– А ну-ка, садись обратно! – велел хозяин. – Не в моем доме, Марх!
– Уймись, Торис, их слишком много! – прошипел за его спиной Рольван.
– Много?! – взревел Торис, но Рольван зажал ему рот ладонью и насильно усадил на скамью.
Драчливый Марх тем временем остановился, удивленный отпором.
– Ты чего это, Рин? – вопросил он. – Не хочешь их проверить?
– Протри глаза! Они едят и пьют побольше твоего!
– А я говорю – проверить, и дело с концом, – не уступил Марх.
– Проверить – что именно? – спросил Рольван.
Одной рукой он все еще держал за плечо Ториса, другая теперь легла на рукоять меча. Обитатели таверны переводили взгляды с Марха на хозяина, на увешанных оружием и явно готовых его применить гостей, и решительность, с какой они ринулись было навстречу драке, угасала.
Хозяин обернулся. Его круглая, будто обросшая бородой луна, физиономия выражала растерянность и вместе с тем твердую решимость не допустить беспорядков в собственном заведении. Быть может, он и хотел бы согласиться с Мархом, но не мог себе того позволить.
– Что здесь вообще происходит? – спросил Рольван.
– Прощения прошу, благородные господа… – хозяин помялся и продолжил: – Вы, конечно, не с юга следуете? Не с Тиринийской стороны?
– Мы едем из Эбрака.
– Ну, тогда вы, должно быть, никак не можете быть…
– Да кем мы, в конце концов, не можем быть? – воскликнул Торис. – Говорите наконец, демоны вас сожри!
– Да вот мы ж про демонов-то и толкуем, – раздался голос из-за спины Марха. – Вам бы, благородные господа, не лаяться, а кровь показать, всего только и делов!
– Кровь?
– Да, вы уж не серчайте, господа, – решился наконец хозяин таверны. – Если бы вы немного порезались, только чтобы пошла кровь – мы бы и увидели, что вы не из этих…
Торис, конечно, предложил бы любому, кто желает его крови, попробовать ее взять, если сможет. Он уже открыл рот, но Рольван сильно сжал его предплечье и спросил:
– О ком вы говорите?
И ему наконец ответили, правда, ответ этот ровным счетом ничего не прояснил:
– О тех, кого пометили демоны.
– Демоны?
– Какие еще демоны? – от удивления Торис даже забыл про свой гнев.
– И при чем здесь наша кровь? – добавил Рольван.
Еще немного, и общее замешательство все же обернулось бы дракой – дракой, в которой воинские навыки неизбежно уступили бы числу. Они не для того отправились в путь, не для того три недели скакали сквозь дождь и слякоть, чтобы вступать в схватку с целой толпой, да еще по такому ничтожному поводу. Был лишь один способ это предотвратить. Стараясь не двигаться слишком резко, Рольван взял со стола свой кинжал, которым только что резал мясо, и под напряженными взглядами всех в таверне провел его лезвием по своему запястью. Тонкая линия набухла кровью, расплылась. Рольван закусил губу.
– Сделайте так же, – велел он спутникам.
Ворча, как недовольный пес, Торис все-таки послушался. Тяжелые темные капли упали на гладкую столешницу. Твилл пожал плечами и с равнодушным видом разрезал свое запястье.
– Вот, – сказал Рольван. – Наша кровь. Что вы хотите с нею сделать?
Он уже не удивился, услышав облегченный вздох, исходивший, казалось, сразу со всех сторон. Лица сразу утратили враждебность. Марх удовлетворенно кивнул и отправился на свое место. Хозяин заулыбался во весь рот:
– А ничего не сделать, благородные господа. Нам только видеть, что она есть, кровь-то. Вы уж не серчайте – страшно нам…
Торис фыркнул и принялся за еду. Люди, во всеуслышание говорящие о своих страхах, его не интересовали, как не интересовал все еще сочившийся алым порез. Рольван сел рядом, заметив, что остальные тоже возвращаются к своим местам.
Хозяин исчез и тут же вернулся с чистыми тряпицами – перевязать раны. Рольван кивком поблагодарил его и попросил:
– А теперь, если вы нас больше не боитесь – расскажите о демонах.
И ему рассказали.
Откуда появились демоны, никто точно не знал, но все соглашались, что приходят они с юга, со стороны Тиринии. Была ли эта древняя страна, сосед и верный союзник Лиандарса, их родиной, завсегдатаи таверны сказать не могли. Первые слухи дошли до них пару недель назад, и тогда эта история всем показалась байкой, болтовней подвыпивших путешественников – приходящие из мрака ледяные фигуры, не то грозные великаны, не то мерзкие карлики, зовущие куда-то голоса, околдованные люди, не помнящие собственного имени… Такие истории хорошо слушать в праздник святой Дасты, сидя уютным вечером у огня, перемежая разговоры с песнями. Тогда бывает приятно вспомнить, что прежде, до прихода квирской веры, этот праздник звался Валлем и был он днем открытия Врат между этим миром и тайной страной, где обитают боги и демоны. Конечно же, никому, кроме разве что детей и стариков, которые порою не лучше детей, не пришло бы в голову этим историям верить.
Но чудные вести пришли снова. Теперь в них появились страшные подробности. Демоны приходили то в одну деревню, то в другую, застигали на дороге поздних путников. Видевшие их, кому хватало ума закрыть глаза, заткнуть уши и уносить ноги, отделывались испугом. Тех же, кто шел на их зов или подпускал демонов близко к себе, поражал странный недуг. Такие люди забывали прежние привычки, делались ко всему безразличны, не спали и не ели. Раны, если случалось им пораниться, на их теле не кровоточили, как если бы тело уже не было живо. Им делалось все хуже и хуже, пока наконец, кто через два дня, кто через три, эти люди уходили, и больше их никто не видел. Поговаривали, что они сами превращаются в демонов, чтобы тоже бродить по ночам, наводя погибель на других.
Теперь уже и самые недоверчивые, оказавшись вечером на улице, нет-нет да озирались с опаской. Последние же сомнения исчезли совсем недавно, начиная от сегодняшнего четыре дня назад. Поздним вечером в деревенские ворота, исправно запиравшиеся на ночь, постучался измученный, с ног до головы покрытый дорожной грязью человек. Котомка за его плечами да маленькая дочь, которая испуганно таращила глаза, цеплялась за отцовскую руку и вздрагивала, когда к ней обращались – вот и все, что осталось от его семьи, от имущества, от деревни на сорок домов. Демоны пришли туда в праздник, когда почти все жители с малыми детьми были вместе, горели костры и столы ломились от яств. Демонов было много, они появлялись как будто сразу со всех сторон. Спастись не сумел почти никто.
Беглецов приняли. Добросердечные люди разделили с ними кров и пищу. Девочка, отроду не больше пяти лет, ничего не ела и ни с кем не говорила. Ручки ее, которыми она заслонялась от чужих взглядов, были холодными, как лед. И немудрено, решили в деревне, натерпелась страху, бедняжка!
Но во вторую ночь она исчезла, ушла в темноту и не вернулась. Отца же поутру нашли повесившимся на заднем дворе приютившего его дома.
– Теперь сидим вот, думаем, как же быть, – закончил свой рассказ хозяин. – Страшно нам, благородные господа. Говорят, демоны священников боятся, да нет у нас своего-то. Был, да помер два месяца тому как. Обещали нового прислать, а все нету. Мы уж решили отправить кого-нибудь в Эбрак, к его святейшеству отцу Кронану просить помощи. Он, говорят, никому не отказывает…
– Отец Кронан никому не отказывал в помощи, – у Рольвана сдавило горло при этом имени. – Он погиб от меча предателя. Когда мы уезжали, нового епископа еще не выбрали.
– Епископ погиб?!
– Да. Это его убийцу мы разыскиваем, о нем вас расспрашивали. Увы, мы кажется, окончательно потеряли след…
– Взаправду черные времена, – пробормотал хозяин таверны. Посетители за его спиной истово творили священные знаки, шепотом обсуждая новость. – Что же нам делать-то, воины?
– Молиться, – сказал Рольван. – Другого ответа у меня нет.
– Ты им веришь? – спросил Торис поздней ночью.
– А ты? – вопросом ответил Рольван.
Говорили шепотом – закуток с единственным соломенным ложем, обошедшийся в две медных монеты, от хозяйской комнаты отделял лишь полотняный полог. Из-за него попеременно доносились раскатистый мужской храп, детский плач и успокаивающий женский голос.
Торис повозился, плотнее укрываясь пахучей овчиной. Не ахти какая постель, но они видали и похуже.
– Помнишь волчицу? – спросил он.
– Я тоже о ней подумал.
– Разве ж мы бы поверили, если б не увидели сами? И тут тоже…
– Я не отступлю, Торис, – прошептал Рольван. – Я поклялся. Я поеду дальше, пусть даже меня сожрут взаправдашние демоны. Ты можешь вернуться, если хочешь. Зачем погибать двоим?
– Ты что, думаешь, я боюсь?! – Торис от возмущения заговорил вслух, спохватился и продолжил тихо, но гневно: – Клянусь, командир, еще такое скажешь, и мы подеремся! Да пусть все демоны в мире…
– Уймись, – прервал его Рольван. – Я в тебе не сомневаюсь. Я подумал, что делаю это ради отца Кронана. Я рад умереть, лишь бы за него отомстить. А тебе он не был дорог так… так, как мне.
– Не был. Но я все равно поеду с тобой. Дрейвку-оборотня я уже видел, теперь вот увижу демонов.
– Не знаю, как ты, а я не рвусь их увидеть. Мне хватило бы и волчицы. Но бояться и убегать не буду.
– Вот и я тоже!
Ребенок по ту сторону полога наконец затих. Рольван уже начал засыпать, когда Торис спросил шепотом:
– А ты, Твилл, не боишься демонов?
Слуга, лежавший на самом краю ложа, ответил просто, как будто вопрос даже не был для него вопросом:
– Священники говорят, тому, кто бережется от греха, ничего не страшно.
– А ты бережешься?
– Стараюсь, – с достоинством промолвил Твилл.
– Вот так-то, – произнес Торис, и Рольвану в темноте показалось, что он смущен. – Беречься от греха. В той деревне, наверно, никто не берегся. Как мы с тобой, командир.
– Поздно ты об этом спохватился, – сказал Рольван. – А про меня и говорить нечего. Давайте спать.
Той ночью ему снилась мокрая в выбоинах дорога и выступающие из мрака призрачные фигуры. И клубился туман, проникая как будто до костей, и голоса звучали, ледяные, властные, неодолимые. Он бежал, спасаясь, но голоса не отставали, в них была печаль неотвратимости, и вот уже холодная рука ложилась ему на плечо.
Потом все исчезло. Осталась пустая дорога, и темнота, совсем не страшная, и приветливый свет из распахнутой двери, где его ждут. Рольван вошел и увидел свет очага, накрытый к ужину стол и застланную чистыми простынями постель. Женщина, что встретила его на пороге, была красива и добра; никогда еще Рольван не желал ничего с такой силой, как пожелал ее в эту ночь. Запыхавшийся от бега, в мокром плаще, он протянул к ней руки, и она с готовностью прильнула к его груди. Он срывал с нее одежду, а она, смеясь, стаскивала с него пояс с мечом. Потом они были вместе на постели, и Рольван, содрогаясь от нетерпения, прижимал к себе ее податливое тело, но вместо нежности кожи его руки гладили жесткую шерсть, а ищущие губы встречал холодный оскал волчьих клыков.
Он проснулся. В комнате надоедливо плакал ребенок, что-то терпеливо бормотал тихий женский голос и пахло собачьей шерстью.
Поутру, седлая коней, чтобы отправиться дальше к югу, они чувствовали на себе взгляды, какими провожают покойников.
Весь следующий день шел дождь. Дорога, временами больше похожая на лесную тропу, размокла, конские копыта уныло месили жидкую грязь. Ни демонов, ни людей им по пути не встретилось, только один раз навстречу прогрохотала запряженная двумя быками повозка с хмурым возницей. Скользнув по всадникам подозрительным взглядом, он пробурчал что-то себе под нос и подхлестнул быков. Ни Рольвану, ни Торису не захотелось даже пытаться его расспрашивать.
К вечеру лес отступил, дорога мокрой коричневой лентой пробежала меж засеянных полей, изогнулась и повела вдоль реки, широкой и светлой, с пологими песчаными берегами. От берегов далеко выдавались в воду предназначенные для рыбной ловли мостки, на песке скучали в ожидании хозяев ярко раскрашенные лодки-плоскодонки. Сбегавшая с плотины вода вращала колесо мельницы. Деревня вольготно расположилась по обоим берегам. Взгляд еще издалека привлекала остроконечная крыша часовни и целый лес причудливых флюгеров на других крышах. Искусно вырезанные деревянные фигуры караулили подъезжавших у дороги, такие же возвышались у калиток или просто на заборах некоторых домов. Рольван нахмурился, но тут же сообразил, что это не изваяния древних богов, а просто украшения. Как видно, в этих местах жил мастер-резчик, и, возможно, не один. Нетрудно догадаться, какие именно товары в лучшие времена отправлялись отсюда на ярмарки вплоть до самого Эбрака и дальше на север.
В лучшие времена – потому что они миновали. Рольван поежился, начиная понимать, в чем тут дело. Торис осенил себя священным знаком и пробормотал далеко не святое ругательство. Вчера, в тепле и сытости гостеприимной таверны, разговоры о демонах могли показаться им досужими сказками. Сегодня им не требовалось пояснений, чтобы догадаться, какая беда пришла в это зажиточное и мирное селение.
В деревне не было ни души. Распахнутые настежь двери домов скрипели на ветру. По улицам бродили пестрые коровы и овцы, тоскливо объедавшие с обочин молодую траву, исхудавшие собаки гоняли мокрых встрепанных куриц. На веревках уныло полоскалось вывешенное для просушки белье. Чернели обгоревшие остовы четырех стоявших близко друг к другу домов – пожар с одного из них перекинулся на соседние и чудом только не охватил всю деревню.
– Будь я проклят, если это не то самое, – сказал Торис.
– Думаю, это оно, – отозвался Рольван.
Ему очень хотелось пустить коня в обход, через поле. Но дорога вела в деревню, и он отогнал трусливые мысли. Медленным шагом проехали они мимо заброшенных домов, со смешанным чувством ужаса и любопытства глядя по сторонам. Мор оставляет за собой мертвые тела, война оставляет разрушения; здесь же люди просто исчезли, не взяв с собою ничего. Зловещее безмолвие заставляло чувствовать себя глухим, и Рольван произнес, желая услышать собственный голос:
– Они все просто ушли и не вернулись.
– Не все, – напряженно ответил Торис.
Посмотрев вперед, Рольван тоже увидел ее – женщину в пестром, но грязном и промокшем крестьянском наряде, шедшую по дороге навстречу. Она не казалась ни испуганной, ни взволнованной, как будто окружающее запустение нисколько ее не касалось или же она слишком устала, чтобы чего-нибудь бояться.
Первым вперед устремился слуга. Он подстегнул коня и через несколько минут уже спрыгнул на землю рядом с нею. Сказал что-то, но ответа не получил. Казалось, женщина его даже не заметила – она прошла мимо и направилась дальше, навстречу Рольвану и Торису. Твил растерянно смотрел ей вслед.
– Куда ты идешь, женщина? – спросил Торис, подъехав ближе.
И только тогда она заметила, что больше не одна. Вздрогнула, шарахнулась в сторону и хотела кинуться бежать. Рольван перегородил ей дорогу своим конем.
– Там никого нет, – сказал он. – Деревня пуста. Тебе лучше отправиться с нами, мы отвезем тебя к людям. У тебя есть близкие не из этой деревни?
Вблизи незнакомка оказалась молода и довольно красива, только грязное, когда-то нарядное платье и висящие сосульками волосы придавали ей отталкивающий вид. Она не ответила. Стояла, тихонько покачиваясь из стороны в сторону, и Рольван не мог понять по ее лицу, о чем она думает. Неожиданно ясно вспомнился ночной кошмар. Наклонившись с седла и протягивая к ней руку, он попросил:
– Не бойся нас. Мы тебя не обидим.
И тогда она бросилась. Неожиданно быстро, по-звериному кинулась навстречу, подпрыгнула, обеими руками ухватив Рольвана за рукав выше локтя и пытаясь дотянуться зубами до его горла. Глаза ее были пусты. Монах, приученный к битвам, понял это как нападение и взметнулся на дыбы, сбросив несчастную на землю и норовя опустить копыта ей на голову – Рольван отвернул его в последний момент. Женщина негромко зарычала, поднимаясь.
– Осторожно! – воскликнул Торис, но Рольван уже направил коня вперед.
– Поехали отсюда.
– А с ней что делать?
– Поехали!
Лишь когда деревня осталась далеко позади, Рольван остановился и посмотрел назад. Он думал, что женщина пойдет следом, но, похоже, ошибся. Его спутники выглядели растерянными и подавленными.