- Лизочка была талантливым искусствоведом… – запричитала довольно тётка, а у Быкова разболелась голова, и закончилось терпение окончательно. Антон не собирался извиняться, покраснев и явно терпя боль. Пришлось надавить сильнее, чтобы терпеть стало невмоготу, а заодно помочь засранцу запихнуть свой гонор в задницу. Главное руку не сломать бы, от злости.
Антон от боли задохнулся, поэтому под непонимающий и ставший хищным взгляд прокурора заскулил и на одном выдохе, с кривой (от боли) улыбкой, не без капли яда проговорил:
- Извините за произошедший казус.
Отпустив тут же руку засранца, Тур посмотрел на ставшую ещё больше довольной дамочку.
- Извиняю. Понимаю. Всё же воспитанием твоим занимался отец, - наигранно–печальным тоном произнесла дамочка и царственным жестом погладила между ушей свою псинку. – Жаль Лизочку, мы с ней общались. Она была очень утонченной. А уж какие работы писала!
- Что с ротвейлером? – вдруг перебив супругу, спросил прокурор, разглядывая подозрительно недовольное лицо Роевского.
- Служебный, списан из-за ранения, - хрипло буркнул Тур. Ему было уже не то что плохо, а херово. – Но можете не беспокоиться, мы скоро уезжаем. Надолго и в другой город. Квартира сдаваться не будет.
Прокурор явно заинтересовался тем, что пёс служебный, хотя и звеняшка так же. Тур это почувствовал – парень напрягся и с любопытным прищуром посмотрел на Быкова, но объяснять ему он не собирался ничего. Обойдётся, главное чтобы прокурор документы на Спайка не попросил. Хватило и того, что он засветился.
- Хорошо, - удовлетворённо произнесла дамочка, не давая возможности мужу что-то спросить, и уже обратилась к прокурору, громко и театрально вздохнув. – Пошли, Костик, Лёлик устал.
Тур тоже не стал задерживаться. Под всё ещё любопытным взглядом прокурора он попрощался и, оттеснив звеняшку в квартиру, с облегчением закрыл дверь.
- Только вякни что-нибудь – урою! – угрожающе прохрипел Артур красному, злобному, униженному патлатому и, пошатываясь, пошёл в комнату собираться. Нужно уезжать, пока и правда не пожаловал Григорьев. Мало ли, Костик с ним дружит. Сомнительно, потому как, видимо, дамочка не очень жаловала Григорьева, но одно дело она, а другое прокурор. Уж с Григорьевым они явно часто пересекаются по рабочим моментам. Одно змеиное гнездо.
Собрав все лекарства и бинты в сумку, а заодно и выпив ещё пару обезболивающих, Тур вышел в прихожую. Тоха был на кухне, шумя какими-то кастрюлями.
- Поехали, - зайдя на кухню, произнёс Артур звеняшке, который с усердием лазил по шкафам, ища что-то.
- Едь! А я хочу кофе, - засунувшись почти на половину в нижний кухонный шкаф, глухо ответил патлатый.
Кто бы сомневался.
- По дороге остановимся где-нибудь, - недовольно прохрипел Тур, посмотрев плотоядно на округлую, не женскую, но соблазнительную, крепкую, жилистую задницу, обтянутую джинсами патлатого, и вышел из кухни, представляя, как скоро будет эту самую задницу драть. Ещё Спайку надо надеть ошейник и намордник.
Пёс, словно почувствовав, зарычал и попытался скрыться в комнате-студии.
Блядь! От патлатого набрался, не иначе!
Приструнив быстро и жёстко пса, не до нежностей, рот и сам это понял, Тур быстро надел все атрибуты и собирался идти приструнивать другого засранца, хотя уже перед глазами мухи еблись. К своему счастью засранец вышел сам, сверкая недовольно глазами.
Свою спортивную сумку Тур взял сам, а вот поводок отдал (замотал насильно на руку с предупреждающим взглядом) заартачившемуся патлатому. Нет, не из-за придури, просто состояние его ухудшилось, и перед глазами всё плавало, а на лбу выступили капельки пота, которые он быстро стёр ладонью.
Пока Тоха, обвешанный своими сумками и с рвущейся то и дело собакой, спускался на первый этаж, матеря (не громко и почти про себя) тупого имбецила, Быков достал из сумки лекарства и сам вколол себе в бок тройчатку, чуть не сломав при этом иглу из-за дрогнувшей руки. Доехать хватит. Должно хватить.
Завибрировавший телефон в кармане Тур почувствовал, но не понял сразу. Его лежал на панели. Вспомнил, что это телефон патлатого, Тур достал мобильный. На экране высветился входящий: “Ебливый банкомат”. Как мило. И сразу понятно, как к нему относится сынулька. Сбросив вызов, Тур вырубил вообще телефон, заодно достал из него симку и швырнул мобильный на заднее сиденье.
Всклоченный, злой и красный от натуги патлатый появился с бегающим и таскающим по земле поводок ротом у машины ещё только через пару минут.
Тура перекосило.
Вот не дебил ли патлатый отпускать пса, да ещё после “милого” знакомства с соседями? Да, видимо, жизнь некоторых ничему не учит. Извинился ведь, сука, из-за боли, а не из-за того, что виноват. Даже теперь наступает на те же грабли. Но это ничего, Тур выбьет с этой красноволосой башки всю дурь…
Как только патлатый с ротом сели в машину, Тур заблокировал дверь и, не скрывая всех чувств и эмоций, прорычал:
- Ты, мать твою, совсем с мозгами не дружишь? Я тебе сказал держать его на поводке! Или тебя, блядь тупую, надо было поставить на колени перед прокурорской женой, чтобы дошло?!
После его рыка, иначе это и назвать нельзя, в машине повисла тишина, только слышно было громкое сопение Артура и чуть потише Антона, который нахмурился, чуть вжался в сиденье, но при этом держась уверенно и нагло, хотя даже Спайк опустил морду и прижал уши к голове.
- Он рванул за тобой и чуть не сломал мне руку, - без едкости, сарказма, и как показалось немного оправдываясь, не громко, ответил вдруг Звеняшка, и Тур покосился на его неприкрытое косухой запястье, на котором виднелись передавленные полосы от поводка.
- Лучше бы сломал. Курил бы меньше, - всё ещё с рыком хлёстко прокомментировал Тур, чуть скривившись, и завёл машину. От патлатого несло табаком, как от общественной пепелки, значит курил в подъезде. Он ему точно пальцы сломает за это курево. Воняет от него, как от прокуренного бомжа-алкаша.
Как только машина выехала на трассу, Тур расслабился. Тройчатка подействовала. Стало легче: озноб и жар прошли, раны не так болели и тянули, но сонливость и слабость остались. Вообще Тур ощущал себя болванчиком, поэтому даже скорости не ощущал, обгоняя с лёгкостью идущие впереди машины.
- Ты решил убить нас? – раздалось раздражённо рядом, и Тур повернул чуть голову. Звеняшка вцепился в верхнюю ручку, смотря на Быкова огромными, потемневшими от расширенных зрачков, глазами.
- Бля, останови машину! - зашипел Тоха, когда Тур его проигнорировал.
Тур не собирался останавливаться, но когда, идя на обгон, чуть успел вписаться между машинами, понял, что хватил лишку. Ему стало легче, но они не доедут, если и дальше за рулём поедет он. Сбросив скорость до черепашьей, как ему показалось, Тур свернул у ближайшей заправки и остановился.
- Дальше поедешь ты.
Антон не то, что опешил, офигел.
- У меня нет прав!
- Значит, поедешь так, чтобы не остановили гаишники! – вызверился вновь Тур на патлатого. Он дошёл до того состояния, что спровоцировать его могло каждое неверное движение или слово, словно для быка взмах тряпки. Он уверен, что и белки его налились красным от полопавшихся капилляров.
- Тебе надо в больницу, а я и на попутке добраться смогу, так что гони мой телефон, и адиос.
Быков задышал чаще и облизал сухие губы. Ему нравится упрямство этого засранца, нравится, чёрт побери, “дрессировать” его, укрощать и воспитывать, но именно сейчас Артур был близок к тому, чтобы схватить за волосы эту ядовитую паскуду и долбануть о панель, чтобы хрустнул нос, и брызнула кровь.
- Ладно, я поеду за рулём, - вдруг произнёс миролюбиво патлатый, и лёгкая улыбка поселилась на его лице. Гадкая такая улыбка. - Если ты попросишь меня об этом вежливо.
Значит, задел Тур за живое засранца, когда заставил извиняться, и теперь Тоха решил поглумиться и отплатить той же монеткой. Быков посмотрел на неформала, не скрывая усталости и ярости. Нет, он оставит на потом нос и пальцы. Если доедут.
Как на зло на панели зазвонил телефон Тура. На незатейливую мелодию патлатый фыркнул, а Тур снял трубку. Пара фраз: “да”, “нет”, “скоро”, “наберу”, и телефон вновь на панели. Звонил Димон и спрашивал, выехали ли они. Голос был без веселья, значит что-то случилось. Или Быкову показалось.
- Телефон на заднем сиденье, под Спайком, - только и произнёс хрипло и безэмоционально Тур, разглядывая дорогу, и завёл мотор.
Не хочет патлатый за руль - не надо.
Покрышки взвизгнули, а из-под колёс пошёл белый дым. На трассу они вылетели. Бэха шла тяжело, но скорость набирала как надо. Про кофе, телефон и вообще про всё патлатый забыл. Пару раз Быкову слышалось, что Тоха что-то шептал себе под нос, типа: «Тупой имбецил, придурок, что б ты сдох, блядь, нахер я согласился, чего я вообще не поехал на маршрутке?!» и т.д., но вполне это могло и показаться Туру, учитывая, в каком он состоянии был.
До города домчались быстро, но Туру почудилось, что ехали целую вечность. От монотонно-серой с белой разделительной полосой дороги, зелёного, однотипного тёмного леса у кромки дороги и мелькающих машин у него слипались глаза, а иногда всё и расплывалось. В тройчатку входит димедрол, при приёме которого противопоказано ездить за рулём.
В городе Туру стало полегче от сменившегося пейзажа, и он набрал Диму. Вновь короткие, рубленные фразы, что прислушивающийся звеняшка не понял ничего, и вот они едут домой.
Спайк в нетерпении дома и туалета вертелся на сиденьях то так, то сяк, поэтому как только машина остановилась, и Тур разблокировал дверь, рот заскулил.
- Вали домой, - произнёс небрежно Тур всё ещё сидящему и угрюмо-насупившемуся бледному Тохе.
- Ты ебанутый на всю голову! – отмер Тоха, зазвенев своими металлическими побрякушками на куртке. – Ты чуть не убил нас. Придурок!
Быков понял, что у парня началась истерика, даже глаза заблестели странно, и руки затряслись.
- Дома реветь будешь, - скривившись и внутренне передёрнувшись от этого истеричного вида патлатого, сказал Тур и вышел из машины, чтобы выпустить Спайка.
Не ожидал он такого эффекта от этого упрямого засранца и теперь не то, что сожалел, но чувство сожаления и гадливости к Тохе присутствовало, а этого Тур не любил.
Дверцей Антон хлопнул со всей своей дури и, достав вещи и телефон, направился к подъезду. Всю эту картину и застал подъехавший на своей Субару Димон. Дождавшись, пока звеняшка скроется в подъезде, друг Тура вышел из машины.
- Паршиво выглядишь, - сразу оценил Дима состояние Быкова, несильно пожав протянутую ладонь и заметив на побледневшем лице судорогу. – Раны?
Тур нехотя кивнул.
- Тебе нужно было отлежаться, а не нестись с этим патлатым! - нравоучительно сказал Дима и безапелляционно заявил. – Зови Спайка и поехали в больницу.
- Всё нормально, - замешкался Тур, но поплёлся за Димоном. Он всё равно не отцепится.
Оставив Спайка в машине Димы, под его недовольный взгляд (машина новая и жалко обивку, хотя они и подстелили покрывало), мужчины прошли в больницу.
Врач был тот, что и штопал Тура.
- Я говорил, что с такими рваными ранами нужна госпитализация, - бубнел врач предпенсионного возраста, срезая бинты. – Кто только повязку накладывал. Сами?
Димон зашёл в кабинет вместе с Туром и теперь стоял у окна и смотрел на молодую, шуструю, помогающую доктору медсестру, строя ей глазки.
Быков стойко терпел и расспросы, и экзекуцию. Ему пришлось рассказать про тройчатку и остальные выпитые таблетки под хмурый взгляд друга и недовольный доктора.
- Как вообще доехал? – с издёвкой спросил друг, не отвлекаясь от уже раскрасневшейся медсестрички.
Ещё через полчаса всех процедур и манипуляций врач, осуждающе глядя на медсестру, передал ей Тура. Осталось наложить повязки.
- Я почистил раны и обработал их. Гной был, но немного. При таких ранах неудивительно развитие сепсиса. Даже если у пса не было бешенства, и вам сделали необходимые прививки – в слюне много бактерий, - говорил монотонно-раздражённо врач, снимая перчатки, обращаясь не к Туру, а к Димону, выделив его, как более ответственного, который кивал своей лысой головой, соглашаясь.
– Нужна госпитализация, а не самолечение и самоуход. – Кинул камень доктор в огород Тура, да ещё и проводив этот камень взглядом явно не радостным. - Анализ из ран я взял, но чистка крови нужна в любом случае, так же, как и антибиотики. Опухоль должна спасть, если всё будет хорошо. Процесс заживления пойдёт полным ходом, но как и говорил ранее - нужна госпитализация, - посмотрев на Диму и на Тура из-за очков проговорил врач.
Димон согласился с доктором, сунув незаметно для Тура в карман благодарность и, попрощавшись, подошёл к хмурому, сгорбленному, сидящему на металлическом столе Быкову.
- Личная медсестра у тебя говно, - проговорил зло Димон Туру и уже замершей медсестре добавил, мурлыкая. – Это не вам! Такая девушка, как вы, не может быть не профессионалом! Даже я захотел к вам на пару дней в ВИП-палату.
Девушка сразу кокетливо похлопала ресницами.
Про ВИП-палату Дима специально сказал для Быкова, зная его ненависть к шестиместным палатам и зелёным унылым больничным стенам. Туру это слабо помогло - больницы он ненавидел и в ВИП-палатах.
- Куда я Спайка дену? – спросил хрипло Тур, когда медсестричка закончила накладывать повязки и убежала по поручению Димы готовить палату.
- Туда, куда и обычно.
- Нет, – упрямо и твёрдо ответил Тур и посмотрел на друга из-подо лба.
- Бля, ты больше волнуешься о своей псине, чем о себе! – возмутился Димон. – Пусть твоя панкушная подстилка и смотрит за Спайком. В конце концов, всё это дерьмо из-за него.
- Он его уже раз сдал на живодёрню, - напомнил Быков другу.
- Хрен с тобой, – сдался Димон, перестав играть в гляделки. – Я пригляжу за твоим долбанным неформалом, но ты сидишь хотя бы несколько дней в больнице и нос не высовываешь, а заодно подумай над тем, нужен ли тебе этот патлатый.
Тур приподнял бровь.
- Григорьев, гнида, мне звонил, - тихо буркнул Дима, подходя к окну. – А вот почему он мне звонил и тонко намекал на проблемы, хочется услышать от тебя.
Тур выдохнул.
- В палате расскажу.
Лысый кивнул.
Рассказ был коротким и по делу, только факты, но Дима мрачнел всё больше. Ситуация вырисовывается не очень, можно сказать дерьмовая, особенно если учесть, что Тур рассказал и про то, что патлатый сказал в запале, про то, что Григорьев ему больше не папаша.
- Хм, я бы не торопился с выводами, что Роевский не его сын. Та ещё дрянь, как и Григорьев, а вот прокурор Костик - это интересно, - медленно, думая о своём и, насколько предполагал Тур, анализируя и логически составляя цепочки и ходы, проговорил Димон, сидя на соседней койке в ВИП-палате.
Да, ВИП-палата была здесь почти обычной палатой, только вместо шести кроватей – две (но на вторую никого не заселят, Дима договорился), как бонус - холодильник, шкаф, тумбочка, комод с зеркалом, да небольшой телевизор «Витязь» с настроенными шипящими тремя каналами.
Это не столица.
- Ладно, не кисни! Прорвёмся! – через долгое молчание радостно сказал Димон, хлопнув Тура легонько по плечу.
Со стороны двери раздалось испуганное: “Ой!”. Дима, как огромный кот, встал с кровати и направился к двери, чтобы через некоторое время вернуться с металлической уткой в руках.
- Вот! Просили передать, чтобы ты лишний раз не бегал, - хохоча как конь, проговорил Димон, устанавливая утку на тумбу. – Знаешь, я бы тоже с тобой повалялся тут пару деньков ради такого профессиАНАЛЬНОГО лечения…
Тур не разделял весёлого настроения друга, всё же пару дней ему придётся проваляться тут, в то время как звеняшка и Спайк останутся без присмотра. Нет, Быков верил, что под надзором Димона ничего не случится глобального, но было неспокойно и муторно.
Быков под строгим взглядом доктора провёл Димона до машины, чтобы дать ЦУ Спайку. Рот к Димону относился своеобразно – не бросался, не рычал, не кусал, естественно не слушался, но Дима и не пытался им командовать, короче соблюдал нейтралитет и, как давно заметил Тур, старался держаться на расстоянии, уважая что ли, но держа ухо в остро.