— Я ревновал тебя к той девахе.
— Я помню, — Дима улыбнулся уголками губ. — Но я действительно никогда не имел с ней ничего общего.
— Отелло нервно курит в сторонке в сравнении со мной, когда дело касается тебя.
Они чудом миновали пробки и тянучки, объехали стороной одну аварию и вскоре Влад уже сворачивал в арку дома.
— Узнаю моего Владиуса, — Дима потянулся и выпрямился, улыбаясь. Подождал, пока Влад припаркуется и выбрался из машины. Содрогнулся от показавшегося холодным после салона воздуха и, забрав свою сумку у Соколовского, поспешил к подъезду. — Надеюсь, у тебя есть горячая вода, и шмотки мои ты не выкинул.
— Я спал с ними в обнимку, — смущенно заявил Влад, неуклюже открывая дверь. Он пропустил Димку вперед и протиснулся следом. — Они тобой пахли.
Дима только покачал головой, чувствуя себя до ужаса странно. Тепло, приятно. Смущающе и до жути напряженно.
— В любом случае спасибо, что не выкинул, — Дима первым вышел на седьмом этаже и застыл перед дверью, чувствуя, как губы сами растягиваются в улыбку. От этой стандартной вроде двери веяло уютом. И тихим счастьем. Всем тем, чего ему так отчаянно не хватало.
— Под расстрелом, — хмыкнул Соколовский, открывая дверь. Легонько подтолкнув гостя вперед, шагнул следом и прижал Димку к стене, захлопнув дверь ногой. — Как же я по тебе соскучился!
Губы чуть обветренные. Кожа — холодная с мороза. Но это — Димка. И Влад с тихим стоном удовлетворения прижался к его губам.
Дима выронил сумку и обхватил его за плечи, отвечая. Сильно, почти яростно. Как жил он без этого все это время? Спина, волосы, напряженное тело. И отнюдь не мягкие губы, которые он ласкал своими и никак не мог остановиться.
— Ненормальное… счастье мое… сумасшедшее… — шептал Влад, лихорадочно целуя холодные щеки, губы, глаза и кончик покрасневшего носа. — Как же я люблю тебя… Димочка мой. Спасибо тебе…
А Диме хотелось кричать и еле слышно стонать. Оттолкнуть и прижаться сильнее. Не слышать никогда и слушать, слушать…
— Влад… — дыхание не хватало, слов — тоже. Словно искры плясали на губах, коротя нервные окончания. Наверное, надо было отстраниться, оттолкнуть. Но… — Отпусти меня, Владик. — Ему нужно в душ, нужно переодеться.
— Не могу… Не хочу я тебя отпускать, — Влад принялся лихорадочно сдирать с него куртку. Это было непросто, учитывая то, что поцелуй ему разрывать не хотелось тоже. Поцелуй, объятия, прикосновение тел. Каким чудом он стряхнул обувь и не навернулся — тоже осталось загадкой. Он чувствовал только бешеное биение Димкиного сердца, тяжелое дыхание и свое сумасшедшее возбуждение, готовое в любой момент разорвать тело почти болью.
— Мне нужно в душ, Влад. — Шарф, кроссовки… И снова объятия и не разомкнуть губ. — Владик… — рвется с языка яростное, почти злое «Хочу тебя», вибрирует на губах, но не звучит. Пока не звучит.
— Конечно… — Куртка, свитер, его свитер тоже долой. В душ, так в душ! Из джинсов вытряхиваться будет неудобно. Ладно, это не проблема. Влад застонал, когда, наконец, стащил с него футболку и губами прижался к обнаженное груди.
Дима зашипел сквозь зубы от возбуждения и сжал пальцы на его плечах, словно это могло помочь обрести мгновенно утраченный контроль. Но руки словно сами соскользнули ниже и ниже. Ладони провели по бокам, ногти царапнули кожу сквозь майку. А потом Дима потянул ее вверх, уже почти забыв, что хотел в душ.
В душ? Идти? По стеночке, не иначе. Влад пребольно налетел на дверную ручку, коротко ругнулся, но тут же завел руку за спину и, шагнув вперед, крутанулся, вжимая Димку в стену напротив. Присел на корточки, покрывая поцелуями плоский живот, щелкнул пряжкой ремня и, чуть не ломая ногти, расстегнул молнию. Резко сдернул джинсы вместе с бельем, щекой потерся об узкую полоску темных волос, сбегающих от впадинки пупка к паху.
— Душ?
— Да, — выдохнул Дима, кажется, на грани сознания. Потянул Влада вверх, заставляя подняться, и приник к губам, раздвигая их языком и вламываясь в рот. Больно от возбуждения, но еще больнее, когда надо оторваться, отстраниться. Хотя бы для того, чтобы раздвинув створки, войти в кабинку и вывернуть краны. От ударивших по плечам сначала ледяных, а потом горячих струй, Дима зашипел, вскидывая голову и подставляя лицо.
Влад присоединился к нему минутой позже. Грудью прижался к спине, ладонями погладил грудь и живот.
— Я хочу тебя, — громким шепотом на ухо.
Дима чуть повернул голову, легко коснулся губ:
— Мне нравится твое желание, — он выгнулся, потерся бедром о возбужденную плоть Влада. — И оно совпадает с моим.
Пальцы с нежной силой обняли возбужденный член Димки. Осторожно двинулись вверх-вниз.
— Ты или я?..
Дима громко застонал, откидываясь на него:
— Я… Влад… слишком устал… для физических упражнений… ммм… хочу тебя… — Ноги дрожали, и Дима уперся ладонями в кафельную стенку. Еще немного, и он просто сползет на пол, скуля от возбуждения и удовольствия.
Масло для тела. Другой смазки в душе не найти, а на то, чтобы выбраться из кабинки и устроить поиски — нет ни сил ни желания. Пальцы осторожно скользнули внутрь напряженного тела. Нет, надолго его терпения не хватит. Особенно когда Димка выгибается так. Острые крылышки лопаток, ямочки у крестца, красиво очерченные мышцы под бархатистой кожей.
— Черт, Влад… — прошипел Дима, чувствуя вторжение. Нетерпеливое, немного болезненное. Но такое желанное. Вперед и уткнуться лбом в стенку. По спине и плечам бьют струи воды, но все это где-то за краем сознания. — Только… осторожней…
— Обещаю, — снова шепот на ухо. Пальцы проникают чуть глубже, лаская изнутри, поглаживая. Даже если крышу окончательно сносить станет причинить ему боль — последнее дело. И еще глубже, на всю длину, задевая бугорок простаты. У него никого не было. Никого. После Влада. С ума сойти можно!
Дима тихо вскрикнул и качнулся назад, чтобы продлить касание, доставившее такое удовольствие. И забылись дискомфорт и боль.
— Еще… Сделай так еще… — у него слишком долго никого не было. И это… ведь Влад. — Хочу тебя…
Перед глазами звездочки. И вспыхивают они всякий раз, когда Димка сладко вскрикивает и протяжно стонет. Пальцы скользят назад и снова, чуть резче внутрь. О стену головой колотиться хочется.
— Так, хороший мой?
— Да… — дышать трудно, очень трудно. Но хочется большего. Так зачем себе отказываться? — Давай, Влад…
Тесно. Почти до боли. И входит он осторожно, позволяя привыкнуть хоть немного, пока не замер, уткнувшись в Димкину шею. Колени дрожат, но он находит в себе силы поддерживать ЕГО.
Дима чуть истерично фыркнул, пытаясь справиться хоть и с легкой, но все же с болью.
— Надо было «тренироваться» в твое отсутствие… — немного вперед и назад, привыкая, расслабляясь. — Двигайся, Влад.
Соколовский тихо зарычал и укусил его за плечо в ответ на «тренироваться». Подался назад и снова толкнулся вперед, вливаясь в ритм. Тело откликалось на каждое движение, на каждый обжигающий поцелуй.
— Мне тоже?.. Надо было «тренироваться»?..
— Надо… проверить… — Дима улыбнулся и тут же застонал, откидывая голову на его плечо. Ладони беспомощно соскальзывали с мокрой стены, волосы налипли на лицо… Неторопливый ритм, изматывающий. Но он чувствовал Влада в себе. И это было… лучшее, что могло быть
— Обязательно… выслушаю твои… рекомендации, — вряд ли это будут рекомендации. Скорее это будут стоны. Громкие, жаркие стоны, вскрики, которые Димка будет стараться задушить, всхлипы, тихое рычание. Хорошо. Толкаться глубже, сильнее, яростнее, обнимая его обеими руками.
Дима не мог долго продержаться. Просто не мог. Слишком… хотел. Слишком ждал. И когда Влад надавил чуть сильнее, вошел глубже и резче, вскинулся, содрогнулся и тонко, протяжно застонал, почти заскулил, с силой цепляясь в его руки. Только бы… не упасть…
— Люблю тебя, — горячечно выстонал Влад, срываясь следом за ним в изматывающий оргазм. Движения его замедлились, и он замер, тяжело дыша. Вода потоками текла по плечам, по спине, по лицу. Он осторожно выскользнул из расслабленного Димки. Капли семени растворились в горячей воде.
— И я… тебя… — еле слышно выдохнул Дима, так, что его шепот поглотил шум воды. Он покачнулся и все-таки осел на мокрый пол, пытаясь отдышаться и уйти от тугих струй, чтобы не били они так сильно по ставшей такой чувствительной коже.
Влад выключил воду и сел рядом с ним на пол, обнимая за плечи. Плитки были горячими, в кабинке было жарко от водяного пара, и шевелиться не хотелось. Совсем. Соколовский поцеловал мокрое плечо, маячившее перед глазами.
— Спасибо… — любит. Шелестом едва слышным за шумом воды. Любит. Димка его любит. Влад обнял его за плечи. — Спасибо, родной.
Дима медленно опустил глаза, даже не пытаясь разобраться в клубке эмоций. Страх, неловкость, облегчение, удивление, тепло, радость. Наверное… Он бы предпочел, чтобы Влад не услышал этих слов. Никогда не услышал. Пусть нечестно, но… Признаться самому себе в том, что это — правда, оказалось тяжелее всего. Но он любит. Действительно любит.
— Влад… — И что сказать? Нечего говорить. Значит, молчи, Бикбаев.
Соколовский коснулся губами его виска.
— Давай вытираться, а? Сейчас разморит, так тут и уснем.
— Я еще не принял душ, — Дима хмыкнул и чуть напрягся, пытаясь понять, в состоянии ли встать, и как держат ноги. — Так что я займусь именно этим, а ты иди, не то простудишься.
Влад широко улыбнулся и совсем по-кошачьи потянулся.
— Извини, что помешал водным процедурам!.. — Он поднялся на ноги, стараясь держаться прямо, раздвинул створки кабинки и шагнул на коврик. — Жду тебя в постели. Или на кухне, если ты голоден.
— Не хочу есть, — Дима тихо фыркнул и, не удержавшись, шлепнул по заднице Влада, а потом поднялся с пола. — Но если притащишь глинтвейна в комнату, буду благодарен.
— По рукам, — Влад закрыл за собой двери кабинки и после трех минут ожесточенных растираний, обернул бедра полотенцем и вышел из душа. Прошлепал на кухню, достал из холодильника початую бутылку вина, отмерил ароматной темно-бордовой жидкости ровно на два бокала, поколдовал со специями и поставил кастрюльку на слабый огонь.
Одеваться он не видел смысла. Выпить вина и вытянуться на постели. Спать, обнимая любимого человека, слышать его дыхание. Соколовский процедил ароматный напиток в бокалы и присел на кухонный диванчик, подобрав под себя ногу.
Дима вышел спустя десять минут. Расслабленный, распаренный, умиротворенный. Провел по влажным волосам и прошлепал сразу в комнату, ведомый желаниями собственного тела. Откинул одеяло и юркнул в постель, со стоном удовольствия вытягиваясь и выдыхая. Хорошо… Боже, как же хорошо…
Влад вошел с двумя бокалами в руках. Сел на постель, скрестив ноги по-турецки, и протянул один из бокалов Димке.
— Вот, это чтобы спалось лучше.
— Спасибо, — с чувством произнес Дима и сел. Забрал у Влада бокал, сделал глоток и прикрыл глаза от удовольствия, чувствуя, как горячее вино растекается по пищеводу. И говорить — не хочется. А кажется, что нужно. Что-то объяснить, что-то… рассказать. Но слов почему-то нет.
— Ты стал легче дышать, — Влад свой напиток выпил почти залпом и, опустив бокал куда-то на пол, вытянулся на постели, устроив голову на коленях у Димки. — Вы все-таки пообщались с хореографом?
— Да. И не скажу, что это был приятный разговор, — Дима улыбнулся и отставил свой почти пустой бокал в сторону. — Спасибо. Мне действительно легче, — он провел кончиком пальца по его лбу, очертил скулу. — Я хочу, чтобы этот Новый год ты был со мной. Здесь или у черта на куличках — все равно.
— А я согласен. Хоть на «здесь», хоть на «чертовы кулички», — Влад повернул голову и губами поймал кончики его пальцев.
— Спасибо, — Дима улыбнулся, склонился, мягко коснулся его губ, а потом рухнул на подушку, раскидываясь «звездой» на широком диване. — Надеюсь, что это будет все-таки где-нибудь поближе.
Соколовский стащил с себя полотенце и бросил куда-то на кресло. Влез под одеяло, устраиваясь поудобнее, и обнял Димку за талию, свернувшись у него под боком уютным клубком.
— И не важно — у самого синего моря или где-нибудь за полярным кругом. Слушай, мне всегда было интересно, как чукчи в чумах любовью занимаются. Там же холодно!
— Боже, Соколовский, — Дима распахнул глаза и расхохотался. — Что за мысли тебе лезут в голову. Хотя… хочешь попробовать? — он вскинул бровь и покосился на Влада, пофыркивая от смеха.
— Отморозить задницу? Ты себе этот хрустальный звон представляешь? — Влад с деланным ужасом воззрился на него. — Неееет. Я теплолюбивое растение.
— И это еще меня называют неженкой, — Дима повернулся, запуская пальцы в волосы Влада. — Черт… Мне так не хватает твоих прядей…
— Я не могу позволить себе длинные волосы, — Влад выдохнул ему куда-то в бок. — Мои герои — обычные парни, а не экстравагантные хайрастики.
— Я понимаю, — Дима вздохнул и закрыл глаза. — Но мне их все равно не хватает.
— Постараюсь так коротко больше не стричься, — Влад гладил его теплый бок под одеялом и улыбался. Так хорошо и так спокойно ему уже давно не было. Зачем он пытался вычеркнуть Димку из собственных мыслей? Из души. Это невозможно. Бикбаев входит в жизнь для того, чтобы остаться в ней навсегда. Забыть его невозможно, как невозможно остановить время. Он просто однажды воцаряется в сердце. Он вызывает сильнейшую бурю чувств. У кого любви, у кого ненависти. Но равнодушными он не оставляет.