– Шагом! – Ламил явно орет во всю мощь легких, но до меня его голос доносится еле-еле.
– Надави! – кричит кто-то сзади и меня толкает в спину качнувшаяся стена тел.
Шаг... Задние ряды напирают сильнее... Шаг... Походя, пытаюсь добить так и оставшегося стоять на коленях коротышку, которому раздробил плечо, но нога скользнула на чем-то и удал вышел вскользь. Вместо того, чтобы расколоть ему череп, как раньше, получился лишь жалким 'Дзэнь'. Но чтоб окончательно свалить его на землю, хватило и этого. Шаг... Кто-то бросается на меня и, наткнувшись на выскользнувшее из-за моей спины копье, повисает на нем. Шаг... Принимаю удар топора на щит, одновременно бью сверху вниз булавой по голове врага, атакующего идущего справа от меня Баина. Щаг... Лезвие топора пробивает щит насквозь – всего в паре пальцев от моей руки. Дернув щитом, вырываю застрявший в нем топор из рук врага и бью в ответ булавой... Шаг...
* * *
Не знаю как, но я выжил. Снова начинает темнеть, хотя, судя по узкой полоске неба над головой, сейчас или поздний день, или ранний вечер. Я сижу на камне, среди павших и выживших в этом бою. Рядом чуть похрапывает Баин – непонятно как он вообще может спать после всего произошедшего. С другой стороны от меня что-то жует вернувшийся из лазарета Молин. Остатки нашего десятка – всего семеро, считая нас – сидят молча тесной кучкой. На разговоры нет ни сил, ни желания. Да и что говорить?.. Вспоминать сегодняшний день будем потом, когда пройдут дни, недели, месяцы, годы... Если выживем, конечно. А пока – достаточно того, что выжили сегодня. Я оторвал взгляд от заляпанных кровью камней под ногами и посмотрел влево – дежурный десяток, точнее – сборная солянка из разных десятков, понесших самые большие потери и спешно смешанных капитаном в один – продолжает перегораживать ущелье. Стоят так уже звона два, не меньше. И столько же длиться затишье.
Мы продвинулись по ущелью почти на сотню шагов. В буквальном смысле – по трупам. И по своим, и по чужим. Каждый шаг из этой сотни был орошен кровью. Я помню все очень смутно, отрывками. Вот тот коротышка, который хотел проткнуть меня, но убил стоящего за моей спиной... Вот чья-то голова взрывается, когда я со всей дури опускаю на нее свою булаву... Вот я еле успеваю отклониться и вражеское лезвие просвистело в пальце от моего носа... Кто того придурка прикончил? Я или Баин? А вот откуда-то спереди звучит странный протяжный рев, похожий на звук огромного рога, и, только что остервенело бившиеся о стену наших щитов, враги вдруг отступают... Мы тогда еще поднажали и, поражая спины врагов, пробежали еще сотню шагов. До того места, где ущелье делает новый поворот. Только выскочили за него – и откатились обратно, потому что нас тут же осыпал град камней из тех пращ, о которых рассказывала мне Нарив.
Нарив... Она тоже с нами. Выжила все-таки, несмотря на о, что ни щита, ни доспехов у нее не было. Она, по-моему, даже не сменялась ни разу за этот бой. Все время – где-то впереди. После того, как наступила передышка, я заметил, что большинство наемников – грубых, здоровенных мужиков, привычных и к бою и к смерти – стараются держаться от нее подальше. Нечто подобное было еще тогда, когда она голыми руками убила того эльфа. Но потом все как-то забылось и люди к ней привыкли. До сегодняшнего дня... Розгоряченные боем, покрытые потом и кровью, вооруженные мужики просто вжались в стены, когда Нарив проходила назад, через первую линию. Честно говоря, при виде ее меня и самого передернуло, когда я ее увидел. Прекрасное обнаженное тело – моя рубаха, которая была надета на ней, не пережила этот бой – было покрыто кровью настолько, что найти на нем чистое пятнышко... В руках – так же покрытые кровью изогнутые клинки... В общем, если бы Роас был женщиной, то я бы упал перед ней на колени, приняв ее за Бога войны. Или, если уж на то пошло, – за какого-то жуткого демона, если не за саму Смерть. Не обращая внимания на ошеломленные взгляды, полные суеверного страха, она просто прошла мимо и даже Ламил ничего не сказал, глядя вслед ей. Готов поклясться, что и в его глазах тоже был страх. Ну, а Нарив, молча, подобрала с какого-то трупа первую попавшуюся тряпку, долго, не обращая внимания ни на что вокруг, оттирала кровь со своих мечей, а потом уже, отыскав небольшую струйку воды, стекавшую по стене ущелья, принялась смывать кровь уже со своего тела. И ни одной – это ведь все происходило прямо на глазах сотен повидавших многое солдафонов! – соленой шутки в ее сторону...
– Вытри! – Нарив подошла и бросила мне окровавленную тряпку и, увидев мой недоуменный взгляд, указала на булаву. – Оружие вытри. Была бы я твоим десятником...
Я поднял тряпку и, посмотрев на напрягшихся товарищей, принялся счищать ржавые сгустки и оружия.
– Кстати, о десятнике. – подал голос Молин. – Что-то давненько его не видно.
– Вон, там он. – Навин махнул рукой куда-то назад. – Капитан приказал осмотреть поле боя, подобрать раненых...
– А нас чего не припахал тогда? – удивился Молин.
– А тебе хочется? – притворно удивился Баин и, полюбовавшись гримасой, исказившей лицо друга, добавил. – Сиди уж, пока дают.
– Нарив, ты бы оделась... – я поднял глаза от булавы и взгляд тут же уткнулся в высокую, сильно порозовевшую после того, как женщина оттирала ее от засохшей крови, грудь. – Йо...
Нарив стоит в двух шагах от меня, но ощущение – будто я прямо уткнулся лицом в ее прелести. Быстро опустив глаза, я принялся с удвоенным усердием чистить оружие. Молин заржал. Скорее по привычке. Но вспомнив, как только что сражался один из тех, над кем он смеется, резко замолк. Теперь уже засмеялся Баин.
– Поможешь? – спросила Нарив, не обращая на смех никакого внимания.
– Что? – только нечеловеческим усилием воли я заставил себя не поднимать глаза.
– Одежду подобрать. – она указала на лежащие вокруг трупы.
– Аааа... – я поднялся и засунул кое-как отчищенную булаву за ремень. Тяжелая, зараза! Неудобно! – Ну, пошли...
Среди тел уже ходили другие наемники. И не только те, кому Ламил поручил собрать раненых. Тех, кто просто решил поживиться, оказалось намного больше. Тут и там кто-то пытался снять подходящую кольчугу с трупа, кто-то размышлял над выбором – какое из найденного оружия лучше взять. Кое-где уже вспыхнули ссоры из-за трофеев и некому было их пресечь – у десятников и других дел хватает, даже с лишком. Но даже самые яростные споры, уже почти перешедшие в драку, тут же прекращались, стоило нам подойти поближе. Какой-то наемник так отскочил в сторону, когда мы проходили мимо, что чуть не сбил с ног товарища и, забыв о своих находках, они оба быстренько удалились.
– Вроде, этот подойдет. – Нарив остановилась над лежащим на животе телом человека, примерно ее роста. Присела над ним, провела рукой по кольчуге. Тихонько звякнули кольца, когда Нарив, отложив в сторону свои мечи, принялась ощупывать кольчугу. Перевернула труп на спину.
– Пойдем дальше. – женщина встала. Спереди в кольчуге оказалась внушительная дыра. – Все равно кольчуга была плохонькая...
Вскоре мы нашли то, что искали. Причем, не только кольчугу. С этого воина можно снять всю одежду – никаких повреждений не было, а погиб этот воин, судя по увиденному, от того, что кто-то вонзил ему в левый глаз то ли копье, то ли меч. И кольчуга, как высказалась Нарив, оказалась вполне приличной, и все размеры подходят почти идеально.
– Держи его за ноги. Только покрепче. – Нарив задрала кольчугу почти до плеч и подняла руки трупа.
Я ухватился за ноги и вдруг подумал, что сюда бы десяток мальчишек из трущоб Агила – меньше чем за звон они раздели бы всех здесь и выгребли все, что представляет хоть какую-то ценность. Женщина протолкнула окровавленную голову сквозь ворот, потянула за короткие рукава. Пара мгновений – и кольчуга со звоном полетела на землю. Нарив принялась за стеганый жилет, поддетый под кольчугу.
– Сапоги сними, – бросила она, сняв жилет и распутывая завязки на воротнике рубахи, – пока не окоченел совсем.
С сапогами я справился быстро. Практика... Не одного пьяного мне довелось раздеть в детстве. И, кстати, – не один труп, если уж на то пошло. И пьяные, и трупы в трущобах встречались часто, а от скорости, с которой избавишь их от всего лишнего, зависело ляжешь ты спать голодным или в желудке будет хоть что-то булькать.
– Ты бы себе тоже что-то присмотрел... – когда с сапогами было покончено, Нарив принялась за штаны. – А то в твоем жилете с бляхами только в городской страже служить, а не на поле боя в первой линии стоять.
Я только кивнул, все еще стараясь не смотреть на ее тело.
– Кстати, ты молодец. – женщина критически осмотрела груду одежды у своих ног и принялась по новой осматривать добычу. Пристально, чуть ли не принюхиваясь. – Ты же недавно совсем наемником стал? Знала я таких, кто и прослужив годы, бежал от гораздо меньшей рубки. А тех, кто и десятка боев не пережил – их и пересчитать не могу...
– Я тоже еще и десятка боев не пережил... – хмуро перебил я.
– Да? – женщина наконец удовлетворилась добычей и принялась натягивать на себя штаны. – Думаю, переживешь. Ты – храбрый парень и неплохо дерешься. У тебя есть все шансы стать великим воином.
– Я надеюсь все-таки, что у меня есть все шансы вернутся домой.
– Вернешься. – Нарив надела рубашку и я вздохнул, поняв, что в этот миг мне стало жаль лишиться вида ее тела. – А потом?
– А потом – я пошлю к эльфам все, нажрусь и... – снова вздохнув, я не стал продолжать о желаемых планах на будущее.
– Я же говорю – настоящий воин! – рассмеялась Нарив, всовывая ноги в сапоги. – Великоваты... Тех, у кого были такие же планы как у тебя, даже пересчитывать нет смысла. Такие мысли возникают практически у всех. Только, если ты – воин, то, тебя всегда будет тянуть на поле боя. А ты – воин.
– Я – вор. – на этот раз в моем голосе уверенности поубавилось.
– Вор? – Нарив удивленно посмотрела на тебя. – На твоих друзей, особенно – того, который ржет все время...
– Молин. – подсказал я.
– Ну да. Молин. На них я еще могу подумать такое... Ладно, потом расскажешь, как тебя занесло в наемники. – она уже полностью оделась и немного попрыгала на месте, покрутилась вокруг, подвигалась, проверяя, как села обновка. – Давай теперь тебе найдем нормальную кольчугу.
Еще через десяток мгновений мы нашли и мне обнову.
– Даже получше, чем моя будет! – оценила находку Нарив.
Снова пришлось раздевать труп. Сняли не только кольчугу. По совету Нарив, я обновил практически весь свой гардероб – одежда убитого оказалась, если и не новее, то уж точно целее моей, пережившей побег из родного города, две битвы, магический перенос одни Боги знают – куда, путешествие по джунглям... В общем, те обноски, которые я носил до сегодняшнего дня, и одеждой-то называл только по привычке. Зато теперь мне достались почти новенькие, практически подходящие по размеру, высокие сапоги, широкие, чуть потертые на коленях и сзади, кожаные штаны, заляпанная кровью, но целая, рубаха, стеганый жилет, который Нарив, несмотря на мое нежелание, заставила меня одеть, и длинная, чуть великоватая кольчуга. Из моих собственных вещей остался только широкий кожаный ремень.
– Может шлем возьмешь? – Нарив критически оглядела меня с ног до головы.
Я посмотрел на валяющийся под ногами шлем – больше похоже на железное ведро с прорезями для глаз. От одной мысли о том, чтобы напялить это себе на голову, стало смешно. А как представил реакцию Молина, когда тот увидит меня в таком шлеме...
– Ну уж нет! – я замотал головой.
Женщина тоже посмотрела на ведро с дырками, по недоразумению называемое шлемом.
– Нет, такой шлем тебе ни к чему... А вот что-то полегче... – оглянувшись, она быстро зашагала куда-то вправо. – Иди сюда!
Когда я подошел, в руках Нарив уже крутила подобранный с земли шлем. Небольшой, оставляющий открытым лицо... Больше похож на круглую железную шапку, с трех сторон которой свисает кольчужное полотно. Что-то тоже не хочется напяливать это на голову...
– Возьми. – не отстает Нарив. – Он тебе жизнь спасти может. Был бы у твоего... Молина, да?.. такой шлем – не разбил бы себе щитом голову.
Вздохнув, я принял шлем из ее рук. Попытался надеть его на голову.
– Подожди! – Нарив покачала головой и протянула мне плотную шерстяную шапочку. – Подшлемник одень сначала.
– Потом одену. – я заткнул шапочку за пояс – ну его! Париться в ней еще... Слева донесся тихий стон. – Погоди!
– Что такое? – Нарив проследила за моим взглядом.
– Вроде, стонал кто-то...
Я сделал несколько шагов в ту сторону, с которой доносился услышанный мной звук. Трупы... Трупы... Поскользнулся на чьих-то кишках... Где-то здесь... Какое-то слабое движение... Передо мной лежит тот самый, закованный в броню коротышка, которому я раздробил плечо и потом еще добавил булавой по голове. Его рука, облаченная в смятый наплечник, чуть дернулась. Снова стон.
– А этот – живой. – я повернулся к Нарив. – Пойдем. Я думал, может это кто-то из наших стонет.
Нарив, не обратив на мои слова никакого внимания, опустилась рядом с раненым коротышкой. Внимательно осмотрела его, сняла шлем... Нашему взору открылось бородатое лицо, искаженное гримасой боли. Из под спутанных курчавых волос на лицо стекают струйки крови... Больше всего меня поразили его глаза. Они прямо сверкают! Гнев, ярость, боль... Он попытался что-то сказать, но снова прозвучал лишь стон. Раненый до крови закусил губу.
– Гном. – констатировала Нарив то, что я уже и так понял.
– Это я его... – хвастаться не хотелось, но вырвалось как-то само. – Только, потом поскользнулся, когда по голове бил. Не добил, похоже...
– Не простой гном. – женщина будто и не слышит, что я говорю. – Посмотри на доспехи. Вокруг все – в кольчугах, а у этого – латы.
– И что?
Наконец она оторвалась от гнома и подняла глаза.
– А то, что это может быть командир армии, которая поджидает нас вон за тем поворотом.
– Нет, это не командир. Я был с капитаном на переговорах. Командиром у них – человек. Тысячник какой-то. Не помню уже как его зовут...
– В любом случае... – начала было Нарив, но тут нас прервали.
– Эй, Алин! – то и дело оскальзываясь, к нам быстро приближается Навин. – Тебя десятник разыскивает!
– Ладно, я побегу. – сказал я Нарив и подошел к Навину. – Что хочет – не сказал?
Тот лишь пожал плечами. Ну да, мог бы и сам догадаться. Вряд ли Ламил будет рассказывать всем и каждому, зачем я ему понадобился...
– Ты где ходишь? – набросился на меня десятник, когда мы с Навином подбежали к нему.
– Помогал Нарив одежду раздобыть. Она же...
Резким взмахом руки Ламил прервал меня.
– Быстро пошли. Там снова переговорщики...
Я побежал за десятником. Протолкались сквозь строй, перегораживающий ущелье.
– Все трофеи загребут, пока мы здесь стоим... – услышал я краем уха шепоток сзади.
А вот и капитан. Седой стоит спокойно, выпрямившись – словно ему в спину кол воткнули. Даже, по-моему, не шевелится. А перед ним, так же неподвижно, стоит наш знакомец – тот самый тысячник, имя которого я позабыл. Капитан никак не отреагировал на наше появление – только стрельнул глазами, и снова уставился прямо на вражеского переговорщика. Зато наш гость во все глаза уставился на меня. Чуть зубами не скрипнул, когда увидел, что я одет кольчугу, явно снятую с убитого воина его армии.
– Ты снова пришел к нам, Байрода. – спокойно произнес Седой. – О чем будет разговор на этот раз?
Напоминать мне не нужно – я и сам, не дожидаясь сигнала, начал переводить.
– Я прошу разрешения забрать наших убитых и раненых. – переговорщик взял себя в руки и, так же спокойно, как Седой – на него, посмотрел на капитана.
– Не получится. – покачал головой Седой и, предваряя слова тысячника, продолжил. – Во-первых, моим людям нужно время, чтобы собрать трофеи...
– Трофеи? – взорвался Байрода. – Обирать мертвых...