Дальше идти было просто некуда.
— Добро пожаловать, — услышал траппер и повернулся — у стены стояла женщина.
Это был тот случай, когда при одном взгляде на человека можно было сразу сказать, какой он веры. На груди хозяйки в открытую висел амулет — пятиконечная звезда, заключенная в круг, на поясе пристроилась кроличья лапка, руку охватывал змеиный браслет. Темно-зелёное платье плотно облегало тело, прикрывая и одновременно подчеркивая его, тяжёлые светлые кудри спускались до самого пояса. На миг Стефан замер, но тут же опомнился.
— Мир твоему дому, хозяйка, — сказал он.
— Когда о мире говорит человек Канова, это по меньшей мере странно, — улыбнулась женщина. На вид ей было лет сорок, но на лице ещё не пролегло ни единой морщинки. — А тем более в такие времена. Но если вы ищете отдыха, проходите. Я буду рада гостям.
Её звали Марена. Женщина жила одна и, как рассказала за столом, обычно не пускала в дом чужих — только одноверцев. Но язычники постепенно уходили, селясь на правом берегу Реки, и гостей у Марены почти не осталось.
Внутри дом оказался ещё более странным — и красивым. Бревенчатые стены здесь украшали рушники, обереги и амулеты, развешанные в каком-то сложном порядке. Привыкший к простой обстановке Стефан успел уже забыть, что такое роскошь — в Канове у него была небольшая квартира, предназначенная лишь для отдыха между походами, а большую часть времени он проводил в лесах. Ни о каких красотах в Канове речи, конечно, не шло, в Роге же селились со вкусом. Картину портили разве что сложенные у стены тюки с вещами — отсюда собирались съезжать.
Уловив взгляд траппера, Марена улыбнулась. От её цепкого взгляда не укрылись ни шрамы Стефана, ни хромота Дейдры, ни оружие гостей, но спрашивать хозяйка ни о чём не стала. А увидев стеклянную иглу, которой Стефан собрался расплатиться, удивленно подняла брови.
— Лес Зеркал, значит, — сказала она. — Обычно эти штуки меняют на серебро сразу по возвращении оттуда. В Форпосте.
— Вроде того, но у меня не было времени. — Стефан отдал ей иглу.
— Меня устроит. Садитесь, сейчас завтрак будет.
Завтрак был обильным и вкусным — впервые за долгое время Стефан получал удовольствие от еды. То, что подавали в Форпосте, трудно было назвать пищей вообще, а после того ему с Дейдрой приходилось обходиться полевыми рационами Станции — питательными, но не очень вкусными. Или, экономя консервы, готовить самим из чего попало, что тоже не добавляло еде приятности. Здесь же Марена приготовила омлет со специями, подала свежий хлеб и немного мяса — в Роге не голодали.
Омлет показался Стефану превосходным.
— Вы ведь приехали со Станции, — спокойно сказала Марена, когда они закончили. — Я слышала, началась война.
— Так и есть, — Дейдра откинулась на спинку стула. — Прилучане попытались взять Станцию нахрапом, но крепко огребли и отступили.
— Жаль, — по голосу Марены нельзя было понять, жалеет ли она то, что Станция устояла, или то, что прилучанам удалось отступить. — У нас и без того хватает проблем, чтобы ещё воевать. Рог пока нейтрален, но это дело времени.
— Собираетесь уезжать? — Дейдра кивнула на лежащие у стены тюки.
— Да. Если Прилуки начали войну, долго мы здесь не задержимся. Силой ли, а может, ещё как, но святоши от нас избавятся. Им не по нутру то, что в добропорядочном городе живут люди, не признающие их бога, а тут есть отличная возможность от нас избавиться. Так что мы уходим за Реку, в Корс. Там нас не достанут.
Стефану редко доводилось сталкиваться с язычниками, но лекции о политическом устройстве Темнолесья он помнил хорошо. Большая часть выживших после эпидемии Памяти построила себе новую религию, остальные же — те, кто не ушёл в Лигу — попытались жить в гармонии с новой природой. Надо сказать, получалось у них не так уж плохо, хотя Стефан сильно сомневался, что это получится сделать в Мерцающем лесу, не говоря уже о Чумном.
— Корс, — задумчиво протянул Стефан. Он слышал о новом селении язычников на Правобережье, но не более того. — Между Мёртвым городом и Закрытым лесом. Удобное нашли место, ничего не скажешь.
— Да, жить там опасно, — признала Марена. — Но даже в Мерцающем лесу лучше, чем здесь. Пауки и сороконожки хотя бы честны с людьми.
— Как отсюда удобней всего выйти к собору? — спросил Стефан.
Ни один мускул не дрогнул на лице хозяйки, но каким-то шестым чувством Стефан понял — она изумлена.
— Вот уж не думала, что ты верующиё, — медленно сказала женщина, посмотрев ему в глаза.
— Я туда не молиться иду.
На этот раз взгляд Марены был долгим, изучающим. Казалось, она размышляет, что имеет в виду гость, и пытается понять, как поступить.
— Его заметить несложно, — наконец ответила она. — Самый высокий остров, а к нему с четырёх сторон мосты. Храм видно отовсюду. Как выйдешь с нашего острова, так найдёшь дорогу сразу.
Стефан поднялся.
— Я скоро вернусь, — коротко бросил он.
Разумеется, Дейдра попыталась пойти с ним.
Разумеется, она не сдалась сразу, и только вмешательство Марены заставило её изменить мнение.
— В собор тебя в такой одежде просто не пустят, — сказала хозяйка, указав на зелёные штаны колдуньи. — Только длинное, закрытое платье и ничего другого. И платок на голове.
Её собственная одежда тоже не слишком подходила под требования священников — подол платья опускался лишь самую малость ниже колен, а обнажённые руки и наличие весьма заметного декольте окончательно переводили Марену в класс «развратниц». Впрочем, она ведь и в храм нужды ходить не испытывала. Не собирался заходить внутрь и Стефан, но благоразумно об этом умолчал.
— Понятно, — кисло закончила колдунья. Даже если бы у Марены нашлось нужное платье, в чем Стефан сомневался, язычница была почти на полголовы выше Дейдры. — Иди.
Вид у неё был на редкость мрачный.
Через несколько минут Стефан уже спокойно шагал по улицам Рога, изредка поглядывая по сторонам. Вечная подозрительность буквально заставляла его присматриваться к прохожим, оглядывать территорию, пытаясь запомнить все эти хитросплетения переулков. В Роге не было ни одного здания, которое осталось бы из Светлых времен — катаклизм полностью уничтожил некогда бывшее здесь поселение, оставив россказни о неповрежденном соборе.
Никто толком не знал, что произошло глубоко в недрах города, когда в мир пришла пси. Просто однажды почва вдруг вздыбилась, скалы ринулись вверх, разрывая дороги и ломая дома. За какой-то час на ровном прежде месте, тогда ещё не заросшем деревьями, возвысились восемь островов, с которых сыпались кирпичи разваливающихся зданий.
И, конечно, все быстро поняли выгодность расположения города на стометровом плато. Правда, оставалась опасность нового катаклизма, но кто о ней думает? Это как жить на склоне потухшего вулкана. Вроде бы и ясно, что рано или поздно он всё же проснется, но никто ведь не знает, когда. А здесь — ещё хуже: неизвестно, будет ли вообще что-нибудь. Вот и выстроили город на каменных островах, и найти место безопасней в Темнолесье трудно.
Места, впрочем, не хватало, и отдельные дома ютились у самого обрыва, нередко нависая прямо над бездной. Подчас казалось, что вот-вот подпорки сломаются и всё это рухнет вниз вместе с жителями и их небогатым скарбом, увлекая за собой соседей. Сами жители не обращали на это внимания.
Из-за воскресной службы на улицах было полно народу — многие разглядывали Стефана с искренним интересом, слишком уж тот выделялся одеждой. Местные наряжались достаточно разнообразно, но по-мирному. Походные комплекты трапперов не носил никто.
— Посторонись, посторонись! — возмущался какой-то мужик в военной форме Прилук, проталкиваясь сквозь толпу. Дорогу ему уступали неохотно, иногда ругаясь в ответ.
Что-то нехорошее витало в воздухе этого места. Запах настороженности, грядущей беды капал из каждого окна, волнами расходился от людей. Стефан замечал их — странного вида мужчин, одетых так же неброско, как и остальные, но всё же иначе, военной выправки и с бегающими глазами. Один такой на улице — это нормально, но когда их становится все больше, в разум невольно лезут разные мысли.
И всё же он шёл дальше. Как и говорила Марена, заметить собор оказалось несложно — его было видно почти отовсюду. Стефан никогда не бывал там раньше, но дорогу сейчас нашел без особых усилий. Вот только люди шли оттуда, а Стефан — туда, и встречный поток верующих словно отталкивал его, говоря: не ходи.
Он пересёк последний мост, прошел по длинной улице, над которой нависали богатые хоромы в несколько этажей. Остановился перед храмом — выглядел тот и правда монументально, даже если смотреть с узкой улицы. Собор занимал целый остров, стены его кое-где просто сливались с обрывом, уходя вниз, и здание выглядело словно продолжением скалы. Высокие узкие окна сверкали разноцветными витражами, золочёная крыша поблескивала в тусклом свете солнца. Исчезни висящая над облаками серая пелена, и на металл было бы больно смотреть.
И где-то там, внутри этой огромной каменной коробки, стоял зеркало. А может, и нет: Стефан вовсе не был уверен, что тот уже там. Но вокруг и впрямь творилось неладное.
Последние люди вышли наружу, створки быстро закрыли, а у дверей встали служки с арбалетами. Стефан не мог припомнить, делали ли так в других храмах, но в конце концов решил, что всё же нет. Ощущение какой-то неестественности, непонятности происходящего лишь усилилось.
Чтобы не вызывать подозрений, он развернулся и пошёл обратно, нарочито медленным шагом, а затем свернул в первый же переулок. Забраться наверх по брёвнам срубов не составило труда, и через полминуты Стефан уже сидел на крыше продуктового склада, следя за пустующей улицей.
Ждать пришлось недолго.
Мимо прошагал Пётр. Торговец сильно изменился с тех пор, как Стефан видел его на Станции — теперь на нём красовалась военная форма Прилук, правда, уже кое-где потрёпанная и обугленная. На щеке у Петра краснел свежий ожог, а правая рука лежала на перевязи, замотанная в бинты.
Следом шла Ольга — без оружия, в аккуратном долгополом платье и с платком в руках. Вид у лучницы был отнюдь не радостный, и Стефан её понимал. Рядом с ней чинно вышагивал широкоплечий мужчина с узкой бородкой, в форме и при пистолете. На плече у него виднелась нашивка бело-синих цветов Прилук. А чуть поодаль шёл зеркало.
Это было странно и жутко — смотреть на самого себя. Стефан уже видел двойника тогда, в лесу Зеркал, но мельком. Времени вглядываться у него не было. Зато сейчас можно было насмотреться вдоволь.
Двойник выглядел очень похоже на него, и всё же не совсем. Не только потому, что шрамы переместились на другую щёку и арбалет у него висел на другом боку. Зеркало шёл иначе, двигался иначе, и с каждым его шагом Стефан понимал — нет, это не его копия. Впрочем, можно было бы догадаться и раньше — никогда в жизни Стефан не обратился бы за помощью к торговцу.
Зато теперь он знал точно, что Ольга не выполнила обещания. И, скорее всего, считает теперь зеркалом его самого. Значит, придется убить и её. И будь что будет.
Стефан нехорошо сощурился. Вытащил рельс-пистолет из кобуры, прицелился в голову зеркалу. Тридцать пять метров. Первая пуля — двойнику, вторая — Ольге. Если получится, можно и остальных застрелить — по бегущим целям с такого расстояния он уже не был уверен.
Но вместо выстрела Стефан поднял пистолет и закусил губу. Странные люди по дороге сюда, с военной выправкой. Храмовая стража. Встрепенутся, как собаки. И пусть пистолет бесшумный, пусть даже ему удастся уложить всех четверых, приближённые Петра быстро поймут, кого искать. Уйти будет слишком сложно.
Стефан выругался про себя.
Будь что будет? — спросил он себя. Ну нет. Рог — не Мир-Город. Выход отсюда только один, если не сигать в пропасть. Перекрыть его — раз плюнуть. В Роге убивать зеркало нельзя.
Или всё-таки можно?
Двойник остановился и поднял руку, глядя по сторонам. Пётр хлопнул его по плечу, что-то недоуменно спросил, и зеркало, отмахнувшись, окинул взглядом крыши.
Стефана он увидел ровно в тот момент, как траппер нажал на спуск. Концы рельс полыхнули голубыми искрами, едва слышно хлопнула разгоняющаяся пуля — и тут же сверкнула вспышка щит-амулета. Двойник пригнулся, схватил за руку растерявшуюся Ольгу — и, прикрывая собой, втолкнул за угол ближайшего дома. Ещё одна пуля тоже разбилась о щит.
Не медля, Стефан перевёл огонь на остальных. Петр получил пулю в бедро и осел на землю, хватаясь за рану. Прилучанин, довольно быстро сориентировавшись, бросился за зеркалом к укрытию, но следующий выстрел напрочь разворотил ему спину — четвёртая пуля была цинковой.
Несколько долгих секунд Стефан выжидал. «Аспид» услышать не мог никто, но раненый Пётр орал на всю улицу так, словно ему по меньшей мере оторвало ногу. Никто не выглядывал из-за угла, где скрылось зеркало, и Стефан не сомневался, что тот ушёл. Сам бы он поступил именно так. Нет смысла контратаковать в таком положении, да вдобавок имея лишь арбалет.
Траппер неслышно спрыгнул вниз и, оглядывая все подозрительные места, пошёл к Петру. Завидев приближающегося Стефана, тот попытался отползти, но раненая нога отказывалась повиноваться.
— Уйди! Уйди! — визжал торговец, пытаясь левой, здоровой рукой нашарить на поясе кобуру. Стефан наступил ему на запястье, и Пётр заорал снова, уже без слов.
— У тебя есть три выстрела, чтобы рассказать мне, о чем вы договаривались с зеркалом, и куда оно ушло, — сказал Стефан, направляя рельсы ствола на торговца. Тот замер.
— Так ты ж и есть зеркало, — выдавил он.
— Возможно, — не стал спорить Стефан. У него было слишком мало времени для обсуждения. — Говори. Где?
— Да чтоб тебя, стекляшка...
Стефан нажал на спуск, и Петр вздрогнул, заорав ещё сильнее. Куртка на его плече окрасилась бордовым.
— Тебе стоит подумать о своём здоровье и вытащить пули, пока тело не набрало смертельную дозу пси, — сказал он. — Пока ты валяешься и стонешь, они сливают заразу тебе в кровь, и даже медитация не поможет её вывести, если ты продолжишь упрямиться. Говори.
Пётр открыл было рот, но тут же замолчал — Стефан вскинул пистолет и быстро выстрелил. Выбежавший из-за угла служка споткнулся и, кувыркнувшись, грохнулся на брусчатку. Ещё одна пуля досталась его напарнику.
— Говори, — снова велел траппер.
— Диакон Павел Алфеев, — выдавил Петр. — Мы хотели навестить его. Организовать церковную стражу и схватить тебя, когда ты придёшь.
— У диакона настолько широкие полномочия?
— Нет... но у него влияние на митрополита Роговского...
— Где его найти?
— Сруб на краю Северного острова, со статуей цапли на крыше...
Какая-то девица заголосила у домов, призывая стражу, и Стефан, окинув взглядом пространство, одним выстрелом присоединил Петра к прилукскому офицеру.
Оставлять его в живых было слишком опасно. Он знал о зеркале, знал Стефана и ещё много чего такого, что могло бы помешать трапперу. А он отнюдь не собирался после уничтожения двойника оставлять память о себе. Лига не дремала, и дразнить её лишний раз, подсовывая лишний источник информации, не стоило.
Конечно, Пётр вполне мог помереть от такой дозы свинца в теле и пси, что медленно расползалась по его крови. Но мог и выжить, а Стефан не любил полагаться на удачу просто для того, чтобы остаться с чистыми руками. В конце концов, ещё один труп ничего не изменит, и плевать, что когда-то они сотрудничали. Любому союзу приходит конец.
Стефан поднялся и, проверив на ходу магазин, зашагал прочь от тела.
Переулок, в котором скрылся двойник, на деле оказался всего лишь узким проходом меж двумя домами. Выходил он на широкую площадь перед собором, где, судя по всему, собирался народ во время церковных праздников. И по всему выглядело, что служители Светлого бога обет бедности отнюдь не давали.
Мост к собору здесь был каменный, с цельными перилами, выскобленными до белизны. Через каждые три метра сверху вниз смотрели мраморные статуи святых, явно ещё работы доосенних мастеров — кто-то постарался, вывозя их из мёртвых городов. А заканчивался он огромными дверьми с резным барельефом, изображавшим сцены из земной жизни Светлого бога, начиная от рождения и заканчивая распятием. Был тут и эпизод с тремя волхвами, пришедшими сообщить радостную весть матери, и проповедование на горе, и искушение в саду, и суд, закончившийся приговором. Двери выглядели новыми, точно их сделали не больше нескольких лет назад.