Пепельное сердце (ЛП) - Блазон Нина 15 стр.


— Я... хочу пробыть на Севере всего пару недель. Я сопровождаю друга. В течение нескольких лет мы вместе работали сезонными рабочими в прибрежных городах. Он долго жил на юге и теперь, естественно, беспокоится о своей семье.

— А кто же нет, — пробормотал Фаррин. — Где живет его семья?

— Поблизости Меловой гавани, — неопределенно ответила она. — Я забыла название деревни, но уверена, что он напомнит мне. Откуда ты родом?

— Балин.

— Это где—то недалеко от Торьяна?

Фаррин снова поморщился, и Саммер в который раз пожалела о своей болтовне.

— Я совсем ничего не знаю о Севере, — сказала она, извиняясь. — Это было очень спонтанное решение сопровождать моего друга. Но мне нравится, что он рассказывает о своей родине. Он говорил, там существуют целые деревни, которые висят на скалах во фьордах. И магические водопады.

Фаррин недовольно сдвинул брови.

— Это всё, что он рассказал о Севере? Чудесные истории о воде ведьм и народах утесов, из которых делают представления на ваших ярмарках? Он ничего не рассказывал о городах? О грузовых портах в Рексае? У нас есть города и гавани, в сравнении с ваши южными крепостями, словно грубо укрепленные пляжи. И рассказывал ли он тебе о леди Малавинсе, живущей в Кристаллической пещере посреди моря? Об обсерватории в Сейнесе? Нет? Могу себе представить. Так вот поэтому мы и остаемся в ваших глазах дикарями, которые в лесах танцуют вокруг огня.

Её представление о них повергло его, скорее в мрачное удивление, чем заставило обидеться.

— Мой друг любит свою родину, — сказала Саммер. — Он сказал, что это очень красивая страна.

По свету, вспыхнувшему в его глазах, она поняла, что затронула не только правильную струну, но и нашла мелодию Фаррина.

— Только красивая? Нет, это самая прекрасная страна из всех, — сказал он с уверенностью. — Говорят, когда-то Бог северного ветра собрал самое прекрасное и самое опасное, что нашел в других странах, и перенес через небо. Волки, такие же большие как лошади, хищные кошки, которые имитируют человеческие голоса, чтобы привлечь добычу. Кристально—зеленые реки, горы, наполненные золотыми жилами и алмазами. Обширные леса — и, конечно же, Звериные бегуны. Это люди с двойным естеством диких животных и опасных воинов, которые живут очень скрытно. Для того, чтобы их поймать, он должен был использовать всю свою хитрость. Наконец, он нашел даже деревья, которые цветут только зимой. Всё это Он брал в других странах и доставлял на далекий Север. Там Он собирал свои сокровища и создавал из этого всего нашу страну.

— Звериные бегуны, — задумчиво повторила она. — Деревья, которые цветут зимой. — И спустя ещё мгновение она добавила: — Синие цветки, которые напоминают звезды, и плоды, которые пожинают в конце февраля, такие маленькие как виноград. И их мякоть тоже синяя и тает на языке, словно сладкий снег…

«Это воспоминание?» — Саммер сглотнула и пристально посмотрела на своё отражение в вине. — «Или Анжей рассказал мне это? Или Финн? Или Мия

Фаррин просиял.

— И каждый путешественник или посол отдают целое состояние за семена и саженцы. И не понимают, что это дерево способно уродиться только у нас. Если вы решите остаться до зимы, то ты обязательно должна попробовать эти плоды, Тая. Ты будешь поражена.

— Я… попробую их. Расскажи мне ещё что-нибудь? Я… знаю так мало об этой стране. Честно говоря, я даже не знаю, как выглядит Север на географической карте.

Эта открытость, кажется, обезоружила и одновременно удивила его. Он снова в сомнении сморщил лоб, но всё же уселся на пол, и к неожиданности, Саммер пролил немного вина на доски. Тогда он жестом показал ей присоединиться к нему, и она тоже опустилась рядом с ним на колени.

— Представь себе, что вся страна выглядит похожей на отпечаток человеческой ноги, у которого есть только четыре пальца. Только верхняя часть ноги, вероятнее всего напоминает отпечаток лапки ящерицы — с острыми когтями вместо пальцев ног.

Пальцем он протянул жидкость до тех пор, пока лужа не приняла форму и контур изрезанной ущельями страны, которая действительно отдаленно напоминала отпечаток ноги. — Внизу на изгибе пятки лежит Меловая гавань. Если продвинуться дальше, вдоль внешней кромки ноги, посередине по направлению к маленькому пальцу ноги, можно оказаться в гавани поменьше, перед городом Карс. Здесь проходит внешняя граница Империи лорда Термеса. И ровно посередине ноги находится моя родина — Балин. Как ты видишь, он расположен далеко от моря.

— А Цитаделль? — спросила Саммер.

— Ты даже этого не знаешь? — Фаррин ткнул указательным пальцем на самое северное место — вершину самого большого когтя.

— Торьян — это полуостров? — вырвалось у Саммер само собой.

Её настроение в сию же секунду испортилось. «Намеренно ли умолчал Анжей, что они должны будут путешествовать по всей стране? «Серьезно? О чём ты все-таки думаешь? О том, что вор говорит правду?» Сейчас голос новой жизни звучал злорадно.

Фаррин кивнул.

— Самый большой полуостров. Последнее королевство. Король Берас управлял самой северной частью страны, то есть всем Торьяном. Его белая Цитадель была символом непреодолимости. Высокие здания со стенами, которые настолько гладкие, что в них отражается море. Со стороны гор город окружают крутые склоны скал, которые тянуться до самого моря. Около Торьяна море — это котел, наполненный утесами, вихрями, отмелями и бесчисленными скалами, которые возвышаются как зубы акулы над водой. Поэтому часто полуостров называют «Акулья пасть». Захватить Цитадель с морской стороны фактически невозможно.

— Однако черной Леди это удалось, — заметила Саммер.

Лицо Фаррина помрачнело. Он допил остатки вина и со стуком опустил бокал на пол так, что тот треснул.

— Один из добровольцев сказал, что она — княгиня, — осторожно добавила Саммер. — Весь Анаканд боится её. От трактира к трактиру вокруг неё блуждают авантюрные истории. Говорят, в нескольких лордах она нашла сильных союзников.

Фаррин фыркнул.

— Слишком много, — пробормотал он.

Саммер надеялась, что он расскажет ей что—то ещё, но молодой офицер молчал.

— Может быть такое, что она и вовсе не существует? — спросила она. — Вероятно, она — только страшная сказка, потому что нет ничего страшнее невидимого врага?

В сумерках раннего утра она увидела, что его хищные глаза имели янтарный оттенок. Они были мрачными, будто Фаррин — воин пережил немало бессонных ночей.

— Было бы лучше, чтобы ты поверила в неё, — прорычал он. — И обдумать хорошо, на чьей ты стороне, когда с ней встретишься.

Саммер вздрогнула. Это было слишком наивно, как, если бы она своим вопросом нарушила безопасную почву невинной беседы. Теперь она балансирует на тонкой грани между недоверием и дружбой. Его взгляд был настолько пронзителен, что она не решалась отвернуться.

— Что ты хочешь этим сказать? — тихо спросила она.

— То, что мы знаем нашего врага, — отвечал он. — Даже слишком хорошо. То, что мы нуждаемся в каждом мужчине и женщине. Потому, что мы должны победить её. А потом уже ничего не будет таким, как раньше. Ничего, Тая.

— Ты хочешь нанять меня? И убедить меня, чтобы я позволила наколоть себе липовый лист на руку? Чтобы я поверила в волшебство и не думала, что этот самый липовый лист служит только для того, чтобы отличить своих мертвецов на поле сражения? — ещё до того, как она произнесла эту фразу, она поняла, что зашла слишком далеко. — Я не много в этом понимаю, — смягчилась она. — Как я уже говорила, для меня это только короткая поездка. И при этом я определенно не буду становиться на чью-то сторону.

— Пока ещё нет, Тая, — мрачно ответил Фаррин. — Но если ты когда-нибудь попадешь в затруднительное положение, вспомни мои слова. И убегай до тех пор, пока ты ещё можешь.

Саммер выдавила из себя улыбку, которая впрочем не особенно хорошо ей удалась.

— Я… подумаю об этом.

Фаррин встал и протянул руку, чтобы помочь. Саммер сделала вид, что не заметила этот жест, и встала сама, не допуская прикосновения.

— Спасибо за вино. И... удачи.

— Тебе того же, — ответил он со всей серьезностью.

Он хотел уже отвернуться, но Саммер, почему то не смогла отпустить его таким — грустным и расстроенным, с головой, наполненной негодования и темной опасности.

— Эй, Фаррин! — окликнула она его. — И последний вопрос. Неужели это правда, что вы на Севере не знаете ни одной песни?

Он помедлил, но затем намек на улыбку осветил выражение его лица.

— Ты шутишь, Тая из Белтера? — насмешливо спросил он. — Северяне изобрели пение! Оставьте себе свои грустные и сентиментальные южные баллады.

Когда он пошел к другим офицерам, насвистывая быструю мелодию, на Саммер, словно волны, накатывали образы, и она полностью растворилась в них.

***

Старый мужчина с инструментом всё ещё всматривался в море, над которым уже лежало светлое покрывало утра. Он не выглядел особенно заинтересовано, когда Саммер подошла к нему.

— Мне понравилась твоя музыка! — сказала она. — Почему ты прекратил играть?

Он повернулся спиной к морю, но не сделал ни одного движения, чтобы взять свой инструмент.

— Потому что уже утро, — прозвучал неприветливый ответ. — Время для игр закончено.

— Солнце ещё не взошло. Сыграй ещё одну песню? Для меня?

— У меня не осталось песен для тебя. Если хочешь услышать музыку, будь любезна, спой сама.

— Пожалуйста! — Она надеялась, что её голос не звучал умоляюще, но видимо она не смогла обмануть музыканта. Он поднял брови и посмотрел на неё настолько пристально, что Саммер стало не по себе.

— Ты выглядишь так, будто бы увидела привидение, — заметил он. — Но музыка тебя не спасет.

— Напротив! — воскликнула Саммер. — Я должна услышать несколько тактов одной мелодии. Я забыла кое-что очень важное, но эти воспоминания очень близки — и если я услышу музыку, то они снова придут ко мне на ум. Я знаю это!

Он пожал плечами.

— И почему это должно меня интересовать? Я не благодетель, а просто старый бухгалтер, который выглядит так плохо, что ему пришлось отказаться от своей работы в портовых конторах. Помогает ли мне кто-нибудь?

Саммер сжала руки в кулаки. Лучше бы всего у неё получилось схватить старика за воротник и заставить его повиноваться. Но всё же она взяла себя в руки и повторила ещё раз со всей настойчивостью:

— Пожалуйста!

— Спой. Я послушаю, — покровительственно сказал он, и через некоторое время добавил. — И тогда посмотрим.

Саммер прикусила нижнюю губу и уставилась на странный инструмент, который музыкант держал в руках, словно ребенок. Воспоминание, которое она искала, порхало на краю её сознания, но всё же если она в скором будущем не поймает его, оно снова вылетит в море и утонет навсегда.

— Что же так? — спросил музыкант. — Достаточно храбра, чтобы беспокоить меня, но слишком труслива, чтобы помочь себе?

Саммер оглянулась. Офицеры не обращали на них внимание. Фаррин исчез, и ветер уносил каждое произнесенное ими слово.

Она встала рядом с мужчиной, глубоко вздохнула и начала напевать. Сначала тихо, но потом, когда она слилась с мелодией, закрыла глаза и осмелилась продолжить дальше. Слово за слово она развивала песню, добавляла строфы, о которых не знала, вспоминала ли она её или сочиняла. Припев следовал за куплетом, потом повторяющаяся строфа. Эта песня была об одноногом мужчине, который хотел быть танцором, а также о женщине, которая всегда ходила на руках, потому что боялась неба.

Как второй голос, внезапно вступил инструмент старика в качестве сопровождения — выше, чем голос Саммер, и настолько наполненный страстью, что у Саммер по спине побежала дрожь.

Когда она услышала смех, она открыла глаза и посмотрела в очарованные лица: несколько матросов, которые на несколько мгновений оставили свою работу, и пара путешественников, отбивающие ногами ритм и теперь начавшие хлопать. На средней палубе наемники вытянули шеи. Это было как на сцене царства мертвых. Переведя дыхание, Саммер продолжила петь, только теперь вызывающе и грудным голосом. Она развеселилась, когда музыкант сыграл вихрь, который звучал, словно ржание лошади. Она притопывала со всеми в такт и кружилась. И во время поворота прямо перед её глазами внезапно появился Анжей и во время перехода в реальность она потеряла равновесие и споткнулась. И на этот раз присутствие Анжея было к месту, чтобы сберечь её от падения и уверенно поймать корабельные фонари в хрустальных люстрах и черный мрамор моря, окружающий их. Она находилась в празднующем обществе — её окружали мужчины и женщины в нарядах, которые Саммер видела только на старых картинах. Платья с необычным покроем достигали пола. Потрясающий и свежий аромат цветов витал в воздухе, золотые украшения поблескивали на запястьях и при каждом движении на куртках и жилетах звенели серебряные монеты. Лбы женщин были украшены изделиями из ракушек, а у мужчин были черные глаза и длинные темные волосы, словно гривы лошадей. С одним из этих мужчин Саммер и танцевала, но при этом не смотрела ему в лицо, так как она была слишком увлечена разучиванием танцевальных движений.

— Не смотри на ноги, слушай только музыку, она поведет тебя! — сказал он со смешком — и она позволила ему прижать её плотнее к себе и закружиться с новой силой.

Волосы, лежавшие на его плечах, щекотали её руки. И всё же, когда она взглянула вверх, то не разглядела его лица. Будто в этом образе присутствовало пустое пятно или специально нечеткое место. Ей нравился он, но ещё больше ей нравилась музыка. Всё это было ново и захватывающе для неё, будто бы она ещё никогда раньше не слышала ни одной мелодии. Её переполняло чувство счастья, вероятно, также впервые, будто трепещущий мотылек в горле. Во время танца она удивленно оглядывалась, рассматривая зал, который теперь она видела со всей четкостью. Ещё она многократно рассмотрела отражение себя в полированных мраморных стенах и узких зеркалах. Она была одета в простое платье, которое, тем не менее, выглядело дорогим — и оно было настолько белым, что казалось, будто одеяние мерцает. Шелковый материал был легким, словно перышко, он клубился и закручивался при каждом движении. Её волосы стекали по спине до самых бедер золотисто-рыжими волнами, в которые были вплетены льдисто-синие цветки, напоминающие звезды. И хотя в зеркальном отражении явно определялись черты внешности Саммер, в её смехе, дымчато-карих глазах, во взгляде и в её манере держаться прослеживалось что-то совершенно чужое. Девушка в отражении была невероятно горда и вела себя высокомерно и бесстрашно. Босиком она танцевала на каменном полу, и казалось, будто она была пределом мечтаний каждого в этом помещении. Без сомнений, это не было игрой. В этот момент она была сама собой. Внезапно она отстранилась от объятий её партнера по танцам и остановилась посреди толпы. Она посмотрела на свои руки, обнаружив мозоли на правой руке, которые появились от рукояти меча. «Или может, от шпаги или ножа?» Когда взглядом она стала искать мужчину, с которым танцевала, то вместо лиц видела белые пятна, словно маски. У неё было так много вопросов к нему, но она так и не смогла его обнаружить. На одном мужчине в толпе была надета соломенная шляпа, а другой был одет в залатанную форменную куртку матросов. На заднем плане задвигался мрамор, словно растворяясь в воде, и тогда она увидела лицо, которое знала.

Старый музыкант одобрительно ей улыбнулся. Вокруг раздавались аплодисменты.

— Ещё одну песню, — крикнул один из матросов, но Анжей уже безжалостно тянул её из толпы.

— Ты что, с ума сошла? — прошипел он ей в ухо. — Ещё незаметней не можешь себя вести?

Саммер была слишком удивлена, чтобы отреагировать. Перед её глазами еще вспыхивали образы праздничного вечера. Синие цветы, которые имеют запах снега и ладана... и на окнах ледяные узоры...

В закутке между палубами Анжей остановился. Его руки железной хваткой сжимал её плечи.

— Что ты тут делаешь? — Его яростный взгляд обрушился на неё, словно пощечина, которая вернула её в реальность.

Назад Дальше