Люблю… теплые губы, кисло-горькие, нежно касаются.
Люблю… сердце, как безумное, ускоряется, а я схожу с ума.
Люблю… кровавые слезы омывают душу. Орошают. Питают.
Люблю… проваливаюсь в бездну ощущения его губ на своих. Его вкус с примесью табака и лайма, густой, на кончике языка перекатывается. Мой…
Меня прорывает, и слова начинают литься непрерывным потоком. Безумные поцелуи на грани фантастики. Эмоции с дичайшим накалом. Прижать к себе. Еще сильнее. Держать. Крепко. И продолжать говорить… говорить… говорить…
Я тогда промолчал — и потерял его. Промолчал — и он ушел. Промолчал — и все рухнуло. Не допущу повтора. Не допущу потери. Не допущу…
Боже, прости… Прости меня, мой колосок. Моя боль. Любовь. Страсть. Мой смысл. Мое золото. Мечта. Желание.
Прости… прости… прости… Слова из самого сердца, из глубины души изливаются потоком. Я перед ним как на ладони. Я отдаю себя. Всего…. Бери. К чертям гребанную одежду. Она только мешает. Пройтись руками по его плечам. Гладить. Ласкать. Мой…
Сон как рукой сняло. Организм замер. Испуганный. Восторженный, но уставший. Его тонкие пальцы, мои любимые пальцы скользят по щеке. Он словно вспоминает меня касаниями. Нежными. Порхающими. Безумно приятно…
Бездонное море его глаз напротив. Так красноречиво. Столько эмоций. Утопаю…
Исцеловать бы каждую костяшку. Обласкать каждый пальчик. И тонкое запястье. Его руки… они прекрасны. Его ключицы невероятны. Его лицо. Припухшие губы. Облизать. Целовать до обморока. Пока не начнем задыхаться.
Он смотрит виновато. Словно извиняется за то, что скажет заранее. Предчувствие холодком сочится по венам. Смотрю не мигая на него. Жду…
Женат… Он женат… Порванной струной по горлу. Дыхание сковало. Смотрю в его глаза и чувствую, что погибаю. Это ведь не конец? Скажи... прошу… Пожалуйста…
— Жень, ты здесь? — звонкий девичий голос и звук открывающейся двери. Как удар грома чистым летним днем. Неожиданно. Пугающе. Оглушающе.
Вздрагиваю, но не двигаюсь… так и смотрю в его лицо. Молча… Я просто не знаю, что сказать. Но руки сами собой расслабляются. Захват слабеет. Я беспомощен… все в ЕГО руках. И лишь его.
— Ром… все хорошо, она все знает, — мягко произносит мой художник и слезает с меня. Его легкая улыбка, лишь краешком губ. Но от сердца.
В этот момент входит рыжеволосая, довольно красивая девушка.
— Здравствуй, Рома, — произносит она удивленно, но в ее глазах плещется осознание. Узнавание.
Я вижу в них отражение своих же чувств. Она боится потерять его. Она его любит, пусть и не настолько сильно, как я. И мы вообще не соперники, по сути, мы слишком разные и оба зависим от одного человека. Что бы ни сделали мы оба, решение за Женей. А меня буквально ослепляет кольцо на ее пальце. Оно, как маяк, притягивает мой взгляд.
Чувствую себя паршиво. Просто отвратительно… Но я не уйду. Не смогу. Не хочу.
— Это Алиса — моя жена, — представляет нас Женя. Жена… Звучит гордо. Зависть противно звенит в голове. Душит, как скользкая жаба.
Через силу улыбаюсь ей и киваю. Ну нет у меня слов… проще молчать. Маску натянуть я могу и раньше так бы и сделал, но отчего-то желания нет.
— Я просто такси нам вызвать хотела, но у меня телефон сел, — на меня уже ноль внимания. Хорошо это аль плохо, я без понятия.
— Я на машине, — вклиниваюсь, обращая их взгляды на себя. — Могу подвезти вас. Я все равно уже домой поеду…
— Ты как? — вопрос не ко мне, к ней.
— Согласна, — пожимает плечами и выходит.
А дальше сборы. Молчаливая дорога. Оказывается, я мимо его дома сотни раз проходил. Но так и не встретил… Судьба, сука.
Мотор тихо урчит, дверь с ее стороны уже захлопнулась, и цокают каблучки к подъезду.
— Останешься? — ребром ладони по моей щеке. Его глаза просят. Ждут.
— Я не помешаю?
— Ты измотан и явно не спал несколько суток. Я буду переживать…
— Ладно, — сдаюсь слишком быстро. Но спать и вправду адски хочу. Все тело, как вата.
Победная улыбка озарила его лицо. Вылезаем из машины, и наши пальцы теперь переплетены. Кто первый подал руку, я и не заметил…
Первый лестничный пролет — и его нежные губы согревают мои, прохладные, дыханием.
А после — пара ступеней наверх, с полуприкрытыми глазами. И снова поцелуй с каплей пробудившейся страсти. Касания языков, будоражащие. Горячие. Сводящие с ума.
Крохотными шагами до четвертого пролета, не отлепляясь друг от друга, благо стены крашенные, иначе мы бы были все в побелке. Учащенное дыхание. Кровь закипает. Тело наэлектризовано. Голодное. Требующее.
Еще один этаж позади и плевать, что мы уже около часа подымаемся. Что губы пульсируют от поцелуев. Жадных. Ненасытных. Его руки у меня под майкой. Пощипывают и царапают. Мои же в его волосах, на плечах. Сжимаю его, притягивая еще ближе. Мой… Заклеймить и пометить. Мой… Пропитать собой.
Пятый пролет… Его рука на моей ширинке, а из горла хриплый стон. Синие глаза сверкают напротив моих. Искрят желанием. Мне абсолютно похуй на то, что мы в подъезде. Что кто-то увидит. Помешает. Есть я и он, остальное не важно. Ничто сейчас не важно, кроме его рук, медленно убивающих. Удовольствием… Пытающих. Дразнящих.
Тянет за собой, и мы на шестом пролете. Впиваюсь в его губы, чувствуя кровь. Чья? А это важно? Все же поранились. Нетерпеливые. Дикие. Оторвавшись от него, хватаю ртом воздух. А он языком по венке на моей шее.
Надавливает. Зубами царапает и стонет. Выгибаюсь ему навстречу, проникаю под майку, вниз по спине ладонями к упругим ягодицам. Чертовы джинсы мешают насладиться его телом. Блять…
Еще один пролет… и его квартира…
Еще один пролет… и конец сказки…
Еще один пролет… и одинокое тело начнет изнывать, прося обратно его ласку…
Поднимались ли вы хоть раз на седьмой этаж полтора часа? А я бы повторил…
…
Квартира, видно сразу, уютная и обжитая. Не новая. Не супермодная, однако комфортная.
— Я постелила тебе в зале, на диване. Просто во второй комнате нет кровати… там студия Женькина, — девушке явно неуютно. Она опускает глаза, теребит пуговицы на рубашке и нервно поправляет волосы. Я прекрасно ее понимаю. Ведь я, как паразит, проник в их среду обитания. Мешаю ей…
— Спасибо, — через ком в горле выдавливаю. Получаю в ответ ободряющую улыбку, словно не я виноват, а она. Странное ощущение.
…
Темно. Тихо.
Я ведь спать хотел, отчего же кручусь на удобном диване, как уж на сковородке?
Глаза скользят по стене. Бездумно. Отрешенно. Руки сжимают одеяло в кулаках.
Тоскливо. Выть охота прямо в подушку. Хочу к нему…
Тело ноет, помня дорогу до квартиры… Так и подмывает встать и пойти найти его в квартире. Затянуть к себе в объятия и, уткнувшись в пшеничную копну волос, тихо дышать им. Но я не могу себе этого позволить… Я всего лишь гость в его семейном гнезде.
А организм, наконец, решил отключиться. Переутомление и передоз эмоций вырубили меня. Сон… долгожданный… здравствуй…
====== Глава 27. ======
POV
Женя
От разговора не уйти, от объяснений — тем более. И плевать, что она все знала с самого начала, боль от этого не меньшая.…
Чувствую себя палачом. Бесчестным. Эгоистичным уродом. Мнусь на пороге перед дверью. Нервничаю… Внутри копошится чувство вины, а руки слегка потеют. Вот он я, пришел поговорить. Но с чего же начать?
— Алис, — зайдя в нашу комнату, привлекаю к себе внимание. Она стоит у шкафа, дрожащими пальцами расстегивая пуговицы рубашки.
— А… ты здесь, — вздрагивает, повернувшись. Значит, о чем-то думала… У нее так всегда: если что-то задумала, то выпадает из реальности. А эмоции на лице написаны, словно на лбу красными буквами. Простая. Добрая. Отзывчивая. Не хочу обижать ее…
— Здесь, — киваю. Подхожу к ней вплотную и обнимаю, прижав к себе хрупкую фигуру.
— Нам нужно поговорить, — поглаживаю ее по спинке. Успокаивающе. Заботливо. Она ведь не виновата… Смотреть ей в глаза невыносимо. Острыми когтями кошки скребут внутри… Я виноват. Так виноват. Все испортил…
— Ты пахнешь им… — тихий голос. С болезненными нотками. Она утыкается мне в шею, обнимая в ответ. Ох, солнышко, я знаю, что пахну им. Пропитан уже весь, до самой глубины души. И, боюсь, всегда так было, но запах незаметен был ей… Зато заметен мне.
— Знаю, — нет смысла скрывать. Нет смысла отрицать.
— Ты целовал его? — проводит по моим припухшим алым губам острым ноготком темно-синего цвета.
Целовал. Я терзал его губы беспощадно. Я их ласкал. Лизал. Покусывал. И продолжил бы с удовольствием… Но…
Ответ настолько очевиден, что я просто молчу. Просто смотрю в яркую зелень ее глаз. Откровенно, как и всегда. Между нами не было никогда недосказанности, секретов, утайки информации. Только правда в чистейшем виде. Даже болезненная.… И я начинаю жалеть уже, что связал с ней жизнь браком, и нет, не потому, что мне было плохо, просто я не предусмотрел такого развития событий. А отказать Роме — это как часть себя отрезать или убить. Не смогу… И я чувствую себя скотиной, ведь мучаю двух людей одновременно. Ее, знающую о моей любви не к ней. И его, спящего в соседней комнате, знающего, что я сейчас со своей женой.
Где выход? Что сказать? Как поступить?
Кто же подскажет, что мне делать дальше? Ведь я не знаю…
POV Алиса
Настенные часы противно тикают, нервируя меня еще сильнее. Пытаюсь ровно постелить простынь на диван, но непослушные руки дрожат. Я ведь не потеряла его, правда? Непрошеные слезы норовят побежать прозрачными солеными дорожками по напудренным щекам. Женя…
Я люблю его, но это скорее родственное чувство, чем что-то пылкое и страстное. Я от него не без ума, но мне было так комфортно существовать с ним бок о бок. Знать, что моя постель согрета и твердая мужская спина закроет от невзгод. Я не задумывалась никогда толком о том, что может прийти его кофейный мальчик и отобрать его. Вот так просто, в один прекрасный день появиться и вдохнуть жизнь в Женьку, зажечь его глаза. Растопить болящее тоскливое сердце.
В голове полнейший сумбур. Эмоции противоречивы. Мысли скомканы. И самое странное, что мне… не больно?! Я как будто знала. Чувствовала… Я подсознательно ждала этого момента. И, что скрывать, это снилось мне не раз и даже не два.
Щелчок входной двери возвращает меня в реальность. Они поднимались от машины почти два часа. И очевидно, что между ними что-то произошло. Что же было? Секс? Объятия? Разговор? А что мне даст это знание? Ровным счетом ничего. Тело может принадлежать даже нескольким, а вот душа… лишь для одного, как и сердце. И я давно знаю, кому принадлежит нутро Жени. Давно… Но я надеялась, что Рома исчез из его жизни, оставшись призраком на его картинах.
Мне страшно смотреть в карие очи, до одури страшно. Но интерес заставляет меня перебороть страх.
Поднимаю глаза, встречаясь с ним взглядом. «Что же в тебе такого?» — терзающая мысль пробегает в пульсирующем измученном мозгу. Красив, безусловно. Высокий. Стильный. Фигуристый. Но от него аура опасная исходит… Он хищный, загадочный, а в данный момент такой же растерянный, как и я. Что же в тебе такого, что? Где тот крючок, что так умело подцепил Женю?
Понимаю, что диалога явно не будет, хотя сказать именно ему я хочу многое. Но боюсь, что состояние у нас обоих не то. Да и шок еще не прошел окончательно. Потому, коротко показав ему место, где он будет спать, стыдливо ретируюсь в свою комнату. Мне неуютно в собственном доме. Это странно? Еще как…
Мне срочно необходимо раздеться и немедленно лечь в кровать. Уснуть и сделать вид, что все это дурной сон. Обыкновенный кошмар, а поутру я снова проснусь от запаха сигарет и теплых рук. Все встанет на свои места.
…
Чужой мужской запах на его шее. Горький. Терпкий.
Опухшие, покрасневшие губы… Искусанные. Истерзанные. Он целовал его. Он обнимал его. Ласкал.
Осознаю. Перевариваю. Даже представляю… А ревности нет?! Как? Почему?
Беспокойство? Да. Расстройство? Да. Ревность? Нет…
Ничего не понимаю…
Отпускаю его из объятий, стаскиваю одежду и ныряю под одеяло. Мне нужно уснуть, а поутру все разрешится само. Каким бы ни был исход, изменений не избежать. Каким бы ни был исход, Женя должен узнать о том, что станет отцом… Должен, но язык, онемев, прилип к небу. Не могу обрушить эту новость на него в данный момент. Это будет беспощадно и жалко. Удерживать его из-за того, что внутри меня дитя, бесчеловечно. Неправильно.
Кровать прогибается под его весом, и я уже в кольце его рук. Так привычно, тепло и спокойно. Он со мной… телом. А сердце его вместе с душой рвутся в соседнюю комнату. Это чувствуется.
Его замешательство, неуверенность и нужда, как ядовитый газ, становятся удушливы. И это стало причинять боль. Я мучаю его, удерживая от того, кого он любит. Любит всепоглощающе. Крышесносно. Так любят лишь однажды и навсегда. Так любят лишь единицы. По-настоящему. Сквозь тернии и страдания.
Я же, чертова эгоистка, приклеила его к себе… из-за гребанного штампа. И сейчас на правах жены держу… Бессовестно. Мешаю столь сильному чувству развиваться. Мешаю счастью двух измученных тоской людей. Я ведь видела, как тускнели его глаза от взгляда на портреты. Видела дикую боль в них и грусть, когда он начинал сдаваться. Я выслушивала. Ободряла. Но до конца не осознавала всей глубины его помешательства, пока не увидела виновника.
Но почему же мне кажется, что толкнуть его в чужие объятия так… неправильно? Так грязно, словно я избавиться от него желаю, а это не так. А внутри меня растет его частичка. О которой он не знает…
Господи, я так запуталась. Я потерялась в собственной голове, которая отчаянно пытается найти выход из этой неловкой ситуации. Шестеренки отчаянно шевелятся. А выхода до сих пор не видно…
Он не пойдет к нему сам, слишком порядочен. В нем нет сволочности и эгоизма, чтобы так просто поставить свои интересы на первое место. Думай, Лиса… думай. Я должна помочь ему обрести счастье. Ведь он привык жить для других, а о нем никто не подумает… никто. Или же я…
— Иди к нему, — шепчу онемевшими губами. Даже если я совершаю ошибку, то эта ошибка подарит хоть одному из нас счастье. И лучше пусть его улыбка будет не для меня, зато она будет полная жизни, полная любви.
— Алис… — его голос звучит виновато. А мне рыдать охота. Не за себя, за него. Тяжелый выбор ему предстоит, а значит, пока он не определится, я про ребенка ни слова. Это будет выглядеть мерзко и отчаянно, словно я удержать его пытаюсь. Оторвать. Присвоить.
— Иди, Жень, иди, пока я не передумала, — быстро отвечаю; гулко бьется сердце. Дура. Я по определению дура. Плевать. Его счастье в моих хрупких руках.
— Лис, это будет слишком, правда.
— Ты этого хочешь, я чувствую… Боже, просто иди, ты не видел его почти два года… Иди, я умоляю тебя, иди, иначе будешь жалеть об этом после… — долбанная добродетель. Обо мне подумает кто? Кто подумает о малыше? Но насильно мил не будешь — простая истина, потому нужно отпустить и чем быстрее, тем безболезненнее будет разрыв. Как же меня раздирает сейчас на две части, будто ангел и демон сидят по обе стороны моей головы и шепчут мне «ЗА» и «ПРОТИВ».
— Я не могу оставить тебя, — он разрывается между нами. Как же ему сложно… О, сладкий, я бы помогла… но ты теперь не мой, уже не мой. Всегда был не мой…
— Можешь и оставишь. Иди, Женя, иначе я вытолкаю тебя из комнаты насильно, — практически рычу, чувствуя, как из глаз прыснули слезы. Иди… иди… иди… Скандирую про себя, давясь нахлынувшими эмоциями. Иди… Все верные решения принимаются на удивление сложно и болюче. Иди…
— Спасибо, – легкий поцелуй в запястье. Теплый. Нежный. Заботливый.
Он ушел, и моя постель опустела…
Но я ведь сама подтолкнула. Отпустила. Прогнала… Теперь давись, дура, слезами, пока за стеной расцветает чужая любовь. Зато настоящая…
POV Женя
Бесшумно крадусь к его дивану. Мягко опускаюсь с ним рядом, скинув одежду. Он не любит резинок в моих волосах, проклятых маек и пряжки ремней. Но лечь в нижнем белье — свинство по отношению к Алисе… и я не могу себе этого позволить, иначе совесть-матушка погубит наутро. Ложусь вплотную. Нежно провожу рукой по его плечу. Вдыхаю его запах у волос на затылке.