Впервые за все разы, что мы спали с ним вместе, его обнимаю я… Впервые он в моих руках.
— М-м, — сквозь сон. Хрипло. Довольно. И его спина упирается в мою грудь. Он буквально вжимается в меня весь. Такой холодный. Ранимый. Мой…
— Спишь? — спрашиваю на ушко. Целую, едва касаясь открытой шеи. Глажу его грудь. Дышу им. Хорошо… Как же мне, черт его дери, хорошо.
— Сплю.
Неожиданный рывок заставляет меня охнуть, а в следующий момент я под ним, вжат в поверхность дивана. Черные озверевшие глаза напротив. В них и капли сна нет. Только желание. Животное. Жгучее. И меня оно пронизывает. Дрожью проходится по телу возбуждение. И это лишь от взгляда. Матерь божья… Как же он великолепен в лунном свете. Невообразимо прекрасен… Живописен. Так красив, что дух захватило. Я замер, чувствуя, что пропадаю в нем. Теряюсь.
Кончиками пальцев по моей щеке, так нежно, так бережно. А глаза теплые, любящие. Рома…
Вниз по шее, ключицам… к соскам. Ласково. Будоражаще. Рома…
По ребрам, вокруг пупка и снова вверх. Дразняще. Возбуждающе. Рома…
— Я скучал, — дыхание на моей шее. Лишь потоки воздуха, не более. Но как же заводит, буквально с пол-оборота. Волной мурашек, ознобом отзывается. Хочу его…
— Я сходил с ума без тебя, — кончиком носа за ухом. Дыши мной…
— И теперь я так просто не отдам тебя, — шепот, полный первобытной страсти. Люби меня…
Губами по плечу, вниз к локтю, скользя по кисти.
Исцелована каждая костяшка, обласкана. Так сладко. Так чувственно. Так воспламеняюще.
Горячий влажный язык скользит по длинным пальцам. Томно. А внутри сгустком пульсирует желание. Низ живота уже стягивает от нужды, требовательно, настойчиво прося продолжения.
— За мной должок… — его голос мягкой волной по телу, словно лаской. Расстегнута молния, и джинсы летят в сторону. Я знаю, к чему он ведет. Догадываюсь.
— Ром, — и не понять, то ли я молю о большем, то ли пытаюсь остановить.
— Молчи… — когда-то я также сказал ему. Должок… О, бог ты мой…
Горячее дыхание по влажной головке. М-м… Дрожь…
Кончиком языка по уздечке, а ладонь, сжимая, вдоль ствола скользит, сводя с ума. Еще…
Мои пальцы запутались в его волосах. А зубы впиваются в губу, не давая звукам вылетать изо рта, давясь собственными вздохами, что раздирают грудь. Его рот на моем члене. Нежный. Трепетный. Дарящий неземное наслаждение.
Подаюсь навстречу его ласке бедрами. Неосознанно. Порывисто. Головкой по его небу. Бля-я-я…
Сдавленно мычу от ощущений. Восторг плещется в крови. Короткие ногти впиваются в кожу роминой головы. Еще… Глубже. Резче. Черт… Из губы выступила капля крови, и это уже не спасает. Прикусываю кулак. С ума сойти можно.
Только не останавливайся, иначе, богом клянусь, я умру.
— Дай почувствовать твой вкус, — как пуля в лоб прилетает из его уст.
Тело же отзывается. Как по щелчку, по мне от макушки до пяток проходит крупная дрожь. Спазмом. Судорогой. И меня выворачивает, скручивает пружиной и взрывает. Хлестко. Сильно. До темных мелькающих пятен перед глазами. Выгибаюсь дугой и кончаю ослепительной вспышкой наслаждения, что прокатилась бульдозером по телу.
Невероятно… Потрясающе. Великолепно! Незабываемо. Волшебно…
Не давая опомниться, его губы накрывают мои. И теперь поцелуй мягок. Медлителен. А я благодарно отвечаю, вливая в него все, что накипело. Все, что накопилось за время разлуки. И горечь, и боль, и щемящую любовь, что разрывает нутро.
Мой вкус на его губах приятен. И грудь наполняется теплом. Он наполняет меня теплом. Саднящее беспокойное чувство внутри меня утихает потихоньку.
— Люблю тебя, — мне в губы шепотом. Горячим. Отчаянным. И я люблю... Его глаза напротив темные. Искренние. Два глубоких аврала эмоций. Омуты… Нос к носу. Одно дыхание на двоих. Сердца, громко стучащие, готовые, проломив ребра, сплестись воедино. И его рука, сжимающая мою ладонь. Требовательная. Нуждающаяся.
Если это все же не сон, тогда это рай, мой персональный, земной… Последние мысли перед тем, как я сладко уснул, согретый его телом.
====== Глава 28. ======
POV Рома
Курить хочу до одури, но в моих руках спит Женя, и я не смею даже двигаться, чтобы не разбудить его. Сегодняшняя ночь настолько потрясающа, что кажется нереальной. Я вообще до конца не осознаю, что он теперь рядом. И, более того, мы ближе, чем я мог мечтать. И его вкус на моих губах…
Ох, Женя… Какие же долгие были эти месяцы разлуки! Болезненные. Потерянные. А кто виновен? Я… Кретин тупоголовый. Прижимаю его к себе, спящего. Целую в прикрытые веки, едва касаясь губами. Не буду спать, боюсь, что когда проснусь, это закончится. Когда открою глаза, пойму, что реальность не может быть так добра ко мне. Кончиками пальцев вожу вдоль его позвоночника, наслаждаюсь близостью. Отодвигаю мысли о его жене подальше. Ибо мысль о том, что он может кому-то другому принадлежать, травмирует меня до глубины души. Мне становится дурно…
Он мой! И только мой…
…
— Рома, — толчок в плечо. Блять, ну что за привычка у всех будить меня тогда, когда я крепко и так сладко засыпаю?
— Рома, — голос резче и точно не Женин…
Расклеиваю непослушные веки, фокусирую взгляд, точнее, пытаюсь… А предо мной, как оказалось, стоит как минимум фурия. Рыжая копна волос ореолом вокруг лица, два горящих зеленых глаза, ей бы клыки да дым из ушей — был бы полный набор тогда.
— Уже больше четверти века как Рома, — сажусь, кряхтя. Тело ломит. Спать хочу безбожно.
— Женя в магазин пошел.
— Ага… — зеваю и встряхиваюсь. Ну, пошел… а я тут причем?
— И нам надо поговорить.
— Угу… — глаза сами собой закрываются, а туловище склоняется обратно в мягкую теплую постель.
— РОМА! — Я аж подскочил. И как он умудрился на такой-то бабе жениться?
— Да слышу я, не ори, — кривлюсь, натягивая майку.
— Если ты его обидишь, я тебя…
— Уже угрозы пошли. Дальше что? — приподнимаю бровь. Глаза бы промыть… А то как слепой кот.
— Ты не видел, как было больно ему. Не видел, как страдал он, рисуя твое гребанное личико, — а она еще и шипеть умеет. Занятно, да? Но ее слова задели меня. То, что Жене было больно, отозвалось у меня внутри. Сердце виновато сжалось…
— Не видел… Но и мне тоже было несладко, я больше года искал его.
— Ты, сукин сын, использовал его! Ты его шантажировал! А потом практически выставил за дверь!
— Женщина, сбавь тон, утро ведь, а ты как сирена развопилась, — тру переносицу. Ненавижу вопли, мне сестрицы хватило…
— Я тебе сейчас устрою сирену, — прищуривается бестия. Я не думал, что у моего художника столь паскудный вкус по отношению к женщинам.
— Алиса, или как там тебя. Мы же цивилизованные люди, зачем голосовые связки напрягать-то так? Я тоже могу быть достаточно громким, но смысл слов от громкости вряд ли изменится, — спокойно произношу, сощурив глаза.
— Я тебя предупреждаю. Если ты, сволочь, бросишь его, я найду тебя и порву.
— Силенок-то хватит? — вскидываю бровь. Ее угроза так веселит. Сколько же раз я такое слыхал?
— Хватит! — рявкнула она, да ойкнув, на пол осела. А я весь пыл растерял вмиг.
— Эй, с тобой все в порядке? — помогаю встать, а она бледная, как полотно. Странное дело…
— В порядке, я просто… просто…
— Что ты просто?
— Ничего.
— Ты выглядишь бледно-зеленой и нездоровой, если уж честно.
— Беременной… — поправляет меня она приглушенно и шепотом. А громче, чем крик. Оглушающе, словно вопль.
Ребенок. У нее Женькин ребенок… Состояние, как будто мне булыжником по голове огрели, а после этого придавили бетонной плитой. Тяжело. Безвылазно. Безнадежно. Я настолько шокирован, что и двигаться не способен. Сижу, смотрю на свои руки, не моргая. Вот он, конец…
— Ты чего застыл?
— Он знает? — поворачиваю голову в ее сторону.
— Нет, и я не уверена, что сейчас подходящий момент ему это говорить.
— Странно, я думал, ты к нему поскачешь радовать такой новостью. А после — его в упряжку, а меня под жопу из дому. Он твой, Алиса, теперь точно твой… Я, конечно, сволочь, но не разлучник, у ребенка отца забирать не стану.
— Он тебя любит.
— Когда стоит вопрос ребром: ребенок или любовь, я думаю, ты не глупая и знаешь, что, а точнее, кого он выберет. Ты вообще как? Может, к врачу отвезти?
— А кто тебе сказал, что я его перед выбором поставлю? Ты вообще слушать умеешь? И я в полном порядке! — опять закипает она.
— Да ты чего опять пыхтишь, тебе-то я что сделал?
— Я его люблю, а он любит тебя, а ты любишь его. Что тут неясного? Я ему счастья желаю. И я устала, чертовски сильно устала от грусти его глаз. Он слишком хороший, чтобы страдать. Слишком светлый, чтобы быть как туча. И все потому, что тебя, козла, любит! По-настоящему! Сильно, мать твою! Ты что думаешь, я не мечтала втайне, чтобы тебе автобус ножки переехал за то, что ты с ним сотворил? О, мечтала, еще как!!! А ты тут появился, обнадежил его и опять в кусты спрячешься?! Да я тебя…
— Да не ори ты, — повысил я голос на нее, не выдержав. Наконец, режим самозащиты был включен. Нет, я все понимаю, но визжащая баба доведет до белого каления любого.
— Я убью тебя. Задушу собственными руками. Расцарапаю смазливую физиономию и выколю глаза!
— Тебя лечить надо, безумная, я и не собираюсь уходить, пока не поговорю с Женей! — рявкнул в ответ. Жалея, правда… она ж как-никак в положении.
— Если попробуешь все испоганить, я тебе голову отгрызу, — кстати говоря, весьма зловеще прозвучало вместе со щелчком входной двери.
— У вас все хорошо? — подозрительно спрашивает нас вошедший.
— Да, — спокойно и в два голоса отвечаем. Зашибись… Хор, блять. Поворачиваемся друг к другу и неожиданно фыркаем от смеха. Прекрасно… Его жена меня до истерики довела…
— Незаметно, — неуверенно отвечает Женька и идет на кухню.
— Если ты скажешь ему… — шикнула мне на ухо рыжая. — Я тебя …
— Убьешь, я помню, — оскалился и пошел следом за любимым.
…
Отобедали мы на удивление хорошо. Даже непринужденную беседу вели за столом. Но было заметно, что до комфортного, доверительного, дружеского общения нам еще ох как далеко. Алиса то и дело бросала двусмысленные взгляды в мою сторону. Следила, что-то подмечала. Напрягает это неслабо.
Стою, курю на балконе. Седьмой этаж, высоко. Шикарно… И вид неплохой. Прохладный ветерок тормошит мои волосы, а уголек сигареты стремится вверх к фильтру. Что же будет дальше?
— Ты когда домой собираешься? — обнимает меня сзади Женя, вырывая из раздумий. Какой же невероятный контраст между прохладным воздухом и его горячим телом. Переплетаю наши пальцы. Медленно поглаживая его ладонь большим пальчиком. Позволяю себе откинуть голову на его плечо, прикрыть глаза и выдохнуть дым… Хорошо… Уютно и спокойно. Стоял бы так вечно.
— Прогоняешь? — с насмешкой спрашиваю, затягиваясь снова.
— Нет. Просто если ты завтра поедешь, то я бы с тобой… Как раз на квартиру заскочить надо, — поспешно добавляет концовку. Словно, чтобы оказаться со мной в машине, нужен предлог. Неужели он думает, что я откажу ему? Или исчезну? Потянувшись, берет мою руку, держащую сигарету, и подносит к своему рту, втягивает в себя горький дым. А я под подушечками пальцев чувствую его мягкие теплые губы. Женя…
— А сегодня ты не поехал бы со мной?
— Не могу, работа… — выдыхает мне в шею. Столпом мурашек по коже.
— Жаль… Но мне нужно сегодня быть дома.
…
Всего пара часов без него, а сердце уже медленно умирает от тоски, тело просится к его теплу. Однако, как не печально, улыбка не сходила с моего лица. Ведь теперь я знаю, где искать его. Я знаю, что он помнит, он любит и ждет. Его глаза просили вернуться. Его руки отказывались отпускать. Его губы оставили след на мне, как метку… Провожу пальцами по губам, прикрыв глаза. Я романтичный мудак? А плевать, главное то, что в моей жизни снова появился смысл. И я готов похоронить мечту, лишь бы быть с ним.
Жаль, что я раньше этого не понял… жаль. Я потерял два года счастья. Теперь же все будет хорошо. Теперь я сделаю все правильно…
====== Глава 29. ======
POV Женя
— А теперь ты мне расскажешь, о чем вы говорили с Ромой, — присаживаюсь я за стол и смотрю на Алису. Ее поведение более чем странное. Она мало того, что практически меня избегает, так плюс ко всему заявила во время обеда, что не хочет больше в клубе работать, по крайней мере танцевать.
— Жень…
— Алис, я вижу, что что-то не так. И понимаю, что именно я тому виной.
— Тш-ш, — затыкает мне рот рукой и садится напротив. — Я все знала с самого начала, с первого дня знакомства: тогда, на автостраде, ты сказал мне все, как есть. Ты был растерянный, уставший и безумно грустный. А я пообещала сама себе, что научу тебя улыбаться. Я привыкла быть красками по жизни, привыкла вносить радость в жизнь людей. Но с тобой не вышло.
— Ты не права, — качаю головой.
— Не перебивай…
— Прости, — беру ее руку и жду, когда она продолжит. Глаза яркие, зеленые, как два чистейших изумруда, были взволнованы. Что же скрываешь ты, Алиса? Почему вечно искрящиеся глаза растеряны?
— Я так рада за тебя. Честно. Мое сердце спокойно теперь, ведь ты улыбаешься, пусть и не мне. И я не знаю, как объяснить это… — она прикрыла глаза на пару минут, но я по-прежнему молчу. Не хочу сбить ее с мысли. Однако пока что слабо понимаю, к чему она ведет. — Я люблю тебя, очень. Но скорее как брата, друга, близкого человека. Мне нравилось спать с тобой, разговаривать, проводить вместе время. И, быть может, если бы не появился Рома, все было так и дальше. Но видеть вашу настоящую крепкую любовь и страсть... Видеть притяжение, что между вами возникает, стоит вам в одной комнате оказаться… — она замялась на пару секунд. – Даже пытаться препятствовать этому, Жень, просто непозволительно.
Моргаю озадаченно. Вникаю в сказанное ею. Мысли в голове скачут сумбурно. Я друг для нее. И она не собирается препятствовать. Это ведь хорошо? Да?
— И я… беременна, Жень, — прохладной волной по телу от ее слов. — Прежде чем ты начнешь играть в добродетель и кричать, стуча в грудь, что ты не бросишь малыша, и ты будешь со мной и тому подобное, говорю тебе сразу, что я подаю на развод. Не потому, что ты мне не нужен, просто родня не поймет того, что ты с Ромой, но женат на мне.
— А… — открываю рот, чтобы хоть что-то сказать.
— Ребенка будешь видеть, когда пожелаешь и сколько пожелаешь. Я дам ему твою фамилию. Жень… Все хорошо, и я правда очень рада тому, что ты будешь счастлив, а я еще встречу того, кто полюбит меня.
— Алис, я говорил, что ты чудо? — улыбаюсь и, притянув к себе, обнимаю. — Ты к врачу ходила уже? Или вместе сходим?
— Ходила.… У меня всего девять недель, но работать я уже не буду. Не хочу рисковать здоровьем малыша.
— Хорошо, деньги не проблема, я обеспечу тебя и ребенка. Мать будет рада внуку.
Только вот как она отреагирует на то, что я развожусь — я не знаю.… Так много событий за последние дни. Слишком много… Я все еще свыкаюсь с тем, что теперь Рома будет рядом, теперь я не буду отчаянно одинок. Так еще в придачу отцом стану….
— А Роме ты говорила это, да?
— Говорила. И он хотел уйти, ибо не разлучник и так далее. Я удержала, объяснив ему то, что только что сказала тебе.
— Спасибо, — шепчу, разрываемый эмоциями. — Спасибо тебе за все, девочка, спасибо.
…
Я был жутко рад, что мы с ней откровенно поговорили. И буквально окрылен тем, что скоро увижу Рому. По крайней мере, я очень на это надеялся. Близится поздний вечер, я на работе, а телефон молчит. А в сердце сомнение. А в теле дрожь. Неужели он снова исчезнет? Решит, что я выберу ребенка, когда узнаю? Но ведь и выбор делать не нужно… Они оба будут со мной. Я никого не потеряю.
— Я слышу, как скрипят шестеренки в твоем мозгу, — горячий шепот на ухо. Его запах врывается в мои легкие. А тепло от рук, что прижали к его телу, отзывается приятной волной мурашек по телу.
— Привет, — отвечаю с улыбкой, пытаюсь повернуться, но он не дает. Ведет вперед, подталкивая в спину, но захват не расслабляет.