– Давай начистоту, – рвано выдохнул он. – Ты ведь не испытываешь к ней никаких чувств. Неужели всерьёз собрался сделать своей невестой?!
– Ты не первый, кто говорит мне про чувства. Я не могу на них полагаться. Я выбираю не просто невесту – будущую королеву.
– Ты выбираешь не просто королеву, ты выбираешь женщину, с которой проведёшь всю жизнь, с кем будешь делить ложе, с кем будешь просыпаться по утрам… – брат говорил запальчиво, всё больше повышая голос. Если он хотел сделать больно, то добился цели. Себастину было больно, что не может позволить себе быть собой даже когда речь о выборе невесты.
– К чему ты это, Маркель? К чему этот разговор про чувства? Знаешь о них лучше меня?!
– Знаю! Она снится тебе ночами?! Сидит в голове занозой, не давая думать ни о чём другом?! В тебе просыпается мужчина, лишь только взглянешь на неё?! У тебя перехватывает дыхание, как у подростка, при одной мыли о том, чтобы прикоснуться к ней?! Тебя душит смертельная тоска, когда она с другим?! Тебе выламывает грудь от беспокойства, когда она больна или может попасть в неприятности?! Тебе хочется собственноручно придушить любого, кто посмеет ей навредить?!
Пространство вибрировало, раскалённое вырывающимися из Маркеля эмоциями, но продолжил он тихо и даже как-то растеряно.
– Себастин, со мною что-то происходит. Я долго думал после прошлого нашего разговора. После твоей проверки. Да, я выдал себя с головой. И в первую очередь самому себе. Я не могу представить Амалию твоей невестой. Я с ума сойду. Наверно, это то, что женщины называют любовью. Словечко из их глупых книжных романов. Кто ж знал, что эта сладкая пытка существует в реальности?
Себастин верил Маркелю. Верил в искренность каждого слова, хоть и произносил их прожженный ловелас. Но он всё равно опасался. Вдруг брат ошибается в себе? Ошибка может дорого обойтись ему. И не только ему.
– У Амалии есть ответные чувства?
– Нет, – с горечью выдавил Маркель. – Она меня боится. Её хорошо науськали десятой дорогой обходить таких как я. Но я хочу попробовать. Хочу заслужить её доверие. Хочу добиться её. Себастин, дай мне шанс.
Себастин молчал. Это было новое для братьев состояние. Их интересы и желания ещё никогда не слёхстывались на одной и той же женщине.
– Если у Амалии появятся ответные чувства к тебе, я не буду мешать вашим отношениям. Но если нет… пойми, Маркель, она действительно лучше других подходит на роль моей невесты. И ещё одно. Если ты всерьёз собрался её добиваться, должен кое-что знать…
Себастин понимал, что обязан предупредить брата о том, что узнал из письма Луизы де-Патрис.
– …Амалия опасна…
Глава 50. Доблестный рыцарь и его возлюбленная
– Пора принимать лекарство, – плавно вплыл в сон заботливый тихий голос.
После ухода доктора Матье Амалия задремала. Сколько она проспала? Часа два? Она открыла глаза и послушно приподнялась, принимая протянутый стаканчик с горькой микстурой. Сделала несколько глотков и вернула пустую ёмкость всё в ту же руку… Святые отцы, в мужскую руку?!!! Осознав, что перед ней совсем не Розали, а… Маркель, Амалия окончательно проснулась и чуть не вскрикнула. Она же в одной тоненькой нижней сорочке!
Амалия залилась густой краской с головы до ног и судорожно натянула одеяло до самого подбородка.
– А где Розали? – только и нашла, что спросить.
Она точно помнила, что когда засыпала, у постели сидела её добрая заботливая служанка, тихо причитая, что не уследила за госпожой и вот он результат – госпожа захворала.
– Я отпустил её немного отдохнуть. Сказал, что сам позабочусь о вас, – пояснил Маркель таким обыденным голосом, как будто нет ничего особенного ни в том, что принц выполняет работу прислуги, ни в том, что молодой мужчина находится рядом с полураздетой девушкой.
– Позаботитесь обо мне? – растерянно переспросила Амалия.
– Вы же лечили меня, когда я поранился, теперь моя очередь, – он наполнил стаканчик ещё одной микстурой и широко улыбнулся, на что сердце прореагировало участившимся биением.
Теперь Амалия решилась приподняться, только плотно укутавшись в одеяло. Быстро проглотила лекарство и мигом юркнула в постель.
– Горькое? – заботливо поинтересовался принц.
Да, вкус у снадобья был неприятный. Амалия кивнула.
– Вы простудились, потому что вчера выскочили на улицу в одном бальном платье, а вечер был на редкость холодным. Вот теперь и приходится пить горькие микстуры, – пожурил Маркель с назидательностью госпожи Элисон. Однако тут же снова улыбнулся: – но у меня есть кое-что, чтобы перебить неприятный вкус.
В его руках оказалась чашка, над которой клубился пар:
– Чай с малиной.
Аромат быстро добрался до носа. Такой сладкий, дразнящий. Но Амалия понятия не имела, как ей пить горячий чай, оставаясь при этом закрытой одеялом до подбородка.
– Ваше Высочество, может, всё же позвать Розали? – робко возмутилась она.
– Амалия, но вы же не звали Розали, когда нужно было обработать мои раны? – Маркель продолжал улыбаться. Теперь лукаво. – Хорош же я буду, если не отплачу добром за добро.
Амалия не знала, что возразить. Как же всё это было неправильно. И как возмутительно приятно. Ещё ни один мужчина так отчаянно не рвался собственноручно заботиться о ней.
Амалии пришлось долго возиться в постели, пока получилось подняться на подушках повыше и обернуться одеялом так, что появилась возможность взять чашку с чаем в руку, оставаясь закрытой от насмешливого взгляда Маркеля.
Горячий напиток моментально снял першение в горле. По всему телу разлилось приятное тепло. Принц, удостоверившись, что его пациентка послушно глотает целебное питьё, тоже обзавёлся чашкой, сел в кресло рядом с кроватью и принялся рассказывать последние дворцовые новости – как идут приготовления к завтрашнему музыкальному салону.
Чай в чашке закончился слишком быстро. Амалия не отказалась бы ещё от одной порции. Но обременять Маркеля просьбой не решилась. Она, вообще, думала, что он вот-вот уйдёт, ведь все прописанные доктором Матье микстуры и снадобья Амалия уже приняла. Но принц ретироваться не спешил. Забрал у Амалии из рук пустую чашку и снова пристроился в кресло, взяв с прикроватной тумбочки книгу.
– Доктор Матье прописал вам постельный режим. По крайней мере, на сегодня. Я могу развлечь вас чтением, чтобы вам не было скучно коротать вечер в постели.
Неужели принц и вправду собрался читать Амалии вслух? Она страшно смутилась. Казалось бы, что может быть невиннее такого времяпрепровождения? Но дело в том, что в руках у Маркеля оказался любовный роман, который Амалия в последнее время читала. В книге повествовалось о пылких чувствах доблестного рыцаря Лагердоффа к юной красавице Джоанне.
– Начну с того места, где вы остановились, – Маркель открыл томик на той странице, куда была вложена закладка.
Амалия смутилась ещё больше. В истории как раз наступил кульминационный момент – Лагердофф и Джоанна остались вдвоём в укромной беседке неподалёку старинного замка. Даже наедине с собой Амалия не могла читать такие фрагменты, чтобы не залиться краской.
– Ваше Высочество, – нервно сглотнула она, – почитайте мне лучше… учебник по кораблестроению. Там сложная тема… про трёхмачтовые фрегаты… я немного запуталась. Поможете мне разобраться?
– Про фрегаты я почитаю вам завтра, – пообещал Маркель, пряча улыбку. – Разве могу я позволить себе перегружать вас такой сложной темой, когда вы больны?
Не медля больше ни минуты, Маркель принялся читать роман.
В беседке царил полумрак. Через мозаичные окна пробивались последние лучи заходящего солнца. Лагердофф смотрел на Джоанну и не мог налюбоваться её красотой, подчёркнутой таинственными сумерками: её каштановыми локонами, её нежной бархатной кожей, тронутой лёгким румянцем, её медовыми глазами, её алыми губками. В его груди пылало чувство, заставившее придвинуться ближе.
– Вы так прекрасны, моя возлюбленная Джоанна, – прошептал он.
Маркель читал неспешно, выразительно, обволакивая низким вкрадчивым голосом. Воображение включилось, заставив мысленно перенестись в ту беседку, погружённую в сумерки.
Лагердофф уловил едва слышный вздох Джоанны и придвинулся к ней ещё ближе:
– Я каждый день с нетерпением жду этого вечернего часа, когда смогу встретиться с вами и насладиться созерцанием вашей красоты. Вы сводите меня с ума, моя прекрасная Джоанна. И я бы стал счастливейшим из рыцарей, если бы вы позволили мне поцелуй.
Джоанна затрепетала от дерзкой просьбы. Из её груди вновь вырвался тихий вздох.
Амалия ощутила то же, что и Джоанна. Её тоже охватил трепет.
Лагердофф не услышал «нет», и пламя в его груди разгорелось сильнее. Он позволил себе осторожное движение навстречу этим изумительно соблазнительным губкам. Какое это было блаженство завладеть ими на мгновение. Сладчайшее мгновение в его жизни…
Амалия замерла и перестала дышать, а глупое сердце билось так заполошно, будто всё, что описано в книге, происходит с ней. И щёки горели от неожиданно охватившего её крамольного желания узнать, что ощущает девушка, когда её губ касаются губы любимого мужчины.
Маркель оторвался от страницы и посмотрел на неё. Совсем без улыбки. Будто тоже находился во власти крамольных желаний. И стало так невыносимо горячо и страшно и волнительно сладко, что никуда от этого взгляда не деться. И спас только стук в дверь.
Сначала Амалия обрадовалась стуку. Он вернул в реальность. Но радость быстро сменилась растерянностью.
– Это, наверно, служанка принесла ужин.
И, скорее всего, за дверью не преданная Розали (её ведь Маркель отправил отдыхать), а кто-то другой. Увидит принца в покоях – и по дворцу вновь поползут слухи.
Маркель понял, что смутило Амалию.
– Я подожду за ширмой, пока прислуга уйдёт, – успокоил он.
Как только принц удалился за перегородку, Амалия произнесла:
– Входите.
Но визитёром оказалась совсем не прислуга с ужином.
Глава 51. Подслушанный разговор
Ролейна направилась в камерный зал проверить, как идёт подготовка к завтрашнему мероприятию. Музыкальный салон был для неё одним из любимейших событий осеннего праздника, поэтому хотелось держать всё под личным контролем. Сама Ролейна не обладала ни вокальными способностями, ни талантами игры на музыкальных инструментах, но любила музыку во всех её проявлениях.
Ей понравилось, как работники украсили камерный зал. Гирлянды из миниатюрных разноцветных светильников создавали праздничное настроение. Сцену тоже приводили в порядок – драпировали парчой осенних расцветок, которую Ролейна отобрала во время поездки по восточной провинции. А возле клавесина толпились девушки, желающие отрепетировать номера. Королева присела в кресло – решила немного понаблюдать за их репетицией.
Глаза почему-то выискивали Амалию. Но её не оказалось среди желающих помузицировать. Неужели девочка вняла настоятельной просьбе Ролейны и собирается наконец-то покинуть дворец? От сердца отлегло. Ролейне станет гораздо спокойнее, когда Амалия вернётся в Шерстон. Вообще-то, королева не желала ей ничего плохого. Если б не горькие воспоминания, она бы не была с ней так категорична.
Ролейна вспомнила, что ощущала, когда пришло известие о трагической гибели супругов де-Патрис. Она тогда как раз отходила от мучительного действия зелья Зиира, которое приняла, чтобы понять, лжёт ли супруг. Что должна чувствовать женщина, когда узнаёт, что её соперница, соблазнившая мужа, отошла в иной мир? Злорадство? Облегчение? Королева не ощущала ни того, ни другого – только сострадание. Ей было жаль две молодые жизни, и жаль девочку, оставшуюся сиротой. Она поддержала супруга в его стремлении взять малышку под опеку и обеспечить ей хорошее воспитание в тихом пансионе с мудрыми наставницами.
Как хорошо, что девочка оказалась совсем не такой как её мать. Ей не передалось коварство родительницы. Себастин назвал Амалию робкой. И хоть королеве с первого взгляда так не показалось, но теперь она склонна была согласиться с сыном. Амалия проявила немного строптивости, не пожелав отправиться в Шерстон по первому же требованию. Но какая девочка не мечтает о том, чтобы побывать на балу в королевском дворце? Главное, что теперь, когда её мечта сбылась, она решила больше не противиться.
В зал зашёл Модест. Королева поняла это, расслышав в общем гуле звуки его шагов. С годами походка супруга не утратила уверенности и чеканной чёткости. Ролейна обернулась, чтобы встретить Модеста улыбкой. Он послал ей ответную. Ей нравилось его умение улыбаться одними глазами. Ей нравилось в нём всё.
– Что тут у нас? – супруг сел в соседнее кресло. – Вижу, подготовка идёт полным ходом?
– Да. Зал практически готов. Барышни, как видишь, тоже оттачивают мастерство, чтобы завтра блеснуть.
Модест кивнул, устремив взгляд на сцену. В его глазах проскочило беспокойство.
– Что-то не так? – насторожилась королева. Она умела улавливать нюансы настроения супруга.
– Да. Меня тревожит Амалия. Девочка простудилась.
Голос Модеста звучал не так, как всегда. Ролейна расслышала особую мягкость – именно с такой интонацией супруг в своё время говорил и о Луизе. Ревность змеёй ужалила в грудь. В голове снова вспыхнул терзающий последнее время вопрос: что Модест ощущает, глядя на девчонку? Вспоминает прежнюю любовь? А может, его чувство перекинулось уже и на саму Амалию?
Но сколько же в ней лицемерия, вероломства, двоедушия! А Ролейна ещё и надеялась, что девчонка не унаследовала от матери этих черт? Полагала, что Амалии нет на репетиции, потому что она попросила короля вернуть её в Шерстон и уже готовится к отъезду. Но девчонка и не думала уезжать, пошла на хитрость – притворилась больной. Что в её планах? Кто её цель? Кто-то из сыновей или сам король?
– Не тревожься, Модест. Она быстро поправится, – Ролейне едва удалось сохранить спокойный тон. – Пойду. Ещё много дел.
Она поднялась и вышла из зала. Да, девчонка поправится. И Модест даже не подозревает насколько быстро. Ролейна собиралась немедленно вывести симулянтку на чистую воду.
Возле покоев Амалии королева увидела старшую дочь госпожи Жильберт. Та стучалась в дверь. Что ей надо? Впрочем, сейчас Ролейне было всё равно. Она не собиралась откладывать беседу. Гнев клокотал в груди, требуя выхода.
– Сюзон, ступай. Придёшь позже, – скомандовала она.
И барышня мгновенно удалилась.
Увидев на пороге королеву, Амалия поднялась и быстро накинула халат. Встречать гостью, лёжа в постели, не позволяло воспитание и этикет. Она пододвинула кресло, в котором только что сидел Маркель, но Ролейна проигнорировала приглашение садиться. Самой Амалии тоже пришлось остаться на ногах.
Королева была сильно не в духе. Это сразу бросалось в глаза. И Амалия, конечно, догадывалась, почему. Ведь приказ убираться из дворца так и не выполнен. Наверно, Амалию ждёт жёсткая отповедь, но она боялась не этого. Сейчас её больше всего тревожило, что Маркель может услышать страшные слова о матери Амалии. А ей смертельно не хотелось, чтобы память о дорогом человеке была осквернена в его присутствии.
– Как ты посмела притвориться больной?! – хлесткая звенящая фраза рассекла воздух. – Я надеялась на твоё благоразумие. Полагала, что в тебе нет того коварства, что было в твоей матери. Ты думала, я не раскушу твою уловку?!
– Ваше Величество, не говорите плохого о моей маме! – Амалии было всё равно, что королева скажет о ней самой. В каких чудовищных грехах обвинит. Но она не могла слышать дурные слова в адрес мамы. Они пекли ей грудь, они сдавливали горло, мешая дышать.
В ответ на тихую, но твёрдую фразу Амалии королева рассвирепела ещё больше.
– Твоя матушка не имела понятия о чести. Точно так же, как и ты. Ты сегодня же покинешь дворец. Немедленно! Слышишь?! Собирайся!
– Она никуда не поедет, – из-за ширмы вышел принц. Злой, мрачный, решительный.