— Посоветуй, как от него избавиться.
— Зачем?
— Да достал уже — сил никаких нет.
— Погоди-ка. Ты нашёл идеального топа и хочешь избавиться? В самом деле? Совсем сдурел?
— Нет, но он достал уже. Хочет больше, чем… просто секс. Наверное.
— Так ведь так и должно быть. Идеальный топ — это тот, кого заботит твоё удовольствие, потому что он хочет сделать тебя счастливым. А раз он этого хочет, то логично, что он должен хотеть большего, чем просто секс. Иначе он не был бы идеальным. И если такой у тебя есть, то хватай, пока он рядом, и никогда не отпускай. Дважды молния в одно место не бьёт. Упустишь раз, потом будешь локти кусать.
Бэкхён скромно промолчал, что он уже раз упустил, и молния ударила в одно место дважды. Да и какая вообще разница, если Бэкхён элементарно не желал, чтобы хоть кто-то знал о нём правду, а как эту чёртову правду спрятать, будучи в отношениях? Но от важных мыслей его отвлёк шум на балконе. Он оторопело пялился на спускающийся сверху безжизненной змеюкой пожарный рукав. Потом по этому рукаву вниз съехал Чонин собственной персоной под улюлюканье зевак на улице.
— Цветы забыл!
— И шоколад! Шоколад возьми!
— Красотка настолько хороша?
— Поцелуй! Требуем поцелуй!
Чонин ещё и помахал зевакам. Поз-з-зёр! Бэкхён выметнулся из кресла, ухватил биту и угрожающе занёс для удара.
— Эй, тихо, я только сказать кое-что хочу. — Чонин слабо улыбнулся и одёрнул чуть задравшуюся футболку. Короткие чёрные шорты не скрывали шёрстку на ногах, и Бэкхёну резко стало жарко. Он шумно сглотнул и удобнее перехватил биту.
— Это незаконное проникновение в частное жилище, вообще-то, умник. А ну лезь обратно, пока я тебя без лифта в подвал не спустил!
— Да погоди ты! — Чонин устало вздохнул и неловко взъерошил чёлку. — Знаешь, ты прав. Всё это странно и как-то не так, как быть должно. Я тут подумал… ты ничего не знаешь обо мне, а я ничего не знаю о тебе. Но это же не повод ставить на нас крест, так? Давай просто встретимся, сходим куда-нибудь, поговорим? Ничего такого, правда. Просто пообщаемся как нормальные взрослые люди, лучше друг друга узнаем и посмотрим, что из этого выйдет. Хорошо? Хотя бы один раз. Просто попытаемся. Идёт? Это же не такая большая жертва, да? И я оставлю тебя в покое, если никак совсем. Обещаю.
— Это шантаж называется, ты в курсе? — свирепо уточнил Бэкхён. Попытался угрожающе покачать битой, но едва не выронил. Тут же перехватил “оружие” удобнее и сделал суровое лицо.
— Да как хочешь называй, но я не для того хотел найти тебя, чтобы так просто остановиться. И раз уж ты сам попался у меня на пути, я не уймусь, пока есть хоть один шанс. Ну?
Бэкхён даже растерялся под тяжёлым и требовательным взглядом Чонина.
— Эй, я тебя не в постель тащу, а предлагаю просто свидание. Что в этом такого страшного? Можно встретиться там, где всегда полно народа, чтобы тебе было спокойнее.
Ну да, конечно, можно подумать, Бэкхёна пугала перспектива оказаться с Чонином в одной постели. А вот ни черта. Куда больше его пугала перспектива…
Бэкхён застыл, едва чётко сформулировал для себя собственные опасения. Он привык жить один, плохо представлял себе, как люди выстраивали отношения, и опасался, что попросту не уживётся ни с кем. И это не говоря уж о том, как люди в принципе относились к нестандартным ближним. Ещё и характер у Бэкхёна был отнюдь не сахарный. У Чонина, как видно, не лучше. И Бэкхёна вообще никто и никогда по заднице не шлёпал и о нём не волновался, а Чонин вот волновался и так отшлёпал, что Бэкхён обкончал ему брюки. Ну и Бэкхён сомневался в искренности тех чувств, что Чонин к нему питал. А Чонин наверняка что-то да питал, иначе что это вообще за фигня и домогательства средь бела дня?
— Ты вечером же на работу, да? — пробормотал Бэкхён.
— Угу. Мы можем утром встретиться, если…
— Нет, — решительно перебил Бэкхён. — Ты когда заканчиваешь?
— В три ночи, но это же… — Чонин выглядел сбитым с толка, и Бэкхёну это определённо нравилось — давало преимущество. Он решил по-быстрому отвертеться, раз выпала возможность.
— Я приду в клуб в три. Там и посидим. Как раз тихо и спокойно будет. Народа в это время мало. Всё, теперь лезь обратно. Хотя нет…
Бэкхён довёл довольного Чонина до двери и выставил из квартиры.
— Ага, жди до морковкина заговенья, супермен чёртов.
С чистой совестью Бэкхён заперся, высунулся на балкон и убедился, что Чонин смотал пожарный рукав. После запихал биту под кровать — на всякий случай — и залёг в спячку.
После чёртовой статьи жизнь как будто под откос пошла, и Бэкхён не испытывал ни малейшего желания решать возникшие проблемы. Он нашёл идеального топа, но интуиция здраво подсказывала ему, что гармония в постели и гармония в жизни — это разные вещи. Что бы там ни плёл тот кадр в сети, Бэкхён попросту не верил, что Чонину это надо. В конце концов, в прошлом Бэкхён круто Чонина подставил, и куда логичнее на этом фоне выглядели недобрые намерения, чем любовь до гроба. Любовь до гроба жила в книжках и романтическом кино, а в жизни… в жизни всё куда прозаичнее, не считая осуждения общества.
Бэкхён осторожно погладил себя ладонью по заднице и вздохнул. Радости секса, конечно, весили немало, но разбитое сердце того не стоило. Особенно потому, что никто и никогда не смотрел на лицо и на человека — это Бэкхён хорошо выучил за прожитые годы. Исключение в виде Чонина Бэкхён предпочёл проигнорировать.
За эти годы Бэкхён привык к собственной устричной раковине, не желал её ломать и оставаться без защиты. Под прикрытием созданной им брони ему было уютно, тепло и надёжно. И как бы сильно ему ни* хотелось сделать новый шаг вперёд, как бы сильно его ни тянуло к Чонину, страх потерять всё, что было сейчас, перевешивал и не позволял окончательно поддаться искушению. А Чанмин мог идти в задницу со своими “против ветра” и прочими советиками. И наплевать, насколько он прав.
* Пожалуйста, не надо поправлять в ПБ. Правило таково: конструкции с местоименными словами и частицей ни (часто — с предшествующей частицей бы) всегда являются частью уступительных придаточных предложений. Поэтому НИ - правильно. НЕ - ошибка (с) Грамота.Ру
========== - 5 - ==========
Комментарий к - 5 -
OST - https://vk.com/audios-79961496?album_id=84250289
https://vk.com/kofapeszy?w=wall-79961496_17371
https://pp.userapi.com/c638328/v638328763/2e81a/7ft5AZgk2rc.jpg - обложка
держим крестики - я должен кончить до 70 страницы, иначе меня ждёт ад для вомбатов и макси. Из музыки Passion и Fall In Love - уникальные микс-композиции специально для этого фика.
➎
Бэкхён не собирался просыпаться и идти в “Ча-ча-ча”, но спохватился уже на полпути. Возвращаться было глупо, но говорить с Чонином не хотелось по-прежнему. Сейчас он напоминал Бэкхёну сказку с хорошим финалом, а если занавес вновь поднять, то не обернётся ли это… Быть может, как раз лучше всего сохранить именно сказку? Просто событие, после которого у Бэкхёна остались бы хорошие воспоминания. И не больше.
Поколебавшись, он свернул к служебному ходу клуба. Из охраны как раз Пондэ работал, которому Бэкхён как-то помогал унимать буйного посетителя. Пондэ благосклонно кивнул Бэкхёну и разрешил подняться на закрытую галерею. Свет там не горел, и Бэкхён пару раз ругнулся сквозь зубы, когда едва не сверзился, споткнувшись о коробки. В этой части клуба всё переделывали уже с месяц, поэтому на галерею никого не пускали, зато отсюда можно было смотреть на столики внизу, круглую сцену, барную стойку, танцевальную площадку и игорный угол.
Полосатик протирал стаканы, лениво переговариваясь с парой официантов, потягивавших кофе, у дальней стены сидела троица служащих и тихо сплетничала о начальстве компании, небось, а на сцене из музыкантов только Чонин и остался. Сидел на краю высокого табурета, держал саксофон и поглядывал на большие часы над барной стойкой.
Бэкхён как раз на десять минут опоздал.
Чонин плавно повернул голову влево и расстегнул верхнюю пуговицу на белой рубашке, снова глянул на часы и понурился. Водил узловатыми пальцами по перламутровым клавишам, иногда поглаживал эску. Потом вновь вскинул голову — пятнадцать минут четвёртого, и он медленно поднялся с табурета.
Бэкхён решил, что Чонин сейчас уйдёт, и можно будет спуститься вниз, чтобы взять стакан мохито.
Ошибся.
У края сцены Чонин остановился, выпрямился, расправив плечи, сделал глубокий вдох и уверенно подхватил саксофон. Бэкхён подался вперёд, оперевшись локтями на перила, чтобы лучше разглядеть, как Чонин на миг с силой сжал губы, расслабил, а потом слегка подвигал нижней челюстью из стороны в сторону. Бэкхён даже попытался повторить это, но у него не получилось — мощности лицевых мышц явно не хватало.
Чонин поднёс к губам мундштук, помедлил. Бэкхён затаил дыхание: он лишь раз слышал, как играл Чонин, да и то тогда даже не вслушивался. Ещё Бэкхён знал, что звучание саксофона не совпадает с нотной записью. В зависимости от вида инструмента случается расхождение, поэтому для игры на саксофоне нужны не только твёрдые музыкальные знания, но и безупречный слух. И это уж не говоря о безупречном взаимодействии осанки, пальцев, языка, губ, лицевых мышц и дыхания.
Чонин коснулся верхней губой края мундштука и прикрыл глаза. Нежно-бархатный звук поплыл по залу. Негромкий. Низкие ноты после короткой паузы сменились более высокими, посмелее. Полосатик и официанты у стойки притихли, устремив взгляды на сцену.
Чонин играл с закрытыми глазами. Плавно изогнутые узловатые пальцы скользили по перламутру. Высокие ноты прятались в бархате низких. Саксофон то звучал чисто и звонко, то успокаивал ласковой хрипотцой.
Бэкхён стоял, закусив губу. Смотрел на безупречную осанку Чонина и думал, что мелодия, которую дарил саксофон, похожа на утренний туман, медленно окутывающий весь зал. Звуки стелились над полом, а потом взмывали под потолок. То густые, как облака, то прозрачные, как хрусталь.
Почти повиснув на перилах, Бэкхён слушал и пытался поймать разбегающиеся в звуках мысли. Потому что Чонин не походил на тех людей, что встречались на его пути. Чонин необъяснимо отличался, и Бэкхёну просто не хватало сил, чтобы сопротивляться притяжению. Даже в переменчивых звуках мелодии Бэкхёну чудилось: “Иди ко мне, не бойся”. Но укреплённая опытом циничность осаживала Бэкхёна: “Это лишь сиюминутное желание, красивый момент, который скоро закончится. Любовь — это только мираж для романтиков, а на деле это не больше чем болезнь и привычка. Поддайся, но потом ты будешь скулить побитой собакой, подыхая от боли и новых разочарований. Это того стоит?”
Бэкхён не знал, стоит или нет, но так и подмывало поддаться. Лишь вцепившиеся в перила намертво пальцы останавливали порыв сорваться с места и кинуться к сцене поближе. Оцепенение и страх — останавливали. Бэкхён не хотел, чтобы снова было так, как прежде.
Волшебство закончилось так непростительно быстро. После долгих финальных нот Чонин отнял мундштук от губ, немного постоял и знакомо глянул на часы. Ушёл со сцены, чтобы вскоре вернуться уже без саксофона и в небрежно наброшенном на широкие плечи пиджаке.
Бэкхён оставался наверху и наблюдал за сидевшим у стойки Чонином до четырёх утра. Не думал ни о чём — не мог. Слушал в голове непрерывно ту самую мелодию, что Чонин недавно играл: мягко-печальную, туманно-светлую. И Бэкхён старательно вспоминал минувшие события, но Чонин изменился. Раньше был тощим тёмным пострелом и зелёным юнцом, а прямо сейчас у стойки сидел молодой мужчина в классическом костюме — породистый и строгий, смахивающий на маститого юриста, политика или владельца крупной компании. Пожалуй, неизменными остались серьёзность, вдумчивость и прекрасные манеры — тогда, много лет назад, Чонин ими тоже щеголял и не позволял себе скабрезных выходок, как прочие.
Чонин устало провёл ладонью по лицу, тепло попрощался с Полосатиком и направился к двери. Бэкхён выждал немного и принялся выбираться к выходу. На улице вновь моросило, а Чонин ровным шагом двигался к повороту. Как только он исчез за углом, Бэкхён смахнул с волос капельки и побрёл следом. Время от времени он то ускорялся, то замедлялся, стараясь идти так, чтобы Чонин его не замечал. Сам же предпочитал держать Чонина в поле зрения. Предположил, что Чонин забежит куда-нибудь перекусить или купить перекус домой, но прогадал. Так спустя четверть часа они добрались до дома.
Подниматься по лестнице было волнительно — Чонин ступал совершенно беззвучно, и Бэкхён его совсем не слышал. На своём этаже Бэкхён задержался, но сверху вроде бы шумели, потому он, крадучись, принялся подниматься по ступеням. Различил женский голос, а после приник к неплотно прикрытой коридорной двери на этаже Чонина.
— …знаете! Просто не хотите говорить и покрываете!
— Вовсе нет. — Бэкхён чуть по двери не распластался всем телом, опознав спокойный низкий голос Чонина. — Я не так давно въехал и с предыдущим жильцом никогда не встречался. Если хотите, можете зайти и сами убедиться. Думаю, вам стоит повидаться с соседями. Они могут что-то знать. Или он мог попросить их передать вам что-нибудь. Зайдёте?
— Я не… нет… — Женский голос сорвался на всхлипы.
— Вот, возьмите.
— Спасибо.
— Хотите чашку чая? Вы тут, что же, всю ночь просидели? Не замёрзли?
— Нет… со мной всё в порядке. Спасибо.
Бэкхён ойкнул от неожиданности, когда дверь долбанула его по лбу.
— Извините… — пробормотала та самая девица, что в прошлый раз отвесила ему пощёчину. Она прижимала к глазам белоснежный платок и на Бэкхёна даже толком не взглянула. Зато на Бэкхёна взглянул Чонин и нахмурился.
— Гм… — Бэкхён потёр ушибленный лоб и неловко улыбнулся — возможность подловить Чонина на грязной игре канула в Лету. — Поговорим?
— Доброй ночи, — отрезал Чонин, отпер дверь и перешагнул через порог. Бэкхён стартовал с места и успел просунуть ступню между косяком и дверью, помешав Чонину запереться в квартире.
— Эй! Чонин…
— Я прождал тебя целый час после работы и хочу спать, — холодно отметил Чонин и слегка пнул по носку ботинка.
— Я пришёл, но застеснялся, — выпалил Бэкхён. — Подумал, что лучше посидеть у тебя.
— Сразу не мог сказать?
— Ну не мог же я при всех подойти к тебе. Я же застеснялся.
— Это ты-то?
— Это я-то. Чонин, ну?..
— Я не хочу сейчас с тобой разговаривать. Я сплю.
— Ты не спишь. Ты стоишь вообще-то.
— Иди домой. Я устал.
Бэкхён всё-таки подналёг на дверь и ввалился в прихожую. Чонин вздохнул, захлопнул дверь, стянул ботинки и убрёл в дальнюю комнату.
— Чашечку чая можно? — поинтересовался Бэкхён, распутывая шнурки.
— Сам делай. Я сплю, — донеслось из комнаты.
Бэкхён поплёлся делать себе чай. Нашёл чайник без проблем, включил. А вот чай пришлось поискать, как и чашки. Впрочем, заниматься чаем он таки не стал, а двинулся на экскурсию по квартире, стараясь всюду сунуть любопытный нос. Чонин торчал в ванной — там шумела вода.
В ближайшей комнате горел слабый свет. Там красовался большой стол, заставленный тремя мониторами, а рядом со столом торчал синтезатор. На полу змеились и клубились цветные провода, по углам комнаты ютились динамики. На подоконнике ровными стопками высились книги и нотные тетради, и даже валялась сложенная подставка для нот. На углу стола со стороны синтезатора Бэкхён увидел деревянный конус метронома.
В целом комната казалась пустоватой, но Бэкхён подозревал, что так и задумано. Он рискнул сунуться в соседнюю комнату и оценил её как гостиную, хотя там ещё грудились неразобранные коробки. В спальне тоже было пустовато: свёрнутый матрас на полу с подушкой внутри да шкаф, очертания которого терялись в сумраке.
Чонин проскользнул мимо Бэкхёна, обдав ароматной смесью чего-то горячего и ярко-апельсинового, ловко раскатал матрас, а через миг затих под тонким одеялом. Бэкхён даже растерялся, потому что хозяин нагло вознамерился спать при живом госте. Возмущение в этом случае выглядело глупым, ведь Чонин задержался по вине Бэкхёна, и это именно Бэкхёну не хватило духа подойти в клубе и просто поговорить. В некоторой степени Чонин был прав — это же просто встреча и беседа, и лишь сам Бэкхён знал, насколько это бессмысленно. А обвинить Чонина в непонимании Бэкхён не мог, ведь они в самом деле почти ничего друг о друге не знали.