Билл спрятал лицо в изгибе его шеи, кивнул, утыкаясь лбом и немного неуверенно положил руку на довольно приличную выпуклость. Раздался тихий рык Трюмпера и совершенно не вписывающийся в общую картину приятный женский голос откуда-то снизу.
- Том, ты дома?
- Блять! Какого черта?! Она же на работе быть должна! – возмущенно прошипел Трюмпер, скатываясь с кровати. И прочистив горло, в попытке привести голос в порядок, отозвался: - Да, мам, я у себя… - стал отчетливо слышен звук поднимающихся по лестнице шагов. – В ванную. Живо! – скомандовал Том, указывая на потайную дверь.
- Глупо и подозрительно, - замотал головой Билл. – Так мы просто по-дружески сидим у тебя в комнате…
- С крайне дружескими стояками, - оскалившись, продолжил за него Трюмпер. – У меня футболка широкая и длинная, нихрена не заметно, а у тебя всё как на выставке…
Билл глянул на свою ширинку, покраснел до корней волос и, пискнув от смущения, скрылся в ванной, тут же прижавшись ухом к двери.
- Ты один, - удивилась женщина, входя в комнату. – Я вроде голоса слышала…
- С одноклассником, - не стал отпираться Трюмпер. Билл мысленно похвалил его за сообразительность. Чем ближе к правде, тем лучше. – Он в ванную пошел… ему нужно. У Джесси день рождения, ты же помнишь? Ну, вот мы кое-что задумали… сюрприз.
«Да уж, сюрприз получится просто охрененный», - хмыкнул про себя Билл, поправляя штаны и радуясь спавшему в них давлению.
- Ясно, - было отчетливо слышно, что женщина улыбается. – Только вы потише, ладно? Я пойду, прилягу… голова сегодня весь день кружится, поэтому и с работы пораньше ушла.
- Мам, с тобой все в порядке? - засуетился Том. – Может надо чего? Или к доктору?
- Нет, нет… у врача я была, он мне что-то про магнитные бури полчаса рассказывал. Единственное, что я из этой лекции поняла, это то, что нужно отдохнуть, и всё будет нормально.
- Хорошо. Мы и так уже по домам расходиться собирались, так что тишину гарантирую. Иди, ложись, а если что, сразу же зови, я здесь буду. Ладно?
- Ладно, - согласилась миссис Трюмпер и вышла из комнаты. Билл слышал, как закрылась за ней дверь.
- Каулитц, - тут же раздался едва слышный голос Тома. Видимо к просьбе быть потише, он отнесся весьма серьезно. Билл осторожно выглянул из-за двери и вышел из ванной, успокоенный ободряющим кивком. – Всё, сейчас по домам, - продолжил шептать Трюмпер. – А завтра после школы…
- Завтра я не могу, - тоже шепотом, запротестовал Билл, перебивая.
- Почему это? – подозрительно прищурился Том.
- Ты что, забыл? Завтра же пятница… я на концерт иду, а ты к Джесси на день рождения.
- Хорошо, тогда в субботу… родители, правда, дома будут, но это ничего. Если у меня кто-нибудь есть, они в комнату без стука никогда не заходят.
- Том, может, хватит? – умоляюще попросил Билл. Не выдержит он больше. Похоже, холодные, не затрагивающие чувств отношения – это не его конек. – Мы же уже выяснили всё, что ты хотел. Отпусти ты меня, а?
- Сказал же, только когда сам решу! – в такой ярости Билл его еще не видел. – Или что, не терпится к Джесси в штаны залезть, боишься, мешать буду? – голос просто сочился ядом, Билла затрясло в приступе паники.
- Придурок! – пытаясь скрыть свой ужас, выдохнул он и выскочил из комнаты, подумав, что у них с Трюмпером, кажется, такое специфическое прощание становится традицией.
Сутки прошли как в тумане. Вечером в пятницу Билл собирался на концерт, по инерции продолжая чувствовать преследующий его злющий взгляд желтых глаз, которым Том, казалось, весь день прожигал его спину, не отрываясь ни на минуту. На перемене, куда вышел за попытавшимся спрятаться Каулитцем. В столовой, сидя от него через два столика и болтая с Джесси. Даже в классе, несмотря на то, что это было совершенно невозможно, так как парта Билла стояла дальше.
Настроение было ни к черту, даже предстоящее удовольствие от долгожданного концерта не могло его поднять ни на миллиметр. Билл битых полчаса сидел перед зеркалом, апатично переводя взгляд с разложенной перед ним косметики на хмурое отражение и обратно. Почему-то краситься не хотелось совершенно. Безостановочно звучащий в голове насмешливый голос Трюмпера и его ехидные замечания по поводу внешнего вида на корню топтали желание прихорошиться.
В очередной раз взглянув на часы и увидев, что выходить нужно максимум через десять минут, если не хочет опоздать, Билл, окончательно психанув, вскочил на ноги решив, что черт с ним с макияжем, один раз и без него можно обойтись - не на свидание же он идет, в самом-то деле.
С каким-то мазохистским удовольствием схватив так и не отданную по непонятным причинам резинку Трюмпера, он собрал волосы в хвост и как был, в потертых джинсах и в очень не новой футболке уверенно из разряда «уличная» понижающейся до ранга «домашняя», выбежал из комнаты. Пылившаяся на вешалке без дела уже несколько месяцев кожаная куртка и невзрачная серо-синяя кепка довершали его наряд в этот вечер.
Но, несмотря на мрачное настроение, Билл всё-таки не удержался и перед самым выходом из дома внимательно оглядел себя в большом висящем у двери зеркале. Депрессия депрессией, а выглядеть лохом не хотелось. Увиденное доставило некоторое удовольствие. Приятно осознавать, что даже так, безо всякого макияжа, не прилагая никаких усилий, его можно без сомнений назвать очень симпатичным. И никакой Трюмпер изменить это не в силах и привязаться со своими издевками, говоря, что выглядит Билл как непонятно кто, тоже бы сейчас не смог.
Клуб, в котором должен был состояться концерт, был совсем небольшим и довольно мрачным. Невысокие потолки, неяркое освещение, и возбужденные предчувствием развлечения неформальные личности довольно сильно давили на расшатанные кое-кем нервы. Билл сиротливо оглядывался по сторонам, начиная жалеть, что пришел сюда. Всё-таки жаль, что у него нет друга, с которым можно посещать такого рода мероприятия, вдвоем было бы значительно веселее.
Но ситуация изменилась к лучшему, стоило раздаться первым звукам любимой музыки. К концу второй песни Билл уже приплясывал на месте, возбужденно блестя глазами, а к середине третьей подпевал, забыв обо всём на свете.
Концерт состоял из двух частей, разделенных двадцатиминутным перерывом, во время которого Билл решил выйти на улицу, подышать свежим воздухом. Всё-таки духота на танцполе стояла невообразимая. Накинув куртку, он, привалившись плечом к обшарпанной стене, глубоко дышал и, чуть заметно улыбаясь, невидящим взглядом смотрел прямо перед собой, прокручивая в голове только что увиденное.
- Ты какого черта на нее пялишься?! – неожиданно раздался возмущенный голос, бестактно выдергивая его из омута приятных мыслей.
- Что? – оторопел Билл.
- Ты только что пялился на задницу моей девушки!
- Я?! – непомерно удивился Каулитц. – Нет! Я не…
Но, судя по виду стоящего перед ним парня, слушать Каулитца никто не собирался. То, что это наезд ради наезда, Билл догадался моментально, но как выпутаться из этой ситуации совершенно не представлял. Лихорадочно оглядевшись по сторонам, он понял, что помощи ждать неоткуда. Придется защищаться самому, и это просто ужасно, потому что драться Билл не умел никогда. Значит, это конец.
Совершенно подходящий, нелепый конец для такой нелепой личности как он. Он, Билл Каулитц, стопроцентный гей, погибнет из-за того что, якобы, пялился на задницу чьей-то подружки. Да нафига она ему вообще сдалась, с его-то ориентацией?! И ведь не докажешь же ничего!.. Начни объяснять – только хуже сделаешь. А виноват во всем Трюмпер! Не пристань он со своим: «аленький цветочек», не стал бы Билл стараться выглядеть более мужественно, может, и не оказался бы в такой идиотской ситуации…
4.
Билл обреченно закрыл глаза в ожидании боли. В голове крутились обрывочные мысли, больше похожие на ассоциативные картинки: расстроенная видом его побитого лица мама, Том, смотрящий высокомерным взглядом из серии «я же говорил»…
- Я тебя везде ищу, - неожиданно раздался знакомый голос, а запястью стало немного больно от жесткого захвата. – Ты куда пропал вообще?
Осторожно приоткрыв один глаз, Билл глянул на тянущего его куда-то в сторону Трюмпера, желая удостовериться, что он не бред перепуганного мозга. Том оказался реальностью, недовольно смотревшей на него и больно дергающей за руку.
- Э-э-э, ты куда?! Он же… Это!.. – попытался возразить возмущенный вмешательством в их «беседу» наехавший на него придурок, о котором Билл совершенно успел забыть, шокированный фееричным появлением Трюмпера.
- Прости, приятель, нас там ждут. И вторая часть уже, кстати, начинается, - как ни в чем не бывало, бросил на ходу Том, даже не притормозив.
Билл оглянуться не успел, как снова оказался погруженным в клубную полутьму. У возвращающихся после перерыва, билетов уже никто не спрашивал, и Каулитцу даже стало немного обидно, что ему, для того чтобы попасть сюда, пришлось потратить все свои бережно сэкономленные деньги, а Трюмпер прошел совершенно бесплатно. Том, не обращая ни на что внимания, находясь у него за спиной и держа за плечи обеими руками, продолжал толкать Билла вглубь толпы, подальше от выхода и от проблем. Только оказавшись у самой сцены, он, наконец, остановился и прошептал, почти прижавшись губами к уху:
- Так и знал, что тебя ни на минуту оставить нельзя, обязательно в какое-нибудь дерьмо вляпаешься.
В другой раз Билл непременно бы разозлился, но сейчас было не до этого.
- Ты как здесь оказался?! – полувозмущенно-полувопросительно выдохнул он, чуть откинувшись назад и повернув голову, посмотрел на Тома круглыми глазами.
- Мимо проходил, - иронично хмыкнул Трюмпер, полоснув его желтым взглядом.
- Не злись, – попросил Билл. – Ты ведь на дне рождения у Джесси быть должен… - из-за орущей музыки говорить было трудно, но вопросы вырывались, словно сами по себе, невзирая на неудобства.
- Что? – переспросил Том. На самом деле он не расслышал или просто притворяется, не желая отвечать, Билл точно не знал, но, почувствовав прижавшуюся к его спине грудь и длинные пальцы, сцепившиеся на животе в замок, как-то резко забыл, о чем вообще спрашивал. – Давай я тебе потом расскажу, когда они орать закончат, а сейчас дослушивай эту свою хрень, и валим уже отсюда, пока снова кто-нибудь не привязался, - недовольно проворчал Трюмпер, притискивая его к себе еще ближе.
Песни сменяли одна другую, Билл, не отрываясь, смотрел на сцену, покачиваемый в такт музыки всё так же прижимающимся к нему Томом, и думал о том, какой же странный вечер у него получился. Сначала никуда идти не хотел, потом сильно перепугался и, наконец, удивился до полушокового состояния. Столько сильных эмоций за такой короткий промежуток времени, и чем вся эта нервотрепка закончится пока непонятно.
Кроме того, было очень непривычно находиться не одному, а с кем-то, имея возможность обсудить увиденное, поделиться впечатлениями… и пусть Том почти наверняка скажет, что всё это полная ерунда, всё равно значительно приятнее наслаждаться выступлением, чувствуя сильные, надежные руки на своей талии.
Можно даже представить, что это свидание. А что?! Вечер пятницы, любимая музыка и обнимающий его парень, с которым он целовался уже целых два раза. Очень похоже на свидание. Странное, - как, впрочем, и всё, связанное с Томом - первое в жизни свидание.
Вспомнив о том, что не накрашен и одет кое-как, Билл ненадолго расстроился, но успокоился быстро. Это же Трюмпер. Постоянно жалующийся на «тонну туши, за которой глаз не видно»… вот пусть и любуется нетронутой косметикой прелестью и натуральностью.
Допев очередную песню, фронтмен, под разочарованные вопли толпы, объявил, что следующая – последняя. Заиграла одна из самых известных у группы мелодий, реагируя на которую народ радостно взвыл. Билл тоже не остался равнодушным, изо всех сил захлопав в ладошки. Он бы еще и попрыгал от бушующего внутри счастья и удовольствия, но проделать подобное, когда тебя обнимают, утыкаясь носом в шею, весьма проблематично, а контакт разрывать не хотелось.
- Пошли, - скомандовал Том, даже не дав песню до конца дослушать.
- Что?! Нет! Еще же не кончилось… - запротестовал Билл, чувствуя, как его снова начинают тянуть и тащить.
На улице было морозно и тихо. Привыкший за пару часов к шуму и духоте, Билл зябко поежился и, застегнув куртку до самого подбородка, недовольно уставился на Трюмпера.