В квартире, вообще, тишина стояла гробовая.
Пошел на кухню, увидел Любовь Григорьевну. Женщина что-то готовила, тихо помешивая в кастрюльке, рядом на сковородке скворчало мясо, судя по запаху. Заметила его приближение, кивнула головой, подзывая ближе.
- Вы так уснули с Илюшей, я будить вас не стала, - тихо проговорила. - Может, кушать хотите, а то так с утра и не ели ничего, а?
- Нет, Любовь Григорьевна, а вот от кофе не откажусь, - присел на барный стул, похлопал по карманам, вытащил сигареты. - Курить то у вас можно или на площадку лучше выйти?
- Курите, ради Бога, если Вам своего здоровья не жаль, - ворчливо отозвалась домработница и поставила перед ним стеклянную пепельницу.
- Марина разве курит?
- Нет, почему Вы спрашиваете? - молча махнул рукой на пепельницу, а сам с удовольствием затянулся сигаретой. Хорошо сразу стало, хорошо. - А..., так Савелий
Петрович же курит, вот Марь Сана и держит, чтоб была дома. Звонил, сказал через пару часов приедет, а у меня как раз и супчик поспеет, и картошечки пожарю.
Неприятно резанул, по натянутым нервам, ее тон. Взбесил! Хрен знает, от чего такая реакция, но ему заорать на нее захотелось, так, чтобы стекло задребезжало, и пепельницу эту к чертовой матери об пол херакнуть, разбить на осколки!
Конечно, ничего этого он не сделал, лишь еще раз затянулся, впуская в легкие ядовитый дым, насыщаясь темным удовольствием никотина, набивая легкие до отказа, чтобы не вздумалось тут устраивать показательные выступления.
Ну, говорила она ласково, причитала, как мать о взрослом сыне причитает, дабы не голодный был, одетый тепло.
От собственных мыслей, горечью потянуло. С чего вдруг его такое отношение Маришкиной домработницы к этому Савелию Петровичу так задело, не знал, и знать не хотел.
Пошло оно все к черту! Мысленно выматерил себя, домработницу, этого Савелия, а сам спросил:
- А где вся команда поддержки? - и язвительно так протянул, - Разбежались, что ли?
Любаша на него понимающе посмотрела и спустила молодому идиоту такую грубость и дерзость. Мужик попал, но пока еще сам этого не понял, думала про себя, скрывая улыбку от мужчины.
- Артем Артурович и Виктория Юрьевна так из спальни Марины не выходили, я им туда чай периодически ношу.
Вспомнил эту докторицу, аж передернуло его.
Стерва! Точно, самая настоящая!
Маришка, как только его увидела, сразу сознание потеряла, прямо в дверях квартиры.
Что тут потом началось! Пиз*ец полный!
Ему самому поплохело, когда она, белее смерти стала, и начала заваливаться на бок. Оборвалось что-то в груди в один миг, и пусто стало. Просто пусто, будто все внутренности разом исчезли, и мысли связные тоже исчезли. Остался только голый инстинкт не дать ей упасть на холодный пол.
Его так в жизни еще не штормило. Ни разу! Сердце бешено стучит, еле кровь успевает перекачивать. Потому что, загустела вмиг, заледенела от ужаса.
Миг ступора, а потом бросился вперед, и сам не понял, как оказался рядом с ней и Артемом.
Только Артем ее поймал, подхватил под руки и прижал к себе, ошарашенно переводя взгляд с бессознательной Маришки на Костю и Илью, у которого глаза стали огромными, и таким ужасом и вселенской тоской наполнились, что у него самого под ложечкой засосало от тревоги и страха.
Они вдвоем с Артемом перенесли ее сначала на диван в гостиной, а потом уже Артем сам, удобнее перехватив, бесчувственное тело, понес наверх. Ему только рыкнул:
- За Ильей смотри!
Вот тут-то он на сына и посмотрел внимательно, и сам чуть было в обморок не хлопнулся.
Ужас прокатился по венам, ледяной волной.
- Она же не умрет? - хрипло выдавил из себя Илья, даже не пытаясь вытереть, бегущие по щекам горячие дорожки слез, только носом зашмыгал.
Костя присел перед мальчиком на корточки, взял аккуратно за плечи и со всей уверенностью, на которую только был способен, заявил, глядя в напуганные серые глаза:
- У тебя удивительно сильная мама, и она не умрет! Она просто устала, вот и все, слышишь?!
- Да, - шмыгнул носом, натянул рукав кофты на ладонь и начал вытирать слезы и сопли с лица. Костю так и тянуло рассмеяться от этого жеста, но не мог даже улыбнуться. Только смотрел на сына и делился своей уверенностью, что все будет хорошо.
Тем временем, в квартиру влетел напуганный Вася, из спальни на лестницу вышел Артем:
- Вася, за Викой езжай! Я ей позвонил, она уже собирается, по дороге заедете в аптеку, если ей надо будет. Она все тебе сама скажет. И давай, по-быстрому!
Мужик кивнул, кинул взгляд на Любашу и ушел обратно в прихожую.
- Илюх, ты чего это сырость развел? Нормально все с мамкой, устала она просто. Ты ж знаешь, она у тебя трудоголик, отдыхать не научена.
Артем говорил спокойно и даже весело, но Костя видел, как мужчина весь подобрался, стал напряженным. Он сам такой же становился, когда готовился к худшему.
- Слышишь, Григорьевна, ты давай че пожрать забацай, а то ж проснется барыня, трапезничать изволит, только легкое что-нибудь!
- Уже готовлю, Тема, готовлю! - отозвалась та с кухни.
Артем обратно в спальню Маришки ушел, только захватил глубокую миску с водой и чистое полотенце.
На него вообще внимания не обратил, ясно говоря этим, что Костя в этом доме посторонний. Не то, чтобы его это особо сильно задело, но неприятно, да, стало. Как оголенный нерв кто пощекотал. Но, если еще раз сунуться к больному месту, можно и по мордасам схлопотать. Все сорок минут, что Вася ездил за доктором Викой (это ему рассказал Илья, что мамина подруга, доктор, и скоро этот доктор поедет в Америку по приглашению, читать курс лекций студентам), Илья сидел с потухшим взглядом, весь поникший. И у Кости все в груди обрывалось, в голове начинало шуметь от того, что чувствовал себя бессильным, не способным помочь своему ребенку. Он мог только утешать, и убежденно заверять сына, что с его мамой все будет в порядке.
Потом приехала эта самая Вика. Не в жизнь бы не сказал, что эта фифочка, гламурная блондинка с отсутствием интеллекта на лице, может оказаться каким-то там доктором. Но он не лез со своим мнением, права на это не имел никакого.
Это семья и друзья Маришки, и им лучше знать, как о ней заботиться.
Бесспорно, его вся эта ситуация бесила, раздражала и откровенно злила.
Не привык задавливать свое мнение и свою злость еще в зародыше.
Но, старался сохранить трезвый рассудок, не лез в чужой монастырь со своими правилами, хотя мог. У него тоже связи, знакомые, деньги. По одному звонку, сюда главврача из клиники Склифосовского подогнали бы, Маришку бы осмотрели, как положено, и госпитализировали, если нужно.
Но! Вечно у него теперь появляется это гребанное «но»!
Его сын дрожал от нервного потрясения, от страха за свою маму. Илье запретили подниматься к Марине, и правильно сделали.
Ребенок периодически начинал плакать, раскачиваться из стороны в сторону и говорить, что это он виноват, что маме плохо.
Костя впадал в ярость, когда слышал этот тихий потерянный шёпот.
Хотелось рвать и метать! Убивать все вокруг! И Марину, в первую очередь! Потому, что довела себя до такого состояния! Потому, что теперь он не знает, за что хвататься и кому звонить, чтобы смогли успокоить ребенка, у него самого плохо получалось.
Как назло, мать Марины, Неля, вместе с Русланом улетела в отпуск,- срывать их с отдыха очень не хотелось.
Был еще вариант позвонить Санычу, но тот тоже далеко, только распереживается мужик, зачем ему такие страсти.
И, когда в квартиру, уверенной походкой на высоченной шпильке и в красном платье, влетела блондинка с выражением на лице «не подходи - убью, кобель безрогий», ему стало очень весело.
Илья отреагировал, естественно по-другому, что в очередной раз резануло по нервам.
Сын сорвался с дивана и кинулся в объятия этой блондинистой особи, та в свою очередь обняла его, что-то шепнула на ухо, и отступила к лестнице, ведущей на второй этаж, напоследок окатила Костю таким презрительным взглядом, что хоть бери и вешайся, ага. За ней, наверх, помчался Вася с чемоданчиком в руках и еще с пакетом из аптеки.
И все. Опять тишина накатила.
Илья вроде успокоился и, прижавшись к нему боком, затих, а потом и вовсе уснул.
Костя еще прислушивался к тому, что наверху происходит, но ничего слышно не было.
Так и просидели они вдвоём, пока Костя не вскинулся от какой-то тревоги внутренней. Что-то его толкнуло, зацепило за живое. Вот и проснулся.
А там ему снова указали на его такое совсем незначительное место в этом доме, и в жизни Ильи, в частности.
Ну и пошло оно все к *беням, плевать на мысли и на отношения этих людей! Ему не четырнадцать, и он не барышня нежного возраста, чтобы обращать внимание на такие вещи!
Задевает, да и х*ен с ним, что поделать!
Главное, что он сам никуда исчезать не планирует, и, даже если, метлой поганой погонят, он им всем фигу сложит,- продемонстрирует славную фигуру из трех пальцев,- и пошлет к чертям.
Это его сын! И это мать его сына, и, как бы он к ней не относился, не может оставаться в стороне и просто наблюдать, как эта чокнутая загоняет себя в гроб!
Они поговорят, еще как поговорят! И, если потребуется, он будет тут сутками торчать, но узнает, что происходит, на самом деле!
Из-за простого обморока, такую панику не поднимают. Из-за простого обморока, взрослый мужик не станет прятать трясущиеся руки. Костя заметил, все разглядел, когда Артем вниз спускался.
Они что-то скрывают, и он хочет знать, что именно.
Илья обмолвился, что у мамы такое уже было.
Давно, правда, но было.
И Костю озноб прошил от того страха, что затаился в голосе сына.
Мелькнула мысль, что Марина и в самом деле может умереть. Страшная мысль. От нее все заледенело, зазвенело яростью в груди. Воздуха стало не хватать.
Но от обмороков не умирают, ведь так?!
****
Если сильно болит голова, значит, она еще жива. Уже что-то хорошее.
Открыла глаза, медленно, чтобы яркий свет не резанул резко, чтобы не до слез. Слезы - это последнее, что ей нужно.
Боль была невыносимой, хотелось стонать от нее, но держалась. Не при свидетелях. В груди жгло, горело, дышалось тяжело.
- Очнулась? - ехидно так, противно спросила подруга, склонившись над ней.
- Голова кружится? Тошнит? Что?! - Вика требовательно заговорила, хорошо хоть не орала во всю глотку, эта может так взреветь, что стекла сыпаться начинают, - Ну?!
- Маришка, ты бы ответила, а то наш доктор скоро будет злиться!
Артем вольготно расположился на прикроватной софе. Вика же сидела на кровати, и держала Маришкино запястье, отсчитывая удары сердца, и смотрела на свои наручные часики.
- Пульс учащенный, бледная, как покойник. Пить хочешь?
Во рту, и в самом деле пересохло, пить хотелось дико. Язык свинцом налился, не могла и слова вымолвить.
Артем дал ей стакан воды.
Боже, как же вкусно! Вода, но такая вкусная!
Сделала еще глоток, но под пристальными взглядами этих двоих, вода в горле, комом встала.
- Чего пялитесь, изверги? - прохрипела, - Илья где?
- Илья твой с папашей, не ссы! - пролепетала Вика, - А вот ты, моя хорошая, меня задолбала!
- Начинается! - хмыкнул Артем.
- А ты вообще рот закрой и не вякай! - и ему прилетело, - Марина, дура ты безголовая, сколько раз тебе говорить, что не с твоим здоровьем пахать, как папа Карло, надо. Мера должна быть, мера, понимаешь? Ты себя в гроб загонишь! На себя плевать, так о сыне подумай, с кем он останется, случись с тобой что? С малахольным этим, что ли?
- Так, мать, ты чего разошлась?! - Тёмыч хлопнул в ладоши и потер ладони, - Ты давай без криков,- крестника напугаешь, сама будешь успокаивать. А то, что отец у него ..., так и скажи, что понравился, он смазливый!
- Я тебе сейчас по роже дам, вот жена то порадуется, да?!
- Прекращайте этот балаган, и так башка трещит, - тихо заметила.
- Тебе по-хорошему надо бы недельку полежать и проколоться витаминчиками, глюкозой. У тебя нервное истощение, и не мне тебе объяснять, чем это может грозить с твоими-то проблемами.
- А конкретней можно? Что за проблемы такие?
Вкрадчивый голос и тон нового персонажа этого театра абсурда заткнул всех разом. Вика, молча отвернулась от двери и многозначительно смотрела на Маришку, скрывая ехидную улыбочку, Артем просто весь подобрался, недобро глядя на, заглянувшего в спальню Костю.
Маришка же... она сама понять не могла, почему ей вдруг стало спокойно. Просто нахлынуло какое-то абсолютное спокойствие и понимание мира. Бывает такое у людей, как благодать свыше, понимание сокровенного и тому подобного. Вот и с ней, в тот момент, от вкрадчивого голоса, требовательного прокуренного, от тревожных глаз, случилось нечто.
- Что конкретное, Вы, Константин, хотите услышать? И по какому такому праву? - Вика, если злилась, не могла язык прикусить, и так, как сейчас могла позволить себе язвить только в адрес одного конкретного мужчины, то не собиралась упускать подобный шанс, хотя и предупреждающий взгляд Маришки чуть было не сбил ее с пути истинного.
- Я хочу знать, что с ней произошло, а по тому простому праву, что я в ее жизни появился и исчезать никуда не намерен, а значит, мне нужно знать, что происходит, и быть готовым к любой ситуации - мужчина говорил спокойно, но все видели, чего ему это спокойствие стоило. В комнате дышать стало тяжело от сдерживаемого гнева и ярости этого мужчины.
- Хм, говорите исчезать никуда не намерены? Посмотрим-посмотрим! Саву, что ли на него натравить?
- Золотце, ты бы не увлекалась, а то накликаешь, и он возьми, да и появится! - Артем не смог удержаться от насмешки.
- Если вы про Савелия Петровича, - Костя особо сильно выделил имя последнего, - То он уже едет, а Любаша жарит картошечку к приезду высокого гостя.
- Зашибись, блин!
- Я тогда поеду!
Они с Викой сказали это одновременно.
Вика-то понятно,- кому хочется себе душу рвать?! Так что, Маришка возражать не стала, когда подруга со скоростью света вылетела из комнаты, на ходу зовя Васю, чтобы тот ее отвез туда, где взял.
Маришка с улыбкой пронаблюдала за таким поспешным бегством, перевела взгляд на Артема, кивнула тому на дверь с немой просьбой оставить ее и Костю наедине.
Друг молча вышел, но взгляд его обещал ей головомойку, и еще какую. Если еще и Сава приедет, то точно воспитывать начнут, воспитатели хреновы.
- Как ты?
Костя задал самый глупый вопрос, который мог, но ничего другого ему в голову не шло. Зашел в комнату и аккуратно присел на постель, возле Маришки.
- Лучше. Прости, что так получилось, у тебя, наверное, свои планы были.
- Прекрати! - зло рыкнул, - Ты нуждалась в помощи, и, если моя помощь заключалась только в том, чтобы быть рядом с Ильей, пусть, мне только в радость. Я по нему скучал!
- Он по тебе тоже скучал, только о тебе и говорил все это время!
- Ты ревнуешь, да? Его ко мне?
- А сам ты, как думаешь? - внимательно посмотрела ему в глаза, - Какой-то левый мужик, чужой человек, вдруг вламывается в нашу жизнь с грацией танка, никого не спрашивая и не слушая, переключает все внимание моего сына на себя, а теперь задает идиотские вопросы! Конечно, я ревную, кто бы на моем месте не ревновал!?
- Давай без нервов и прописных истин, ладно?! - не сказал, а припечатал, - Я все понимаю, все! Только, Марина, я же знаю, что ты за человек, переживаешь, все в себе держишь, а потом будешь в обмороки падать? Кому это надо?!
- Ты меня не знаешь, и давай без душеспасительных бесед. Я не собираюсь устраивать из своей семьи, и сына в частности, поле боя. Не буду я с тобой воевать за его внимание, если ты на это намекаешь.
- Хорошо.
- Но это не значит, что я взяла и все забыла. Ты самая последняя сволочь, но люди иногда, в очень редких исключениях, меняются. И я надеюсь, что ты и есть то самое редкое исключение. И своего сына ты не бросишь, когда он тебе надоест. Обо мне не переживай, просто напряжённое время на работе, а тут еще и ты. Все просто сказалось.