— У меня — да, — откликнулся Сева и улыбнулся. И из громадного, устрашающего вида мужчины превратился в застенчивого мальчишку. — Ты ведь не откажешься поучаствовать в моем празднике?
Разве можно было отказаться? Пробка с шипением выскочила из горлышка и оказалась в крепкой руке Голованова. Он разлил напиток.
— За что? — спросила Аня, подняв бокал.
— За мой праздник.
— Да что же за праздник?
— Я потом скажу. Просто присоединяйся!
Они чокнулись хрустальными бокалами. Тонкий мелодичный звон наполнил кухню.
— Вечерний звон, — прокомментировал довольный собой Сева. Словно он сам отлил эти фужеры.
Аня невольно улыбнулась.
— Тебе очень идет улыбаться. А смеяться еще больше. Тебе никто этого не говорил?
— Не помню, — улыбнулась Аня. — Давайте, наконец, выпьем.
Они пили шампанское. Пузырьки били в нос, Аня морщила его и была похожа на свою дочь.
Сева оказался прекрасным поваром. Анна поглощала все, что стояло на столе.
— Все так вкусно! И у меня вдруг аппетит прорезался! — оправдывалась она, не отказываясь от второго куска мяса, который заботливый Сева положил ей на тарелку.
— Это хорошо! Это знак выздоровления.
— От чего?
— Ну… От того, что было.
— Ну да… — неопределенно откликнулась Анна и положила вилку. — Сева, расскажите, чсто ваши друзья? Все, кто там был в этой «Глории»? И почему там начальник МУРа оказался?
— А вы не поняли? Начальник МУРа, Вячеслав Иванович, родной дядя Дениса, руководителя «Глории». Грязнов-старший когда-то сам это агентство организовал. Был в его жизни такой период. Помните начало девяностых? Все развалили, растащили по кускам, работать в угрозыске было невозможно. Вот Грязнов плюнул и ушел. И мы с ним. Мы ведь все, и Филя Агеев, и Володя Демидов, русый такой, здоровый, и остальные — все мы ушли вместе с Иванычем. И возникла «Глория» — частное сыскное агентство. А потом Гряз-нова стали активно звать обратно. Уже на должность первого заместителя начальника МУРа. Это ведь другое дело, когда сам себе голова. И он согласился. А племянник его, Денис, стал руководителем агентства.
— По блату? — улыбнулась Аня.
— Как сказать. Батя — он такой, что со своего и три шкуры спустит, а не одну. Так что блат еще тот…
— А вот тот человек, который все так объяснял…
— Кротов? О, Петрович — это отдельная песня. Мыто все простые спецназовцы, а он когда-то работал в ГРУ. Человек обширнейших знаний, в своих вопросах, разумеется. И возможностей. Интересная личность.
— А вы?
— Я что? Я так. Руковожу группой сыщиков.
— То есть вы заместитель Дениса?
— Ну… у нас такого разделения нет. Но в принципе… Да что мы все обо мне, да обо мне? Расскажи о себе. Где ты работаешь?
— В НИИ. Я биолог.
— Интересная работа?
— Очень. Только не оплачиваемая, — улыбнулась Аня. — Государством, — уточнила она.
— А как же ты? Бесплатно работаешь?
— Стараемся сами зарабатывать. Выполняем заказы частных фирм. Делаем всякие биопрепараты. Правда, при этом на науку времени почти не остается, но что ж поделаешь. Не нужна наука государству.
— А где дочь?
— В турпоходе. Скоро вернется.
— Какая она? На тебя похожа?
— Только внешне, — рассмеялась Аня.
— А она знает про это?.. Ну, про всё?
— Никто ничего не знает. Ни она, ни мама.
Аня опустила глаза.
— А когда у мамы операция?
— Через пять дней.
— И что будешь делать?
— Совершенно не представляю, — тихо ответила она.
— Остается только выпить, — неожиданно произнес Голованов.
— Смелое решение! Главное — радикальное, способное все изменить, — грустно улыбнулась Аня и вдруг сама заговорила на «ты», как с приятелем. — Знаешь, вот я когда узнала об этой сумме на операцию, я была в шоке. Ситуация казалась мне неразрешимой. А сейчас я думаю: да что же было в ней неразрешимого? Ну, продали бы дачу. Ну, одолжила бы денег. Я ведь и так одолжила. Работала бы без выходных, набрала бы учеников. За год можно было рассчитаться с долгами и жить с чистой совестью. А я запаниковала. И тут Скотников возник как черт из табакерки… Знаешь, для чего женщине нужен мужчина? — неожиданно спросила она.
— Как для чего? Для всего… — растерялся Голованов.
— Ну, например? Деньги для семьи зарабатывать?
Забивать гвозди? Воспитывать детей? Покупать цветы, подарки?
— Ну… и это тоже.
— Ерунда! Все это женщина может делать сама. И делает. Мужчина нужен для того, чтобы помочь пережить сложную ситуацию, понимаешь? Когда охватывает паника и опускаются руки, кто-то должен сказать: «Спокойно, старушка, мы с этим справимся!» А уже на следующий день женщина и сама сможет все изменить. Но…
— Но когда такого мужчины нет, появляются Скот-никовы, — закончил за нее Сева.
Аня кивнула, достала из пачки сигарету. Сева щелкнул зажигалкой. Она увидела в вырезе футболки серебряную цепочку.
— Ты много куришь, это неправильно, — укоризненно сказал он.
— Я вообще много чего сделала неправильно за последнее время. — Она затянулась и неожиданно спросила: — Ты верующий?
— А ты?
— Что ты как в Одессе? Вопросом на вопрос… Все биологи люди верующие. Или почти все. Вопрос в том, как эту веру сформулировать. Вера во что? В Бога, в высший разум, в инопланетян? Когда видишь, как совершенно, безукоризненно устроена, скажем, живая клетка, как все в ней продумано, предусмотрено для самовоспроизведения и для сохранения вида, для отсечения чужого, способного навредить… Условно говоря, скотниковым туда не пролезть. А если уж влезут, то клетка погибнет сама и убьет врага, — опустив глаза, словно себе самой говорила Аня.
Она помолчала, потом взглянула на притихшего Голованова и продолжила:
— И как же не верить, что это кем-то создано? Не могло же все это совершенство возникнуть само по себе, из хаоса. Так что я верю. Только в церковь не хожу. Вернее, хожу, но редко. И молюсь редко. Вот Бог меня и наказал.
— Мы, спецназовцы, тоже народ верующий. А молимся, когда пули мимо свищут. Получается довольно часто.
Аня улыбнулась. Зазвонил телефон. От неожиданности Лаврова вздрогнула. Голованов сделал предостерегающий жест, прошел в комнату, взял переносную трубку «панасоника», вернулся на кухню, кивнул Ане. Та сняла трубку с аппарата.
— Алло?
— Аня, это ты? — раздался взволнованный женский голос.
— Да. Кто это?
— Это я, Кира.
— Какая Кира?
— Ну, Зотова, из нашего класса!
— Господи, Кира, привет! Звонишь раз в десять лет, попробуй узнай тебя…
— Аня, слушай, не знаешь, где Скотников пропадает?
— А где он пропадает? Я его вчера вечером видела.
— Да? А я сегодня звоню его Гусе, она невменяемая какая-то. Трубку швырнула.
— Да зачем он тебе?
— Как зачем? А то ты не знаешь? Он меня тоже пригласил в ваш бизнес! — радостно сообщила Кира.
— В наш бизнес? — Аню начала сотрясать дрожь.
— Ну да! Он сказал, что и ты там, и Витька Нережко. И что вы очень успешно работаете.
— А про три тысячи долларов он тебе не говорил?
— Про что? — как будто не расслышала Кира. — Нет, он говорил, что мы с ним завтра идем на семинар. Моя кандидатура прошла предварительный отбор! — возбужденно тараторила одноклассница.
— Кира, Кира, остановись! Помолчи и послушай…
Ей понадобился целый час, чтобы привести ее в чувство. Кира никак, ну, никак не хотела верить, что Толя Скотников торгует друзьями! Аня описала всю кухню, всю тактику вовлечения гостя, интриги и ложь, все это «обухом по голове» и все, что последует дальше.
— Мне понадобились деньги на мамину операцию. Три тысячи. Срочно. Так он взял меня именно на этом. Обещал, что я отработаю эти деньги за месяц. Какое — «отработаю»? Кира, чтобы их «отработать», нужно лгать в глаза самым близким людям. Затаскивать их в эти же сети, затягивать в долговую яму. Ты не сможешь…
— Но как же он? Как же он смог?! — все не верила Кира. — Ты же его самая близкая подружка была… Как же это? Так не бывает!
— Так бывает, Кира…
Они помолчали.
— Господи, как хорошо, что я тебе позвонила! А то поперлась бы туда, и меня бы так же… Послушай, а что с твоей мамой?
Аня нехотя рассказала.
— А где она лежит?
Аня назвала больницу.
— И они там берут такие взятки?
— А кто их нынче не берет? — вздохнула Аня.
— Кто не берет? — задумалась Кира. — Господи! Да кто не берет?! Телегин наш не берет! По крайней мере со своих!
— Кто??
— Ромка Телегин! Теперь Роман Андреевич. Он же у нас хирург, ты что, забыла?
— Забыла, — растерялась Аня. — А где он?..
— Господи! Вот ты не была на дне рождения у этого,уж не знаю, как его теперь называть, а Ромка был! Он работает у самого Зубарева! Слышала про такого?
— Кто же не слышал про Зубарева? Чуть ли не кремлевский хирург.
— Ну вот. А Ромка — его правая рука. Он, между прочим, уже докторскую защитил. И вот-вот станет профессором. И он, конечно, тебе поможет. Тем более что он в тебя влюблен был.
— Что ты несешь, Кирка?
— Да! Ты кроме театра школьного ничего не видела. А мы все видели. Просто он думал, что у тебя роман с этим.
— Полный бред! Да никогда никакого даже намека… — будто перед кем-то оправдываясь, вскричала Анна. — И вообще. Не о том речь. Роман действительно может помочь? Мне сказал лечащий врач, что эту операцию делают только у них.
— Слушай больше! Так говорят в каждой больнице, где берут большие деньги. Короче, записывай телефон и звони. Он и у этогопро тебя спрашивал. Так что будет рад. Сегодня уже не звони. Для него это поздно. Он встает рано и ложится рано. А утром, часов в восемь, — самое то.
— Откуда ты знаешь, когда он встает, когда ложится? — поинтересовалась Анна.
— Ну… Так тебе все и расскажи, — рассмеялась Кира. — Ладно, пока. Спасибо тебе!
Аня положила трубку, подняла глаза на Севу.
— Вот это да! Неужели такое возможно!
— Ты про что?
— Сейчас про маму, конечно. Но Скотников-то! Какая скотина! И Кирку потащил! Она одна дочку тянет. Неужели и Нережко там?
— А это кто?
— Тоже одноклассник. Забитый такой, застенчивый. Какой из него аферист? Он не сможет этим заниматься. — Она помолчала. — М-да. Я вижу, Скотникова ничто не остановит…
— Остановит, — как-то очень определенно сказал Голованов. — Ладно, пойдем чай пить! Я чайник поставлю…
Потом они пили чай и обсуждали планы на субботу.
— Завтра с утра нужно звонить Роману. Если что-то решится, ехать к маме.
Анна не собиралась докладывать Севе о предстоящей встрече с Медведевой.
— Понятно. У меня тоже с утра дела.
— В «Глории»?
— Нет, в другом месте. Вообще, моя работа на ближайшие дни — это ты. Так что придется тебе меня прикрыть, в случае чего, т— пошутил Сева.
Он решил не говорить Ане, что собирается навестить поутру Скотникова. Его телефон и адрес были переписаны из ее записной книжки, пока девушка спала. Нехорошо, конечно. Но кто же без греха?
— И давай-ка, ложись спать. У тебя глаза опять слипаются, — приказал Голованов.
— Ага. Я тебе белье достану постельное и полотенце… Ты сам постелишь?
— Разберемся. Иди ложись.
— Ага, — пробормотала Аня, выдала постояльцу постельное белье и исчезла в своей комнате.
— Знаешь, мне почему-то кажется, что я подружусь с твоей дочерью, — крикнул тот в приоткрытую дверь.
— Да? А со мной? — отозвалась Аня.
— Ас тобой мы уже подружились.
— А что у тебя сегодня за праздник? Ты так и не сказал… — засыпая, спросила она.
— А ты не поняла? — откликнулся Сева.
Она не ответила. Впервые за последнюю неделю Анна провалилась в глубокий, спокойный сон.
Сева лежал в соседней комнате, слушая ее ровное дыхание, и улыбался.
Глава 39
ВИЗИТЕРЫ
Нина Васильевна Скотникова не спала всю ночь, раздумывая, кто же мог организовать похищение мужа. Да кто угодно! Солечка развил такую бурную деятельность, стольких людей уже обрабатывал за прошедший месяц, стольким рисовал радужные перспективы, хвастался собственным благополучием, что в этой обойме окучиваемых вполне мог оказаться злодей, решивший разжиться дармовыми деньгами. Или поделиться полученной информацией со случайными людьми. Могло так быть? Скотникова достала бизнес-план, прошлась по каждой кандидатуре, проработанной мужем. Нет, как-то не складывалось! Одинокие женщины, приличные семейные пары…
Вероятнее то, что предположила Третьякова: заказчиков преступления могло быть двое — Нережко или Лаврова. Кто из них? Анна, пожалуй, человек более сильный, чем неврастеник Нережко. Но в конце концов, ее никто и не обижал особо. Ну, ясно, что деньги ее пропали. Так смешно же думать, будто их кто-нибудь вернет. Она же не дура все-таки. А вот Нережко получил по полной программе! Вспомнилось избитое, почти бесчувственное тело, закинутое в салон автомобиля. Этот — да, мог озлобиться!
И что? Нанять бандитов? Откуда у этой мухи полу-дохлой бандиты? Стоп! Солечка говорил, что Нережко одалживал сумму у соседа по гаражу и кричал потом, что занял деньги именно у бандита!!! Так оно и есть! Потому и сумму назвали вдвое большую. Три тысячи — Нережко, три — бандитам. Так оно и есть…
Голову стягивало обручем. Скотникова поднялась с постели, прошаркала на кухню, еле справляясь со своим грузным, еще более потяжелевшим телом. Наглоталась таблеток от давления.
Что же делать? А чему она так удивилась, собственно? Ясно же, что похитители мужа не детсадовские ребятишки! Где они его держат? Так это Нережко должен знать! Да, может, у себя, в своем гараже и держит!!
Звонить, немедленно звонить паскуде Нережко! Пригрозить милицией. Заявлять нельзя, Третьякова запретила, но пригрозить-то можно! Она ворочалась, не находя себе места на широкой супружеской постели. Так прошла ночь.
Утром, отыскав номер телефона Виктора Нережко, Скотникова позвонила. Несмотря на раннее время, трубку тут же сняли.
— Але? — произнес тусклый женский голос.
— Доброе утро. Можно Виктора попросить? — стараясь быть спокойной, проговорила Гуся.
— Кто его спрашивает?
— Знакомая.
— Это что же за знакомая в семь утра звонит?
— Я по делу.
— По какому?
— Его что, дома нет? Так и скажите! — Чувствуя, что теряет самообладание, повысила голос Скотникова.
— Его, может, на свете нет! — прокричала на другом конце провода женщина и зарыдала.
— Как это — нет? — не поняла Скотникова.
— Так! Нет! Он пропал!
— Когда?
— С кем я говорю?
— Это жена его друга, Толи Скотникова.
— Друга?! — еще отчаяннее закричал голос. — Этот друг Виктора в петлю засунул! Будьте вы прокляты оба! Подождите, вами еще займутся, подонки!!
Скотникова тупо сидела возле телефона, пытаясь что-нибудь сообразить. Но ничего не соображалось. Это что? Витька повесился, что ли? И пропал? Организовал похищение Толи и после этого повесился? И потом пропал? Бред какой-то…
Из оцепенения ее вывел звонок в квартиру.
Она вскочила, надела халат, бросилась к двери, надеясь, что за порогом окажется Солечка.
— Кто?
— Откройте, это из милиции.
— Из… милиции? — опешила Нина Васильевна.
Может, Солечке удалось как-то позвонить… через кого-то сообщить…
Она приоткрыла дверь, не снимая цепочки. За дверью стоял мужчина средних лет с усталым, помятым лицом. Он показал Скотниковой служебное удостоверение.
— Старший оперуполномоченный капитан Ванин, — представился мужчина. — Разрешите войти!
Скотникова впустила милиционера.
— Меня интересует ваш муж, Скотников Анатолий Маркович, — оглядывая прихожую, произнес капитан.
— Его нет дома, — осторожно ответила женщина.
— А что же это его так рано и уже дома нет? Я специально пораньше пришел, чтобы его застать… Он у вас что, дома не ночует?
— Почему… Ночует. А вы по какому вопросу?