========== - 1 - ==========
➊
Бэкхён заподозрил неладное, когда мимо пронесли футляр с трубой, но понадеялся, что новые жильцы заезжают повыше и потревожить священный покой Бэкхёна не смогут ничем и никак.
Как же! В семь вечера над головой у Бэкхёна проревело так, словно кто-то дунул в задницу слону. Бэкхён мгновенно понял: вот оно — его личное чистилище.
Уронив голову на клавиатуру, Бэкхён с тоской смотрел на два слова, выведенных жирным шрифтом. “Идеальный топ”.
Над головой снова раздался долгий трубный звук, стойко напоминавший о слоновьих задницах. Низкий, тоскливый и абсолютно негармоничный. Как издёвка.
Идеальный топ.
Пфру-у-у…
Идеальный…
Фру-у-о…
— Чтоб тебя! — Бэкхён покосился на потолок со жгучей ненавистью. Статья не шла и даже не шкандыбала, а новосёл издевался. Над барабанными перепонками — в том числе.
Ква-ак!
Новый звук вышел пронзительным и неприятным, как наждачкой по стеклу.
Бэкхён раздражённо встал из-за стола, в сердцах закрыл ноутбук и со злостью отпнул ни в чём не повинную домашнюю обувку. Тапочки “пушистые котики” разлетелись в две стороны. Один котик мягким дротиком вонзился аккурат между книгами на полке, второй же красиво срикошетил о распахнутую балконную дверь и пропал за перилами. Короче, ушёл за линию местного горизонта. Хорошо бы, по голове кому-нибудь прилетел. Потому что Бэкхён прямо сейчас не был ни пушистым, ни котиком, а грозно рычал в пустоту.
Бэкхён в бессилии запрокинул голову и подбил баланс:
— Твою мать.
“Пфру-у-у…” — согласно загудели наверху противным басом.
— В жопу себе погуди! — звонко рявкнул Бэкхён в надежде, что подсказка достигнет ушей адресата.
Он постоял две минуты на месте, но сверху не доносилось больше ни звука. Бэкхён почесал затылок, забрался на диван, перерыл все подушки, но нашёл рабочий блокнот и душевно покусанный любимый карандаш. С блокнотом и карандашом Бэкхён перебрался в ванную.
Строить планы и козни Бэкхён предпочитал именно так — по-царски полулёжа в ванне, в тёплой воде, окутанный изысканными ароматами эфирных масел.
Бэкхён разделся, пустил воду нужной температуры и удобно улёгся, выставив перед собой руку с блокнотом. Попытка составить план статьи номер девять. Восемь страниц он уже выдрал и выбросил.
Бэкхён сосредоточенно лизнул грифель на кончике и принялся покусывать тупой конец карандаша. Чистая страница блокнота ни черта не вдохновляла. И вообще — Бэкхён не особенно рвался писать клятую статью, только кроме него писать её было некому.
Статья требовалась для специального журнала, который мог претендовать на известность в определённых кругах. Выпуски журнала читателям обходились недёшево, зато статьи в нём затрагивали интимные и запретные темы. Изначально журнал не выпускался в печатном виде, только в электронном, на эксклюзивных дисках. Именно тогда Бэкхён и начал писать статьи сначала на заказ, а после даже получил собственную колонку.
В своей колонке Бэкхён уделял основное внимание вопросам однополых отношений, но прямо сейчас он даже не знал, стоит затрагивать в статье исключительно тему однополых отношений или расшириться.
Когда ему дали задание на статью в связи с письмами читателей, посоветовали “остаться в своей нише”. Честно говоря, Бэкхён нигде не светился и писал статьи под псевдонимом, не скрывая собственную ориентацию. Разумеется, за этим последовали кривотолки. Часть читателей спокойно восприняла ориентацию ведущего колонки, а часть считала его девушкой и любила обсасывать детали в попытках прозреть сущее и получить стопроцентный ответ — девушка или парень. Ответ, который Бэкхён давать не намеревался.
Когда-то он начал писать статьи именно в надежде набраться смелости и не стесняться своих предпочтений, но реакция общественности эту надежду окончательно угробила. Хотя Бэкхён был к этому готов давным-давно — ещё с тех времён, когда разыгрывал многих парней, переодеваясь девушкой, дабы проучить особо неприятных типчиков. Женские тряпки Бэкхён не любил и тяги к ним не питал, но во времена бурного юношества не гнушался подкладывать таким образом жирных свиней неугодным. С возрастом стал умнее и мудрее — переключился на статьи.
В последний год Бэкхён был собой недоволен в творческом плане. Энтузиазм иссяк. Мало того, что отношение людей разочаровало, так ещё и на личном фронте стоял мёртвый штиль. Бэкхён уже всерьёз подумывал, что пора куда-нибудь деть розу, которая непонятно для кого цвела. Или уже просто подождать, когда лепестки сами опадут?
Тоскливо вздохнув, Бэкхён отложил блокнот и карандаш. Занялся помывкой и ополоснулся под душем. Хорошие мысли в голову не лезли всё равно, так чего понапрасну страдать?
Бэкхён вытерся и накинул на плечи атласный синий халатик. Короткий и дамский. Халатик Бэкхёну просто нравился — удобный и красивый. Он затянул тонкий пояс и прошлёпал босыми ступнями по полу — к гардеробу. Долго и придирчиво выбирал джинсы и рубашку, потом искал исправный диктофон и проверял бумажник.
Если уж мысли не думались, то стоило проветрить мозги, поэтому Бэкхён вышел на крыльцо и наставил нос в направлении клуба “Ча-ча-ча”. Не то чтобы Бэкхён обожал этот клуб сверх меры — клуб просто располагался в пяти минутах ходьбы от дома, а Бэкхён никогда не скрывал, что он “ленивая задница”.
— Деточка, что-то ты унылый сегодня, — помахал ему из-за барной стойки Полосатик. Полосатиком бармена называл исключительно Бэкхён и строго в мыслях. Имени бармена он не помнил, зато его волосы оставили незабываемое впечатление. Бармен причёску не менял и ходил полосатым столько, сколько Бэкхён его помнил, так что — Полосатик.
— Будешь тут унылым, если над головой постоянно слону в жопу дудят… — пробурчал Бэкхён, тыча пальцем в сторону любимого напитка.
Полосатик вернул взмывшие вверх брови на место усилием воли, уточняющих вопросов задавать не стал — видимо, решил, что себе дороже. Зато вручил Бэкхёну стакан с навесом из лимонного кружка. Лимон Бэкхён спровадил в ближайшую мусорную корзину — никогда не понимал этой ерунды — и сделал глоток из стакана. Сочетание лимона и мяты его немного расслабило. Он огляделся, выбирая себе жертву.
Выбор пал на субтильного парнишку в коротких штанишках. Бэкхён понятия не имел, какая у парнишки ориентация, но налепил бы ему на грудь табличку “гей”, ибо парнишка демонстрировал неприкрыто сучью натуру. Что и требовалось Бэкхёну.
Ладонью по волосам, улыбку на рожу и подплываем красивым брассом…
— Привет, как дела? — Бэкхён честно старался сиять располагающей улыбкой.
— Да ничего так. — Парень пожал плечами и улыбнулся в стиле “отвяжись, противный”. И как только сообразил, какие у Бэкхёна предпочтения? Бэкхён сделал вид, что у парня мимика барахлит, и встал рядом. Решил не тянуть кота за яйца и спросил в лоб:
— Как думаешь, каким должен быть идеальный топ?
— Слышь? Если отсосать, то возьму не очень дорого, но за вставить надо платить от души. Чего ты подкатами моё время тратишь?
Бэкхён закрыл рот с третьей попытки и пожал плечами так же, как парень недавно.
— Я просто спросил твоё мнение. Опыт у тебя есть же?
— Вот же… — Парень поморщился и чуть отодвинулся. — Идеальный тот, кто платит вперёд и сверх таксы и засыпает только тогда, когда вытащит из тебя свой член. Отвали.
Бэкхён проводил парня разочарованным взглядом. Ответ вполне мог на что-то там претендовать, но интересная статья из него бы не вышла. Зато Бэкхён в очередной раз подумал, что отношения не так уж и ценны, наверное. Может, ему вообще повезло, что он ни с кем ни разу никак и никогда…
Утром Бэкхён сгонял в спортзал и пострадал три часа в надежде, что хотя бы физические нагрузки его встряхнут. Не встряхнули. А потом он пытался подслушать беседу двух дамочек нетяжёлого поведения на автобусной остановке. В итоге был награждён званием “извращенец”.
Домой Бэкхён вернулся в отвратительном настроении, принял душ, облачился в синий халат и сел перед зеркалом, чтобы подвести глаза. Левый глаз вышел бесподобно. С половиной правого Бэкхён тоже справился, но вот когда вёл линию по краю нижнего века…
“Бу-у-у!” — прозвучало буквально над самым ухом. Бэкхён закономерно провёл линию по нисходящей и в гневе уставился на собственное отражение. Чёрная полоса, сползавшая на скулу, его ничуть не украшала.
— Коз-з-зёл!
Бэкхён вскочил, преисполнившись нехороших намерений, но они все тут же вылетели из головы, поскольку краем глаза Бэкхён заметил нечто странное. Дверь балкона так и осталась распахнутой, но за ней происходило… нечто.
Обеспокоенный и не понимающий ничего Бэкхён подкрался к двери, нашарил сначала голубой фаллоимитатор, фыркнул, потом нащупал возле кресла рукоять биты, перехватил оружие поудобнее и осторожно выглянул. На первый взгляд всё казалось обычным, а потом нечто мягкое прилетело Бэкхёну прямиком в лицо. Он рефлекторно дёрнул руками и едва не рассобачил стекло битой, а после сообразил, что в лицо ему влетели трусы.
Чужие. Мужские. С претенциозной надписью салатовыми буквами “Я Супермен!” на оранжевом фоне и благоухающие свежестью ополаскивателя.
Трусы свисали с балкона этажом выше. Болтались на верёвке, на которой красовались ещё три экземпляра нижнего белья того же фасона, но без надписей, поскромнее.
Манерно отставив мизинец, Бэкхён собрал внезапный урожай чужого нижнего белья, умышленно возложил сверху труселя с надписью и злокозненно покосился на потолок. Вот и повод разбить голову мерзкому трубачу. Бэкхён ехидно похихикал, представив пожилого лысоватого типчика в суперменских трусах.
Сверху трубно продудели в задницу очередному слону.
Это стало последней каплей.
Бэкхён прихватил телефон, сунул ногу в кота, поозирался в поисках второго, вспомнил, что кот-тапок упорхнул с балкона, выволок из обувного ящика запасную пушистую пару уже с мышками, влез и выскочил из квартиры. Все двери оставил приоткрытыми, бесшумно взбежал по лестнице на следующий этаж и распахнул коридорную дверь.
Бэкхён, раскрыв рот, застыл на месте. В квартиру, что располагалась над его квартирой, ломились двое: босой парень в трусах с прижатым к груди ворохом одежды и девушка в лёгком сарафане. Оба стучали в дверь и орали с упоением:
— Ах ты кобель!..
— Ну пожалуйста…
— …видеть тебя…
— …вечно ты всем…
— …как ты мог?
— …открой!
Бэкхён помотал головой, приходя в себя, и вежливо кашлянул, чтобы привлечь внимание.
Напрасно.
Девица обернулась и завизжала так, что у Бэкхёна уши заложило. Парень то краснел, то бледнел, и, кажется, собирался зарыдать в голос или грохнуться в обморок.
— Так вот в чём дело! — заорала девица. — Теперь на трансов потянуло? Мало одного, которого долбил в задницу, так ещё и…
Парень в трусах всё-таки зарыдал, всплеснул руками, выронил одежду, подобрал и выбежал прочь, сверкая клубничкой на буфере. Девица тоже рванула к двери, но вернулась, вмазала ошарашенному Бэкхёну ладонью по щеке, презрительно фыркнула и гордо удалилась.
Бэкхён со стопкой трусов подошёл к двери чужой квартиры и настроился безжалостно убивать — лицо после пощёчины горело зверски. Ещё сильнее полыхало чувство собственного достоинства, ибо какого чёрта его трансом обозвали?
Он выдохнул и аккуратно надавил пальцем на кнопку звонка. Через три минуты по ту сторону щёлкнуло.
Бэкхён снова остолбенел, уставившись не на плюгавенького лысоватого мужичка, а на вполне себе рослого смуглого парня с полотенцем на узких бёдрах, украшенного прозрачными каплями. Костистые плечи, твёрдая грудь и чётко прорисованные рёбра — хоть прямо сейчас в постель. Ну, если стереть с лица выражение крайнего изумления и недоверия, конечно.
Парень пришёл в себя, небрежно откинул влажную чёлку со лба и слабо улыбнулся чувственными губами, которые странно смотрелись на лице с резкими чертами.
— Это вы тут ломились? — Голос у него оказался низким и очень приятным. — Извините, я был в ванной. О…
Парень уставился на труселя в руках Бэкхёна — видимо, опознал родное имущество.
— Ломился не я, но это свешивалось с вашего балкона на мой. — И Бэкхён сунул трусы парню в руки, а после чуть не подскочил на месте от трубного рёва, что внезапно раздался за спиной у смуглого соседа. — И могли бы вы не играть на трубе дома?
— Но я не играю дома, — удивлённо протянул парень и неловко ткнул большим пальцем через плечо. — Это не труба. То есть, труба, конечно, но не та, которая музыкальный инструмент. Обещали ещё вчера отремонтировать, но пока никак.
Парень умолк и уставился на Бэкхёна уже более осмысленно. Разглядывал так пристально, с неподдельным интересом и непонятным ожиданием, что Бэкхёну стало неловко. Через минуту он сообразил, почему. Потому что он торчал у порога чужой квартиры в легкомысленном женском халатике на голое тело, в пушистых тапочках-мышках и с подведёнными глазами. И сразу дошло, почему транс.
Обычно Бэкхён в таком виде на люди не выходил, только дома бегал.
Ладно, небольшая промашка с макияжем и прикидом, но с кем не бывает?
— Гм… спасибо за помощь. — Парень со слегка ошарашенным видом потряс труселями и захлопнул дверь у Бэкхёна перед носом.
Бэкхён нога за ногу спустился на свой этаж и поцеловался с запертой коридорной дверью. Он глупо пялился на дверь — точно помнил, что не запирал её.
Но. Она. Была. Заперта.
Намертво.
Бэкхён минут пять насиловал дверной звонок соседской квартиры, потом даже к себе позвонил, как будто у него жил кто-нибудь ещё, кроме самого Бэкхёна. Потом он минут пять слегка бился головой о дверь, пока на него не посмотрела с осуждением старушка, решившая подняться по лестнице вместо обычной поездки на лифте.
Бэкхён второй раз удостоился звания “извращенец” и посожалел, что получает его не посмертно.
И тут Бэкхёна осенило. Балкон! Верёвка! Труселя! То есть, труселя вычеркнуть. Балкон и верёвка — самое оно!
Бэкхён обогнал старушку, влетел в знакомую дверь и снова позвонил. Ему открыл всё тот же парень, но уже в джинсах и футболке и не с таким ошарашенным видом.
— Э… Извини, можно воспользоваться твоим балконом?
Парень весело хмыкнул.
— Смотря как воспользоваться. Надеюсь, не в качестве туалета или ванной?
— Понимаешь, пока я относил тебе труселя, какой-то козёл захлопнул общую дверь. Я не могу попасть домой. Но у меня остался открытым балкон. Он как раз под твоим.
Парень с задумчивым видом осмотрел Бэкхёна с головы до ног и обратно, пожал плечами и запустил его в квартиру.
— Чонин, — представился он, хотя на его месте Бэкхён не стал бы так опрометчиво называть своё имя типу в женском халатике, с подведёнными глазами, чёрной линией на скуле и с сумасбродными идеями по поводу балконов.
— Бэкхён, — неохотно ответил тем же Бэкхён. — Можно?
Чонин кивнул и жестом предложил Бэкхёну двигать в направлении балкона. Правда, путь к цели усеяли разнокалиберные коробки и пакеты. Неудивительно. Чонин только-только переехал, так что вряд ли разгрёб хоть половину вещей.
Когда Бэкхён добрался до балконной двери, в квартире внезапно трубно загудело. Бэкхён едва заикой не стал.
— Чёрт, да что такое?
— Трубы, — пожал плечами Чонин. — Вода есть, но туда что-то попало, кажется. При перепадах температуры возникает такой вот… звуковой эффект. Так-то ещё ничего, но спать с этим рёвом, конечно… Хорошо, что орёт хоть нечасто, только по вечерам затяжные концерты. Чай будешь?
— Да нет, я только к себе спущусь. — Бэкхён распахнул балконную дверь и полюбовался на высокие перила. Осторожно подошёл, сглотнул и посмотрел вниз. Два метра до родных перил казались бесконечностью. В паре десятков бесконечностей угрожающе темнел асфальт.
— Как жаль, что ты не скалолаз, — попытался подбодрить себя Бэкхён, правда, получилось наоборот. Он оглянулся и встретил выжидающий взгляд Чонина.
— Пока ты подумаешь о способе, я всё же сделаю себе чашечку чая. — Под новый трубный звук Чонин ушёл с балкона. К счастью, а то он удивительным образом умудрялся смущать Бэкхёна.
Бэкхён беспомощно осмотрелся, но на балконе вещей никаких не было. Совсем. Неудивительно, конечно, но и не радостно. Не мешало бы нарыть надёжную верёвку — бельевая не годилась. Или простыню. Шёлковую. Шёлк прочный.