Долго думать над ником не пришлось. Falcon. Сокол то есть. Больше времени занял выбор аватарки. Напрямую светиться на форуме ему не хотелось. Мало ли, какие ушлые у Димки фанаты. Кто-то ведь наверняка раскопал его «фабричное» прошлое и старые-старые видеоролики. И мордашка Владика Соколовского известна очень многим. Впрочем, как очень скоро убедился Влад, его лицом и пользовались очень многие. Может, чтобы привлечь внимание Димки, может просто потому, что слишком наивными и красивыми были глазенки пятнадцатилетнего мальчишки.
Мальчика больше нет. Есть мужчина.
Фото получилось красивое. Цепочка и кулон на фоне заглавной страницы со сценарием. «Паника» крупными буквами и выведенные его дурацким почерком цифры номера телефона. Этого не видел никто кроме Бикбаева. Вот только…захочет ли Димка знать его теперь?
Это оказалось до странного увлекательным: наблюдать за ЕГО жизнью, которой он, Влад, не знал. Читать восторженные отзывы поклонников, возмущенные фырканья и даже грязь. В такие моменты Влад смеялся. Мухи отдельно, котлеты отдельно. Все-таки насколько ЭТОТ Дмитрий отличался от того Димки, которого он знал.
Иногда Димка, или его администратор, появлялись в сети, на форуме. И тогда посещаемость форума достигала невиданных высот. Счетчики зашкаливали и сайт на какое-то время попросту подвисал.
Однажды Влад даже решился написать в тему с общением. «Скажи все, что хочешь». Нет, он не написал «люблю-нимагу, скучаю». Просто очень осторожно написал, что грустно, когда давних знакомых разводит жизнь и что очень бы хотелось знать как дела у Дмитрия, но не Берга. Но сообщение так и осталось без ответа.
Влад катался на съемки, ходил на репетиции, а по вечерам, совершенно позабыв о вечеринках, прогулках и просто жизни за пределами маленького уютного мира квартиры, отчаянно вчитывался в строки латиницы, заново знакомясь с богемной жизнью любимого человека. Концерты, съемки, приемы… Сколько премий и в чем был…
Все оборвалось в один момент. Возмущенный визг фанатки. Фотки какой-то девицы рядом с Димкой. Темы пестрят статьями из западной прессы о том, что у Берга роман с некой Стравински. Эффектной певичкой, восходящей звездой.
Красивая девочка. Да. Рядом. Не надо забивать себе голову о парне из Москвы. Не надо говорить о покорении России. Ничего не надо. Есть только девчонка, которая разве только в рот Бикбаеву не заглядывает.
Пару дней Соколовский еще пытался убедить себя в том, что это все не важно. Но через неделю появились первые предположения акул пера по поводу скорой свадьбы селебретис.
Острые серебряные лучики впились в ладонь. Никто ничего не обещал. Хотя нет… это он, идиот, сказал что скорее даст себя на кусочки разрезать, чем снимет эту цепочку. Серебро потемнело, но он упорно продолжал таскать безделушку, не снимая. Даже на съемках. Даже в пику воплям режиссера, который, в итоге, все-таки сдался.
Фалькон еще раз появился на форуме. Личка от кого-то из читателей, с которым он ранее вступал в дискуссию. Предложение вступить в Фан-клуб. Влад хмыкнул, читая предложение и ответил решительным «No, thanks you ».
Он написал всего одну-единственную строчку.
«Как жаль, что „когда-нибудь“ не случится никогда».
Рвать — так рвать. Раз и навсегда. Чтобы не возникало соблазнов вернуться. Он написал в личку администратору, с просьбой удалить его аккаунт с форума и снес ссылку из избранного.
Больно. Но лучше пусть так, чем продолжать по миллиметру тянуть из себя нервы.
****
И снова ничего… Дима почти со злостью отодвинулся от ноутбука, потер глаза, в которые, казалось, песка насыпали. Надо бы лечь, но сон ушел. А, значит, опять полночи переворачиваться с боку на бок. Жаль, что счет овечек ему никогда не помогал. И подсаживаться на снотворное он боится.
Дима принял душ, побродил по номеру, поглазел на ночной Нью-Йорк и, подхватив ноутбук, отправился в спальню. Пару минут на форуме, и он уснет, как сурок. Проверено. И черт его знает, почему так выходит. Вроде и обсуждения интересные, и английский он понимает хорошо, но в сон клонит все равно.
Забравшись на кровать и устроив ноутбук на коленях, Дима начал пролистывать страницы. Отзывы, восторги, кто-то прошелся по поводу «звездной болезни», ссылки, телефоны, возмущение последними интервью Изы, «как жаль… когда-нибудь…» ЧТО?!
Диму тряхнуло, и он замер, глядя на монитор и словно боясь прочитать сообщение еще раз. А вдруг… показалось?
Но палец дернулся сам, и компьютер послушно прокрутил страницу вверх. «Как жаль, что „когда-нибудь“ не случится никогда…» Пользователь — Фалькон, логин удален. Какого… «Falcon» — это же… Сокол?! Дима дернулся и тут же глухо застонал, откидывая ноутбук в сторону и сворачиваясь клубочком на подушке. Больно… Больно, больно, БОЛЬНО! Дима сжал голову руками, заставляя себя дышать глубже и медленнее. Вот так, хорошо… Вдох, выдох. Это может быть просто совпадением. В конце концов, он мог что-нибудь прочитать не так. Дима на миг зажмурился, а потом снова потянулся к обиженно мигающему ноутбуку. Старясь не вчитываться в строчки, которые, казалось, колют глаза, сосредоточил все свое внимание на профиле неведомого Фалькона. Удален сегодня. И… Дима почти всхлипнул, когда взгляд упал на аватарку. Кликнув на изображение для увеличения, он почти закричал. Серебряная звезда, сценарий и… номер телефона. Это Влад. Соколовский. Черт!
Дима сглотнул и, стараясь не задумываться о том, что делает, вбил в память своего мобильника номер Влада, тщательно проверив, все ли правильно записал. Аккуратно закрыл ноутбук, отправил его на пол, а сам застыл посреди кровати в нелепой позе. Это действительно Влад. Он зарегистрировался больше месяца назад. И, судя по всему, даже что-то писал. Это он, Дима — круглый дурак. И теперь Влад ушел, оставив это короткое сообщение. Больно… Сознание твердит, что это к лучшему. Неясность и неопределенность ушла, все встало на свои места. Вот только сердце не согласно.
…Он не понимал, что делал и зачем. Но рука, словно живя своей жизнью, сама потянулась к телефону, и пальцы сами набрали номер. И все, что ему осталось — это слушать длинные гудки в жизнь, которой нет. Молясь, чтобы на той стороне не ответили.
Гудок. Другой. Третий. Напряженное «Да?» по ту сторону мира. Звук, искаженный расстоянием, тихий шелест в трубке. И еще одно:
— Да, я слушаю вас.
Дима обреченно опустил ресницы, вслушиваясь в его голос. И что толку было бегать от себя и своей памяти все это время?
— Ты устал ждать, Влад?
Судорожный вздох, как будто на том конце мира вспоминали, как дышать. Пауза, растянувшаяся на три лихорадочных удара сердца.
— Это я стал тебе не нужен. И я не люблю путаться под ногами, Дима. Тем более теперь, когда у тебя наметилась нормальная личная жизнь.
— Нормаль… что?! — Дима вскинулся, слетел с кровати, а потом замер, когда до него дошло. — О, господи, Влад… Ты, что, поверил этим газетным статейкам?!
— Ты уехал не попрощавшись. Ты не оставил ни номера телефона, ни как с тобой связаться, — Влад вздохнул. В его словах ощущалась горечь. — У меня не так много возможностей найти тебя. Ты… молчал, Дима. Что я должен был думать? Да и кто я тебе, чтобы вообще… думать.
— Да, я конченный лох, что забыл оставить тебе свой номер или взять твой, признаю. И я обычно не читаю свой форум: у меня просто нет на это времени. И ты… человек, который мне дорог. Думаешь, это было легко — уехать так, не сказав тебе «до свидания». Но, думаю, так действительно было лучше для всех.
— Для кого это, «для всех»? — иронично, немного зло выдохнул Влад. Нет, это не самая удачная мысль: выяснять отношения по телефону, когда один в Москве, а другой черт знает где. — Блядь, мне каждая минута с тобой дорога, понимаешь? Пятнадцать минут, которые ты одевался бы, были бы пятнадцатью минутами С ТОБОЙ, лох конченный. И пять минут, когда ты кофе глотал бы. И минута у порога.
— А дальше? «Прощай, Влад,» и все? — Странно, почему злости нет? Только вина. Огромная, жгучая. А еще понимание бьет, как током. Он ошибся… с самого начала.
— Ты этого хочешь? — очень тихо. — Хорошо. — Еще тише. — Прощай. Я люблю тебя, Дима.
И гудки отбоя. А потом — тишина. Абонент завершил звонок.
Дима еще какое-то время просто стоял, вслушиваясь в шорохи и треск на линии, а потом опустил руку. Телефон выскользнул из враз обессилевших пальцев и с гулким стуком упал на пол. Все. Вот теперь — действительно ВСЕ.
Точка.
========== Часть 8 ==========
15.
Гельм помял сигарету пальцами, а потом отложил, так и не прикурив. Свой лимит на сегодня он почти исчерпал, в пачке осталось всего две штуки. Поджав губы, он откинулся на спинку офисного кресла, отворачиваясь к окну. В лучах заходящего солнца Лос-Анджелес с такой высоты был прекрасен. Ни уличной суеты, ни грязи. И где-то по его улицам бродит его личная головная боль на протяжении вот уже недели.
…На первый взгляд казалось, что этот сталкер мало чем отличается от десятков других его предшественников. Письма с угрозами вперемешку со своими сексуальными фантазиями… Но что-то дергало, а своей интуиции Вильгельм привык доверять.
Дима привлекал к себе психически нездоровых людей, они тянулись к нему каждый со своим «тараканом», как слетаются пчелы на мед. Потоки писем, как бумажных, так и электронных, комментарии в Интернете. И если раньше этим вопросом в его штате занималось два человека, то теперь Гельму пришлось увеличить их число до шести. И это уже почти пугало. Но все они, пишущие эту галиматью, на поверку оказывались не способными причинить Диме настоящий вред. Но автор этих писем, что лежали сейчас у него на столе, был совсем другой. Он описывал свои будущие действия четко, сильно, почти скупо, но с такими деталями, что сомневаться в том, что человек знает, о чем говорит, не приходилось. А еще он сообщал почти о каждом шаге Димы, словно тщательно следил за ним и знал его планы. К поискам автора письма подключили полицию, но ей Гельм не доверял: у полицейских и без того полно забот. Он пытался справиться своими силами, но время шло, а результатов не было никаких. Только письма стали еще более изощренными. А сегодня утром охранники задержали курьера с букетом цветов, который показался им подозрительным. При беглой проверке курьер оказался работником курьерской службы, и его быстро отпустили, а вот цветы… Нет, Дима бы не умер от той химической гадости, которой их обрызгали, но в больницу бы попал наверняка. Никаких внешних физических повреждений, просто сильнейший галлюциноген, наркотик. Возможно, объединять эти два «дела» в одно было ошибкой, но Гельму так не казалось. И за Диму было страшно. Еще месяц назад Гельму бы даже не пришло в голову, что Диму нужно убрать на время поисков с глаз, но сейчас Гельм думал об этом все чаще. Куда-нибудь, где его искать не будет никто и никогда. Никаких родственников или известных друзей-знакомых. Полетят все сроки, придётся платить неустойку, но подозреваемых слишком много, а Дима один. И охране Гельм тоже не доверял. Сталкером может оказаться кто угодно. Но как это объяснить это Диме, с учетом того, что о самих письмах он не в курсе? Незачем ему это знать, он и так дерганный. Что ж… Значит, придется решать этот вопрос самому. И надеяться на благоразумие.
16.
День первый. Пустота.
Он написал эту песню, когда закончилась «Фабрика». Его выворачивало наизнанку, когда он записывал демку, но тогда это ему помогло. Сейчас — он боялся включать телевизор, чтобы не наткнуться там на НЕГО.
День второй. Апатия.
Режиссер тупо отправил его к медикам, только бы не видеть совершенно невыразительного лица. Тень прежнего Влада, который сходил с ума от беспокойства и по десять раз переигрывал каждую не понравившуюся ему сцену.
День третий. Пустая квартира и абсолютная тишина.
Слышно как на кухне тихо пищат часы, отмечая каждый минувший час. Шестьдесят минут. Время от времени телефон разражается нервной дрожью и натужным гудением виброзвонка. Но Влад просто лежит на диване и смотрит на светящийся прямоугольничек дисплея. А под щекой у него отнюдь не подушка, а свернутые валиком мягкие трикотажные штаны и футболка Димки.
Страшная штука: любовь.
Представляешь себе как в сказке. Ромашковое поле и влюбленные бегут через него друг другу на встречу, чтобы никогда друг друга не отпускать. А на деле сдохнуть хочется. Улыбаешься окружающим только, чтобы не упекли в дурку с каким-нибудь зубодробительным диагнозом. Нервные срывы для начала, а потом какой-нибудь маниакально-депрессивный синдром. А вечером — на диван, к скомканным, сбитым простыням и свернутым в валик шмоткам.
Это безумие…
Через неделю он все-таки заставил себя подняться и навести порядок. Включил плазму и принялся слоняться по комнате, стирая с мебели накопившуюся пыль. Взгляд скользнул по экрану. Яркие пятна. Ведущий на МТВ взахлеб рассказывает о какой-то очередной выходке — картинка меняется, и на экране крупным планом Димка.
Как в тумане обрывки фраз. Знать не знаю, виделись разочек, но ни о какой свадьбе не может быть и речи.
Влад выключил звук.
Хотелось сжаться и забиться в угол. И сидеть там, как мышь под веником. И молчать. Чтобы ни один звук из внешнего мира не пробился больше сюда. Никогда. Но завтра нужно встать и добраться съемочной площадки. Потому что отпущенная ему неделя закончилась. Вот только облегчения затворничество не принесло.
…Съемки, съемки. Только на этот раз все страшнее. Разум медленно, но верно подошел к той грани, за которую готов был заглянуть и его герой. Ничего нет. Никого нет. Отец, которому интересно только повыгоднее его продать. Бесконечная борьба за выживание. Подняться. Приехать. Сменить маску и снова шагать по острию ножа. Балансировать на грани.