— Да, — ответил Паулсон.
— У него нет шанса выкарабкаться, — сказал Даль.
— Нет, — через минуту ответил Паулсон и отвернулся со слезами на глазах. — Нет.
— Ты ничего не говорил об этом, — сказал Вейнштейн. — Я думал, все еще есть шанс.
— Нет, — ответил Паулсон. — Доктор Ло сказал мне вчера, что функционирование мозга продолжает ухудшаться, и что только аппараты поддерживают жизнь в его теле. Мы ждем, пока вся семья съедется, чтобы мы могли попрощаться. И тогда мы отключим аппараты. — Он оглянулся на молча сидящего Хестера и опять повернулся к Далю. — Если только у вас нет другой идеи.
— Есть, — сказал Даль. — Чарльз, я думаю, мы можем спасти вашего сына.
— Говорите, как, — сказал Паулсон.
— Мы берем его с собой, — сказал Даль. — Обратно на «Бесстрашный». Мы можем вылечить его там. У нас там есть технология, чтобы это сделать. А даже если бы и не было, — он указал на Вейнштейна, — у нас есть Сюжет. Мистер Вейнштейн тут напишет сценарий серии, в которой Хестер ранен, но выживает и попадает в лазарет, где его вылечат. Хестер выживает. Ваш сын выживает.
— Взять его в сериал, — произнес Паулсон. — Вот ваш план.
— Идея такова, да, — согласился Даль. — Типа того.
— Типа того, — произнес Паулсон, морща лоб.
— Есть некоторые логистические проблемы, — сказал Даль. — И вдобавок скажем так, телеологические.
— Например? — спросил Паулсон.
Даль повернулся к Вейнштейну, который тоже наморщил лоб.
— Полагаю, вы как раз думаете о некоторых.
— Ага, — согласился Вейнштейн и указал на Хестера. — Во-первых, у вас во вселенной их будет два.
— Ты можешь придумать этому оправдание, — сказал Паулсон.
— Я мог бы, да, — согласился Вейнштейн. — Хотя оно вышло бы невнятное и бессмысленное.
— А что, это для вас проблема? — поинтересовался Хестер.
— Но дело в том, что два в той вселенной означают ни одного в нашей, — Вейнштейн проигнорировал реплику Хестера. — У вас был — простите, у вас есть — сын, играющий этого персонажа в сериале тут. Если они оба отправятся туда, то некому будет играть персонажа.
— Мы найдем нового актера, — сказал Паулсон. — Кого-нибудь, похожего на Мэтью.
— Но тогда возникнет проблема — на которого из… — Вейнштейн бросил взгляд на Хестера.
— Хестер, — сказал тот.
— … на которого из Хестеров повлияет новый тут, — сказал Вейнштейн. — И, кроме того — кстати, я хочу признаться, что совершенно не понимаю, как это чертово вуду работает — но если бы я пытался такое проделать, то не стал бы использовать суррогатного Хестера, кто знает, как это повлияет на выздоровление твоего сына. Он может превратиться в кого-то другого.
— Верно, — сказал Даль. — Вот почему мы предлагаем следующее решение.
— Я остаюсь, — сказал Хестер.
— Итак, ты остаешься и делаешь вид, что ты мой сын, — произнес Паулсон. — Ты волшебным образом поправляешься, а потом мы снимаем серию, в которой ты играешь моего сына, и мы делаем так, что ты поправляешься.
— Типа того, — сказал Хестер.
— Что значит «типа того»?! — рявкнул Паулсон. — В чем проблема?
Даль опять повернулся к Вейнштейну.
— Скажите ему.
— Ой, ё, — Вейнштейн выпрямился в кресле. — Эта шутка с атомами, да?
— Штука с атомами? — спросил Паулсон. — Какая еще штука с атомами?
Вейнштейн вцепился себе в волосы:
— Какая дурь, — пробормотал он. — Чарльз, когда мы писали сценарий к серии, где Абернати и остальные отправляются назад во времени, мы придумали, что они могут находиться там только шесть дней, прежде чем их атомы не вернутся на те места, которые занимали в прошлом.
— Совершенно не понимаю, что это значит, Ник, — вздохнул Паулсон. — Давай человеческим языком.
— Это значит, что если мы проведем в этой временной линии шесть дней, мы умрем, — сказал Даль. — И у нас сейчас идет третий день.
— И это также значит, что если Мэтью отправится в их время, то через шесть дней с ним случится то же самое, — сказал Вейнштейн.
— Да что за долбанный идиотизм! — обрушился на Вейнштейна Паулсон. — Какого хрена вам такое в голову взбрело?
Вейнштейн выставил вперед руки, обороняясь:
— А что я, знал, что у нас однажды будут такие разговоры? — жалобно протянул он. — Боже, Чарльз, мы пытались продраться через чертову серию. Нам нужно было, чтоб у них была причина поторапливаться. В то время это казалось разумным.
— Ну так поменяй все, — приказал Паулсон. — Новое правило: все путешественники во времени могут иметь столько долбанного времени, сколько захотят.
Вейнштейн жалобно посмотрел на Даля.
— Слишком поздно, — сказал Даль, поймав его взгляд. — Правило действовало, когда мы отправились сквозь время, и, кроме того, сейчас мы не в сериале. Мы действуем за пределами Сюжета, то есть, даже если бы вы и могли изменить правило, оно не вступило бы в действие, потому что вы не сняли происходящее на пленку. Мы никуда от него не денемся.
— Они правы, — сказал Паулсон Вейнштейну, указывая на экипаж «Бесстрашного». — Твоя вселенная — отстой.
Вейнштейн выглядел совсем зашуганным.
— Он не знал, — заступился за него Даль. — Вы не можете его винить. И он нам нужен, так что, пожалуйста, не увольняйте его.
— Я не собираюсь его увольнять, — проворчал Паулсон, все еще сверля Вейнштейна взглядом. — Я хочу знать, что нам теперь делать с этой проблемой.
Вейнштейн открыл было рот. Закрыл и повернулся к Далю:
— Немного помощи бы не помешало, — выдавил он.
— Тут все становится немного безумным, — произнес Даль.
— Становится? — возмутился Вейнштейн.
Даль повернулся к Паулсону.
— Хестер остается, — сказал он. — Мы берем с собой вашего сына. Мы возвращаемся в наше время и нашу вселенную, но он — Даль указал на Вейнштейна, — пишет, что человек в шаттле — Хестер. Мы не пытаемся протащить его тайком или использовать еще одного статиста. Он должен быть центром сюжета. Мы называем его по имени. По полному имени. Джаспер Аллен Хестер.
— Джаспер? — спросила Дюваль у Хестера.
— Не сейчас, — буркнул Хестер.
— Итак, мы зовем его Джаспер Аллен Хестер, — сказал Паулсон. — И что? Он все еще будет моим сыном, а не вашим другом.
— Нет, — сказал Даль. — Только если мы не скажем, что это не так. Если Сюжет говорит, что это Хестер — значит, это Хестер.
— Но… — Паулсон оборвал себя на полуслове и посмотрел на Вейнштейна. — В этом всем нет ни хрена смысла, Ник.
— Нет, — согласился Вейнштейн. — Но в том-то и суть. Это не должно быть осмысленным. Это просто должно произойти. — Он повернулся к Далю. — Ты пытаешься заставить халтурность сериала работать на тебя.
— Я бы так не формулировал, но да, — сказал Даль.
— А что насчет атомов? — спросил Паулсон. — Я думал, это проблема.
— Если бы тут был Хестер, а там — твой сын, это была бы проблема, — сказал Вейнштейн. — Но раз там точно будет Хестер, значит, тут точно будет твой сын, и все атомы будут находиться там, где и надо. — Он повернулся к Далю. — Верно?
— Мысль такая, — сказал Даль.
— Мне нррравится этот план! — заявил Вейнштейн.
— А мы уверены, что он сработает? — спросил Паулсон.
— Нет, — ответил Хестер.
Все посмотрели на него.
— Что? — спросил он. — Мы не знаем, сработает ли. Мы можем ошибаться. И тогда, мистер Паулсон, ваш сын все равно умрет.
— Но тогда и ты умрешь, — сказал Паулсон. — Тебе не нужно умирать.
— Мистер Паулсон, факт в том, что если бы ваш сын не впал в кому, вы все равно рано или поздно убили бы меня, как только ему надоело бы быть актером, — сказал Хестер и указал на Вейнштейна. — Ну, он убил бы. Вероятно, я был бы съеден космическим бобром. Или еще какой-нибудь бы маразм случился. Ваш сын сейчас в коме, так что, возможно, я выживу, но, опять-таки, однажды я могу оказаться на шестой палубе, когда «Бесстрашный» попадет в космическую битву, и тогда я окажусь просто безымянным угребищем, которого выбросило в космос. В любом случае, моя смерть была бы бессмысленной. — Он обвел взглядом сидящих за столом. — Я решил так — если я умру, то я умру, пытаясь сделать что-то полезное. Спасая вашего сына, — сказал он и взглянул на Паулсона. — Моя жизнь на что-нибудь сгодится, в конце концов. До сих пор этого не случалось. А если все выгорит, то и ваш сын, и я будем жить, чего тоже не планировалось. В любом случае, думаю, я выиграю.
Паулсон поднялся, направился через комнату туда, где сидел Хестер, и обрушился на него, всхлипывая. Не вполне понимающий, что с ним делать, Хестер робко похлопал его по спине.
— Я не знаю, как я смогу тебе отплатить, — сказал Паулсон Хестеру, наконец, оторвавшись от него. Он обвел взглядом оставшуюся команду. — Как я смогу отплатить всем вам.
— У меня как раз есть некоторые предложения, — сказал Даль.
Глава 21
Такси свернуло с Северо-Западного Бульвара на Истерли-Террас и остановилось напротив желтого бунгало.
— Ваша остановка, — сказал таксист.
— Вы не подождете? — спросил Даль. — Я на пару минут.
— Я оставлю счетчик включенным, — сказал таксист.
— Не вопрос, — ответил Даль. Он вылез из машины, подошел по кирпичной дорожке к двери дома и постучал.
Через миг на пороге появилась женщина.
— Мне не нужно больше листовок Свидетелей Иеговы, — сказала она.
— Простите? — сказал Даль.
— И книги Мормона тоже не надо, — сказала она. — В смысле, спасибо. Я ценю вашу заботу. Но у меня и так все в порядке.
— Мне и правда нужно кое-что передать вам, но ничего из вышеперечисленного, — сказал Даль. — Только сначала скажите, вы — Саманта Мартинез?
— Да, — ответила она.
— Меня зовут Энди Даль, — сказал Даль. — Можно сказать, что у нас с вами почти общий друг. — Он протянул ей коробочку.
Она ее не взяла.
— Что это? — спросила она.
— Откройте ее, — предложил Даль.
— Простите, мистер Даль, но я слегка подозрительно отношусь к незнакомцам, которые приходят ко мне домой утром в воскресенье, спрашивают мое имя и предлагают таинственные посылки, — сказала Мартинез.
Даль улыбнулся.
— Справедливое замечание, — сказал он и открыл коробочку, доставая маленькую черную полусферу, в которой Даль опознал голографический проектор. Он включил его, и в воздухе соткалось изображение женщины, похожей на Саманту Мартинез. На ней было свадебное платье и она, улыбаясь, стояла рядом с человеком, похожим на чисто выбритую версию Дженкинса. Даль протянул Саманте проектор.
Мартинез с минуту молча разглядывала изображение.
— Я не понимаю, — произнесла она, наконец.
— Все запутано, — признал Даль.
— Вы прифотошопили мое лицо к этой фотографии? — спросила она. — И как вы это делаете? — она указала на парящее в воздухе изображение. — Это какая-то новая эппловская штука?
— Если вы спрашиваете, вносил ли я изменения в изображение, ответ будет «нет», — сказал Даль. — А что касается проектора, то, вероятно, лучше всего сказать, это что-то вроде прототипа. — Он коснулся поверхности проектора, и изображение сменилось другим, еще одним портретом счастливых двойников Дженкинса и Мартинез, глядящих друг на друга. Еще через пару секунд изображение опять сменилось новым.
— Я не понимаю, — опять произнесла Мартинез.
— Вы актриса, — сказал Даль.
— Была актрисой, — поправила его Мартинез. — Я этим занималась пару лет, но толку не вышло. Теперь я преподаю.
— Когда вы были актрисой, у вас была маленькая роль в «Хрониках „Бесстрашного“», — сказал Даль. — Вы помните?
— Да, — ответила Мартинез. — Мою героиню застрелили. Я была в кадре примерно минуту.
— Это и есть ваша героиня, — сказал Даль. — Ее звали Маргарет. Человек на изображении — ее муж. — Он подал проектор Мартинез. Она взяла его, опять осмотрела и поставила на столик рядом с дверью. И повернулась к Далю.
— Это какая-то шутка? — спросила она.
— Нет, — ответил Даль. — Я не пытаюсь вас разыграть или продать вам что-нибудь. Вы больше никогда меня не увидите. Все, что мне нужно — передать это вам.
— Я не понимаю, — опять произнесла Мартинез. — Я не понимаю, откуда у вас все эти фотографии со мной, с кем-то, кого я даже не знаю.
— Это не мои фотографии, это его, — сказал Даль и протянул Мартинез коробочку из-под проектора. — Вот. Тут есть записка от него. Думаю, она сможет все объяснить гораздо лучше меня.
Мартинез взяла коробочку и вынула оттуда сложенный лист, весь мелко исписанный.
— Это от него, — сказала она.
— Да, — согласился Даль.
— А почему он сам не тут? — спросила Мартинез. — Почему он не принес это сам?
— Все запутано, — повторил Даль. — Но даже если бы он мог быть тут, я думаю, он бы побоялся. И еще, мне кажется, что встреча с вами разбила бы ему сердце.
— Из-за нее, — произнесла Мартинез.
— Да, — кивнул Даль.
— Он хочет встретиться со мной? — спросила Мартинез. — Это его способ представиться?
— Я думаю, да, это его способ представить, — ответил Даль. — Но, боюсь, он не сможет встретиться с вами.
— Почему? — спросила Мартинез.
— Ему нужно быть в другом месте, — ответил Даль. — Так проще всего сформулировать. Может, письмо объяснит лучше.
— Извините, что я все повторяюсь и повторяюсь, но я не понимаю, — сказала Мартинез. — Вы появляетесь у меня на пороге с фотографиями кого-то, кто выглядит в точности как я, кто, как вы говорите, женщина, которую я в течение минуты играла в сериале, причем она умерла, и у нее остался муж, который посылает мне подарки. Вы хоть понимаете, насколько безумно это звучит?
— Понимаю, — ответил Даль.
— Почему он это сделал? — спросила Мартинез. — В чем смысл?
— Вы спрашиваете мое мнение? — уточнил Даль.
— Да, — ответила Мартинез.
— Потому что ему не хватает его жены, — ответил Даль. — Не хватает так сильно, что это поставило всю его жизнь вверх дном. Это сложно объяснить, но то, что вы тут и живы, значит, что каким-то образом его жена продолжает существовать. Так что он посылает ее вам. Он хочет отдать вам ту часть ее жизни, которую он делил с ней.
— Но почему?
— Потому что это его способ отпустить ее, — сказал Даль. — Он отдает ее вам, чтобы он мог продолжать жить дальше.
— Он сказал это вам, — произнесла Мартинез.
— Нет, — ответил Даль. — Но я так думаю.
Мартинез быстро скрылась за дверью. Когда через минуту она вернулась, в руке у нее была салфетка, которой она промокала глаза. Она посмотрела на Даля и слабо улыбнулась.
— Это определенно самое странное воскресное утро за очень долгое время, — произнесла она.
— Простите, — сказал Даль.
— Все в порядке, — ответила Мартинез. — Хотя я все еще не понимаю. Но, кажется, я помогаю вашему другу, да?
— Думаю, да, — ответил Даль. — Спасибо вам за это.
— Извините, — сказала Мартинез, отступая внутрь. — Вы не зайдете на минутку?
— Я бы с удовольствием, но не могу, — ответил Даль. — У меня такси на счетчике, и люди ждут.
— Возвращаетесь в ваше таинственное, запутанное место? — сказала Мартинез.
— Да, — ответил Даль. — И, кстати. Проектор, вероятно, исчезнет через пару дней.
— Что, растворится в воздухе? — спросила Мартинез. — Типа «это письмо самоуничтожится через пять секунд»?
— Вроде как, — кивнул Даль.
— Вы шпион, или как? — улыбнулась Мартинез.
— Все запутанно, — в очередной раз сказал Даль. — В любом случае, я советую вам снять со всего копии. Вы, вероятно, можете просто спроецировать изображения на белую стену и сфотографировать их. И отсканировать письмо.
— Хорошо, — согласилась Мартинез. — Спасибо, что сказали.
— На здоровье, — ответил Даль и повернулся уходить.
— Подождите! — окликнула его Мартинез. — Ваш друг. Вы увидитесь с ним, когда вернетесь обратно?
— Да, — сказал Даль.
Мартинез шагнула через порог и чмокнула его в щеку.
— Передайте ему от меня, — сказала она. — И скажите, что я поблагодарила вас. И что я позабочусь о Маргарет за него.
— Обязательно, — сказал Даль. — Обещаю.
— Спасибо вам, — она подалась вперед и клюнула его в другую щеку. — А это для вас.
Даль улыбнулся:
— Спасибо.
Мартинез ухмыльнулась и вернулась в бунгало.
— Ну что, готов? — спросил Даль Хестера в шаттле.
— Конечно, нет! — ответил Хестер. — Если все пойдет по плану, то в тот же миг, как вы, ребята, вернетесь в нашу вселенную, я перенесусь из этого отлично функционирующего тела в такое же, но с серьезными повреждениями всего, включая мозг. Так что я могу только надеяться, что мы не ошиблись насчет медицины 25 века, и она сможет меня вылечить. А если все по плану не пойдет, тогда через сорок восемь часов моим атомам конец. Как вообще можно подготовиться к какому-нибудь из этих сценариев, я хочу спросить!