- Я проиграл крупную сумму, но денег, чтобы покрыть, у меня не было. Только я на этом не остановился и круто подставился. Ошибка за ошибкой, и когда Марина обо всем узнала, меня просто сорвало. Я поддался эмоциям, Костя, я хотел ее вывести из себя, но я никогда бы не навредил ее здоровью.
- Что ж... - Костя хлопнул себя по коленям, размял шею, встал, - если ты ждешь от меня сочувствия или жалости,- я не Марина, и на такое не способен. Ты можешь сколько угодно убеждать себя, что ты просто «поддался эмоциям», но, правда, в том, что ты хотел ей отомстить, потому что ревновал.
Костя по его глазам видел, что попал в точку, в самое яблочко. Потому что сам тоже ревновал до бешенства и до того, что кровь вскипала, а ярость разрывала грудь, кислотой в желудке плескалась, обжигая все.
- Я тебя понимаю, пожалуй. Ты столько лет был рядом, а тут появляюсь я и все порчу, так? Только мстить нужно было мне, а не ей. Она ничего тебе не должна, и не ей нести ответственность за твои чувства.
Разецкий на него так смотрел... Убийственную ярость старался затолкнуть куда подальше, но у него это плохо получалось. Слабоват игрок, не чета самому Косте или Марине. Понятно, почему Марина его близко к управлению не подпускала, теперь точно все ясно и разложено по полочкам.
Для себя смысл этого разговора Костя исчерпал, поэтому развернулся к дверям, чтобы идти обратно. Думал, заглянет на пару минут в палату. Побудет там, успокоится немного и поедет обратно, на работу, дел по горло теперь было. Но одна догадка его остановила и заставила замереть на
следующей ступеньке.
Какая-то мысль, слово... Что-то болезненно кольнуло сознание. Разецкий сказал «психушка». Точно! Только... Ему несколько лет назад сообщили, что она с собой покончила, и он от этой новости вздохнул спокойно.
- Почему ты сказал, что тебе место в психушке?
Разецкий вдруг весь замер и резко развернулся к нему лицом.
- Я в баре сидел, надирался, и ко мне подсела одна краля. Предложила меня угостить, я согласился...
- И вывернул этой «крале» всю свою душу, да? Рассказал кто такая Марина, наверняка упомянул меня, Илью, вашу работу, так? Она задавала какие-то конкретные вопросы?
- Я не помню, Костя. Я надрался, как свинья. Но, возможно, если она что-то спрашивала, я мог и ответить.
- Как она выглядит?
- Ты не первый, кто заинтересовался ею.
- Кто еще? Ну?! - рыкнул, а сам в бессильной злобе сжал кулаки до боли, суставы захрустели,- он идиот, если раньше не догадался.
- Марина приставила ко мне человека, чтобы следил за мной, и на тот случай, если я соберусь навредить Илье и перейду черту, этот человек, скорей всего, устранил бы меня. Когда стало известно про Марину, Зима тоже решила уточнить про эту блондинку, расспрашивала, как выглядит, что
она говорила. Но я не помнил ни черта, а Зима не успела заснять ее на камеру.
- Зима? Ты про того самого киллера сейчас мне говоришь? Это женщина?
- А Вы, Константин Алексеевич, имеете что-то против женщин? - приятный женский голос раздался пролетом ниже.
Костя подошел к перилам, заглянул вниз, даже немного через них перегнулся, но увидел только часть стройных ног, затянутых в плотные черные джинсы и армейские ботинки.
- Вы, надо полагать, Зима?
- Можете звать меня Зимой, - милостиво разрешили ему. - Я не успела заснять ту красотку. Но успела опросить бармена, парочку посетителей, что сидели рядом с ними, и еще просмотрела записи с камер видеонаблюдения на входе. В зале у них было плоховато с качеством.
- Вы узнали, кто это?
- Я думаю, Вы и сами уже догадались.
- Мне сказали, что она умерла.
- Не стоит верить всем, кто умирает. Я лично тоже такой фокус проделывала. Дважды. И ничего, жива, пока что.
- И все же, я не понимаю, почему через столько лет она решила что-то предпринять? Да и с какой стати?
- Вот тут я вам ничем помочь не могу. В официальных учреждениях мне лучше не светиться, да и моей задачей является присмотр за господином Разецким...
- Вы вышлите мне ту запись и все ваши материалы?
Но спрашивал он уже пустоту. Стоило, наверное, спуститься вниз и проверить все, но Костя был уверен, что найдет только пустую лестничную клетку и отделение интенсивной терапии, полное пациентов и медперсонала. Но не успел он об этом, как следует, подумать и всю
полученную информацию обмозговать, как ему на мобильник пришло уведомление, что на почту пришло новое сообщение от пользователя «Зима».
***
Костя раз десять пересмотрел это чертово видео. Сначала один. Потом к нему присоединился Руслан, но сразу ушел, только сделал себе предварительно копию. Потом приехал Сава, посмотрел, скопировал и уехал.
А Костя всматривался в знакомые черты, искал какие-то изъяны, рассматривал тени. Пытался в этом видео найти ответы на свои вопросы, но так ничего путного в голову не пришло.
Не хотел он ехать домой.
Не мог смотреть сыну в глаза. Чувствовал себя виноватым. Хотя, так и было на самом деле.
По правде, он не помнил даже ее имени, отчества, фамилии. Но зато прекрасно помнил ее саму, и как его брат сходил с ума по этой малолетней дуре. Как он пытался ее спасти. Как у него начинали гореть глаза, когда говорил о своей то ли Насте, то ли Кате. Видел ее один раз, и только. После
аварии. Но эта девка ему в мозг впечаталась. Злобные детские глаза, полные яростной ненависти.
Он отправил ее в больницу на принудительное лечение, потом она пыталась покончить с собой, и ее перевели в психиатрическую лечебницу.
Через три года ей как-то удалось вскрыть себе вены. И Костя поверил в это. Вздохнул с облегчением, что ему больше не будут каждый месяц врачи докладывать о ее состоянии, как человеку, оплачивающему ее счета.
Хр*н знает, зачем он это делал. Но считал себя, обязанным попытаться сделать хоть что-то.
Молодец.
Сделал.
Это он виноват, что Марина на больничной койке. Что его сын сходит с ума от тоски и ожидания.
Его вина. И ему с этим еще придется как-то жить. Но теперь ясно одно.
Скрыть эту информацию от Марины не удастся. И тут даже к гадалке ходить не стоит, чтобы представить ее реакцию.
Черт! Твою мать! Как так могло выйти?
Как ему теперь в глаза Илье смотреть? Себе, в отражении? Как?!
Если бы только он мог оказаться в той машине вместо Марины, он бы согласился на это. За нее он мог умереть!
Ярость, бессильная злоба, кислотой жгли вены, прожигали мышцы и кости. Он внутри весь горел и не мог остыть, не получалось. К черту полетел всякий самоконтроль и спокойствие. Ему хотелось убивать. Своими руками убить ту дрянь, которая все это затеяла, пока по неизвестной ему причине.
Хотя, вряд ли найдется обстоятельство, которое заставит его признать ее право на месть ему и его семье. Нет таких причин. Это просто окончательно спятившая сука, которая возомнила себя Богом.
Осталось только ее найти и решить, что с ней делать.
А еще подумать, что делать с Разецким. По сути, он виноват только косвенно, а в остальном разбираться и говорить с ним нужно Маришке, а уж никак ему самому.
Саву и Руслана он предупредил, чтобы пока мужика не трогали. Когда смог успокоиться и приехать домой, было уже за полночь.
Домашние спали. Он даже с Ильей к Марине не поехал, не был уверен, что сможет держать себя в руках, и не напугает сына своей яростью.
Не хотелось есть. Ничего не хотелось делать. Может, если только лечь и уснуть, забыть обо всем, что узнал, а проснуться и понять, что всех этих месяцев не было. Что Марина приняла его и полюбила, что стала его женой.
Илья растет и не знает горя. Ему бы очень этого хотелось, но это все просто фантазия уставшего сознания.
А среди ночи,- он даже не заметил, как уснул,- его снова разбудил звонок. На ночь, в этот раз с Мариной осталась Таня:
- Она очнулась, Костя! - Таня всхлипывала в трубку, говорила, глотая слезы. - Мариша очнулась!
Весь сон, как рукой сняло. Будто на него ведро ледяной воды вылили.
- Она в сознании?! Говорит?! Как она себя чувствует?! Таня, не молчи, ради Бога! - начал метаться по спальне, натягивал джинсы одной рукой, второй держал телефон возле уха. Потом застыл, подумал: - Что говорят врачи? Они ее осмотрели?
- Осматривают сейчас, но говорят, что все в порядке. И нет, она пока не говорит, она еще очень слаба, Костя. Но уже чудо, что она очнулась!
- Таня, я не хочу давать Илье ложную надежду! Ему и так досталось! Если к утру ей станет хуже, мой ребенок сойдет с ума!
- Я понимаю-понимаю, конечно! Но врачи говорят, все будет хорошо, и она поправится!
- Врачи всегда так говорят! Но я не буду рисковать спокойствием своего сына!
- Хорошо-хорошо, - быстро проговорила, снова всхлипнула. - Они говорят, что она еще проспит до утра, и им нужно сделать какие-то тесты...
- Мы приедем утром, хорошо? Ты сможешь пробыть там одна?
- Да, конечно, пробуду. Не волнуйся!
- Если что-то будет не так, звони мне, поняла?! Звони! И Санычу с Нелей не говори до утра!
- Хорошо, я все поняла и все сделаю! - она замолчала, а потом безумно счастливым шепотом выдохнула, - Она очнулась, Костя!
- Я очень надеюсь, что утром будет так же, Таня!
Он отключился. Остановился посередине спальни, как был, полураздетый. Застыл. От счастья может башню снести. Сердце может остановиться. В обморок можно упасть. Вот и он был на грани чего-то такого.
Сердце в бешеном ритме зашлось, и пальцы подрагивали, а голова кружилась, и хотелось рассмеяться во все горло. Чтобы все слышали. Чтобы все знали, какое чудо произошло!
Его женщина! Его любимая будет жить! Теперь уж точно будет! Она борец, и если очнулась, значит, спуску не даст ни себе, ни другим. Будет бороться и стараться. Будет жить! А он - всегда рядом, даже если придется заставить ее терпеть свое присутствие в ее жизни.
Он слишком долго был вдали от нее и от Ильи. Понял, и принял непреложную истину.
Они- его семья! И он не позволит никому и ничему ее разрушить и лишить его их!
Никогда!
ГЛАВА 16
Марина не понимала, кто она и где она находится. Не чувствовала своего тела. Не ощущала никакой боли, даже холода или тепла не чувствовала. Долгое время была в какой-то пустоте: серое марево с белесым туманом, и она в нем парила. А еще она слышала голоса. Разные: женские и мужские, иногда детские. Они были смутно знакомыми, но она не могла различить слова, зато каким-то образом ощущала настроение этих голосов. Все они были чем-то опечалены, им были грустно и больно. Каким-то краем своего сознания приходило понимание, что причиной их страданий и грусти была она сама.
Два голоса особо выделялись. Они, кажется, грустили больше остальных. Там был ребёнок. Мальчик и взрослый мужчина. Точно.
И она бы хотела их как-то утешить и сказать, что она их слышит, но тело ее не слушалось. Или у нее вовсе не было тела?
Странная мысль, но интересная.
Нет, если она подсознательно помнит, что у нее просто пока нет сил, чтобы ответить, значит, тело все же есть. Уже хорошо! Осталось только понять, почему она его не ощущает, и что вообще произошло, как она оказалась в этом странном месте.
Она умерла?
Если бы умерла, наверное, не слышала бы никого. Точно-точно. Тогда бы не слышала. Окей. Значит, что-то другое?
Кома? Летаргический сон? Спячка? Бредовое предположение, она же не медведь, чтобы в спячку впадать. А летаргический сон? Может, она оказалась, как в том ужастике, погребенная заживо? Тогда ее плохо закопали в могиле, слишком близко к поверхности, а иначе, как объяснить то, что она слышит чужие голоса?
Может, она просто свихнулась, а это просветление в больном мозге - явление не частое, но бывает иногда?
Она бы такого не хотела. Ни за что!
Остается вариант с комой. И тогда возникает вполне закономерный вопрос: какого такого хр*на с ней случилось, что она оказалась в чертовой коме?!
Что-то было. Она помнила какой-то странный скрежет, будто гнулся метал, - неприятный звук. И еще хруст. Очень глухой, но она помнила, кажется, у кого-то ломались кости. А потом... Что было потом?
Ей было больно. Да. Точно. Было адски больно, все горело и пекло, она задыхалась. А еще было страшно. Не только за себя. За кого-то другого.
А потом появилась пустота и голоса.
Она не сразу начала их слышать. В начале, были только какие-то ощущения. Будто кто-то постоянно за ней наблюдал, смотрел и ждал чего-то. Но она не могла даже думать, просто интуитивно чувствовала людей рядом. Что они смотрят на нее и чего-то ждут. Не знала, как быстро время течет в пустоте, но голоса она услышала гораздо позже.
Странно все это.
Чего они ждут?
Ей надо очнуться? Но как-то не очень хочется, судя по всему, там ее ждет мало радостных новостей.
А с другой стороны: здесь ее вообще ничего не ждет.
Да, нужно как-то очнуться. Вопрос в том: как это сделать?
***
Как бы театрально это не звучало, но, как только ее больное сознание вернулось в привычное русло своего естественного существования, первое, что она почувствовала, это то, что она просто дико хочет в туалет по естественной нужде. И только потом появилась боль: не непривычная резкая и острая, а тянущая и тягучая. Тело занемело, хотя она не могла пошевелить ничем, кроме век, но все остальное ощущалось таким... ватным и едва ощутимым.
Она веки и то, с трудом открыла, казалось, на этом простом движении закончились все запасы ее сил.
Но когда разом запищали приборы, она испугалась, и они запищали еще сильней.
Откуда ни возьмись, появилось напуганное и одновременно безумно счастливое лицо Тани, она что-то говорила, трогала ее, но Марина могла только тупо на нее смотреть и моргать.
Она отчего-то вдруг сильно устала. Прямо накатило, и глаза стали закрываться, но в палату вошел молодой врач и начал зачем-то держать ее веки открытыми, светил фонариком и тоже что-то говорил, но она не понимала, что именно.
Ее всю ощупали, чуть ли не обнюхали, послушали дыхание, сделали еще что-то. Зачем-то трогали ее ступни и пальцы на ногах, щекотно, кстати, было так, что ноги сами собой дернулись, и это привело врача и Таньку в восторг. Идиоты, блин! Но, видимо, она многое пропустила, а то с чего бы им так радоваться, что у нее ноги от щекотки дергаются?!
Вот-вот. Кажется, когда ей все расскажут, она будет не в восторге!
Ее напоили и, наконец, оставили в покое.
Но она не была спокойна, ни капельки!
Она оказалась в больнице. Неизвестно сколько провела здесь времени. У нее не было сил, чтобы заговорить и спросить, где ее ребенок. Что с Ильей? Как он? Ей снова стало безумно страшно за своего мальчика. Он мог испугаться. Ему было плохо, а она не могла ему помочь!
Но, странное дело, несмотря на все эти мысли и страхи, она уснула.
****
Второе пробуждение было другим.
Можно было бы сказать, что она, наконец, вернулась, стала настоящей. Потому что теперь она ощущала себя по-другому. Тело было не ватным, а обычным: оно болело, но эта боль была слабой, правый бок затек, правая рука занемела и плохо слушалась. Голова кружилась, и перед глазами летали разноцветные пятна, больше напоминающие мелких мушек, горло нещадно драло и хотелось пить. Но она видела себя и, о чудо, даже могла говорить, правда, с трудом, и хрипя так, будто у нее ангина.
К ней все так же были подключены всякие приборы, датчики, капельницы и еще Бог знает, что.
Но она была живая! Уже хорошо!
Почему у нее на пальце обнаружилось кольцо? Красивое, конечно, но наличие украшения вызвало нешуточную тревогу и сомнения в реальности происходящего. Как-то она не помнила, чтобы кто-то делал ей предложение руки и сердца, или чтобы она замуж успела выйти. Такого в ее памяти точно не было.
А еще здесь снова не было Ильи, и даже Кости. Так что, вопросов становилось много, сомнения в реальности происходящего увеличивались слишком быстро.