Я поднялась с песка и пошла вдоль берега. Глаза мои были пусты. Я чувствовала, как взгляд леденеет, сковывая глубоко загнанные эмоции — теплые, уютные, радостные, заставляющие парить в небе. Их не должно быть из-за человека. "Он уже мертв" — напомнила я себе.
— Какая красавица к нам из моря вышла.
— А?
Я растерянно оглянулась. Тоже захотелось взглянуть на красавицу из моря. Но там никого не было. Эти люди, преградившие мне путь, слепы? Или подвержены галлюцинациям?
— Ты, красавица, не бойся. Мы тебя не обидим.
Обращаются явно ко мне. Я — красавица? Мокрая, извалявшаяся в песке, с застывшими глазами. Я — красавица? Как мало нужно этим людям для счастья.
Опустить ресницы, чтобы скрыть заледеневший взор. Улыбнуться. Нежно-нежно. С бесконечной любовью. Слегка склонить голову набок, изображая растерянность. Задуматься над сложным вопросом: "Кто из вас умрет сначала? Ты? Ты? А может быть ты? — Умильная детская считалочка. Да, иногда Аргвар играл со мной в детские игры. — Это будешь ты!"
Быстрым змеиным броском перехватить руку, тянущуюся к моей облепленной мокрой рубашкой груди. Сломать два пальца. Вот теперь улыбаться захотелось по-настоящему. Человек орет, падая на колени. О, этот крик! Он как музыка для моей души. Ломаю еще два пальца. Жмурюсь от удовольствия и мурлыкаю:
— Кто ты?
Нет желания, да и необходимости нет применять волшебство в голосе. Он сейчас застывший и невыразительный, как и мои глаза.
— Михей, — прохрипели у моих ног.
Ответ неверный.
— Кто ты?
Ломаю пятый палец.
— Михей я! — всхлипывает он.
Он ничему не учится. Ломаю запястье и терпеливо повторяю вопрос. Он воет. Рыдает. Давится соплями и слюной. Отвратительное зрелище. Поднимаю глаза и оглядываю его спутников — троих оцепеневших от изумления мужчин. Они пятятся под моим взглядом. Заметили, как пусты мои глаза? Я им нежно улыбаюсь. Они бледнеют еще больше. Нежная улыбка на застывшем лице производит неизгладимое впечатление.
— Чего ты хочешь? Чего ты хочешь? — бормочет человек у моих ног.
— То, что я хочу, будет моим, — заверила я и свернула ему шею.
Скучно.
Труп у моих ног. Воняет. Кажется, он обмочился перед смертью. А может быть, и не только обмочился. Аккуратно перешагиваю через него. Трое мужчин пятятся от меня.
— Кто вы?
— Будем, кем ты захочешь!
Я удовлетворенно улыбаюсь. Хоть один из этих самцов проявил каплю разума. Беру его за руку, тяну к себе. Остальных двоих сжигаю. Они бесполезны. Они скучны.
От моего избранника воняет. Он некрасив. Это поправимо. Очищающее заклинание. Потом изменение внешности. Это так просто, что даже не интересно. Минута, и в моих объятиях точная копия мага, который наверняка уже нашел свой покой на Крионе. Целую красивые губы. Не смотрю в серые глаза, полные животного ужаса. У мага во взгляде не было этого затравленного выражения. Оно мне не нравится. Прерываю поцелуй и приказываю:
— Закрой глаза.
Он послушался. Опрокидываю его на песок, срываю одежду. Он лежит, зажмурившись, и тихо поскуливает. Провожу языком по его щеке, прикусываю кончик уха. Нежно шепчу:
— Поиграй со мной, сладкий.
Если напрячь воображение, можно представить, что это тот маг. Но, увы. Моего воображения не хватает. В голове много посторонних мыслей и вопросов.
А как бы повел себя в этой ситуации мой маг? Как реагировал бы на мои поцелуи? Что сказал бы и что сделал, если бы я его опрокинула на песок, жадно оглаживая обнаженное тело, выцеловывая узоры на груди и животе. Он бы стонал? Или оттолкнул меня? А может быть, взял бы инициативу в свои руки, подмял под себя, валяя по горячему песку и заставляя задыхаться от страсти?
Ответов на эти вопросы нет. Лишние сейчас мысли полностью отвлекли от развлечения.
Скучно.
Все не то. Ногти вонзаются в нежное податливое тело, разрывают грудную клетку. Запустить руки в горячие внутренности. Сжать еще трепещущее сердце, так, чтобы с хлюпаньем потекло между пальцами. Оно больше не трепещет. Серые глаза закатились и остекленели. Целую холодеющие губы. Нет. Веселее не стало.
Стою над трупом. Неподалеку еще одно тело со сломанной шеей и обгоревшие останки. Я измазана кровью. Она застывает корочкой и противно тянет кожу.
Использовав очищающее заклинание, покидаю гостеприимный берег. Я чувствую — неподалеку деревня. Возможно, там будет интереснее.
Ларрен
Дамы, слабые после магического воздействия, в красивых позах раскладываются на тропинке. Мне такая роскошь пока недоступна, а потому продолжаю гордо и настойчиво топать по направлению к Зильце, старательно отгоняя прочь плохие предчувствия. В конце концов, я — не пифия, мне они ни к чему.
Прохожу через яблоневый сад и вижу еще одну примету того, что здесь не все в порядке. Земля под деревьями вся усыпана созревшими плодами, которые никто не спешит собрать. Яблоки пахнут яблоками и гнилью. А ведь яблочное вино пифий всегда славилось своим нежным вкусом и ненормальной ценой. С чего вдруг такое пренебрежение к источнику дохода?
Выхожу из сада и вижу неподалеку селение. Будем считать, что это — искомый Зильце, благо, что издалека видно сложенное из белого камня строение явно ритуального назначения. Во всяком случае, люди обычно в таких одноэтажных многоугольниках не живут.
Иду себе спокойно к храму, и тут срабатывает нечто, что маги-теоретики до сих пор не могут объяснить и принять — то самое предчувствие. Просто ничем иным объяснить свое внезапное желание сделать шаг в сторону я не могу. Шаг делаю. И возле моего уха с тихим свистом пролетает стрела. Летит себе, родимая, будто только меня и ждала. Спрашивается — что такого хорошего я успел сделать на этой благословенной земле, что меня второй раз уже пытаются прикончить? Вот не верю я, что стрела эта случайно рядом пролетела, а давешние дамы подобным образом пытались со мной познакомиться.
А стрелок-то вон он, за деревом прячется. Тетиву уже успел натянуть, бедняга. Аккуратненько устраиваю ему глубокое погружение в почву. По плечи. Да-да, и лук ему уже ни к чему. Подхожу и, конечно же, вижу на стрелке все то же забавное плетение. Любопытно, и кто это у нас такой постоянный? Третий человек под одним заклятьем. Вот мне бы, например, скучно стало. Распутываю, развязываю, парня отпускаю. Он (и в самом деле, никакого разнообразия) укладывается под деревом отдыхать, аккуратно свернувшись в клубочек и тут же начиная уютно посапывать. А я, между прочим, сам устал. Это я рассказываю так, что, мол все просто было. Нет, конечно. Неизвестный кудесник порезвился на славу, и силы в заклятье вложено было чрезмерно много. Будто волшебник совершенно ее не жалел. Соответственно, и снимать его было тяжело.
Ладно, стараясь особо от усталости не шататься, направляюсь к храму, все еще продолжая надеяться, что мне встретится хоть кто-то нормальный, кто сможет предоставить в мое распоряжение кресло и кружку с чем-нибудь горяченьким. Можно без алкоголя. Наивный.
Возле храма нарываюсь на засаду. Именно так. Хорошо, что, руководствуясь все тем же предчувствием, я успел закрыть свою драгоценную персону универсальным щитом. Жаль только, что щит не рассчитан на то, что он будет долгое время выдерживать атаку от трех магов одновременно с поддержкой четырех стрелков. Ну ладно, один раз он нападение отразил. Но хватит его еще на пару атак, не более, а потому, единственное, что мне остается, это телепортироваться к дверям храма, выбивать их, а затем быстро восстанавливать запоры, да еще и укреплять храм по всему периметру. Когда заканчиваю все эти мероприятия, сил во мне Кот наплакал. Кстати, эта усатая пакость давным-давно не появлялась. Я, конечно, понимаю, что он у нас зверь сейчас семейный, но это не дает ему право бросать своего мага на месяц. Усаживаюсь на пол, приваливаюсь спиной к стене и мысленно прошу, чтобы в храме этом больше никого не было. Наивный еще раз.
Сижу и вижу, что навстречу мне ползет какая-то старушонка. Ну, если и она решит меня убить, я не знаю, что делать!
И вот тут как раз появляется мой Кот. Да неужели?! Трется об ее ноги, мурлычет. А все-таки крупный он у меня вырос. Каждый раз удивляюсь. Не все собаки такими вымахивают — мне почти по колено.
— Киса-киса, — вполне дружелюбно бормочет старушенция, медленно, но все равно приближаясь.
Пока Кот отвлекает престарелую мадам, я пытаюсь отыскать источники энергии. Давненько мне не приходилось вот так заправляться — от источников. Обычно хватает просто небольшого отдыха.
Везет. Храм построен на интересной такой розочке, образуемой пересечением нескольких силовых линий. К одной из них я и успеваю присосаться. К слову сказать, мало, кто из магов вообще так умеет, я сам это выяснил, случайно. Кардагола вот я этому фокусу научил. Он до того считал, что заправиться можно только от другого мага, причем родственника. Знает ли о такой возможности еще кто-то — понятия не имею. Я не рассказывал.
Кот продолжает путаться у старушки под ногами, но она, вроде бы, пока не проявляет враждебных намерений.
— Кто ты, милый юноша? — спрашивает она.
Это я-то милый юноша? Впрочем, едва ли стоит спорить. А вот соврать, возможно, придется.
— Терин Эрраде-младший, — заявляю я, вглядываясь в бледно-голубые глаза женщины, — а Вы — мать Таурана?
— Нехорошо обманывать, — говорит старушка и укоризненно машет пальцем, — ты — виновник всех бед, Ларрен Кори Литеи, а я да, я мать Таурана. И сейчас я тебя убью. Но убью я тебя, любя.
Горестно вздыхаю. Начинается. И эта туда же! А я все еще слаб. Линия здесь, конечно, мощная, но она сопротивляется. Видимо, моя магия для нее чужда.
— Милая женщина, — бормочу, — а я-то Вас как люблю! Вы просто не представляете! Я просто жить без Вас не могу!
Старушка замирает, глядит на меня озадаченно.
— Правда? — интересуется она.
— Конечно! Вы мне долго снились, и после каждого сна я не мог прийти в себя!
О, линия начинает отдаваться. Почти любя.
— Ты не лжешь, мальчик?
— Я? Разве я могу лгать такой, как Вы?! Нет, свет любви таится в моем сердце. Я полон нежности и ласки.
Глазки Таураны загораются. Пугающее зрелище. Я же почти готов к бою.
— Врешь ты все, — вдруг грустно заявляет Таурана и бьет по мне "огненным языком". Да это же вообще запрещенное заклятье! Совет его еще лет двести как признал незаконным. Вскакиваю на ноги, отбиваюсь ветром. "Водяной напор" был бы, конечно, куда более действенным, но мне на него пока сил не хватает. "Огненный язык" порывом относит в сторону, бедная старушка не успевает отразить собственное заклинание. В результате мне же приходится ее и тушить. Причем вручную. А эта странная женщина, жестовик, кстати, еще и пытается в меня чем-нибудь смертоубийственным в это время запустить. И все же в процессе спасения злобных пифий от них же самих мне удается не только сбить пламя, но и зафиксировать верхние конечности волшебницы собственной курткой, которой я ее и тушил.
Держу эту милую леди в своих объятьях, поскольку на крепость куртки не очень рассчитываю, а сам, конечно же, вижу на пифии всю ту же сеть. Со вздохом, поскольку очень жаль тратить не восполненный еще резерв, уничтожаю заклинание. Старушка в руках у меня обмякает, и я ее аккуратно распутываю.
— С Вами все в порядке? — спрашиваю, и тут же убеждаюсь, что да, в порядке, поскольку получаю от, как мне казалось, спасенной пифии, по физиономии.
— Негодный мальчишка! — шипит она.
— За что?!
— Как ты смел до меня дотронуться без разрешения!
— Лучше бы Вы тоже в обморок упали, — сообщаю я, усаживаясь на пол.
— Хам!
Таурана стоит надо мной, уперев руки в бока, и гневно сверлит мою усталую физиономию своими маленькими глазками.
— Что здесь случилось? — интересуюсь, чтобы прекратить это назойливое изучение моего лица.
— А я почем знаю?!
Меня страшно клонит в сон, но следует закончить разговор. Это осознаю совершенно отчетливо.
— Вас заколдовали. Это Вы хоть понимаете?
— Понимаю. И что?!
— А то, что я с Вас заклинание снял.
— А тебя просили?!
Я аж перестаю хотеть спать. Оказывается, я глубоко заблуждался в том, что совершаю благодеяние, освобождая пифию от наложенного на нее заклятья. Ну, надо же!
— Послушайте, уважаемая. Насколько я понимаю, Вы — глава общины. Следуя общепринятой практике, осмелюсь предположить, что Вам доверили этот пост за некие выдающиеся способности. Конечно, возможно, Вы — хороший управленец. Но вероятнее всего, Вы еще и сильнейший маг на этом острове. Я прав?!
— Что?! А, ну да, допустим. И что?
— Так чего ради Вы не только допустили, что Ваши подопечные заразились чужеродной магией разума, но еще и сами оказались носителем заклятья?
— Я? Носителем?
Начинаю раздражаться и рычать:
— Это явно заклинание массового действия. Я лично так делать не умею.
— Да ладно, — вдруг вздыхает старушка, плечи ее опускаются, — поняла я. Только ты же не представляешь, Ларрен, что я при этом испытывала. Это ведь такое упоение, такой восторг.
Она, кряхтя, усаживается рядом.
— Не знаю я, как заразилась. Помню, что сестра Манефа ко мне пришла, сказала, что урожай… а потом не помню уже ничего. Вообще, что делала после этого, не помню. Знала только, что люблю кого-то, и что тебя должна убить. Но любя.
— Сестра Манефа выглядела, как обычно?
— Да, но… Вот ты знаешь, сейчас припоминаю, какое-то свечение у нее было, зеленое и красное. Но глубоко я не успела посмотреть.
— Что она сказала?
— Урожай.
Заклинание явно распространяется как заразное заболевание — от человека к человеку. Но как? И почему я не заражен? Может быть, урожай — слово, запускающее заклинание? Пытаюсь припомнить, разговаривал ли со мной кто-то об урожае. Нет. Только о любви и убийствах. И что мне сейчас делать?
При самом плохом, но, увы, наиболее реалистичном, раскладе, все обитатели острова уже заражены. И, боюсь, как бы заклинание не пошло дальше через гостей. Стало быть, Крион следует закрыть. Но вот как это сделать так, чтобы самому не подцепить заразу? И чтобы освобожденные мною пифии не были заражены вновь. Задачка не из легких.
Верлиозия
Деревня, окруженная каменными стенами, оказалась довольно большой. Ее можно было бы назвать маленьким городом. Я шагнула в распахнутые ворота.
— Стой, бродяжка! Куда прешь?
Это мне? Я — бродяжка? Назвать меня — Верлиозию урр Грха — бродяжкой? Наглость людей этого мира меня поражает. И умиляет. Иногда.
— Подойдите ко мне, мои хорошие.
Двое мужчин, на которых надеты старые, местами покрытые ржавчиной, кольчуги, синхронно шагнули вперед.
— Какие послушные мальчики, — похвалила я. Они расплылись в идиотских улыбках. Надо как-нибудь при случае сказать сиренам спасибо за науку.
— Кто из вас умрет сначала? — промурлыкала я и удивила обоих ответом на свой вопрос, — а никто! Вас ждет долгий страстный поцелуй.
Они жадно тянутся к моим губам. Ловят вместе с моим дыханием слова заклинания подчинения. Впитывают его. Подчиняются. Такие миленькие. Тупые умилительные тварюшки. Ни одной связной мысли в голове. Ни одного даже малюсенького порыва к сопротивлению.
Пифии сопротивлялись. О, как они сопротивлялись! Некоторых пришлось ломать. О стены. О прибрежные скалы. Или просто руками. Было грязно. Но весело. Не то, что здесь. Здесь все по-другому. Слишком просто. И настроения нет играть.
Оставив охрану пускать слюни на своем посту, я пошла по прямой улице, которая начиналась от ворот. Хватала всех, кто под руку попадется, и заражала их покорностью. Те, кого не поймала я, не успевали удивиться, ими занимались уже зараженные мной. Мои послушные куколки.
К вечеру деревня принадлежала мне. Деревня идиотов. Без своего мнения. Без огонька. Снулые рыбы. Братья по разуму Ллиувердан. Пора придумать что-то новенькое.
Оно пришло само — мое новое развлечение. Был вечер, почти стемнело, когда в ворота вошли эти люди. Ровно одиннадцать штук. Я слегка коснулась их разума и удовлетворенно улыбнулась. Наемники. Особый сорт наемников. Злобные циничные скоты, за хорошую плату готовые воевать за кого угодно. А если заставить их валяться у моих ног? Они будут лизать мне пятки и выполнять мои команды без всякой магии. Потому что я так хочу.