— Кричер, — хрипло позвал Гарри.
Ему никто не ответил.
— Кричер, кончай дурить.
— Мерзкому предателю Кричеру запрещено говорить с молодым хозяином Гарри, — тонко пропищал незнакомый голосок. — Хозяину Гарри не о чем беспокоиться. Хозяин Сириус велел Микки заботиться о наследнике. Хозяин Гарри голоден?
— Нет. Где Сириус, Макки?
— Микки, хозяин Гарри. Этот эльф звать Микки.
— Мне наплевать, как тебя зовут, — фамильярность Гарри был готов прощать только Кричеру. Остальные право поучать хозяина должны были еще заслужить. — Я спросил, где Сириус.
— Микки не знать. Микки рассердить хозяин, Микки себя наказать.
— Так узнай, а потом хоть расшибись о стену, поняла? Найди мне Сириуса!
— Хозяин Гарри отдыхать. Хозяин Гарри быть не в себе, околдованный злой волшебник, хозяин спать и ни о чем не беспокоиться.
Гарри хотел открыть рот, чтобы высказать все, что он думает о советах надоедливого существа, но крошка эльф щелкнул пальцами, и Гарри снова провалился в сон.
***
В следующий раз он проснулся глубокой ночью. Голова больше не болела, но тело было слабым, как у младенца. С трудом сев на постели, Гарри пошарил в кармане брюк, но зеркала, как он и опасался, там не было. Не обнаружилась в комнате и его волшебная палочка. Ни основная, ни запасная. Дверь была заперта и опутана таким количеством охранных чар, что спальня наследника больше напоминала теперь ячейку волшебного банка.
— Сириус, — позвал Гарри, не особо надеясь на ответ. — Сириус, ты что, запер меня? Сириус, выпусти немедленно, ты же ничего не знаешь!
Гарри стучал в дверь кулаком, и костяшки его пальцев покалывало от потревоженных чар.
— Сириус, это не смешно! Выслушай меня, ты должен меня выслушать! Ты же обещал принять любой мой выбор. Обещал, что не подведешь, что останешься на моей стороне, что бы ни случилось! Я хочу поговорить с тобой, я могу все объяснить!
Ответом ему была гробовая тишина, а потом за дверью раздался тихий вздох.
— Это говоришь не ты, а порча, которую на тебя наслал этот… старый, грязный мудак, — судя по голосу, Сириус был мертвецки пьян, а раздавшееся вслед за этим бульканье и приглушенное икание только подтвердили эту версию. — Мерлин, Джеймс в гробу перевернулся — его сын стоял на коленях перед этим… ничтожеством. Его наследник, мой наследник, в конце концов, сосал член этого урода, преданно глядя в глаза. Как, как я не досмотрел? Как я упустил тот момент, когда он тебя заколдовал, этот мерзкий мстительный ублюдок? Тварь! Он не смог достать Джеймса, ему не тягаться со мной, а потому он отомстил самым отвратительным, самым болезненным для нас способом — осквернив тебя, использовав, поставив на колени нашего единственного наследника, нашу гордость! НЕНАВИЖУ! — взревел вдруг Сириус, и в коридоре послышался звук бьющегося стекла. — Как же я ненавижу эту скользкую тварь! Он не смог заполучить Лили… О, как он волочился за ней, как уродливая, горбатая тень, как жадно смотрел на нее, будто сожрать хотел. Мерзавец! Зря Джеймс тогда спас его! Надо было дать ему сдохнуть! Как он отомстил, а? Отняв, оплевав самое дорогое, что может быть в жизни — наследника. Надеюсь, его приговорят к Поцелую. Тогда чары спадут. Я заставлю тебя забыть его, Гарри. Я вытравлю из тебя его яд. Я заставлю тебя забыть об этом унижении… Мерлин, как мерзко. Меня сейчас вырвет.
— Сириус, послушай, никто меня не…
— Чшшш, не нужно. Не нужно, Гарри, ничего не объясняй, ты ни в чем не виноват. Ты даже рассказать не мог. Какая тварь! Какая же мразь! Жаль, что он использовал тебя как щит, иначе я размазал бы его, убил, выпотрошил, чтобы он никогда не смел тянуть к тебе свои грязные лапы! Паук, самый настоящий подлый бесчувственный выродок!
— Сириус, но я…
— Не нужно. Это все равно говоришь не ты. Он опоил тебя, да? И когда только успел? И такого извращенца Альбус держал в школе! Я все равно своего добьюсь, — снова раздалось бульканье и мучительное икание, — я его уничтожу. Мне плевать на репутацию Альбуса, школы и собственного рода. Я дождусь, пока эту тварь поцелует дементор, и увезу тебя. Как насчет Испании? Джеймс любил Испанию… Черт, прости, друг. Прости меня, Джеймс, я не уберег твоего сына. Но я все исправлю. Клянусь, исправлю все!
— Сириус, послушай, все было не так… Послушай же меня, у нас не было выхода!
— Я знаю, малыш. Я ни в чем тебя не виню. Ложись бай-бай, папа Сириус обо всем позаботится, ты забудешь об этом кошмаре, как о страшном сне.
— Но я не хочу забывать! Как ты не поймешь? Я его… Я его люб…
— НЕ СМЕЙ! Не смей даже произносить это вслух! Чертова тварь, так изуродовать психику ребенка, такое внушить! Ложись, Гарри. Я тоже отдохну и все решу.
— Сириус, Сириус, открой, позволь мне объяснить! Северус ничего не сделал против моей воли! Он не виноват! Волдеморт…
За дверью раздался невеселый лающий смех.
— Как удобно свалить все на уже мертвого хозяина, верно? Больше ни единого свидетеля. Малфои убрались из страны, как и остальные Пожирательские недоноски! Чего там хотел Волдеморт? Он унес свои желания в могилу. Тебя использовали, Гарри. Использовали вслепую, как оружие, не преминув при этом еще и унизить. Это ты должен был стать героем. Я должен был гордиться тобой. Мы должны были победить.
— Но лорд мертв! Мы и так победили!
— Какой ценой? Мой наследник практически в рабстве у… этой твари! Лучше бы ты…
Повисло молчание. Гарри обмер, додумав неоконченную Сириусом фразу.
— Лучше бы я героически умер, прихватив с собой Волдеморта, да? Это ты хочешь сказать? Знаешь, я свалился Снейпу, как снег на голову, меня ему навязали, как балласт, на всю жизнь, он не хотел меня, он меня почти ненавидел. Но никогда, ни разу, как бы я его ни разочаровывал, он не сказал мне «лучше бы ты умер». Мне не о чем больше с тобой говорить, Сириус, ты меня не слышишь. Запомни одно. Если с Северусом что-нибудь случится, я… никогда этого не прощу. Ни тебе, ни себе.
Глава 15. О силе любви
Следующие дни были кошмаром: Гарри метался по спальне, как запертый зверь, колотился в дверь всем телом, звал Кричера, пытался разбить окно, аппарировать без палочки, вызвать Патронуса, Буклю, Драко, снова Кричера. Магические выбросы поглощались особняком без остатка, дом Блэков — не почти маггловское убежище, он воспитал многие поколения юных магов, в том числе и насильно разлученных с возлюбленными, и повидал на своем веку всякое.
Сириуса почти никогда не было дома, и это беспокоило Гарри больше всего — значит, он что-то делал с Северусом, а он никак не мог помочь, защитить. Он почти не ел и не спал, прислушиваясь к эмоциям Северуса. Связь натянулась до предела, но держала. Северус был раздражен, унижен и зол, Гарри едва мог дотянуться до него, но уже тот факт, что он жив, радовал безмерно.
На Гриммо никто не приходил. Сириус с ним больше не разговаривал, ничего не пытался выяснить, похоже, он все для себя решил. И это решение было не в пользу их с Северусом брака. Пусть навязанного, пусть поначалу нежеланного, но… Если бы Гарри мог объяснить! Кому угодно — судье, Дамблдору, всему миру, да самим дементорам! Всем, кроме Сириуса. Крестный не желал его слышать.
Чувствуя себя опозоренной принцессой, потерявшей невинность до свадьбы, Гарри как никогда жалел о том, что когда-то добровольно, даже с радостью прошел обряд Принятия, ставя себя в зависимое положение от Сириуса. Сейчас он очень скучал по Дурслям, которым всегда было на него наплевать. Как никогда ощущал себя сиротой, лишенным защиты матери, которая — он уверен — поняла бы его.
Тот факт, что Северус был влюблен в его мать, Гарри не впечатлил — он пережил ее смерть, он не забыл, конечно, но ревновать к мертвым глупо. Да, это было странно, и Гарри даже в какой-то мере понимал возмущение Сириуса. Если бы он застал близкого человека, например с Беллатрикс, которую он ненавидел, то хороших мыслей у него тоже бы не возникло. Но он бы выслушал. Он точно знал.
По ощущениям Гарри прошло уже не менее недели, и ожидание с бездействием медленно сводили его с ума. Ему казалось, что время тянется, как отвратительная патока, уносящая его силы и надежды.
Однажды утром, когда он в очередной раз пытался расковырять замочную скважину вилкой, в комнате послышался оглушительный хлопок.
— Добби поручено передать это мастеру Гарри. Мастер Гарри должен поспешить!
Гарри подхватился на ноги, уставившись на смутно знакомого эльфа.
— Добби?
Лопоухий эльф протягивал ему зажатый в лапках брелок.
— Мастеру Гарри нужно поторопиться, если он хочет увидеть мастера Снейпа.
Гарри, не раздумывая, схватил брелок, и в следующий миг ощутил знакомый рывок портключа.
Министерство, и не парадный вход для посетителей, а один из узких коридоров, знакомых ему еще со времен слушания об использовании магии несовершеннолетними. Теперь в том самом зале суда судили Северуса.
В голове мелькнула мысль, что мощью, способной создать порт-ключ прямо в сердце Министерства, обладает только Дамблдор, а, значит, Гарри снова ему зачем-то понадобился, он рванул по коридору, молясь, чтобы тяжелая дверь в зал не была заперта. Дементоров он сейчас не боялся совершенно — во всем его существе не было ни одной радостной эмоции, только страх и боль.
***
Тяжелый молоток судьи опустился на отполированную мраморную дощечку, а Гарри показалось, что этот звук, очень похожий на звук вбиваемого в гроб гвоздя, раскалывает его мир на «до» и «после».
— Два месяца заключения в волшебной тюрьме Азкабан. Уровень 0-1.
Гарри будто ударило током, сердце гулко застучало в груди, а мозг отчаянно пытался обработать неповоротливую, кошмарную правду.
«Нет! Нетнетнетнетнет! Не… не верю. Этого не может быть! Северус!»
— Северус! — он рванулся из-за заграждения, сметая все на своем пути, даже не замечая мощнейшего выброса, казалось бы, невозможного в зале, полном подавляющих силу артефактов. Его Северус был там, в окружении стражей, Северус, вся вина которого была в том, что Гарри любит его. Любит так, что это оказалось очевидным для всех, кроме него самого, — Северус! — Гарри настиг его, закованного в тонкие антимагические браслеты, и прижался всем телом, обнимая, пытаясь что-то сказать, но мертвые колючие слова замирали в сдавленном рыданиями горле, царапали нёбо, и словно острые ледышки умирали на языке. — Прости. Прости меня. Я… Северус… — Он потянулся к нему губами, как сотни раз до этого, не желая замечать ничего из происходившего вокруг.
Снейп, до этого больше напоминавший безучастную ко всему статую, отмер, обнимая, гладил по лицу, как слепец, старающийся запомнить каждую черту. Самое страшное уже случилось, и в притворстве больше не было никакого смысла. Они и так слишком долго старательно отворачивались друг от друга, чтобы не выдать, не подвести под удар. Не судилось.
— Чшшш, Гарри, все хорошо. Успокойся. Возьми себя в руки и послушай меня.
— Я тебя люблю. Я люблю тебя, Северус. Прости… прости, они… я… дождусь. Ты только…
— Тихо, Гарри. Здесь не время и не место. Послушай. Ты должен выжить, слышишь? Делай все, что от тебя потребуют, и просто переживи эти два месяца. Если твой идиот-крестный найдет способ оборвать связь — соглашайся.
— Никогда. Я тебя дождусь. Обещаю. Я тебя…
— Тихо. Я знаю. Иди, Гарри. Иди, пока тебя не уволокли отсюда в кандалах, как меня.
Судья Боунс смотрела, как стражи с трудом оттаскивают цепляющегося за супруга мальчишку, нового героя магического мира, а потом быстро отвернулась, прижав платок к глазам. Приговор вынесен, и обратной силы он не имеет. Закон есть закон. Истец выиграл. Все подтверждено под Веритасерумом. Факт насильственного заключения брака с несовершеннолетним наследником доказан. Два месяца тюрьмы за любовь. Два месяца ада за победу над Волдемортом.
Осужденного увели, а Гарри остался стоять посреди зала, под сотнями взглядов, вспоминая последнее ласковое прикосновение к волосам. Он провожал глазами худую спину, которую не смогли согнуть ни позор, ни всеобщее осуждение, ни страх перед дементорами. Все тот же вздернутый подбородок…