— Твоё тело сводит меня с ума. — От его толчков у меня дыхание перехватывало.
Голова каталась из стороны в сторону.
— О, боже! — Ноги я переплела за его спиной, чтобы оказаться к нему как можно ближе.
— Отдайся мне. — Он приподнял меня, обхватив ладонью затылок. — Отдайся полностью! — Он говорил, что всегда будет желать большего, что получит это от меня. А сейчас он требовал, чтобы я отдалась ему.
Этой жизни.
Он требовал этого своим гипнотическим взглядом. Несокрушимой хваткой на моём теле.
— Дмитрий! — Я противилась удовольствию, желая, чтобы это никогда не заканчивалось. — Я уже близко… уже близко!
— Ты носишь моё кольцо. — Толчок. — И всегда будешь носить. Ты моя жена. Скажи это. — Толчок.
Всё глубже подпадая под его гипноз, я сказала:
— Я твоя жена.
Он скрипнул зубами.
— Ещё раз!
— Я твоя жена!
Он заставлял повторять эти слова снова и снова, пока я не стала безконтрольно бормотать их сама.
Он прошептал мне на ухо:
— Это всегда будешь только ты. И больше никто.
Из моей груди вырвался внезапный крик. Я кончала, и не только от физических ощущений, но и от эмоций. Пальцы вцепились в его тело, ногти впились в плоть.
— Я чувствую тебя, чувствую, как ты кончаешь!
Извиваясь под ним, я чувствовала, как наслаждение охватывает каждую клеточку тела. В этот невероятный момент я была его.
Связана с ним, как ни с кем другим.
Я едва-едва успела вернуться к реальности, когда он приказал:
— Скрести руки на груди.
Ничего не спрашивая, я подчинилась.
Он схватил меня за запястья, и я оказалась в ловушке из собственных рук. И не могла пошевелиться, даже если бы захотела. Бондаж — без ремней и цепей. Всего лишь мужчина, получающий удовольствие.
Как только я оказалась в нужной позиции, Дмитрий Севастьянов начал меня… трахать.
Своим массивным телом он врезался между бёдер, держась за меня для равновесия. Вколачивал в меня член от кончика до самого основания, шлёпая по моей киске.
Так глубоко я ещё ни разу не чувствовала, он словно лишал меня девственности.
— Что ты со мной делаешь?
Он, похоже, цеплялся за остатки самоконтроля.
— Трахаю — свою — жену.
— А-а-а! — с криком я достигла оргазма. Толчки стали сильнее. Я снова кончила.
Он просто начисто стирал мой разум, вводя в забвение. Внутри осталась лишь одна мысль: я — его.
Перекрикивая шлепки наших тел, он выдавил:
— М-м! Я сейчас кончу! Оно того стоило…
Его тело замерло. Из груди вырвался гортанный вопль.
Наши взгляды встретились. Он был в агонии. Не уверена, что он вообще дышал.
А потом он начал кончать и извергать семя.
С первым же залпом он тяжело глотнул воздуха. Его бёдра неконтролируемо дёргались, член пульсировал, он бешено заорал:
— ВИКТОРИЯ!
Он яростно в меня погружался, крики совпадали с каждым новым толчком семени. Разрядка всё длилась и длилась… до тех пор, пока моё тело не опустошило его.
С его губ сорвался последний стон. По телу прошла дрожь.
— Моя, — в забытьи прохрипел он. А потом упал на меня сверху.
Какое-то время мы лежали, пытаясь выровнять дыхание. Моё сердце гулко колотилось, его бухало в ответ.
— Тебе не больно? — спросил он.
— Неа. — Больно? Да я парила. — Это был больше, чем просто секс. — Мой голос звучал изумлённо.
Он приподнялся на вытянутых руках. С отяжелевшими веками он выглядел таким же одурманенным, какой чувствовала себя я.
— По-прежнему здесь.
У меня грудь стянуло, когда из уголка его глаза сбежала слеза.
— Малыш?
— Ты. — Его горло дёргалось, словно он пытался взять эмоции под контроль. — Ты не знаешь, что сделала.
Я занервничала.
— Что?
— Всё.
Я пыталась справиться с замешательством, когда его губы растянулись, обнажая белоснежные зубы на фоне загорелой кожи. Первая настоящая улыбка.
Я резко втянула воздух. Его глаза были цвета расплавленного золота, а выглядел он… торжествующе. Словно мы вместе выиграли самый важный на свете приз.
Этот гипнотический взгляд.
— Лучше?
— Лучше просто не бывает. Абсолютно противоположно тому, что было раньше. — Подо мной дёрнулся его член, уже начиная твердеть. Торжествующий вид растворился, потемнел. — А значит, я должен многое наверстать, жена…
Глава 24
Меня разбудил барабанящий по стеклу дождь. Спросонья я не сразу поняла, где нахожусь.
— Дмитрий? — Его нигде не было видно. На часах рядом с кроватью светились цифры: без четверти четыре утра.
Перед этим он брал меня бессчётное число раз, пока я просто не вырубилась в его объятьях, хотя он по-прежнему оставался во мне.
Чувствуя себя неуютно, я поднялась и накинула халат. Не найдя его нигде на втором этаже, я спустилась вниз.
Из кухни я увидела среди открытого всем ветрам поля тёмную фигуру. Вокруг сверкали молнии.
Дмитрий?
Полуодетый, он стоял на краю утёса. Что он там делает под таким ливнем? Я кинулась к стеклянной двери.
Я так и не спросила его про шрам на руке. Были ли у него суицидальные наклонности? Или, может быть, они есть до сих пор?
Сердце защемило, я распахнула дверь и выскочила под дождь, приставив ладонь козырьком, чтобы прикрыть глаза.
Мысль о том, что я могу его потерять…
Снаружи завывал ветер, огромные волны разбивались о камни. От каждого такого удара земля под ногами вибрировала. Грохотал гром.
Он находился слишком близко к краю; ноги были мокрыми от брызг. Он стоял, одетый лишь в джинсы, с голой грудью. Голова была запрокинута назад, руки широко раскинуты, дождь лил прямо по лицу.
Я не верила своим глазам, пытаясь сморгнуть капли воды.
Он… улыбался.
— Дмитрий!
Он поднял голову, повернулся и протянул мне руку.
Несмотря на страх высоты, я её приняла. Прокричала сквозь ветер:
— Что ты здесь делаешь?
— Это славная гроза, любимая.
Я прижала ладонь к его горячей груди.
— Ты не холодный, но дрожишь. Почему ты дрожишь?
— Не знаю, как описать… — Его акцент стал заметнее. — Я чувствую… чувствую… так много всего. И всё это мне в новинку. — Это капли дождя бежали по его лицу или слёзы? — Я всё думаю о слове «дезинтеграция». Как о причине разъединения. На протяжении тридцати двух лет я был одним целым, а теперь стал кем-то другим.
— Я не понимаю, что это значит.
Он прижал меня к себе и вновь запрокинул голову, наслаждаясь штормом.
— С меня словно заживо сняли кожу. Я полностью обнажён.
— Звучит кошмарно.
Наклонив голову, он посмотрел мне в глаза. Ресницы были в капельках воды, к щекам прилипли пряди волос.
— Это чистота. Я начинаю новую жизнь.
Что это — бред сумасшедшего? Или он обнажает передо мной душу? Почему я никак не могла понять смысл его слов?
— Я хочу тебя понять. Помоги мне!
— Я планировал эту ночь, я к ней готовился. Но всё-таки подсознательно опасался, что прошлое победит — раньше всегда так было. Но сейчас у меня жена и ответственность. Секс больше не сконцентрирован на мне, он для нас обоих. Меня больше волнует твоё удовольствие, нежели своё собственное. Если я ненадолго уплыву, ты, скорее всего, об этом даже не узнаешь. А если не смогу вернуться, о тебе позаботятся.
Не сможет вернуться? В смысле, потеряет связь с реальностью навсегда?
— Я перестал сопротивляться. — Своими большими ладонями он накрыл мои плечи. — Впервые в жизни я… всё отпустил. Моя борьба окончена. Ты придала мне храбрости. Я перестал сковывать разум, сказав себе «пусть кровоточит до охуения». — Он сильнее сжал руки. — Но этого не случилось, Виктория. Раны затянулись и зажили.
Когда прямо перед нами разбилась огромная волна, он обвил рукой мою талию и повёл обратно.
— Ты поверила в меня, а я поверил в нас. — Подушечкой большого пальца он провёл по моей нижней губе. — Moya zhena, моя прекрасная жена. Мы сможем начать.
И потом этот мужчина, мой муж, меня поцеловал.
И я ощутила на губах остатки его слёз.
Глава 25
Засыпать мы начали перед рассветом. После катарсиса под дождём Дмитрий отвёл меня в дом и мы вновь занимались любовью.
Теперь же моя голова покоилась на его груди, я слушала его сердцебиение, а он гладил мои волосы. Можно было выпытать у него все ответы, но интуиция подсказывала, что сейчас нужно просто разделить с ним эти мирные предрассветные часы — не копаясь в прошлом.
Он словно прочёл мои мысли:
— Со временем я расскажу тебе обо всём.
— Знаю, что расскажешь.
Он вёл себя сегодня безумно? Да. Но пока я решила с этим смириться и позволить ему задать темп.
— Но у тебя есть догадка.
Я кивнула, не поднимая головы.
— Если под словом «уплывать» ты имеешь в виду «диссоциацию», то есть.
Он напрягся, а потом, казалось, заставил себя снова расслабиться.
— Da.
Его действительно насиловали. Сердце сжалось.
— Может, есть что-то, чего мне не следует делать? Не хочу ненароком тебя обидеть или напомнить о неприятном.
— Ты никак не навредишь. Просто… просто не уходи.
Какой же сложный, интригующий мужчина.
Временами властный и доминирующий, а временами — такой уязвимый.
Дмитрия Севастьянова я знала всего четыре дня. И, как он сказал, между свадьбой и супружеством была большая разница. Я согласилась лишь на первое.
Смогла бы я согласиться и на второе, будь у меня побольше времени?
За прошедшие сутки я пришла к пяти выводам.
Первое: Никакой другой мужчина не привлечёт и не удовлетворит меня так, как это делает Дмитрий..
Второе: Его прошлое лишь усиливало мои чувства — ведь он так старался изменить свою жизнь к лучшему. И, несмотря ни на что, по-прежнему лелеял надежду.
Третье: Даже если одержимость Дмитрия мной была усилена его психическим нездоровьем, было вполне вероятно, что он действительно сможет меня полюбить.
Четвёртое: Он отчаянно нуждался в заботе.
Пятое: Даже при всём желании за ночь моя тревога не пройдёт.
Помолчав, я сказала:
— Когда проснёшься, я буду рядом. — Выспавшись, я смогу справиться с растущими во мне чувствами: нежностью, благодарностью, желанием защитить и чувством вины.
— Этого достаточно. Пока. — Он гладил мои волосы, пока я не задремала. — Вика? — Его дыхание стало глубоким и ровным. Он тоже почти засыпал. — Спасибо.
— За что?
— Быть твоим мужем — честь для меня. — Он уже спал.
Прекрасный, запутавшийся мужчина.
Во сне, словно не желая отпускать, он зажал в кулаке кончики моих волос.
Глава 26
— Виктория? — крик Дмитрия донёсся с лестничной площадки перед спальней. Наверное, проснулся и не нашёл меня рядом.
Я сразу откликнулась:
— На кухне! — Несколько часов напролёт я наблюдала, как он спит, но потом голод заставил меня спуститься.
Хотя с готовкой у меня было не очень, я всё-таки решила подать ему завтрак в постель. К счастью, все блюда в холодильнике были промаркированы инструкциями по разогреву и подаче.
Занимаясь едой, я поделилась с Кэрин новостями.
Вайс: Строго между нами. Я сделала кое-что ужасное.
Эта фраза означала, что я слишком сблизилась с объектом, слишком раскрылась.
КВ: Насколько всё плохо?
Вайс: пытаюсь приготовить и подать ему завтрак в постель.
КВ: КТО ТЫ ТАКАЯ???
Вайс: И, словно дура, смотрела, как он спит.
Я не стала его будить, решив, что ему стоит отдохнуть. На расслабленном красивом лице не осталось и следа ни той агонии от прерванного секса — ни утренней эйфории на утёсе.
КВ: Я так понимаю, «консумация» прошла успешно. Что теперь думаешь делать?
Вспомнив события прошедшей ночи и заново пытаясь справиться с чувствами, я решила, что до звёзд мне всё равно не достать.
Но, может, удастся подобраться поближе и не остаться внакладе?
Вайс: Хочу посмотреть, к чему это приведёт.
КВ: Значит, единственный выход — кольцо. Я приеду за ним самое позднее через 9 дней.
Потому что Элу нужно время, чтобы обратить его в деньги.
Когда Дмитрий примчался на кухню, на нём были лишь серые боксеры. Его взгляд был немного диким, а сам он мог едва перевести дух.
— Вика?
— Я долго лежала рядом, но потом всё-таки решила разбудить тебя при помощи еды. Смотри, — я указала на поднос, — я даже поставила в вазу цветочек, хотя, наверное, эта срезанная орхидея стоит, как самолёт.
— Ты… топлес. — Он сглотнул.
На мне были только кружевные чёрные стринги.
— Да, а что? — Я потрясла плечами, довольная, что его брови сразу же сдвинулись.
— Пощадите, — сказал он. — Теперь я уверен, что всё ещё сплю. — Неужели он проснулся только для того, чтобы решить, что всё вокруг сон?
Я — да.
Он подошёл ближе — всклокоченные волосы и полуприкрытые глаза.
— Ты всегда завтракаешь в таком виде?
— Ну, понимаешь, мой муж приказал мне не прикрывать это.
Он улыбнулся. Во весь рот!
— Похоже, твой муж совсем неглуп.
У меня дыхание перехватило.
— Так и есть. Он компьютерный гений. — Я потянулась вперёд. — Хотела сама тебя разбудить, только не могла выбрать, как: минетом, завтраком или щекоткой.
— На будущее: из трёх вариантов я предпочту два. А один в особенности.
Я надула губы.
— И что, я выбрала единственно неверный?
— Зависит от того, что на завтрак. — Подхватив меня на руки, он понёс меня к кухонному столу. — На первое у меня будешь ты…
***
Завтрак, вторая попытка.
Все разогретые блюда еда к этому времени бы давно остыли. Хорошо, что еды было предостаточно.
— Умираю с голоду, — сообщила я, когда мы вернулись к вопросу завтрака.
— Знаю, сам никогда не был так голоден, — Дмитрий потёр ладонью живот, и моё внимание сразу же переключилось на крепкий пресс и эту спускавшуюся вниз тёмную дорожку из волос.
Пришлось отвести взгляд, чтобы сконцентрироваться на еде. Где-то тут были круассаны? Я вновь включила духовку.
— Ты любишь готовить? — спросил он.
— Мыть посуду у меня получается лучше. — Я встала принести масло и джем. — Но в деле разогрева и поедания я просто настоящий ас.
— А что ты обычно любишь на…? — Его голос вдруг оборвался.
Я просто нагнулась к полке холодильника за маслом, даже не думая его возбуждать. Я выпрямилась и резко обернулась.
— Вика! — Он одним махом преодолел расстояние между нами и ухватил меня за запястья.
— Минутку, здоровяк! Сначала надо меня накормить…
Его рот уже был на моих губах.
***
Завтрак, третья попытка.
— На этот раз мне надо поесть, — прошептала я между поцелуями. Он прижимал меня своим телом к кухонному столу.
— Тогда зачем ты меня соблазняешь? — Он не отрывался от моих губ, так что я заставила себя отвести голову назад и посмотреть ему в глаза.
— Дмитрий, у тебя два варианта. Либо ты себя контролируешь, несмотря на мои подпрыгивающие сиськи, — он с жаром заявил, что эта картина просто свела его с ума, — либо можешь принести мне какую-нибудь свою футболку.
— Если это — главный выбор на сегодня, то такая жизнь мне нравится.
Я просияла. Такая жизнь мне тоже нравилась.
— Как только мы поедим, я разденусь.
— Это всё равно долго. — Уходя, он ворчал что-то по-русски. Я вытянулась, чтобы не упускать его из виду. Задница у него была просто нереальная. И ночью я всю её исцарапала.
Глубоко вздохнув, чтобы взять себя в руки, я налила кофе. Интересно, как он его пьёт?