- Вот и ищи себе кого-нибудь более подходящего, а наши с тобой эксперименты лично я считаю официально законченными! - ощетинился крайне уязвленный Каулитц.
Почему-то мысль о Томе, целующемся с другим раздражала. В конце концов, это же он, Билл, был его первым парнем, хоть и не по-настоящему.
- Забудь об этом! – возмутился Трюмпер. – Всё закончится тогда, когда я решу, и ни секундой раньше, так что продолжим завтра после школы.
- Да зачем тебе это? – искренне не мог понять Билл. – Тебя… не стошнило, как ты изящно выразился, даже больше, понравилось, сам же сказал, что лучше, чем с девушками. И вообще, - он замялся, отчаянно покраснев, но всё-таки сумел выдавить. – У тебя почти встал, я же чувствовал, а это вряд ли говорит в пользу твоей гетеросексуальности, так что я свое предназначение выполнил. Твои нетрадиционные склонности выявлены.
- А вдруг это всего лишь последствие общего нервного перевозбуждения и новизны ощущений? – спросил не убежденный его аргументами Том.
Билл завис.
- Ты сам-то хоть понял, что сказал?
- Я-то понял, а вот ты, кажется, нет. Значит, придется объяснять простым и понятным тебе языком. Короче, сейчас расходимся по домам, успокаиваемся, а завтра встречаемся для закрепления пройденного материала. Иначе хрен тебе, а не Джесси! – Билл злобно на него зыркнул и, вскочив с кровати, выбежал из комнаты. – Дверь не забудь закрыть, когда уходить будешь, - раздался вслед насмешливый голос Трюмпера.
До своего дома Билл добрался спустя почти два часа, замерзший и расстроенный. Он медленно шел, обдумывая всё произошедшее. Первый поцелуй… да, немного обидно, что он был навязан почти насильно, но, невзирая на это, оказался очень впечатляющим. Билл не мог точно сформулировать то, что чувствует сейчас, но отлично осознавал, что обвинять Тома в том, что тот всё испортил, причин нет. Противно Биллу не было.
Потому что от чего-то противного и неприятного дыхание так не перехватывает, и сердце не стучит как сумасшедшее, угрожая выскочить из груди, и продолжения не хочется. Это было ярко и волнующе – так, как в принципе и должно быть, но вместе с тем еще и страшно. Страшно именно потому что хорошо очень, и останавливаться не хотелось - ведь Том-то, в отличие от него, ничего подобного не испытывал. Для него всё сводилось лишь к физиологии. Да у Трюмпера встал почти!
Билл застегнул молнию на куртке до самого конца и спрятался за высоким воротником так, что осталось видно только глаза. Щеки горели и, несмотря на царящую вокруг прохладу, стало жарко. У него ведь тоже… почти. Хорошо, опомнился вовремя. Он так надеялся, что на этом всё, и Трюмпер, удовлетворившись результатами, отстанет, но нет, этому… экспериментатору неймется. Обязательно всё перепроверить нужно!
«Последствие общего нервного перевозбуждения»… да ни какое оно не нервное было, а вполне обычное! А этот всё еще сомневается в чем-то.
Вечером к ужину Билл не вышел, решив поддаться хандре по полной программе. Перед самым сном заглянула мама, принеся стакан молока и бутерброд с сыром. Билл для вида поморщился недовольно, показывая, что трогать его не нужно, так как он не в настроении, но отказываться не стал. Стоило только двери закрыться, как он потянулся к подносу, чуть заметно улыбнувшись и поблагодарив про себя маму. Всё было именно так, как он любил. Бутерброд был большим, с толстым куском желтого, заманчиво блестящего крупными дырками сыра, а молоко теплым. Это было странно, но вопреки общепринятому мнению, что это невероятная гадость, теплое молоко Каулитц любил. Оно его всегда успокаивало и навевало приятные мысли. Наверное, это осталось с детства, ассоциируясь с маминой заботой, горячими булочками на завтрак, безопасностью и защищенностью. Жаль только, что с возрастом всё меняется, проблем становится больше, и даже посоветоваться не с кем…
К утру Билл достаточно успокоился и вернул себе боевой настрой. Не будет он расстраиваться из-за какого-то бесчувственного чурбана! Противно ему не было, даже совсем наоборот. Никаких иллюзий, способных разбить сердце, тоже нет. Том ведь его не обманывает, обещая воздушные замки, а точно говорит, что конкретно и в каком виде ему нужно. Значит и он, Билл, сделает то же самое. Найдет в их сотрудничестве положительные стороны, и будет использовать их для своих целей.
Он столько времени расстраивался, что по сравнению с другими выглядит неумехой, а сейчас, когда появилась возможность это исправить, опять чем-то недоволен. Если посмотреть с позитивной стороны, это же идеальная возможность получить хоть какой-то опыт. Есть точно установленные границы, и нет никаких обязательств. Кроме того, смущения тоже быть не должно, потому что ему наплевать на то, что подумает о нем Трюмпер. Ведь наплевать же, правда?..
- Ну, ты идешь? – нетерпеливо спросил Том, отловив его сразу после последнего урока.
- Снова у тебя? – скорчил недовольную гримаску Билл.
- Можем и у тебя, - Трюмпер равнодушно пожал плечами.
- У меня мама домохозяйка, - замотал головой Каулитц, отметая предложение. – Почти всё время дома.
- А какого черта тогда выпендриваешься?!
Билл уже рот открыл, чтобы ляпнуть что-нибудь язвительное, но, посмотрев в желтые злые глаза, решил заткнуться от греха подальше. Лишний раз нарываться на неприятности не следовало. Дорога до дома Трюмпера прошла в молчании. Видимо, сегодня на дружескую беседу Том настроен не был. Билл хотел спросить у него, что случилось, но почему-то постеснялся.
- Есть хочешь? – точно как вчера предложил Трюмпер.
- А пряники есть? Я вообще-то люблю… - замялся Билл. То ли сегодня он чувствовал себя спокойнее, то ли в школе обед оказался недостаточным, но в отличие от вчерашнего дня есть хотелось.
- Есть, - хмыкнул Том. Глаза у него потемнели, по цвету став похожими на мягкую карамель, и Каулитц порадовался улучшению настроения. – Давай хоть чаю попьем, что ли?
- Давай, - они сидели, пили чай в уютной тишине, и Билл решился задать волнующий его вопрос: – Том, а почему ты вообще решил, что тебе парни нравятся?
- Тебе-то какое дело? - нахмурился Трюмпер.
- Просто интересно.
- И ты думаешь, что ради удовлетворения твоего любопытства я перед тобой наизнанку выворачиваться буду?
- Ну, выворачиваться я тебя никуда не просил, - Билл старался говорить спокойно, хоть и был немного обижен. – И ты, в свою очередь, даже не задумался, прежде чем распотрошить меня и мои чувства в этой чертовой раздевалке. Думаю, это будет только справедливо, если ты ответишь на мой вопрос.
- Знаешь, Каулитц, может, я тебе сейчас тайну открою, но жизнь штука в принципе несправедливая, - Том немного помолчал, сделал пару глотков из своей чашки, откусил от пряника, прожевал не торопясь, и совершенно неожиданно продолжил. – Вообще-то, это было как-то глупо совсем… Я около полугода назад какой-то триллер смотрел эротический… там, на фоне убийств девиц легкого поведения, разворачивалась любовь между копом и проституткой. Если честно, больше даже ничего сказать об этом фильме не могу, - грустно улыбнулся Том. – Но суть в том, что когда до сцены дошло, и они раздеваться начали, я понял, что на него смотрю, а не на неё…
- И что ты почувствовал? – Билл говорил тихо, словно боясь спугнуть хрупкое доверие.
- Одиночество, - посмотрел ему прямо в глаза Трюмпер. – Мне ведь даже поговорить не с кем было, понимаешь?
- Да.
- Да, наверное, ты-то как раз и, правда, понимаешь…
- А вдруг это просто случайность была? – торопливо спросил Билл, видя, что Том собирается заканчивать разговор.
- Ты меня совсем лохом считаешь? С того киносеанса больше шести месяцев прошло. Разумеется, я, прежде чем к практике приступать, теорию освоил почти что в совершенстве, и что у меня такой вид отношений отвращения не вызывает, догадался, - иронично хмыкнул Том и, видимо окончательно потеряв терпение, отодвинул кружку в сторону и, хлопнув ладонью по столу, предложил. - В комнату пошли, что ли? Начнем, пожалуй.
«Снова спрятался», - с грустью подумал Билл, поднимаясь.
- Кстати, - хмыкнул Том, уже садясь на кровать. – Сегодня мне нравится твоя прическа. Хоть на человека похож стал, еще бы так ярко не красился, а то глаз не видно совсем, одна тушь.
Билл вспыхнул, тоже осторожно присаживаясь на самый край. Он и так утром постарался использовать как можно меньше косметики, и с волосами ничего делать не стал, только расчесал, позволив свободно рассыпаться по плечам. Сначала хотел в хвост собрать, но потом взгляд зацепился за лежащую на полочке резинку Трюмпера, и он почему-то передумал. И резинку с собой тоже не взял, чтобы вернуть хозяину…
Хаотичный бег мыслей прервала теплая ладонь, прижавшаяся к щеке. Билл вздрогнул и поднял голову. Том смотрел пристально, словно пытаясь найти что-то важное. Пальцы шевельнулись, пройдясь легкой лаской по покрасневшей от смущения коже, коснулись подбородка, погладили по губам.
С каждым действием глаза Тома темнели из-за расширяющегося всё больше зрачка. Быстро скользнув ладонью по скуле и зарывшись в волосы рукой, Трюмпер притянул его к себе и поцеловал. От вчерашней нерешительности даже намека не осталось. Поцелуй был жадным. Билл выдохнул, радуясь долгожданному контакту, и приоткрыл рот безо всяких напоминаний.
Том заурчал как довольный хищник и, прихватив нижнюю губу зубами, потянул на себя. Хныкнув от возбуждения, Билл, даже не понимая толком, что делает, положил руки ему на шею и провел вверх, начиная перебирать пальцами дреды. Голова закружилась, на секунду испугав, пока не пришло понимание, что это Том положил его на спину, вытягиваясь рядом и прижимаясь всем телом.
Очень быстро Билл понял, что наглым Трюмпер был абсолютно во всем и всегда. Казалось, такие понятия как смущение или неуверенность ему несвойственны в принципе. Даже точно зная, что является для Тома первым опытом, так же как и Том для него, поверить в это Биллу всё равно было очень трудно. Безо всякого стеснения Трюмпер трогал, целовал, прикасался кончиком языка к шее, заставляя вжиматься затылком в подушку, открывая больше места для ласк.
Билл млел, забывая обо всем на свете. Было невероятно приятно чувствовать, как Том будто пересчитывает его ребра, трогая каждое по отдельности. Потом уверенно и неторопливо поглаживает ногу от колена вверх. Поднимается еще выше, сжимая тазобедренную косточку. Ладонь легла на живот, впитывая его тепло сквозь футболку, и снова скользнула вниз, накрывая пах.
- Что ты… нет! – забормотал Билл, хватая Тома за запястье.
- Почему? – удивился Трюмпер.
- Мы же договаривались: ничего серьезного!
- Да я просто потрогаю и всё… - пожал плечами Том, кажется всё так же не понимая причину отказа.
- У меня встанет… и так уже почти… - предупредил Билл, решив быть предельно откровенным.
- Вот и хорошо, никогда не чувствовал чужого стояка, - хмыкнул Трюмпер.
- Блять! – выдохнул Билл его любимое ругательство. – Я для тебя как крыса подопытная! А ничего, что я вроде как человек, и у меня вдобавок к физиологическим реакциям еще и чувства имеются?! – от бушевавшей в нем ярости голос больше походил на змеиное шипение, чем на человеческую речь. – Отпусти немедленно.
- Ну уж нет! – совершенно не испугался Том, ложась сверху и накрывая собой как покрывалом. От вдавившей в матрас тяжести двигаться стало почти невозможно. – Я, наверное, выразился не так, но я, правда, хочу потрогать… хочу прикоснуться к тебе, понимаешь? – услышав это несколько неуклюжее признание, Билл замер, раздумывая. – Разреши мне прикоснуться к тебе, пожалуйста, - тихо шепнул Том и, словно добавляя веса своим словам, зажав губами мочку уха, начал ее посасывать.
- Л… ладно, - почти простонал Билл, содрогнувшись от удовольствия.
Без лишних слов Трюмпер приступил к делу, чуть скатившись в бок, чтобы было удобнее, и снова накрывая ладонью его пах. Билл стискивал зубы, скулил едва слышно и подкидывал бедра, чутко реагируя на каждое прикосновение.
- Блять, никогда не думал, что ты такой… такой… я даже слово подходящее подобрать не могу… - с восторгом в голосе выдал Том и попросил: - Потрогай меня тоже, а?..