — приходит мне мысль неожиданно. А зачем тянуть? Мы вместе больше года, а так ни разу и не ругались. Ни обид, ни истерик. Лишь правда в ее чистейшем виде. И я уверен, что других кандидаток на роль жены моей не будет. Да и мне уже 24… Пора бы…
====== Глава 22. ======
Слушала, пока писала, старую, но подходящую песню: Гости из будущего — Почему ты?
POV Рома
Контракт закончен — я свободен. Наконец-то…
За год сотрудничества мы добились немногого, и я знаю, что я тому виной. Но несколько моих песен крутились на радио, а в толпе меня хоть изредка, но узнавали. Ведь я даже выступил пару раз в клубах и на разогреве какой-то известной суперзвезды. Даже имени не помню…
Все настолько неважно стало. У меня было ощущение, что внутри все замерло с его уходом, словно нажали кнопку «ПАУЗА». Время продолжало идти, события происходили, но все мимо меня. Я застрял в том дне, застрял на том самом моменте. Я просто застрял… Залип. Разбитый. Одинокий.
Сердце, загнанное, изнывает. Тоскует…. А в нем занозой Женя торчит. Свербит, сил нет моих.
Я так устал играть непонятную мне самому роль в этом дерьме. Устал делать вид, что у меня все в порядке.
Я не могу смотреть на девушек, от взгляда на парней меня практически выворачивает. Я так ни с кем и не спал после того раза с Сергеем. Ни разу, даже в мыслях. Храню гребанную верность тому, кто исчез, как призрак, из моей жизни. А кто виноват? Я…
Отматывая в голове момент его ухода, я уже сотни раз все сделал иначе. Я и останавливал, и удерживал, и признавался. Умолял. Просил. Кричал. Насиловал. Я делал все, что мог бы сделать с ним. Но реальность такова — я молча отпустил его тогда. Как последний блядский трус.
Я ведь мог все рассказать ему. Объяснить. Он бы понял, мы ведь далеко не дети. И он не казался глупым и поверхностным. Он был лучшим, самым лучшим, а я упустил его.
Где искать тебя, Женя? Где ты? Помнишь ли меня?.. С кем ты? Как ты? Будет ли у меня шанс все исправить?
Я на дне… На черном, беспросветном. Тону в своей же боли. Отчаянии. И что дальше будет, как дальше жить… я не знаю.
Не спасает сигарета, что дотлевает между пальцами. Не спасает обжигающе горячий кофе, что вниз по горлу, прямо в желудок горячим потоком льется. Не спасает мать, улыбчивая, понимающая, что взяла привычку обнимать меня каждодневно. Приятно. Тепло. Телу… душе по-прежнему слякотно и промозгло. Не спасает сестра, молчаливая, не мешающая, с вечно грустным взглядом в мою сторону. С сочувствием.
Кручусь на стуле, привычно сидя у окна. Это теперь мой маленький ритуал, курить на том самом месте, смотреть в ту самую точку и вспоминать. Много. Болезненно. Прикрыв глаза, давя внутри, желающие на волю, слезы. Женя… ты сломал меня, мой нежный мальчик. Разбил, как статуэтку, а я не способен сам собрать себя по частям. Я выпадаю из реальности. Я страдаю, практически скуля в подушку. Она больше не хранит его запах… выветрилась. Кусаю губы, чувствуя привкус крови. Легкая боль теперь так желанна, благодаря ей я понимаю, что все еще не превратился в натурального зомби. Что я способен чувствовать хоть что-то, кроме убивающей меня любви к нему…
Он где-то в Москве, а она огромна. Но я буду искать его… Хватит сидеть на месте ровно, мы все не вечны… Мне может жизни не хватить найти его.
Подрываюсь со стула. Окурок в окно. Пальто на плечи и вон из дома. За руль авто, что выстыло на улице. Я не водил уже пару месяцев, с моей-то концентрацией это опасно. Но в данный момент мне плевать. Гоню, как сумасшедший, в центр города. Начну оттуда. Просто тянет, просто надеюсь, что чутье не подведет снова.
Дома блеклые, серые, бесцветные. Проносятся мимо. Светофоры. Люди. Машины. Все как во сне. Я давно потерял ощущение реальности. Проезжаю на красный, почти столкнувшись с грузовиком. Плевать… В этот раз мне повезло. Повезет ли в следующий? Проверим…
Еще один квартал проезжаю, а после еще и еще… Паркуюсь где попало. Пусть штрафуют, мне абсолютно похуй. Правда.
Пешком по улице. Ищу глазами его в толпе. Жадно всматриваюсь в лица. Отчужденные. Незаинтересованные. Каждая золотистая копна волос пускает сердце вскачь. Но не он… нигде нет его…
Несколько часов вдоль и поперек этого квартала. Скуренная пачка сигарет. До тошноты. Вместо еды пара стаканчиков кофе. Несколько навязчивых девиц.
Где ты? Уже почти полночь, город тихо засыпает.
Лишь уличные фонари и редкие прохожие. Где ты?
Пустота внутри и словно ветер завывает. Где ты?
Иду к машине, снова курю. Снова кофе. Снова дорога. Где ты, Женя?
С досадой захлопнув дверь в квартире, натыкаюсь на… Сергея, сидящего в моем кресле. Нахально, вальяжно раскинувшегося.
— Ну и где тебя, скотину, носит?
— А я, вроде, отчитываться больше не обязан, — огрызаюсь и швыряю ключи на стол.
— Злишься — это хорошо. Еда на кухне. Кофе только что сварила твоя сестра. Поешь и начнешь вещи собирать.
Откровенно ахуев от вышесказанного, стою и смотрю на него. И удивило даже не его присутствие. Удивило то, что он все еще согласен возиться со мной. Доброта душевная? Выгода? Этот ублюдок что-то задумал…
— Кофе остынет, а ты любишь обжигающе горячий, — ехидство проскальзывает, но его настолько мало, даже непривычно.
— Я не подписывал контракт.
— Знаю.
— Тогда какого хуя ты тут делаешь?
— Сижу, что, вроде, очевидно, нет? — приподнимает бровь. Играется. Сука…
Да пошел он… Иду на кухню, а там и вправду и еда, и кофе. Причем курица с пармезаном, моя любимая. Рис рассыпчатый, с приправкой душистой. Салат «Цезарь» крупно наструган. Шокированно наливаю себе большую кружку, открываю дверцу шкафчика, достаю МОИ ЛЮБИМЫЕ КРУАССАНЫ, которых не было здесь… Пиздец.
— Сладкое после еды употребляют.
Пачка с мягким, вкусно пахнущим десертом пропала из моих рук под мой гневный взгляд.
— Это кто приготовил?
— Не знаю, — пожимает плечами. В глазах ноль эмоций. В них откровенное веселье, не более. — Ешь, иначе заставлю.
— Папаша, блять, недоделанный, — ворчу, но еду накладываю. Признаю, что от одного запаха желудок скрутило, слюна заполнила рот. Но подчиняться я никогда не любил… потому и сопротивляюсь.
…
Шум турбин самолета бесил. А еще больше бесило то, что я не знал, куда он тащит меня. А то, что мать не возмущалась, а очень мило улыбалась и пожимала руку Сергея, бесило еще больше. Я чувствовал, что они решили жить за меня, точнее решали, как жить мне. А я… что я? Я не могу больше сопротивляться. Все равно, что здесь, что там, да хоть, блять, где, мысленно я все равно рядом с Женей…
— Очнись, выходить пора, — щелчок пальцев перед моим носом. И я выныриваю из собственных мыслей, встаю и плетусь за ним.
Хожу. Сижу. Сплю. Пью. Ем. Курю. Много курю. Очень много курю. Ни злости. Ни радости. Ни интереса. Ничего…
Я не живу. Давно не живу. Я существую все еще в надежде найти его. Будь я хоть за миллионы километров от него, мне не станет легче, никогда не станет.
Хоть бы увидеть его, пусть и случайно. Хоть бы услышать хоть слово. Украдкой. Из-за угла. Вдохнуть полной грудью его запах и задохнуться, чтобы не выпустить его из себя.
Судорога по телу. Еще одна… еще… еще… Что происходит? Где я? Что я?
— Дыши, придурок! — пощечина по онемевшей щеке. За что? И почему в груди словно разорвано все? Дышать сложно.
— Дышу, блять, — говорить больно. По горлу словно наждачкой. Что произошло? Почему Сергей бледный, как полотно?
— Ты гребанный кретин, Рома, — облегченно вздыхает и ерошит свои волосы. Нервничает. Что же случилось? Пытаюсь привстать, не получается. Тело свинцом налилось, и в сон клонит. Кашель начинает душить. Гортань острыми лезвиями режет. Грудь сдавливает. Откуда этот привкус соли во рту? Поворачиваю голову, приложив усилие. Я на берегу, вот так номер. Я что, тонул?
— Сколько?
— Что сколько? — не понимает он и теплой рукой поворачивает голову мою к себе.
— Сколько ты откачивал меня?
— Долго… Какого лешего ты заплыл так далеко?
— Не знаю, — отвечаю честно. Я вообще не помню, как оказался здесь. И что со мной было. Я просто выпил бокал виски. Увидел паренька, смутно похожего на Женю, вышел оттуда, разбил стакан о стену бара. Потом улица. И провал… Куда я шел? Зачем? К кому? К чему? Не помню…
— Идти можешь?
Пробую сесть, получается, но тяжело.
— Дай мне пару минут.
— Хорошо, пить хочешь? — протягивает бутылку воды. Вот уж не подумал бы, что буду ему обязан.
Пью, и саднит теперь меньше. Но как бы ни было печально, физическая боль не заглушает душевную. Ни на грамм.
Прекрасная природа островов. Океан и море угощений и выпивки не отвлекают. Каждую минуту, каждую секунду он в мыслях. Сколько можно? Как долго? Неужели я всю жизнь буду так прозябать? Слабый, какой же я слабый оказался.
…
Сергей был теперь почти всегда рядом. Он бесил меня. Злил. Пару раз мы почти сцепились. Он вызывал во мне эмоции. Настоящие. Наблюдал за мной, пинал меня, толкал нагло вперед. И это действовало. Почти…
Внутрь залезть он не мог. Воспоминания стереть не способен. Любовь убить тем более…
Но я готов признать то, что его действия хоть немного, но вырывали меня из водоворота тоски и боли. Я нехотя, но двигался. Скрипя зубами, но шел. Пел. Играл. Жил…