Я сама так удивилась, что не могла и пошевелиться – просто беспомощно глазела на него, разинув рот. Но Дракон быстро пришел в себя: лицо его исказилось от негодования, он резко оттолкнул меня и рывком поставил на ноги. Осознав, что я натворила, я в панике выпалила, предвосхищая его вопрос:
– Я ищу кухню!
– Да неужели?! – вкрадчиво произнес Дракон. Лицо его уже не казалось мягким и растерянным, оно посуровело от ярости, но мою руку он не выпустил. Пальцы его до боли впились в мое предплечье: я ощущала их жар даже сквозь рукав сорочки. Он рванул меня к себе и наклонился ближе: думаю, он предпочел бы грозно воззриться на меня сверху вниз, но, не имея такой возможности, рассердился еще больше. Будь у меня секунда все обдумать, я бы отпрянула назад и съежилась, постаравшись казаться меньше, но я слишком устала и слишком перепугалась. И вот лицо его придвинулось вплотную к моему – так близко, что я ощущала на губах его дыхание, и не столько услышала, сколько почувствовала его холодный, ядовитый шепот: – Так не проводить ли тебя туда?
– Я могу… я могу… – дрожа, пролепетала я, пытаясь отстраниться.
Дракон резко развернулся и потащил меня за собою вниз по лестнице: виток, еще виток, и еще – к тому времени, как мы добрались до следующей площадки, мы миновали пять пролетов, а потом еще три. Свет делался все более тусклым. Наконец Дракон выволок меня на нижний этаж башни – в огромное подземелье (никаких других помещений там не было) с голыми каменными стенами, с громадным очагом в форме рта с опущенными вниз уголками. В очаге плясало адское пламя.
Дракон подтащил меня к очагу, и меня захлестнул слепой ужас: да он же собирается бросить меня в огонь! Маг был силен, гораздо сильнее, чем могло показаться при его росте, он играючи волок меня за собою вниз по лестнице. Но дешево продавать свою молодую жизнь я не собиралась. Я ж не смиренная тихоня: сколько себя помню, я бегала по лесам, лазала по деревьям и продиралась через ежевику; паника придала мне сил. Едва Дракон потянул меня ближе к огню, я завопила и принялась отбиваться, царапаться и вырываться, и на сей раз и впрямь опрокинула его на пол.
Я упала вместе с ним. Мы одновременно стукнулись головами о каменные плиты и, оглушенные, секунду лежали неподвижно, перепутавшись руками-ногами. Рядом плясали и потрескивали языки пламени. По мере того как паника отступала, я вдруг заметила, что в стене рядом вделаны небольшие железные заслонки, и тут же – вертел для жарки, а над ним – широкая вместительная полка, заставленная горшками и котелками. Да это же просто кухня!
Спустя мгновение Дракон произнес, словно бы дивясь:
– Ты ненормальная?
– Я подумала, ты собираешься бросить меня в печь, – оторопело объяснила я – и внезапно расхохоталась.
Нет, весело мне не было – я была в истерике, измочаленная, изголодавшаяся, лодыжки и колени все в синяках после того, как Дракон грубо протащил меня вниз по лестнице; а голова болела так, словно череп треснул. Я просто ничего не могла с собой поделать.
Но Дракон-то этого не знал. Знал он только то, что выбранная им деревенская дурочка потешается над ним – над Драконом, над величайшим чародеем королевства, над своим господином и повелителем! Не думаю, что за последние сто лет над ним смеялся хоть кто-нибудь. Он приподнялся, пинком оттолкнул мои ноги, высвободившись, встал и воззрился на меня сверху вниз как рассерженный кот. А я лишь заливалась смехом – все громче и громче. Дракон постоял так немного, резко развернулся на каблуках и ушел, оставив меня валяться на полу и хохотать, – видимо, просто не придумал, что еще со мной делать.
Когда он ушел, хихиканье постепенно сошло на нет, и я вдруг осознала, что мне уже не так страшно и не так пусто в груди. В конце концов, он же не швырнул меня в огонь и даже не ударил. Я поднялась на ноги и огляделась. Поначалу я вообще ничего не увидела: очаг пылал слишком ярко, а других источников света не было. Но, встав спиной к очагу, я постепенно рассмотрела просторное помещение, поделенное на ниши, с низкими стенами, с полками, где рядами выстроились блестящие стеклянные бутыли – вино, догадалась я. Мой дядя однажды принес одну такую в дом моей бабушки, на праздник Зимнего солнцеворота.
И сколько ж всего здесь хранилось! Куда ни глянь – бочонки с яблоками, переложенными соломой, мешки с картошкой, морковью и пастернаком; длинные заплетенные косицы лука… На столе посредине кухни я обнаружила книгу, незажженную свечу, чернильницу и перо. Книга оказалась приходно-расходной: кто-то вел подробный учет всех припасов – ровным, решительным почерком. Внизу первой страницы обнаружилась крохотная приписка. Я зажгла свечу, наклонилась поближе и, только сощурившись, смогла разобрать слова:
«Завтрак в восемь, обед в час, ужин в семь. Накрывай на стол в библиотеке за пять минут до назначенного часа, и тебе вообще не придется с ним – не нужно уточнять с кем – видеться весь день. Мужайся!»
Бесценный совет! А это «Мужайся!» – все равно что касание дружеской руки. Я крепко прижала к себе книгу, впервые за весь день почувствовав себя не так одиноко. Дело шло к полудню, а Дракон в деревне не поел, так что я принялась за стряпню. Готовила я не ахти, но мать от меня не отступалась, пока я не научилась хоть чему-то. Притом фрукты, ягоды, овощи и все такое для нашего стола собирала я, так что я отличала свежее от гнилья и всегда могла сказать, сладок плод или нет. Но с таким количеством припасов я в жизни дела не имела; тут были даже выдвижные ящички с пряностями, которые благоухали как пирог, испеченный ко дню Зимнего солнцеворота, и еще бочонок, доверху полный свежей и мягкой серой соли.
В конце кухни обнаружился закуток, где, как ни странно, царил холод: там висели мясные туши – целый олень и два крупных зайца; и еще притулился устланный соломой ящик с куриными яйцами. На очаге лежала свежевыпеченная буханка хлеба, завернутая в тряпицу, и тут же стоял горшок, а в нем – кролик, тушенный с гречкой и мелким горохом. Я попробовала – да это блюдо хоть для праздничного стола, присоленное и чуть сладковатое, оно прямо тает во рту – еще один подарок от неведомой руки, оставившей приписку в книге.
Такие яства я стряпать вообще не умела и с замирающим сердцем подумала – а ведь Дракон наверняка ожидает всяких разносолов. Я была отчаянно благодарна той, что загодя приготовила крольчатину. Я поставила горшок разогреваться на полку над огнем – ну, плеснула немного на платье, велика беда! – задвинула в печь два яйца, нашла поднос, чашу, тарелку и ложку. Как только кролик был готов, я переставила горшок на поднос и нарезала хлеб – не нарезать было никак нельзя, потому что я отломила горбушку и жадно сжевала ее между делом, – и выложила на тарелочку масло. Я даже запекла яблоко с пряностями: мама научила меня этому рецепту для нашего воскресного ужина зимой, а здесь было столько печей, можно и сладкое состряпать, пока все остальное готовится. Когда я составила все на поднос, я даже немножко загордилась собою: все вместе выглядело прямо как праздничный пир, пусть и странный – только на одного человека.
Я взяла в руки поднос и со всей осторожностью двинулась вверх по лестнице. Я слишком поздно осознала, что понятия не имею, где находится библиотека. Если бы я дала себе труд подумать, то сообразила бы, что уж точно не на нижнем этаже – так оно и оказалось, но я-то это выяснила лишь после того, как с подносом в руках обошла громадный круглый зал с окнами, задернутыми шторами, и с массивным, похожим на трон креслом у стены. В дальнем конце зала обнаружилась дверь, а за ней – всего-навсего передняя и громадные врата башни, в три раза выше меня, запертые на тяжеленный деревянный засов в железных скобах.
Я развернулась, прошла через весь зал обратно к лестнице и поднялась на еще один пролет: там мраморный пол был застелен мягкой пушистой тканью. Ковров я никогда в жизни не видела. Вот, значит, почему я не услышала шагов Дракона тогда, на ступенях. Я опасливо прокралась через прихожую и заглянула в первую дверь. И тотчас же отпрянула: комнату загромождали длинные столы, там стояли странные бутыли, побулькивали зелья и посверкивали невиданные искры таких оттенков, какие в очагах не рождаются; здесь мне и на лишнюю секунду задерживаться не хотелось. Но я все равно как-то умудрилась зацепиться платьем за дверь и порвать юбку.
Наконец следующая дверь в противоположном конце прихожей открылась в помещение, полное книг: деревянные полки от пола до потолка были набиты ими битком. Здесь пахло пылью, а свет проникал внутрь лишь сквозь несколько узких окон. Я ужасно обрадовалась, что нашла-таки библиотеку, и поначалу даже не заметила Дракона: он сидел себе в массивном кресле, а на небольшом столике перед ним лежала книга, да такая огромная, что каждая ее страница была длиной с мое предплечье; с ее обложки свисал тяжелый золотой замок.
Я застыла на месте, не сводя глаз с Дракона: ощущение было такое, словно благой совет из книги обернулся предательством. Я отчего-то решила, что Дракон услужливо денется куда-нибудь до тех пор, пока я наконец не подам на стол. Он на меня не взглянул – даже головы не поднял! – но вместо того, чтобы тихонько пройти с подносом к столу в центре комнаты, расставить все для трапезы и улизнуть, я замешкалась в дверях и пролепетала:
– Я… я обед принесла. – Очень уж мне не хотелось входить без приглашения.
– Да ну? – язвительно осведомился Дракон. – И по пути ни в одну яму не свалилась? Я потрясен. – Только тогда он вскинул на меня глаза и нахмурился: – Или все-таки свалилась?
Я оглядела себя. На юбке осталось огромное безобразное пятно от рвоты – я как смогла отчистилась на кухне, но след не сошел – и еще одно, там, где я высморкалась в подол. Вдобавок я в трех-четырех местах заляпалась тушеной крольчатиной, ну и забрызгалась грязной водой из мойки, пока надраивала горшки. Подол еще с утра изгваздался в грязи и потом в нескольких местах продрался, сама не знаю как. Матушка заплела мне косу, уложила ее кольцом вокруг головы и зашпилила шпильками, но прическа давно сбилась на сторону, и теперь на шее болтался громадный спутанный узел волос.
Мудрено ли, что до сих пор я ничего не замечала; для меня-то ведь это все в порядке вещей, вот только платье на мне больно нарядное под всем этим безобразием.
– Я же… я готовила и мыла… – попыталась объяснить я.
– Если в этой башне и нужно что-то отмыть, так в первую очередь тебя, – откликнулся Дракон.
Да, он был прав – но как же жесток! Я вспыхнула и, не поднимая головы, подошла к столу. Расставила все как надо, оглядела труды рук своих и убито осознала, что пока я блуждала по башне, остыло все, кроме масла, которое растеклось по тарелке противной жидкой лужицей. Даже мое чудесное печеное яблочко заветрилось.
Я в ужасе глядела на еду, пытаясь понять, что делать: отнести все назад? Или, может, ему все равно? Я обернулась и чуть не вскрикнула: Дракон стоял за моей спиной и через мое плечо рассматривал принесенные блюда.
– Теперь понимаю, почему ты испугалась, что я тебя, чего доброго, изжарю, – промолвил он, нагибаясь, подцепил ложкой тушеное мясо из-под слоя застывшего жира и с отвращением вывалил обратно. – Даже из тебя обед бы получился получше.
– Стряпуха я не ахти какая… – начала было я, пытаясь объяснить, что я не так уж и безнадежна, просто заблудилась в башне. Но Дракон фыркнул и перебил меня на полуслове.
– Ты вообще хоть что-нибудь умеешь? – с издевкой спросил он.
Если бы только меня нарочно обучали прислуживать и я всерьез думала, что выбрать могут меня, то, вероятно, подготовилась бы получше. Если бы я не была такая усталая и разнесчастная, если бы я не испытала малую толику гордости за себя там, в кухне; если бы он не попрекнул меня за то, что я неряха – да меня все близкие этим попрекали, но по-доброму, а не со злобой, как он, – если бы хоть что-нибудь из этого случилось по-другому и если бы я только не столкнулась с ним тогда на лестнице и не убедилась, что в огонь он меня кидать не собирается, – я, наверное, просто покраснела бы и убежала.
Вместо того я в сердцах грохнула подносом об стол и закричала:
– Вот и нечего было меня забирать! Выбрал бы Касю!
Я тут же в ужасе прикусила язык, устыдившись сама себя. Я уже собиралась открыть рот и взять свои слова обратно, попросить прощения, объяснить, что ничего такого я не думала, что я вовсе не имела в виду, будто он должен пойти и забрать Касю вместо меня; что я сей же миг побегу сготовлю ему новый обед…
– Кого? – досадливо переспросил Дракон.
– Да Касю же! – изумленно откликнулась я. Дракон поглядел на меня так, как будто я только что дала ему новые доказательства своего слабоумия, и я в замешательстве позабыла все свои благородные намерения. – Ты же собирался забрать ее! Она… она умница, она храбрая, она замечательно готовит и…
С каждой секундой Дракон раздражался все больше.
– Да, – перебил он меня, – припоминаю ту девицу: и лицо у нее не лошадиное, и на чучело не похожа, и, надо думать, сейчас бы со мною не скандалила. Довольно! Вы, деревенщины, поначалу все утомительны, более или менее, но ты, похоже, воистину редкостный образец бестолковости!
– Стало быть, тебе вовсе незачем держать меня тут! – яростно выкрикнула я, не на шутку задетая: «лошадиное лицо» прозвучало ужасно обидно.
– К вящему моему сожалению, здесь ты заблуждаешься, – откликнулся он.
Дракон ухватил меня за запястье и резко развернул лицом к столу; а затем, встав за моей спиной, протянул мою руку над едой.
– Лиринталем, – произнес он. Странное слово заструилось у него с языка и резким звоном отозвалось у меня в ушах. – Повтори вместе со мною.
– Что? – переспросила я. Я такого слова в жизни не слышала. Но Дракон придвинулся еще ближе, наклонился к самому моему уху и страшным шепотом приказал:
– Повтори!
Я задрожала и, желая только одного – чтобы он меня выпустил, – произнесла вместе с ним: «Лиринталем» – пока Дракон удерживал мою руку над накрытым столом.
Воздух над тарелками всколыхнулся, подернулся зыбью – жуткое зрелище, как будто весь мир был для Дракона прудом, куда можно швырять камешки. Когда же волнение утихло, еда преобразилась до неузнаваемости. Вместо запеченных яиц появилась жареная курица; вместо горшка с тушеным кроликом – горка свежих весенних бобов, что сошли уже семь месяцев как; вместо печеного яблока – яблочная тарталетка: золотистые ломтики нарезаны тоньше бумаги, украшены крупными изюминами и залиты медовой глазурью.
Дракон выпустил мою руку. Лишившись поддержки, я пошатнулась и судорожно ухватилась за край стола. В легких иссяк воздух, как будто кто-то всей тяжестью плюхнулся мне на грудь; я была выжата как лимон. Перед глазами заплясали звезды, я согнулась вдвое, теряя сознание. Словно в тумане я видела: Дракон разглядывает поднос и как-то странно хмурится, словно и удивлен, и раздосадован одновременно.
– Что ты со мною сделал? – прошептала я, когда вновь смогла дышать.
– Хватит ныть, – пренебрежительно бросил Дракон. – Это всего-навсего простенький заговор, и ничего больше.
От удивления его уже и следа не осталось. Дракон уселся за трапезу и махнул рукой в сторону двери:
– Ладно, ступай. Вижу, ценного времени на тебя придется потратить немало, но на сегодня, пожалуй, хватит.
Я с радостью повиновалась. Я не стала пытаться забрать поднос, просто медленно побрела прочь из библиотеки, прижимая руку к груди. Ноги у меня все еще подгибались от слабости. Мне понадобилось целых полчаса, чтобы дотащиться по лестнице на верхний этаж; я вошла в комнатушку, захлопнула дверь, придвинула к ней комод и рухнула на кровать. Если Дракон и подходил к двери, пока я спала, я ничего не слышала.
Глава 2
В течение следующих четырех дней Дракона я не видела. Я дневала и ночевала в кухне: нашла там несколько поваренных книг и перепробовала все рецепты до единого, отчаянно пытаясь научиться готовить лучше всех на свете. В кладовой запасов было достаточно, порти – не хочу; если какое-то блюдо мне не удавалось, я съедала его сама, вот и все. Я последовала доброму совету и подавала на стол ровно за пять минут до назначенного часа, накрывала крышками тарелки и блюда и убегала подобру-поздорову. Теперь, приходя в библиотеку, Дракона я там больше не заставала, меня это устраивало, да и Дракон не жаловался. В своей комнате в сундуке я нашла кой-какую домотканую одежонку, которая мне худо-бедно подошла: вот только юбка едва прикрывала колени, а руки по локоть торчали из рукавов, и подпоясываться приходилось потуже, но зато я была опрятна как никогда.