— Хорошо. Вы хотите, чтоб я спросил, и я спрошу, — ответил Паулсон. — Кто ты, черт побери, такой? Марк тебя определенно знает, иначе не стал бы устраивать встречу. Ты мог бы быть его близнецом, но я знаю, что у него нет родных братьев. Тогда что? Ты его двоюродный брат? Ты хочешь попасть в сериал? В этом дело?
— А вы запихиваете в сериал родственников? — спросил Даль.
— Ну, мы это не афишируем, но разумеется, да, — ответил Паулсон. — В прошлом сезоне я дал роль своему дяде. Ему грозило потерять страховку, так что я дал ему роль адмирала, который пытался подвести Абернати под трибунал. И еще я дал маленькую роль своему сыну… — он резко замолчал.
— Мы слышали о вашем сыне, — сказал Даль. — Нам очень жаль.
— Спасибо, — сказал Паулсон и опять замолк. Он превратился из агрессивного продюсера в кого-то гораздо более маленького и уставшего. — Простите, — сказал он, помолчав. — Это нелегко.
— Даже представить не могу, — сказал Даль.
— Радуйся, что не можешь, — сказал Паулсон, взял со стола фотографию, посмотрел на нее и взял в руки. — Глупый мальчишка. Говорил же я ему — будь осторожней на мотоцикле под дождем. — Он на секунду повернул рамку, показывая фото себя и затянутого в кожу молодого мотоциклиста, улыбающегося в камеру. — Никогда он меня не слушал.
— Это ваш сын? — спросил Даль, протягиваю руку к рамке.
— Да, — ответил Паулсон, протягивая фото. — Мэтью. Только что закончил культурологический, и заявил, что хочет быть актером. Я спросил его — если ты хотел быть актером, то на кой я сейчас платил за культурологию? Но я впихнул его в сериал. Он был статистом в паре эпизодов, прежде чем… ну, вы понимаете.
— Энди, — произнесла Дюваль, передавая ему фото. Даль уставился на него.
Подошел Керенский и глянул на фотографию, которую держал Даль.
— Да не может такого быть! — заявил он.
— Что? — встрепенулся Паулсон, глядя на них троих. — Вы знаете его? Вы знаете Мэтью?
Они втроем уставились на Паулсона.
— Мэтью! — донесся женский голос из приемной.
— Ой, ё! — Дюваль вскочила с кресла и ринулась прочь из комнаты. Даль и Керенский последовали за ней.
В холле секретарша висела на Хестере, рыдая от радости. Глубоко смущенный Хестер поддерживал ее.
Хансон увидел троих друзей и поспешил к ним.
— Мы вошли в приемную, — сказал он. — Мы больше ничего не делали. Мы просто вошли, и тут она выкрикивает имя, выскакивает из-за стола и вешается на Хестера. Что происходит?
— Думаю, мы нашли актера, который играл Хестера, — сказал Даль.
— Ладно, — сказал Хансон. — И кто это?
— Мэтью? — произнес Паулсон из коридора. Он последовал за тремя своими гостями, чтобы выяснить, в чем дело. — Мэттью! МЭТТЬЮ!
Он бросился к Хестеру, обнял его изо всех сил и начал целовать в щеки.
— Он сынок Чарльза Паулсона, — пояснила Дюваль Хансону.
— Тот, который в коме? — спросил Хансон.
— Именно, — кивнул Даль.
— Ух ты, — выдохнул Хансон. — Ничего себе.
Втроем они уставились на Хестера, который прошептал:
— Помогите!
— Кто-то должен рассказать им, кто Хестер на самом деле, — сказал Керенский. Он, Хансон и Дюваль разом повернулись к Далю.
Даль вздохнул и направился к Хестеру.
— Ты как? — спросил Даль Хестера. Они были в палате частого госпиталя, где Мэтью Паулсон лежал на койке, а трубки поддерживали его жизнь. Хестер смотрел на своего двойника в коме.
— Лучше, чем он, — ответил Хестер.
— Хестер, — сказал Даль и выглянул за дверь, чтобы посмотреть, не слишком ли близко Чарльз Паулсон, чтобы их слышать. Тот был вдалеке, в зале ожидания с Дюваль, Хансоном и Керенским. Мэтью Паулсон не мог принимать за раз больше двух посетителей.
— Прости, — сказал Хестер. — Не хочу звучать, как козел. Но просто… просто это все объясняет, правда?
— В смысле? — спросил Даль.
— Про меня, — сказал Хансон. — Ты, и Дюваль, и Хансон, и Финн все интересные, потому что вам нужно было иметь интересную предысторию, чтоб вас могли выпилить подходящим для контекста способом. Финна убил кто-то, кого он знал, так? Тебя через пару эпизодов собираются убить, когда ты вернешься на Форшан. Но во мне не было ничего необычного. Я просто какой-то парень из Де-Мойна, Айова, у которого была четверка с минусом в школе, который записался во флот Вэ-Эс, чтобы поглядеть вселенную, прежде чем вернуться домой насовсем. Пока я не попал на «Бесстрашный», я был просто еще один остряк-одиночка.
А теперь все ясно. Никогда и не подразумевалось, что я должен быть кем-то особенным, правда? Я и правда статист. Шаблонный персонаж, которого Паулсон мог дать сыграть своему сынку, чтобы ему наскучило быть актером, и он вернулся обратно в школу и получил степень. Все, что я умею — пилотировать шаттл, и то только потому, что кто-то должен был сидеть на месте пилота, так почему бы не посадить туда продюсерского сынка? Пусть почувствует себя особенным.
— Не думаю, что все так, как ты описываешь, — сказал Даль.
— Именно так, — сказал Хестер. — Мне предназначено заполнять пустое место. И все.
— Это абсолютно неправда, — сказал Даль.
— Да? — Хестер посмотрел на него исподлобья. — Как меня зовут?
— Что? — спросил Даль.
— Как мое имя? — повторил Хестер. — Ты Энди Даль. Майя Дюваль. Джимми Хансон. Да боже ж мой, Анатолий Керенский. У всех есть имя и фамилия. Как меня зовут, Энди? Ты не знаешь, правда?
— Но у тебя ведь есть имя, — сказал Даль. — Я могу порыться в телефоне и его найти.
— Но ты его не знаешь, — сказал Хестер. — ты никогда им не пользовался. Ты никогда не называл меня по имени. Мы, блин, друзья, а ты даже полного имени моего не знаешь.
— Прости, — сказал Даль. — Просто мне никогда не приходило в голову звать тебя иначе, чем Хестер.
— Вот и я о том же, — сказал Хестер. — Если даже моим друзьям не приходит в голову, как меня могут звать, это весьма ясно указывает на мою роль во вселенной, не так ли?
Он опять повернулся к Мэтью Паулсону, лежащему в коме.
— Ну, и как твое имя? — наконец, спросил Даль.
— Джаспер, — ответил Хестер.
— Джаспер, — повторил Даль.
— Передается по наследству, — сказал Хестер. — Джаспер Ален Хестер.
— Хочешь, чтоб я тебя звал Джаспером? — спросил Даль.
— Ёлки, нет, — ответил Хестер. — Кто вообще может хотеть, чтоб его звали Джаспером? Совершенно идиотское имя, блин.
Даль попытался подавить смешок, но не преуспел. Хестер усмехнулся.
— Я буду звать тебя Хестер, — сказал Даль. — Но знай, про себя я буду говорить «Джаспер».
— Ну, если это тебя порадует… — буркнул Хестер.
— Джаспер-Джаспер-Джаспер! — пропел Даль.
— Ладно, — сказал Джаспер. — Хватит. А то я тебя прямо в госпитале прибью.
Они вернулись к Мэтью Паулсону.
— Бедный пацан, — вздохнул Хестер.
— Он же твой ровесник, — сказал Даль.
— Да, но я, похоже, его переживу, — сказал Хестер. — Мы поменялись местами.
— Полагаю, да, — согласился Даль.
— Вот чем плохо жить в 21 веке, — сказал Хестер. — В нашем мире, если бы с ним случился такой же несчастный случай, мы его бы подлатали. В смысле, черт подери, Энди, подумай обо всех этих ужасах, которые с тобой случались, а ты ведь выжил.
— Я выжил, потому что время умирать мне еще не пришло, — сказал Даль. — Это как Керенский и его фантастическая способность исцеляться. Спасибо Сюжету.
— А какая разница? — спросил Хестер. — В смысле, ну правда, Энди. Если ты при смерти, и вдруг выживаешь, и тебя спасают совершенно вымышленным способом, какая нахрен разница? Нет никакой, ты ведь жив. Сюжет выпиливает нас, когда ему удобно. Но есть и плюсы.
— Ты только что разорялся, что ты никто и звать никак, — сказал Даль. — Не похоже было, что ты в восторге от Сюжета.
— Я не говорил, что я в восторге, — ответил Хестер. — Но, мне кажется, ты забываешь, что это значит, что я — единственный из нас, кто не абсолютно обречен погибнуть страшной смертью для развлечения других.
— Точно подмечено, — согласился Даль.
— Этот наш сериал — полный отстой, — сказал Хестер. — Но этот отстой иногда работает на нас.
— Пока в итоге нас не приканчивает, — добавил Даль.
— Вас не приканчивает, — напомнил Хестер. — А я-то могу и выжить, — он указал на Мэтью Паулсона. — А если бы он жил в нашем мире, то тоже мог бы выжить.
Даль ничего не ответил. Хестер в конце концов повернулся к нему и увидел, что Даль с любопытством на него смотрит.
— Что такое? — спросил Хестер.
— Я думаю, — ответил Даль.
— О чем это?
— О том, как заставить Сюжет работать на нас, — сказал Даль.
Хестер прищурился.
— Это как-то меня касается, да? — спросил он.
— Да, Джаспер, — ответил Даль. — Именно.
Глава 20
Дверь в конференц-зал, где они ждали впятером, распахнулась, и вошел Чарльз Паулсон в сопровождении какого-то человека.
— Извините за ожидание, — сказал он и сделал жест своему спутнику. — Вы хотели видеть главного сценариста сериала — вот он. Это Ник Вейнштейн. Я объяснил ему, что происходит.
— Привет, — сказал Вейнштейн, глядя на них. — Ух ты. Чарльз и правда не шутил.
— Ну, это уж совсем, — выдавил Хестер, первым из них пятерых поднимая упавшую челюсть.
— Что совсем? — спросил Вейнштейн.
— Мистер Вейнштейн, вы когда-нибудь были статистом в вашем сериале? — спросил Даль.
— Как-то раз, пару сезонов назад, — ответил Вейнштейн. — Нам нужен был болванчик для сцены похорон. Я случайно оказался на площадке, меня засунули в костюм и сказали сделать печальный вид. А что?
— Мы знаем человека, которого вы играли, — ответил Даль. — Его зовут Дженкинс.
— Правда? — ухмыльнулся Вейнштейн. — И как он?
— Он печальный, сошедший с ума затворник, который так никогда и не оправился от смерти своей жены, — ответил Даль.
— Ох, — Вейнштейн перестал улыбаться. — Простите.
— Ну, вы поухоженней, — попытался его ободрить Хансон.
— Такое я, кажется, впервые в жизни слышу, — сказал Вейнштейн, показывая на свою бороду.
— Вы говорили, что хотите о чем-то поговорить со мной и Ником, — сказал Далю Паулсон.
— Да, — сказал Даль. — Мы действительно хотим. Присядьте, пожалуйста.
— Кто такой Дженкинс? — прошептал Далю Керенский, пока Паулсон и Вейнштейн рассаживались по креслам.
— Давай потом, — отмахнулся Даль.
— Итак, — произнес Паулсон. Он то и дело невольно поглядывал на Хестера.
— Мистер Паулсон, мистер Вейнштейн, существует причина, по которой мы вернулись в ваше время, — сказал Даль. — Мы прибыли, чтобы убедить вас закрыть ваш сериал.
— Что? — спросил Вейнштейн. — Почему?
— Потому что иначе мы будем мертвы, — ответил Даль. — Мистер Вейнштейн, когда вы посылаете на смерть безымянного персонажа в вашем сценарии, актер, играющий его, в конце концов уходит со съемочной площадки и идет обедать. Но у нас он остается мертвым. А людей убивают практически в каждой серии.
— Ну, допустим, не в каждой, — сказал Вейнштейн.
— Джимми, — произнес Даль.
— К настоящему времени в эфир вышло шесть сезонов «Хроник „Бесстрашного“», это сто двадцать девять серий, — сказал Хансон. — В девяносто шести сериях погиб как минимум один член экипажа «Бесстрашного». Сто двенадцать серий касались смерти тем или иным образом. Всего вы убили как минимум четыреста людей из экипажа «Бесстрашного», а если добавить серии, в которых у вас уничтожались другие корабли, или атаковались планеты, или случались эпидемии, ваши потери будут исчисляться миллионами.
— Это не считая вражеских смертей, — добавил Даль.
— Да, они увеличили бы число на порядок, — сказал Хансон.
— Он много читал про ваш сериал, да, — пояснил Вейнштейну Даль.
— Я во всех этих смертях не виноват! — заявил Вейнштейн.
— Это ведь вы, а не кто-нибудь, внесли их в сценарий, — сказала Дюваль.
— Но не все же! — сказал Вейнштейн. — В штате есть и другие сценаристы.
— А вы — главный сценарист, — сказал Хестер. — Все сценарии одобряются вами.
— Суть не в том, чтобы повесить на вас все эти смерти, — вмешался Даль. — Вы не могли знать. С вашей точки зрения вы просто сочиняете. Но с нашей точки зрения все это реально.
— Да как это вообще работает? — спросил Вейнштейн. — Как может то, что мы пишем, влиять на вашу реальность? В этом всем нет ни малейшего смысла!
Хестер фыркнул:
— Добро пожаловать в нашу жизнь.
— Что вы имеете в виду? — Вейнштейн повернулся к Хестеру.
— Вы думает, в наших жизнях есть какой-то смысл? — сказал Хестер. — Вы заставили нас жить во вселенной, где по космической станции разгуливают роботы-убийцы с гарпунами, потому что да, конечно, что же еще может быть на космической станции, как не роботы-убийцы с гарпунами?
— Или ледяные акулы, — добавил Даль.
— Или Борговианские Земляные Черви, — вставил Хансон.
Вейнштейн поднял палец:
— С земляными червями я ни при чем. Я две недели провалялся с птичьим гриппом. А писатель, который составлял сценарий, любит «Дюну». Когда я вернулся, было уже поздно. Наследники Герберта с нас за это шкуру сняли.
— Слушайте, мы в черную дыру прыгнули, чтобы сюда попасть, — сказал Хестер и ткнул большим пальцем в Керенского. — И нам пришлось похитить это угребище, чтобы у нас все получилось, потому что он главный герой в вашем сериале и не может умереть за кадром. Просто подумайте об этом — вокруг него законы физики меняются!
— И не то, чтоб это помогало мне не огребать по полной каждый раз, — сказал Керенский. — Я все спрашивал себя, почему со мной случается всякая дрянь. А теперь я знаю — потому что хотя бы один из главных героев должен страдать. И это просто отстой.
— Вы даже заставляете его исцеляться с невероятной скоростью, чтобы вы могли опять над ним издеваться, — сказала Дюваль. — И сейчас, когда я об этом думаю, мне кажется, что это жестоко.
— И еще этот Ящик, — добавил Хансон, кивнув на Даля.
— Ящик? — переспросил Вейнштейн.
— Каждый раз, когда вы вписываете в сериал что-нибудь псевдонаучное, ситуация разрешается так — мы скармливаем проблему Ящику, и в драматически подходящий момент он выплевывает ответ, — пояснил Даль.
— Мы никогда не вставляли в сценарий никакой Ящик, — смутился Вейнштейн.
— Но вы вставляли псевдонауку, — ответил Даль. — Все время. Вот вам и Ящик.
— Вас в школе вообще чему-нибудь учили? — спросил Хестер. — Ну, просто интересно.
— Я ходил в Западный Колледж, — ответил Вейнштейн. — Там отлично преподают физику, правда.
— Да, а на уроки-то вы ходили? — уточнил Даль. — А то, знаете ли, во вселенной у нас бардак полный.
— У других научно-фантастических сериалов есть научные консультанты, — заметил Хансон.
— Это же фантастика, — ответил Вейнштейн. — Второе слово тоже кое-что значит, между прочим.
— Но у вас получается отвратительная научная фантастика, — сказал Хестер. — А нам приходится в ней жить!
— Ребят, — опять вклинился Даль. — Давайте не отвлекаться.
— Отвлекаться от чего? — спросил Паулсон. — Вы сказали, что у вас есть идея, которую вы хотите обсудить, а все, что я пока слышу — полоскание моего главного сценариста.
— Как-то мне не по себе, да, — признался Вейнштейн.
— Не стоит, — сказал Даль. — Еще раз: вы не могли знать. Но теперь вы знаете, откуда мы, и почему мы вернулись, чтобы остановить ваш сериал.
Паулсон открыл было рот, вероятно, чтобы запростестовать и предложить сколько угодно причин, почему это будет невозможно. Даль поднял руку, предупреждая возражения:
— Теперь, когда мы здесь, я знаю, что сериал не может быть просто так остановлен. В любом случае, это было маловероятно. Но сейчас я не хочу, чтобы сериал останавливался, потому что я вижу способ, которым можно заставить его работать на нас. И на нас, и на вас.
— К делу тогда, — сказал Паулсон.
— Чарльз, ваш сын в коме, — сказал Даль.