Резко метнула взор на него.
- К-конечноже, не помешает. И, вообще, - спешно вскочила с места, - эта тема никого не должна волновать.
(немного помолчав, добавила)
И меня тоже.
Встал и Ипатов, поравнялся рядом. Взгляд пред себя, не на меня.
- Ты уверенна?
- Да.
…
Прозрение пробило меня очередной «волной» тока. Живо пролететь по коридору и отыскать в толпе Кузьму.
- Что случилось? – заботливо обнял за плечо и немного отвел в сторону, от пытливых взглядов окружающих.
- Сегодня песню «Друг» исполнять не будем.
- Почему это? – рявкнул кто-то мне на ухо. Испуганно обернулась. На наши плечи с Ипатовым приземлился Макс.
Нервно сглотнула. Молчу.
- Слышь, лесной обитатель, отвали, а. Видишь, сейчас не до тебя, - гневно гаркнул Кузьма и сгреб с себя руку Лешего.
- Э-э-э, ты что? Совсем белены обнюхался? Как это отвали?! – от возмущения его голос давно перерос в крик. – Все, что касается группы…
- МАКС! – писком, визгом прерываю на полуслове. И, едва сдерживаясь от рыданий, от ужаса и волнения, срываюсь на бег и мчу, куда глаза глядят.
… только на первом этаже смог догнать меня Ипатов и, властно схватив в объятия, тормознул на месте.
Уткнулась лицом в грудь и выпустила переживания.
Сегодня снова ожило мое сердце, увидев его, услышав моего Матвея, и старая рана… вновь зазияла, зазияла и закровоточила.
- Тише, тише, моя девочка, - еще сильнее прижал к себе. - Все будет хорошо. Сделаем, как хочешь.
- Все равно толпа не даст, - едва слышно отозвался где-то сбоку Леший, отчего я еще сильней, еще громче зарыдала. – Заскандирует. Любая б другая, но не «Друг»…
***
Действо началось. Все волнующие нас вопросы со «световщиками» уладил Лазарев, а потому оставалось лишь покорно ждать свой выход. Кто же знал, что очередное выступление в Кенигсберге вот так нагло нас сведет с Агатовым лицом к лицу, да еще и тайна моя откроется ребятамвот так глупо и… легко.
Из-за кулис я то и дело, что украдкой метала взгляды в сторону второго этажа, где, предположительно, находился «он». Я знала, что отсюда меня не заметит, не увидит, а потому и не узнает… о моей слабости, о волнении, о том, что еще… чувствуюк нему.
Макс в очередной раз посмотрел мне в глаза, задавая один и тот же немой вопрос – а я молчанием опять уведомила о твердости своего решения.
Еще мгновения – и нас объявили.
Писк, визг, крик и аплодисменты взорвали зал. Страх и ужас новым пластом, настом разлились по моей душе, заставляя дрожать конечности еще больше. Впервые, выходя на сцену, моя голова была забита совсем другими мыслями и чуждыми переживаниями. Я боялась, что сегодня,… давно выставленное напоказ откровение, впервые обретет полный смысл,лицом к лицу с адресатом, правда оголиться, и искренние, глубокие чувства станут перед толпой, как беззащитное дитя.
… Агатов узнает правду.
Глубокий вдох, сжать кулаки до боли – и пошагать вперед.
Наладив (под свой невысокий рост) микрофон, поправив на плече ремень, ухватилась одной рукой за гриф родимой гитары, и медиатором, зажатым, между пальцев второй, –уверенно ударила по струнам…
Тепло вмиг разлилось по всему залу, возвращаясь ко мне жарким приливом и глуша былые мысли.
Музыка проникла в каждую клетку организма - и из души полились слова. Упиваясь нежностью меланхолической песни, трепетом былых чувств, прикрыла веки и отдалась эмоциям…
Очередной куплет сменил припев, а затем - гитарное соло Лешего…
… и вновь разорвать зал припевом, порождая покорное вторение, цепляющее за душу, «эхо» толпы.
Конец композиции.
Но не успели стихнуть звуки электрогитары, как Лазарев дико, живо заколотил палочками по барабану, взрывая публику в новом припадке восторга и вожделения. Дал по струнам и Кузьма, ознаменовывая, доводя до разума остальных выбор новой песни.
… и вновь отдаться жгучему потоку лирики, льющейся, рвущейся к толпе прямиком из пылкого сердца.
И снова сойти с ума от возгласов людей, от их подпевания, от поднятых вверх рук, плавно качающихся, словно на ветру, вторящих своими движениями музыке, от где-не-где разбросанных по темени нежных, медово-сладких огоньках боли, отчаяния… и надежды.
Еще три композиции – и я буду свободна. Так бы я думала там, за кулисами. Сейчас же в голове были совсем другие переживания. И даже на мгновение стало все равно. Все равно, что узнает, что скажет, что подумает. Все равно…
Здесь, в теплых объятиях взглядов людей, которые в меня верят, которые любят, которые ждут, я готова застыть навеки, и перенести любые невзгоды,… любую боль.
…
Еще один аккорд – и музыка стихла, давая право законно захватить зал звуками восторга и обожания.
Улыбнулась. Искренне, счастливо улыбнулась.
И, когда, казалось, ужевсе разрешилось, закончилось, когда страх уступил удаче, крики толпы стали складываться в единый, связный гул, шум, несущий собой лишь один звук, один смысл, одно слово…
И это слово - «Друг».
Ужас прошиб все тело, но я не поддалась нахлынувшим эмоциям. Взяв чувства в узду, совладав с собой, сделала выбор.
Я чувствовала прикипевшие к моей спиневзволнованные взгляды ребят, их немой вопрос, полный замешательства и смятения.
А потому…
первой ударила по струнам. И акапельно (под звук стихающей ноты) завела болезненную строку…
Мраморный холод сжимает в тиски.
Давит молчанье твое на виски.
Каждый мой шаг - твои двое назад.
Отчего я погружаюсь в свой ад.
Но едва попрощаюсь с тобой,
Тут же зовешь - и сливаю я бой.
Сколько еще мы так будем играть,
Счастье надежды горем сбивать?
Сколько еще грез на дно моих смыть?
Чтобы понять, как же нам быть?
Сколько еще я стихов сочиню,
Снов нарисую, слез я пролью?
Сколько еще раз повторю,
Что тебя я… безумно люблю.
Снова утро за утром придет.
Встреча собьет одиночества счет.
Фраза, улыбка, тихий смешок -
И вновь твой раб отбывает свой срок.
Снова пытаюсь разорвать чертов круг,
Но у виска вместо дула - колкое "друг".
Сколько еще буду Бога молить,
Нервно пятак в руках теребить?
Сколько еще ночей недосплю,
Нервы лекарством свои я залью?
Сколько еще эту песню спою,
Прежде чем ты поймешь, что - люблю...
Опустились руки, и слова мои стихли, да только зал умело подхватил-продолжил, поднося к самому небу и разбивая о купол неумолимой крыши… нежное откровение моей раненной души.
Сколько еще мы так будем играть,
Счастье надежды горем сбивать?
Сколько еще грез на дно моих смыть?
Чтобы понять, как же нам быть?
Сколько еще я стихов сочиню,
Снов нарисую, слез я пролью?
… замерли последние ноты, трепыхаясь взволнованным мотыльком на лампочке: упиваясь прощальным, но таким желанным, теплом смерти.
Сколько еще раз
в тишь прокричу,
Что без тебя я, Матвей,
... жить не хочу.
Глава Пятнадцатая. Тишина
Я мчала через весь коридор, едва ли что замечая под своими ногами. Сердце,хоть и сгорало от страха наткнуться на приговор, но верно мечтало узнать исход – в нем дрожала надежда...
Разум же, напротив, орошенный холодным потом и ужасом, твердил, что нужно убираться как можно дальше. Еще один поворот – и выскочить через черный выход на улицу. Застыла, нервно выпучив глаза от волнения, перебираю за и против. Резвый шаг вперед – но так и замерла.
Не уйду. Не уйду – ибо глупо.
Зачем все это? Зачем оттягивать неизбежное? Зачем давать надежде жить дальше, порождая новые ростки и побеги.
Обрубить. Затоптать. … и похоронить все к чертям собачим.
Уничтожить.
Плюхнулась на ступеньку и уткнула лицо в ладони.
Сколько пройдет времени, прежде чем он меня отыщет? Что скажет?
А поймет ли вообщевсё это?
Сколько на мою душу, на мою жизнь Матвеев?
… один. Один-единственный.
Короткое слово, так бездумно брошенное в стихи,… сейчас взорвало весь мой мир. И будет ли это концом, или началом новой вселенной… решать совсем не мне.
Господи. Помоги мне. Прошу, молю, помоги мне. Пусть будет, по крайней мере, не так болезненно.
…
Прошло достаточно времени, чтобы не только оббежать все здание, но и сходить на соседнюю улицу, в «охотничий», купить там ружье и застрелиться.
Боль немного притупилась, а в голове после гневной бури стали тихо, мирно спускаться на дно души снежинки замерзших слез. Ногти на руках уже все давно сгрызла вусмерть, а потому принялась уже за пучечки.
Глубокий вдох – и прогнать очередной ком переживаний от горла.
В груди мерно ныла боль, глухо отдавая в плечо.
Скрипнула дверь – испуганно обернулась.
… не он.
Двое, девушка и парень, участники рок-фестиваля, бросив на меня лишь короткий взгляд, любезно заторопились, и, быстро пройдя ступеньки, удалились вглубь сквера.
Но еще миг – и наружу вышел охранник.
- Эм… девушка, - робко начал он.
(колкий взгляд метнула в его сторону)
- Я могу вам как-то помочь?
(молча отрицательно качнула головой)
Может, зайдете внутрь. Все-таки… небезопасно вот так, в открытую одной сидеть. Заграждения-то хлипкие.
- Ничего. Справлюсь. Спасибо.
Спешно, отчасти грубо и дерзко, рявкнула ему и тут же отвернулась, и на мгновение не допуская мысли подняться со своего места.
Вдруг шаг вперед и присел рядом (немного отодвинулась вбок, давая больше простора).
Уткнул взгляд пред себя.
Секунды молчания…
И едва я расслабилась, подумав, что разговор так и не состоится, тут же отозвался.
(невольно вздрогнула, и тут же перевела на него глаза)
Не отреагировал - все еще блуждал взором в пустоте.
- Вы же – Злата Корнеева? Правильно?
- Д-да, - едва слышно шепнула.
- Вас там все ищут.
(нервный смешок вырвался из меня наружу – словно догадался насчет чего)
- Я им сказал, что здесь Вас нет.
(еще пристальнее на него уставилась – и в этот миг он уже ответил мне тем же)
А слышал Ваш плач.
Молчу.
- Думал, хотите побыть одна.
(благодарно кивнула и отвернулась; разум просиял, а сердце завыло от злости)
Тяжелый (его) вздох.
- Красиво поете. Хорошие песни. Мне нравится…
- С-спасибо, - машинально, очень тихо, себе под нос.
- Я могу как-то помочь? Или…
(промолчал, так и не досказав; сложно было понять, что имел виду под этим «или»; возможно, сам не знал и дал волю моему выбору и желаниям, а возможно, просто, побоялся продолжить)
Шумно выдохнула.
- Не знаю.
Рыкнула дверь. Живо обернулись.
Кузьма.
- Ах, е* **** мать! Вот где ты!
Охранник спешно подскочил на ноги и, ступив пару шагов вниз по лестнице, достал пачку сигарет и закурил, отвернувшись от нас, делая непринужденный вид и рисуя отстранённость от происходящего.
Ипатов только нервно прожевал свою злость.
- Совсем рехнулась?! Я чуть с ума не сошел!
Попыталась подняться – да, потеряв равновесие, едва не упала – ловко подхватил.
Поравнялись. Взгляд мимо лица, в пустоту, ему за плечо.
(тяжело сглотнула слюну; и, набравшись храбрости, произнесла)
- И что он?
… мгновения тишины,
мгновения его сомнений, рассуждений
(они ужалили больнее пули)
(едва сдержала писк, когда поняла, что молчание слишком затянулось, чтобы быть простой паузой)
Опустил взгляд.
А я, я, наоборот повела глазами по голубому небу, по верхушкам вечнозеленых сосен, и, жадно проглотив горячую слезу, тихо завыла.
- Не плачь, Злат, - живо обнял, притянул к себе. Уткнулась лицом в шею, алчно пряча глаза от позора. Сердце, разбитое на куски, все еще сжималось, трепыхалось в груди, истекая последними потоками крови, добивая последний ход стрелок жизни. – Может, все еще образуется.
И, хотела, было, что-то крикнуть в ответ, рявкнуть, гаркнуть, кинуть поперек, да только сил осталось лишь на то, чтобы покорно проглотить очередную слезу и сделать рывком вдох.
Минуты тишины, и вдруг вновь зашептал:
- Сама понимаешь,… с нашей-то жизнью… всегда так будет.
И даже если что-то улыбнется, то тут же угаснет.
Вряд ли кто смирится с мыслью, что любимого человека нужно будет делить с миллионами,
…и при этом видеть пару раз в неделю, или, вообще, месяц.
Наш удел – страдать,
… и творить.
Наш удел -… быть одинокими.
Зарыдала, еще громче зарыдала, завыла от боли.
Не хочу! Не мое!
- Не хочу…
и не буду.
- И не надо, - от его голоса пронзило током. Вмиг оторвалась от Кузьмы и сделала шаг назад, упершись взглядом в болезненную картину, в жгучие глаза. Мир замер. Но вдруг Агатов шевельнулся, резвый шаг по лестнице наверх, ко мне ближе,и, жадно обхватив мою голову руками, властно привлек к себе. Тут же впился у всех на глазахпоцелуем … знойным, пьянящим, сумасбродным раем, уволакивая за собой в мир грез.
На мгновение все внутри встрепенулось и тут жевспыхнуло, поглощая душу ярким, безудержным пламенем переизбытка чувств.
… ответила,
я ответилавзаимным безумием, руша одиночества форт…
вокруг нас.
Глава Шестнадцатая.Мечта
***
Отошли подальше от входа ближе к деревьям. Я присела на бордюр, а Матвей – около меня замер на корточках. Опустили взгляды. Молчу…
- Я тебя искал, - невольно вздрогнула; выиграл тихий спор с мыслями – и вдруг продолжил, - тогда еще. Летом. Ходил в редакцию… - взволнованно выстрелила взглядом ему в глаза. Не обратил внимание. – Мне сказали, что уволилась. Вроде как… уехала назад в Украину.