***
Зубрила, который с неприятным шорохом переворачивает страницу. Катька, которая улыбается мне с последней парты, как только я оборачиваюсь. Библиотекарша, которая следит за дисциплиной и периодически поправляет очки на переносице. Дождь за окном, который превращает светлый теплый день в серость и влажность. Перегоревшая лампочка светильника на передней парте. Тиканье напольных часов, стрелка которых монотонно движется по кругу. Карандаш, который уже сотый раз подряд скатывается со стола. Клей, к которому липнет всё подряд, включая мои пальцы и толстовку, только не страницы учебника. Всё это кажется намного интересней и забавней, нежели раздражающие глаза предложения в учебнике по философии. И почему я выбрал подклеивать именно эту книгу, знал же, что взгляд зацепится за буквы. Витька, попивая минералку, нервно поглядывал в мою сторону и покручивал пальцем у виска. В его взгляде явно читалось «вот нафига? Тебе просто нужно привести учебник в божеский вид, а не сидеть и насиловать мозги», но сил спорить нет, поэтому каждый занят своим. Человеческий разум – странная штука, в него можно многое запихнуть, и он бездумно съест информацию, на то там и дались мозги, чтобы эту информацию нужным образом фильтровать. Кажется, мои извилины наработались сполна, так как теперь они просто отказываются принимать в себя знания. А еще у меня жуткое головокружение от хронического недосыпания, я даже промолчу о похмелье. Мне вообще иногда кажется, что когда я длительно смотрю в одну точку, я сплю с открытыми глазами.
Год был слишком изнурительным, срочно подавайте ваше лето, с грандиозными планами и отличным времяпровождением. Хотя, нет. Подавайте лето сразу с разочарованием. Ведь в итоге, все мы его бездумно просираем, так и не успев свершить и половину задуманного. Черт, снова карандаш упал.
Медленно тянусь его достать, как вдруг мой взгляд сталкивается с силуэтом, стоящим прямо перед стеллажами с исторической литературой. Он просто стоит и пялится в книгу, не обращая внимания на внешний мир. Будто его вообще ничего в этой жизни не волнует. Вот пекло! Резко прячусь под парту. Иногда у нас не получается контролировать того идиота, что живет внутри каждого из нас.
- Эй, ты чего? Совсем сдурел? – Витька чуть водой не подавился от удивления.
- Тише, не привлекай внимания.
Мне сейчас меньше всего хотелось бы, чтобы Влад меня заметил.
- Титька тараканья, Тор! Ну-ка вылезай оттуда.
- Тшш, прикрой меня, придурок, - я, конечно, очень ценю и уважаю, лексикон друга, он такой многогранный и поэтичный, но в данный момент мне хочется зарыться даже не под парту, а прям под доски пола, от стыда перед учителем химии.
- Владислав Сергеич, здравствуйте, что читаете?
Да чтоб тебя орки сожрали и кости выплюнули, Витян. Как можно так нагло подставлять друга? Хотя, да… откуда ему знать.
- Привет, Поляков. Сидни Шелдон «Оборотная сторона полуночи».
Он даже не посмотрел в сторону друга. Вот как, КАК можно быть таким надменным и эгоистичным?
- Какой-то романчик юной писательницы? – Витя хохотнул и весело дернул ногой, пачкая мою байку. Я, между прочим, еще под столом сижу.
Но отсюда мне прекрасно видно Влада и его следующую незамедлительную, я бы сказал фееричную реакцию.
- Старого опытного писателя, Поляков. А романы бывают не только розовато-сопливого содержания.
Он быстро подошел к нашей парте и с легкой ухмылкой на лице подкинул эту самую зловещую книгу офигевшему Витьке.
- Учись, спортяга.
Я еле сдерживал в себе животный ржач. Всеми силами, пытаясь зажать руками рот, чтобы ни издать звука. Я торжественно клянусь, что эту ситуацию Поляков никогда в своей жизни не забудет.
Учитель уже направлялся к выходу, а я не успел расслабиться как:
- Нестор, и тебе привет.
Я активно жестикулирую, когда нервничаю. А еще жадно хватаю открытым от удивления ртом воздух. Зрелище сконфуженное и эпичное. Теперь время откровенно ржать перешло к Полякову.
Он, не оборачиваясь, доходит до двери и закрывает ее за собой. Мне в момент стало так обидно, что я в миг осознал, какое же я жалкое и трусливое дите.
- Эй, Тор! Рот будешь открывать у стоматолога. Ты чего вообще? Рехнулся? От кого прячешься?
Кажется, если я сейчас же не найду весомую причину своего показательного выступления, мой друг меня жестоко загнобит.
- Да, Катька достала.
Бросаю первое попавшееся на ум, киваю на заднюю парту, и, не дожидаясь ответа, резко вскакиваю с места и несусь к выходу.
Потому что меня задолбало вести себя, как идиот. Меня достало вечно перед ним унижаться. Потому что мне неприятно, что я кажусь тупее кого-то, ведь такого никогда не происходило. Я снова начинаю злиться. Я снова чувствую, как вот-вот переступлю ту грань самоконтроля. Я чувствую, как во мне накапливаются непонятные эмоции, и я боюсь сорваться. Боюсь допустить недопустимое. Но этот парень… он такой особенный. Он будто не с этой планеты вовсе. И бегу за ним, потому что должен ему доказать, что я не тот взбалмошный подросток, который вечно бухает и отрывается на всю катушку. Я не тот, которого он успел узнать за это короткое, но значимое для меня время. Я глубже, я осмысленней и серьезней. Черт, почему мне так важно, чтобы он это узнал?
Я догнал его почти в конце коридора. Я не знаю, куда он направлялся, но тут редко проходят люди, так что это меня радует и даже придает некой уверенности. Если в библиотеке я мялся и боялся попадаться ему на глаза как минимум еще сто лет, то сейчас меня будто энергетиком накачали. Я готов был с ним поговорить, так как понимаю, что это неизбежно.
- Влад…ислав Сергеевич, - подбегаю ближе к химику, - постойте.
Он не останавливается, но голову все же повернул.
- Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо. Да стойте же вы! – Оборачиваю учителя на себя в порыве гнева. Я позже заругаю себя за такую бестактность.
- Нестор, ты чего?
Он ошарашено обернулся и… так близко оказался. Я впервые почувствовал некое превосходство. Мне понравилось, как его вечное невозмутимое выражение сменилось на удивление и непокорство. Именно так он и выглядел. Ладно, это всего лишь секундная эмоция и мимика, просто он слишком близко.
- Простите, что пришлось снова тащить меня до дома, объясняться с родителями и выставлять напоказ весь этот цирк. Я очень виноват.
Нет, он слишком неприлично близко. И смотрит слишком удивленно, будто всматривается в каждую чёрточку на лице. Это слишком прямой и длительный взгляд, в этом взгляде слишком много интимного. Мне кажется, я не дышу уже больше трех секунд.
- Ну, у тебя был повод...
- Нет, я не всегда такой, поверьте…
- Нестор! Я знаю, какой ты, я вижу.
Он так тихо назвал мое имя. Имя, не фамилию, а это же важно? Так тихо, будто коридор и не был так пуст, будто мимо нас пробегали миллионы мелких людишек, а эти его слова должны были услышать только мы вдвоем. Взгляд Влада медленно прошелся по моей шее, и поднялся чуть выше, упав на подбородке. Хотя, скорее всего, он смотрит на губы.
- В понедельник последний урок, подготовься, наконец-то.
Вот что значит разрушить идиллию. А он мастер даже в этом.
- Нет, у нас еще контрольная в среду с вами.
Я уже говорил, как пахнет этот человек? Нет? Так вот, от него веет слишком дорогим и слишком наркотическим запахом.
- Нет, не со мной. – И только сейчас он посмел опустить глаза в пол.
Ебаные гланды, я и забыл, что учитель у нас вообще-то Марья, а Влад непонятно откуда взялся на замену. Блин. Нет никакого желания снова встречать ту конченую истеричную овцу. Выслушивать ее вечные недовольства и крики. Пофиг, что два-три урока осталось до конца, все равно противно. Или же я до сих пор не понимаю, что больше не увижу Влада?
Я только начал прокрадываться к правильной мысли, как в ушах мерзко зазвонила раздражающая хрень – школьный звонок. Он тупо вывел меня из омута собственных рассуждений, я растерялся.
Услышав трель, Владислав быстро зашагал дальше по курсу, а я будто прирос к месту.
- Ты, это… не играйся с таким делом. Ты, все-таки, несовершеннолетний, - обернувшись, учитель кинул мне эту фразу вслед, и я даже заметил, как на его губах отобразилась совершенно искренняя неподдельная улыбка.
Простояв на месте еще мгновение, я не сразу вспомнил, какой у меня следующий урок. А поразмыслив еще пару секунд, я понял, что меня не по-детски накрыло. Сегодня вообще-то суббота, выходной день!
Оказывается, даже самое недостижимое и невероятное может сбыться. Мы любители все приукрасить и жить в собственных снах, не желая просыпаться. А бывает, что, наоборот, мы чувствуем себя слишком опустошенно и мерзко. И, главное, нет никакой причины. Нам просто жизненно необходимо грустить, нам хочется побыть наедине с собственной больной головой. Но этот омут слишком опасен, чтобы в него часто окунаться с головой. В силу нашего юного и несдержанного возраста мы слишком много внимания уделяем эмоциям. Мы заложники собственных ощущений и на почве этого совершаем много подростковых глупостей. Но я не из тех. Я слишком долго занимался самокопанием, чтобы теперь так позорно сдаться и предать всё свое самовоспитание. И я наивно верю, что смогу со всем этим справиться. Ведь, по меньшей мере, все, что происходит вокруг подростка, рано или поздно просто вспыхивает и угасает. А потом и вовсе забывается, оставляя за собой только сквозную дыру и пустоту. А в худшем случае - нарушение психики и расстройства личности. Нет, спасибо. Увольте. Я не хочу иметь за плечами такое прошлое. С ним практически невозможно обрести будущее.
Я смотрел ему вслед, видел, как его силуэт медленно ускользает и тает в узких коридорах здания. Я не мог поверить тем мыслям и странным ощущениям, которые сладким облаком окутывали мой живот и пробирались вверх, всё выше по легким, доходя до самого мозга. И только столкнувшись с этим хладнокровным органом, вмиг испарялись. Потому что я отказывался верить, что со мной только что откровенно флиртовал мужчина, мой учитель и просто…мужчина. И этим все сказано.
Часть 7
Прозвенел звонок на урок, и класс моментально заполнился учащимися. Я уже занял свое привычное место в крайнем ряду возле окна. Витька, как всегда, расположился рядом и начал вываливать из своего рюкзака все необходимые принадлежности. При этом не забывая рассказывать мне о том, как он вчера умопомрачительно провел день со своей Светой, погружая меня в самые не интересные мне подробности. Я, конечно же, молчал и слушал в пол-уха, делая вид, что очень увлечен его рассказом, хотя это не так. Друг у меня вообще красавчик. Да, я могу признать очевидные вещи: он капитан школьной команды по футболу, он популярный и востребованный, он хамоватый и дерзкий, но с чертовой харизмой. Девушки души не чают в таких хулиганах. Невольно усмехаюсь. На самом деле, Витька очень добрый и чуткий парень, но язык у него подвешен, это да.
- Привет, братва, – класс дружно поднимается, встречая Влада, - да садитесь вы. Проверил я ваши лабораторные, просто жуть.
С видом полного разочарования Влад проходил по рядам и раздавал ученикам их лабораторки. Вздохи боли и обиды доносились с каждой парты. Влад вообще придирчиво относился к работам и никогда не «дарил» оценок.
- Поляков, неплохо. – Влад кинул на парту работу, на которой красивым каллиграфическим почерком вырисовывалась красненькая пятерка. – Жаль, устно ты так никогда не ответишь.
Класс дружно засмеялся над Витькой. Все и так знают, что единственные вещи, в которых друг может быть победителем, - это футбол и списывание.
- Ну так, старался, Владислав Сергеевич. Читал, ночами не спал и гулять не ходил. – Парировал Витька, любуясь свой оценкой.
- Да… Колесников, он такой. – Произнес учитель, недолго задержав на мне свой улыбчивый взгляд.
Ну, конечно же, он в курсе, у кого списывает Поляков, это уже не новость.
Я был последним, кому Влад раздал работу. Даже показалось, что мне мимолетом подмигнули. Что-то в классе слишком душно стало.
- До конца урока еще целых 30 минут. Прошу, занимайтесь своими делами, только тихо. - Влад уселся за свой стол и принялся что-то писать в классном журнале.
Мне показалось, или он сегодня странный? Выглядел слегка уставшим, будто всю ночь не спал. В перерывах между записями он кидал короткие взгляды на класс, а затем вновь принимался за работу. Мне кажется, у него что-то случилось, иначе он бы никогда нам не позволил так бездумно просиживать бесценные учебные минуты. Вижу, как нервно протирает шею и глубоко вздыхает, закрывает глаза и медленно открывает. Влад чем-то обеспокоен, и меня это тревожит.