- А я через задний проход, - усмехнулся телохранитель, так и не вспомнив, кого на сей раз цитирует. - Смеяться, кстати, не советую, потому как мы сейчас в нем и находимся. А впереди нас ждет самая натуральная клоака, ты уж мне поверь.
Глава пятнадцатая
Посвященная болоту и его обитателям
Болота бывают разные. Моховые, например, распространенные в Сибири-матушке и выглядящие вполне презентабельно. Торчат сплошь и рядом кочки, вроде кротовых холмиков, растет на кочках мох, зеленый и красный. Клюква сверху проглядывает, морошка всякая там. Идти по этим кочкам все равно, что по водяному матрасу, пружинисто и приятно. Комары одолевают, но это мелочи.
Бывают болота торфяные, воспетые еще господином Конан-Дойлом. Скверные места, коварные. Жидкая грязь и "окна", прикрытые слоем зелени. Даже опытному человеку сюда лучше сюда не соваться, если не знаешь тропок и гатей.
Самая нейтральная категория болот - те, что сам Богдан именовал "водянистыми". Бывшие озера и низины затопленные. Водоросли и тина сплелись за годы, образовав под водой многослойную сетку, вроде крепкого гамака, способную выдержать человеческий вес. Поверх сетки настелился слой ила, выросли камыш и кувшинки, поселилась в стоячей воде разномастная болотная живность. Глубина по пояс, идти можно, но неприятно. Ноги вязнут, пузыри сероводорода всплывают на поверхность и лопаются, одаряя запахом тухлых яиц. Сетка, опять-же, не везде сплошная. Иногда тоже "окна" попадаются, да такие, что ухнешь и не всплывешь.
Так или иначе, но при всех минусах "водянистого" болота имеется у него глобальный плюс - проходимость. Пусть медленно, осторожненько, шестом дорогу нащупывая, но двигаться можно. А любые препятствия, даже самые неприятные, когда-нибудь да кончаются.
Часа полтора назад, когда лес уступил помаленьку место густым и трескучим зарослям, дискомфорт ощутили все. Даже Богдан, на что уж привычен был лазить по таким насаждениям. Толстые, суставчатые стебли при малейшем ветерке цепляли друг друга, издавая гулкий шелест.
- Это бамбук, - пояснил телохранитель, срубая первое "удилище". - Помогите-ка...
Десяток нарезанных стеблей уложили в два слоя, связали капроновым шнуром с рукоятки Богдановского ножа. Закрепили на импровизированном плотике рюкзаки, карабины и прочую амуницию, сверху натыкали веток, для маскировки. Шест в полтора человеческих роста Богдан срезал еще в лесу, потому шагнул в воду без промедления.
- Ну, будем живы...
С тех пор так и шли, не спеша. Окружающий пейзаж очень смахивал теперь на нечто среднерусское, исконное, воспетое бесчисленными художниками. Вода, кувшинки, редкие пучки камыша, мелкая ряска на поверхности. Еще клочья тумана тут и там. Неумолкающий хор лягушек и вопли неизвестных птиц - при полном отсутствии видимой жизни.
- Мерзкое ощущение, когда одетым в воду забираешься! - проворчал Суханов, идущий вторым в колонне, вслед за Богданом. - Такое чувство, пардон, будто в штаны навалил! И запах вокруг соответствующий!
- Ничего, привыкнете. Зато пиявки до тела не доберутся, - вспомнив про прочих, куда более мелких тварей Богуславский ощутил по всему телу мгновенную чесотку, поморщился.
- Что-то и крокодилов не видно, - сказала Кира задумчиво. - Я уж думала, они тут стаями ходят.
- Насчет стай вынужден разочаровать, - отозвался Богдан светски, прощупывая очередной метр пути. - Крокодилы, знаете ли, одиночки, по сути своей. Почти как тигры. У каждого есть личный охотничий надел. Что касается этих мест, так здесь, по-моему, даже рыбы нет.
Самым психологически-трудным моментом, действительно стало пребывание в воде одетыми. Особенно обувь раздражала - ну не приучен человек в башмаках купаться, хоть ты что! С младенчества не приучен! Хлюпает все, булькает и ощущение возникает то самое, упомянутое Сухановым, хотя и это еще цветочки. Помимо прочего, долгое пребывание в воде способствует неприятным штуковинам, вроде "окопной стопы". Так ноги опухнут, что в ботинок не впихнешь.
- Как встретим деревья, сразу сделаем плот, - пообещал Богуславский, припоминая карту местности. - Думаю, полностью оцепить болота даже у них сил не хватит, потому будут перекрывать самые вероятные направления. Если, конечно, догадаются, что мы сюда рискнули залезть.
- Я так понимаю, что ты их традиционно наколол, и это нам будет стоить лишней недели такого купания?
- Вы меня переоцениваете, Дмитрий Константиныч. Речь может идти о трех, максимум, днях, да и то вряд ли. На болотах ведь время летит незаметно...
Отдаленный гулкий стрекот оборвал фразу на полуслове, заставив всех троих изобразить классическую немую сцену. Оглянулись в поисках укрытий, не обнаружили таковых и осознали, что бежать, собственно, некуда.
- Давайте-ка присядем, - предложил телохранитель, по инерции, все тем же светским тоном, вытягивая из чехла мачете. Срубил одним махом пучок камыша, протянул спутникам две пустотелых соломинки, не удосуживаясь дать инструкцию по эксплуатации.
- А плот наш не заметят?
- Пусть только попробуют! - бодро пригрозил Богдан, углядевший уже в светлеющем небе силуэт винтокрылой птицы. -Всё, погружаемся!
Зажал в зубах камышину и первым, не без внутреннего содрогания, опустился на четвереньки. Тишина. Вязкая, переполняющая уши, дребезжащая. Гул бьет в барабанные перепонки, становится огромным, как сам мир...
Богдан думал про плот. Про бамбучины разной длины, долженствующие лишить плавсредство четких очертаний и сделать его контур расплывчатым, "природным". Поможет ли? С воздуха всё видится иначе, а ветки, маскирующие груз, могут улететь от такого ветра. Свистит все, гудит, ревет. В ухо кто-то, определенно, пытается залезть и шурудит самым наглым образом. Рыбка? Пиявка? Червяк водяной, из тех, что проникают и поселяются? Отпихнем назойливую бяку и уши ладонями зажмем. Давно бы так! Камышинка прикушена, не выпустить бы ненароком, да водицы помойной не глотнуть! Хотя и это ерунда, товарищи, в сравнении с пулеметной очередью. Шепнет вертолетчику интуиция пару ласковых, тот и саданет, на всякий пожарный. Или десант сбросит - по тросу, прямо на головы "ныряльщикам".
Так думалось. Еще стояла перед глазами совсем уж нелепая картинка, волк из "Ну, погоди!", занявшийся дайвингом - а тут ему на дыхательную трубку воробышек сел. Во всех красках увиделось и в мельчайших деталях. Подивившись странностям сознания, Богдан "стирать" картинку не стал - она сейчас куда приятней реальности. Терпеть помогала.
Гул удалялся невыносимо долго - огромная мембрана воды передавала его на десятки метров. Стих, наконец. Уши "откупоривать" не хотелось, и Богуславский выждал еще минуту-другую. Поднялся с шумом и плеском, будто болотный демон из ужастика, камышинка полетела в сторону, вдохнул с великим наслаждением.
- Ой, ну до чего же пакостно, а! - голос Киры прозвучал как стон, а в руках, естественно, зеркальце. - Кошма-ар!
Что ж, наполовину Богдан был с нею согласен - но только наполовину! Если не опускать взгляда ниже Кириной мордашки и не замечать комбинезона, пикантно облепившего тело. Сам Богуславский, по собственному мнению, выглядел сейчас куда печальней, а уж про Дмитрия Константиновича речи вовсе не шло. Эффектное зрелище - борода, опутанная тиной и ряской.
- Поздравляю с посвящением, господа, - сказал Богдан, дабы не рассмеяться вовсе уж непочтительно. - Теперь мы стали здешние, почти родные. Глядишь, и уходить не захочется.
- Ты все шуткуешь, - проворчал Суханов, вытрясая методично воду из ушей. - Я вот ничего смешного не вижу! Загнали нас как крыс в помойную лужу, еще и нырять заставили. Видел бы это кто-нибудь из моих коллег!
- Да плюньте вы на них! Плюньте и забудьте, до тех пор, пока отсюда не выберемся. Сейчас вы просто человек, загнанный в угол и обязанный выжить любой ценой.
- Так можно вообще чёрт те во что превратиться!
- Ну, не навечно-же. Это, знаете, как в тюрьме - если уж туда угодил, не дай Бог, то и жить придется по тамошним законам, не вспоминая прежние должности и звания. Те, кто этого не понял, быстренько теряют волю к жизни, вешаются, или под нары переселяются. Иногда, вообще просто так умирают - от невозможности принять новые условия жизни.
- А ты что, сидел?
- Не довелось пока, - отозвался Богдан, а про себя сказал быстренько, как заклятие против злых духов: "От сумы, да от тюрьмы не зарекайся, не зарекайся, не зарекайся!" Еще одно суеверие, из тех, что пачками имеются у каждого профи. Вспомнил, заодно, мистера Кроунинга и давнюю внутрикамерную разработку, в ходе которой довелось и парашу понюхать, и на нарах поваляться. А тюрьма, между прочим, русская была - изолятор, точнее, временного содержания. Со всей присущей спецификой.
- Может, он, конечно, контрольный облет делает, - подумал Богуславский вслух, разворачивая карту. - А возможно, десант повез. Вот сюда, например, на один из островов. Как раз по ходу нашего движения.
- Опять, значит, курс меняем? У тебя, случайно, Вани Сусанина в роду не было?
- Нормальные герои всегда идут в обход, - отозвался телохранитель философски, подумав, что, за последние сутки менять этот самый курс приходится что-то очень уж часто. Закономерность нехорошая, прям таки. Или, что вернее, обычная тактика загнанного волка - кружить, отыскивая прорехи в кольце флажков.
Следующие два-три часа показались долгими, как трое суток. Туман рассеялся начисто, солнце, вышедшее в зенит, не натыкалось больше лучами на деревья и лупило впрямую. Одна радость: мошкара куда-то скрылась, позволив путникам откинуть сетки. Богдан идущий, по-прежнему, во главе колонны, поймал себя на том, что засыпает. Натурально так отключается сознанием, продолжая двигаться и выполнять осмысленные действия. Руку вытянул - шест погрузил - нажал - сделал шаг - шест вынул - руку вытянул... Опасное состояние, именуемое "боевой усталостью" - когда жизнь и смерть становятся до фени, а на мелкие раздражители просто перестаешь реагировать. Господа офицеры Первой Мировой, ощутив подобное после многомесячного сидения в окопах, начинали баловаться "русской рулеткой". Не потому, что дураки, а просто... обрыдло все! Господа шпионы-нелегалы, утомясь многолетним положением "свой среди чужих", такие допускают проколы, что диву даешься. Вся выучка и опыт насмарку! Помочь тут способны резкая смена обстановки, полноценный отдых, либо, в крайнем уж случае, стимуляторы. Тот же фенамин. Достанем-ка упаковочку, прямо сейчас...
Шест, выставленный вперед, ухнул, вдруг, неведомо куда, а следом и Богдан чуть не нырнул. Отмахнулся, удержав равновесие, выматерился, потянул палку обратно. Впереди, в метре буквально, прощупывалось "окно", таившее неведомые глубины. Не первое и не последнее, но самое своевременное. Опять, как давеча ночью, адреналин хлынул в кровь, голова проянилась и чутье обострилось. Надолго ли?
- Вот интересно, живет там кто-нибудь или нет? - подумала Кира вслух, когда препятствие осталось позади. - Там, ВНИЗУ? Может, там какая-нибудь форма жизни, тысячелетней давности?
- Ага, динозавры.
- Нет, а что?! Писали же где-то, что в Южной Америке, в болотах, до сих пор ящеры обитают!
- Слушай, ты не на журналистике училась?
- Нет, на геофаке. Начинала, да бросила, - спохватившись, Кира взглянула на Богдана сердито, будто вторгся, ненароком, в чрезвычайно запретную сферу. Помолчала минуты две, но не выдержала:
- Я что, так уж похожа на журналистку?
- Скорее, на модель, - ответил телохранитель банальным, но искренним комплиментом. - Просто чувствуется в тебе характерная любовь к приключениям. Плюс привычка домысливать фактуру там, где ее нет.
- Это в чем же?
- Хотя бы насчет жизни тысячелетней. Возможно, Лох-Несс с тех самых пор и существует, но это потому, что вода холодная и травы мало. А такое болото, как тут, за пару веков зарастет тиной, перегниет и превратится в торфяную жижу.
- Н-да, действительно. Стремительно глупею от этой ходьбы и от этих мест. Все кажется таким древним, первозданным!
Богуславский, улыбнувшись, подумал, что не так уж Кира и наивна, если взглянуть на вопрос с разных сторон, а не только с научной позиции. Кое-кто из парней, побродивших по экзотическим местам, тоже, помнится, любил поговорить о всяком этаком. Толя Карпенко, к примеру. Три года военным советником в Анголе, литры виски и джина, принятых внутрь "для профилактики", но острейшего ума человек. Одной из главных Толиных тем за рюмкой чая как раз и были побасенки про африканские чудеса. Про зверей, науке неизвестных, да про демонов, которые не демоны даже, а полноправные обитатели джунглей. Одного Карпенко, якобы, сподобился лично увидеть, но принял сперва за гориллу, и после еще долго сомневался. Байки, вроде бы, да только не смахивал майор Карпенко на трепача. Серьезный мужик, из старых еще "Вымпеловских" кадров. Такие зря не скажут...
Поздний завтрак было решено организовать, когда добрались до острова. Не способствует аппетиту нахождение по пояс в воде, да и шанс на повторное появление "вертушки" вполне реален. Терпели до поры. Островок проявился прямо по курсу давно, вот только достигнуть его никак не удавалось.
- Может, мираж? - предположил, всерьез, Дмитрий Константинович. - Жара ведь несусветная!
Дальнейшие события, впрочем, доказали обратное. Нагромождение глины площадью не больше квадратного километра, заросшее камышом и бамбуком, оказалось материальным вполне, относительно сухим, да, вдобавок, необитаемым. Последний факт установили, обойдя, с оружием наизготовку, все доступное пространство. Нарезали травы, постелили, уселись. Друг на друга взглянули.
- Анекдот такой есть, - рассмеялся Суханов. - Плывут, значит, двое выживших после кораблекрушения в открытом море. Один другого спрашивает: "Как думаешь, далеко земля?" Второй отвечает: "Метров сто, не больше." Первый делает круглые глаза, начинает оглядываться, наконец не выдерживает: "В какую сторону-то?!" А второй ему этак невозмутимо: "Вниз, дружище, вниз".
Бородатый анекдотец, как сам Дмитрий Константинович, но рассмеялись все трое вполне искренне. Обстановка способствовала. "Как мало нужно человеку для счастья! - подумал Богдан философски, откупоривая тушенку - Всего-то, обрести твердую почву под ногами!".
Ели с аппетитом, чему помог выданный каждому колпачок виски. Глядели, временами, друг на друга, похохатывали над внешним обликом. Расслаблялись.
Солнце в белых раскаленных небесах медленно, но верно, ползло к западу.
* * *
Следующего острова достигли под вечер, насквозь мокрые, грязные и уставшие сверх всякой меры.
- Как же я понимаю Колумба! - простонала Кира, выбираясь на вполне устойчивый бережок. - Они-то на кораблях плыли, в полном уюте и все равно!
- Мы тоже поплывем. Точнее, пойдем, как говорят моряки, - пообещал Богдан, осматривая окрестные заросли. Кусты, деревья, лианы. Вполне приличный остров был когда-то, сумевший сохранить за десятилетия традиционную флору-фауну.
- Судя по всему, здесь и ночевать придется, потому как постройка плота - дело долгое.
Для начала, опять-таки, решили остров обследовать. Тропок звериных не обнаружилось, потому лезть пришлось прямо сквозь дебри. Выстроились уже привычно, гуськом, распределили с Кирой, на всякий пожарный, сектора обстрела. Дмитрию Константиновичу отведена была роль наблюдателя и обязанность замечать все необычное, ускользающее от глаз охранников. Так и пошли.
Первый, вполне приятный сюрприз обнаружился на противоположной оконечности острова. Наличие рыбы. Места здесь, судя по всему, начинались куда более глубокие, вода выглядела чище, и по ней там и сям расходились круги. Суханов, впрочем, высмотрел еще деталь пейзажа - глубоко вдавленные в ил отпечатки здоровенных перепончатых лап и борозду от хвоста.