— Конечно, он занят, — Гельм крутанулся, поворачиваясь к нему. — На один день? — Это чувство, которое не очень приятно жжется внутри — это ведь не ревность, нет? — Но спасибо за попытку. Надеюсь, что она оправдает себя, — он скользнул взглядом по интерьеру кухни и направился к двери. — Спасибо за глинтвейн. Я сообщу тебе, если Дима соберется к тебе.
— Хорошо, — кивок в ответ. Кружится голова. Такое чувство, будто он потерялся среди радиоволн. И собрать себя из кусочков не может. И желание только одно: чтобы он скорее ушел. Страшное чувство, как будто его только что препарировали под микроскопом, да так и оставили распятого на кусочке стекла.
— И Влад… Я многим готов пожертвовать в этой жизни ради собственного спокойствия. Но Дима в этот список не входит. Надеюсь, ты не наделаешь ошибок. Иначе я тебя по стенке размажу, — спокойно, даже скучающе произнес Гельм на прощание и, подхватив пальто, вышел из квартиры, закрыв за собой дверь.
Влад вернулся на кухню и сел на диванчик. Долго неверяще смотрел на бокал напротив. Из него пил Гельм. Он был здесь. И то, что он сказал… Страх проснулся с запозданием. Накатил удушливой волной. Влад сжался, пряча лицо в ладонях. Он попытался. Позвал. И пусть Димка не сможет прилететь — он его услышал. И простил. Только бы с ним все в порядке было! Остается только ждать. Рождество и Новый год. Впервые за долгие годы Влад возненавидел праздники.
18.
Дима метался по комнате, бросаясь от стены к стене, и тихо рычал, только усиливая свое сходство со львом в клетке. Гельм вернулся утром, и он словно с цепи сорвался. В голове звучал и звучал голос Влада, и Дима никак не мог заставить его заткнуться. «Люблю тебя… люблю…»
— Замолчи… — он зажал уши ладонями, словно это могло помочь, а потом снова заметался. — Заткнись!
«Приезжай… хотя бы на день»…
— Черт! — Дима крутанулся и подлетел к окну. Распахнул створки и втянул свежий чуть морозный ночной воздух. Хотя бы на день. Просто увидеть, заглянуть в глаза. Понять что-то для себя окончательно. Но Гельм его не отпустит. Он и так в последнее время почти не оставляет его одного, загрузив работой. Хорошо хоть, что теперь перелетов меньше: Гельм решил всерьез взяться за «покорение Америки», и все время они проводят тут. Но в его сутках теперь даже не двадцать пять часов, как раньше… К черту все! Он заслужил передышку. Впереди рождественский марш-бросок, и ему нужно отдохнуть. Хоть чуть-чуть. Один день. Он немного просит.
Бикбаев поджал губы и выпрямился, вскидывая голову и разворачивая плечи. Он не нытик. И давно ненавидит жалость. Особенно к самому себе. Если ему нужен этот день, он пойдет его и возьмет.
…Дверь номера Гельма была приоткрыта, словно он ждал его прихода. Дима стукнул для порядка и толкнул ее, переступая порог.
— Гельм?..
— Я здесь, — донеслось откуда-то сбоку, и Бикбаев прошел в сторону еще одной приоткрытой двери. Кто-то, может, скажет, что кабинет в номере — бесполезная роскошь, но только не для них. Здесь Гельм оборудовал себе что-то вроде переговорного пункта по последнему слову техники и сейчас, похоже, только-только закончил с кем-то разговаривать по скайпу.
— Почему не спишь? — он вскинул на вошедшего Диму усталый взгляд, но Бикбаев только передернул плечом.
— Не спится.
Гельм кивнул, принимая его ответ, и опустил взгляд в какие-то бумаги, произнеся:
— Я тут подумал о том, что стоит купить здесь какой-нибудь небольшой домик, в котором можно будет оборудовать студию. Это обойдется дешевле, чем все это время жить в отеле. К тому же избавимся от лишнего обслуживающего персонала. Что ты думаешь об этом?
— Что согласен. Мне нужна хотя бы иллюзия личного пространства, — за это время Дима успел взять себя в руки, и отвечал вполне спокойно.
— Мы задержимся здесь надолго. Так что к выбору стоит подойти серьезно. Это займет какое-то время. У тебя есть какие-то пожелания?
— Много пространства. ПУСТОГО пространства. Находясь в толпе, начинаешь ценить одиночество. И звукоизоляция.
— Тишину ты тоже ценишь, я уже понял, — тепло фыркнул Гельм. — Может, составишь мне компанию?
Вот оно… Шанс. Дима подобрался, как перед прыжком, а потом как можно безразличнее произнес:
— Может, лучше отпустишь меня на это время? Если все равно будешь занят.
Гельм вскинул бровь:
— Куда-то собрался?
Дима отвел взгляд.
— Да. Мне нужно, Гельм.
— В Москву?
— Да, — твердо ответил Дима, на этот раз смотря в его глаза. — Я не прошу у тебя неделю. Но хотя бы один день отпуска я заслужил.
— Дорога туда и обратно займет сутки, — невозмутимо отметил Гельм. — И ты знаешь наш график.
— В нем нет ничего того, что нельзя отменить или перенести. Ты сам отказался от двух благотворительных концертов на этой неделе. И собираешься заниматься покупкой дома. Гельм, ты же знаешь, что я все наверстаю.
— Ты знаешь, что Корея рассматривает твою кандидатуру на участие в открытии Олимпийский игр?
— Только рассматривает? Тогда это не так интересно. И какое это имеет отношение к…
— Они могут пригласить тебя в любой момент на предварительное «прослушивание». Ты знаешь, что я не могу упустить такой шанс.
— Черт, Гельм, от Москвы до Кореи ближе. И я буду там раньше тебя, — Дима начал заводиться.
— Хм?.. — Гельм тихо фыркнул, а потом откинулся на спинку, потирая подбородок, и Дима замер. Он не сказал сразу «нет». А это значит, что у него есть шанс.
— Хорошо, — наконец выдохнул продюсер. — Можешь отдыхать, пока я буду заниматься домом. Но Дима…
— Я все знаю, — тот еле удержался от того, чтобы не взвизгнуть от радости. — Я на телефоне и готов к вылету в любой момент.
— Умница, — хмыкнул Гельм, снова возвращаясь к бумагам, и Бикбаев буквально вылетел за порог. Гельм подождал, пока до него донесется стук закрывшейся входной двери, а потом вытянул телефон, набрал номер, а когда на той стороне ответили, коротко бросил:
— Он приедет.
19.
…и ни слова больше. Ни когда приедет, ни во сколько. Два слова. И гадай, как знаешь. Влад сначала понять не мог, кто же ему звонит и о чем вообще речь. А когда понял — готов был расцеловать даже суровую мадам костюмера. И холод нипочем, и на проблемы плевать, и депрессию как рукой сняло.
Звонок сорвался. Влад раздосадовано застонал, глядя на сухую подпись: «Вы пропустили один звонок с номера «Димка» Смс-ка пришла парой минут позже. «Вылетаю ближайшим рейсом. Буду у тебя через 12 часов».
Влад мотыльком порхал и всячески любил целый мир. И только одно не давало покоя. То самое письмо, привезенное Гельмом. Угрозы Димке. Страшные, жестокие, изощренные. Даже думать не хотелось о том, какой извращенный ум мог до такого дойти. С чувством, с толком и придумкой.
…Скупив, наверное, полмагазина, чтобы лишний раз не дергаться, он быстро забросил все в холодильник дома, он позволил себе ненадолго расслабиться. Читая новости в Интернете, он размышлял над тем, а хватит ли маньяку желания и возможностей следовать за намеченной жертвой? Думать о Димке как о жертве было жутко. Нет. Не жертва, и ни в коем случае ею не станет. Никогда и ни за что.
Димка приедет. И он станет беречь его как зеницу ока. И любить. И убеждать в том, что все это на самом деле.
*****
Самолет в последний раз «лег на крыло», и Дима невольно зажмурился, когда свет заходящего солнца ударил по глазам. Черт… После почти двенадцати часов без сна в глаза словно пески насыпали. Хотя он сам виноват. Как всегда. Он мог просто выспаться, но мысли, водившие хоровод у него в голове, не отпускали. Дима вытер выступившие слезы и вздохнул, прикидывая, что будет делать, если Влад не встретит его. Российских рублей у него нет, значит, чтобы расплатиться с таксистом, нужно найти обменный пункт. Черт его знает, где он может находиться в Шереметьево. А светить собственным лицом лишний раз не хочется. Ладно, будет решать проблемы по мере их поступления. В конце концов, попросит того же таксиста остановить у ближайшего «обменника».
Стюардесса последний раз прошла между рядами, проверяя ремни, и самолет пошел вниз. Шасси, гул двигателей, работающих на предельных оборотах, и самолет коснулся земли. Спасибо за приятный полет. Осталось еще немного подождать, и он ступит на землю. Наконец-то…
****
Он прилетел из города ангелов, совсем как настоящий ангел. И Влад ждал его у выхода. Терпеливо, безжалостно давя в себе острое желание выхватить из рук какого-нибудь чудака табличку и размашисто написать: «Мистер Берг, Л-А, "Шереметьево" приветствует вас!». Но у выхода из ВИП-зала чудаков с табличками не было.
Не заметить Влада было сложно. Встречающих у терминала не было, и его высокая фигура заставила сердце Димы пуститься в бешеный галоп. Он шел по коридору, не торопясь, хотя больше всего на свете хотелось сорваться с места и пробежать, пролететь это расстояние и заглянуть в глаза. Но вместо этого Дима надвинул капюшон зимней куртки поглубже и, поудобнее перехватив ручки сумки, кивнул улыбающейся девушке-администратору и вышел в зал аэропорта. Очень сильно надеясь, что в его глазах нельзя прочитать всего того, что сейчас кипит внутри.
— Привет, Влад…
Каким чудом Соколовскому удалось подавить желание обнять это нахохлившееся чудо — он и сам с трудом понимал. Просто отнял сумку, улыбнулся солнечно и кивнул в сторону выхода.
— Больше всего на свете мне тебя обнять хочется, и поцеловать, — шепнул он. — Только боюсь, что объятиями дело не закончится.
Дима только тихо, тепло фыркнул и зашагал следом за Владом, стараясь не сильно дергать головой, чтобы не слез капюшон. Надо было очки из сумки достать. Не ярко выраженные солнечные, просто очки. На вид безобразны, зато в них его никто не узнает.
Зал, металлоискатели остались где-то сбоку, дверь, люди с чемоданами… Здесь никому нет до них дела, и это радует. Осталось только добраться до машины. Дима еще ниже опустил голову, кутаясь в куртку от порывов зимнего ветра. Под ногами снежная каша. Как он и думал… Странно, еще год назад он бы сморщился. Сейчас ему это нравится.
— Да, это тебе не побережье, здесь снег, — добрались до машины они рекордно быстро. Бег трусцой по дорожкам, которые тщательно расчищали служащие порта, минутка-другая петляний между машинами на парковке, и Влад уже бросает сумку на заднее сидение. — Медведей с твоего последнего посещения не прибавилось, и для того, чтобы согреться я пью глинтвейн, а не водку.
— Эй, тут кто-то забыл, что я с Дальнего Востока? — Дима нырнул в салон и выдохнул, откидывая капюшон с лица. — А у шутки про медведей борода уже до пола. Надеюсь, ты угостишь меня своим глинтвейном?
— Естественно угощу, — Влад завел двигатель и включил печку, прогревая салон. — Зря я, что ли, ящик сухого вина купил, м?
— Ого… — Дима покосился на него, протягивая руки к теплому воздуху и чувствуя какую-то… неловкость. — Хорошо приготовился к зиме, Влад.
— Зима… — Соколовский вздохнул. — Я боялся, что это будет зима без тебя.
— Я не знаю, как долго задержусь здесь, — Дима отвернулся к окну, нарисовал узор на замершем стекле. — Гельм может позвонить в любую минуту.
— Я… понял. Но сейчас ты здесь. И в эту самую минуту совершенно точно не сбежишь, — ехать с Димкой — сплошное удовольствие. Его мягкое присутствие, деликатное, уютное, его улыбка, ямочки на щеках. Он с каждым годом становится все красивее. И с каждым вздохом все желаннее.
— Это было трудно, Влад. Возвращаться в эту жизнь, — Дима резко выдохнул и повернулся к нему, меняя тему. — Где собираешься встречать Новый год?
— Черт его знает, — честно ответил тот. — Предлагали пару корпоративов. Я же и актер и типа певец. И надо личиком посветить, но не хочется. Просто кино и театр — это одно. А чьи-то потные ручонки из своих штанов вытягивать — другое.
Дима хмыкнул:
— Ничего не меняется, — он немного помолчал, а потом осторожно спросил: — Как ты?
— Скучал по тебе страшно, — признался Влад. — Если бы не работа, свихнулся бы через неделю. Зато пересмотрел бОльшую часть твоих концертных записей. Ты отчаянно жег со своим продюсером на прошлый новый год. Это было круто.
— О, даааа, Гельм решил немного тряхнуть стариной. Это было феерично. Жаль только, что недолго. Я… пересмотрел все твои фильмы, Влад. Ты действительно нашел себя. И почему после «Снов» за тобой еще не бегают толпы фанаток?
— Не знаю, может, у меня не тот типаж? Или мой фанатский корпус более… интеллигентный? — Соколовский фыркнул. Гонялись, почему ж не гонялись. И цветы в театре дарили, и на спектакли специально «на Соколовского» ходили. — На самом деле у меня роли такие. После «Паники» все может и поменяться. Девушкам нужны парни типа Уиллиса в «Крепком орешке», а не пенсне-ботаники.
— У тебя тот самый типаж. До сих пор, наверное, педофилы в твою сторону косятся. Я же помню твоих фанаток со времен «Фабрики». А вообще… Так лучше. Когда они где-то есть, но не пытаются влезть в твою личную жизнь, — Дима откинул голову, закрывая глаза. Помолчал немного, а потом тихо, еле слышно произнес: — Я скучал…
Влад невесомо коснулся его руки ладонью.
Он тоже скучал. С ума сходил. От ревности и злости. Что не сдержался. Что там, где-то рядом есть девица. Что гроздьями вешаются всякие…