- Хорошо, если так, и ты не скрываешь от меня более серьезных проблем со своим здоровьем!
Она посмотрела на Костю, как на полоумного, взглядом опуская его ниже некуда. Тоже мне, Мать Тереза, етить твою налево!
- Ты пытаешься влезть в мою жизнь, Костя, а снова этого сделать я тебе не дам! Все, что касается Ильи, пожалуйста! Ты отец, и никто этого права у тебя отнимать не собирается. Но мне ты не муж, так что, не надо этого беспокойства, задушевных разговоров. Мы это уже проходили, повторения я не хочу!
Если бы Маришка только знала, что ее слова делают с ним, если бы только знала, как ему от них стало плохо. Но ей было не до того, чтобы еще и о его самолюбии переживать.
У нее жутко болела голова, снова пересохло во рту и хотелось только одного, чтобы пришел Илья, лег рядом, обнял своими ручками, и она, наконец, смогла расслабленно выдохнуть.
Константин пытался не пропускать ее слова через себя, но отчего-то не вышло. У него сегодня весь день так. Все, кому не лень, бьют по нервам, по одной точке, и с каждым разом его начинает дёргать все больше и больше, все больней и больней. И когда он дойдет до ручки, щепки полетят во все стороны.
Не муж.
И правда, он ей не муж, и никогда не хотел им быть. Отцом он тоже как-то становиться не планировал, однако ж, вот так получилось... Неожиданно, но приятно! Может и с женитьбой..., нет, идиотские мысли. Он устал, вот и лезет всякое в голову.
Костя собирался уже уходить, когда Маришка тронула его за руку, привлекая внимание:
- Ты можешь у нас на ночь остаться, куда тебе сейчас за руль или, подожди, пока Вася вернется, он отвезет, - тихо выговорила, облизывая пересохшие губы. И не заметила, как пристально за ее губами в этот момент наблюдал мужчина.
Костя поднялся, его жаром изнутри всего опалило, как увидел розовый влажный язычок и почувствовал яростное желание смять сухие губы своими, облизать, почувствовать, вспомнить ее сладкий вкус.
Для него она была сладкая, он это точно помнил.
Оглянулся на Маришку, кивнул, что услышал, и стремительно вышел из ее спальни. Не дай Бог, еще заметит, как у него пах затвердел камнем. Ни к чему им отношения, и так не простые, усложнять!
Маришка устало откинулась на подушки, прикрыла тяжелые веки. Сегодня из спальни она точно не выйдет, слабость была дикая, пить хотелось, голова так и болела. Но, оно и понятно. Вика-то права, здоровье после родов у нее, мягко сказать, не было идеальным, иногда случались упадки сил, как сегодня, например. Таблетки пила постоянно, жила в ожидании. В шкафу сумка стояла собранная, одна такая же на работе, и одна в багажнике машины. Она ждала новостей постоянно, все двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.
В комнату робко постучали, заглянула рыжая макушка сына. Как только мальчик увидел, что мама не спит, бросился бегом к ее кровати, проворно забрался, поднырнул под руку матери и умостился у нее головой на груди, с левой стороны, внимательно вслушиваясь в удары ее сердца.
Марина понимала, что сыну нужна уверенность, что с ней все хорошо, потому и не возражала такой стремительной атаке на ее личное пространство. Ему нужно слышать ее сердце и чувствовать ее крепкие объятия. Они такое уже проходили.
- Со мной все хорошо, малыш, - она поцеловала его в макушку и, сильней притиснула к себе.
- Я испугался, мама, - тихо прошептал, боясь признаться, насколько сильно ему стало страшно, - Так испугался, что ты умрешь. Ты нервничаешь из-за меня, я знаю. Я не хотел, мама, не хотел, честно!
- Малыш, посмотри на меня, посмотри! - когда Илья поднял на нее свои серые, полные слез, глаза, у нее самой глаза тоже стали влажными, - Ты мое золото, самое дорогое, что есть у меня в жизни, и даже, если я заболею, я буду бороться до последнего, потому что ты есть у меня. Хорошо?!
- Хорошо.
Они так крепко обнимали друг друга еще минут пять, а потом уже не заметили, как забылись тревожным сном, и у каждого из них тревоги были одинаковые.
Когда, спустя двадцать минут, в комнату заглянул Костя, то обнаружил мать и сына спящими, крепким сном, и сжимающих друг друга, в не менее крепких объятиях. И желание прилечь на кровать, третьим, стало непреодолимым, Костя не знал, почему ему вдруг так сильно захотелось лечь рядом с ними, и тоже забыться сном, но не стал. Тихо прикрыл за собой дверь, так же тихо спустился по лестнице.
- Уснули.
- Ну и хорошо, ну и славно, пусть спят! - ответил Савелий Петрович, уверенно разливая холодную водку по рюмкам, - А мы по пиисяшке и тоже в люльку.
Они с Артемом взяли свои рюмки, чокнулись.
- За знакомство, что ли?! - Сава влил в себя горькую и не поморщился, красиво выпил.
- Золотулька-то убежала, начальник! От того, ты сейчас нас напоишь, и сам упьешься до зеленых чертей, - Артем хмыкнул, Костя не сразу понял о ком речь, но как сообразил, что Золотцем, тот доктора Вику назвал, успокоился. У него все в голове крутился вопрос, точнее даже не вопрос, а мысль, которая не давала покоя. И даже обрадовался, что Савелий водку разливать начал без всяких предисловий, трухнули все сегодня знатно, так что ему разговор под водку хорошо бы пошел. А тут все мысли и отпали.
Видел, как лицо у Савы перекосилось, после упоминания этого «Золотца», что там и как у них, фиг знает, но главное, что Марина не спит с этим Савой, и с Артемом. Вокруг же одни мужики у нее, а в ее целибат как-то слабо верилось. Красивая же!
Горькая по горлянке горячо побежала, хорошо стало, тепло. Главное не напиться, а то пойдет и сделает то, что ему так сильно хочется.
Мужчины пили, Любаша им картошечки нажарила, бутербродов наделала. Хорошая она баба. Вася только недовольно головой качал, на их компанию глядя.
Не заметили, как приговорили бутылку. Уже были прилично пьяные, разговоры велись личные.
Савелий заливал свою горечь из-за двух женщин сразу. Вика, его Золотце, - тут он даже думать не мог спокойно. Сразу убить всех нах*й хотелось, кто на нее только посмотреть посмел, а потом спрятать ее ото всех, чтобы только его, только ему улыбалась, чтобы его любила! О ней даже думать было больно, и водка тут помочь мало чем могла. А вот Маришка... тут все хуже. Он клялся ей, клялся, что будет молчать, пока не придет время. И он молчит, водку только пьет, и молчит.
Никто не знает, никто.
После родов, когда прямо дома свалилась без сознания, и ему в панике обрывала телефон Неля, Маришке, после тщательного обследования поставили диагноз ХСН,- хроническая сердечная недостаточность. Не приговор, конечно, но радостного мало. Они вдвоем скрывали ото всех, берегли покой близких. Она на таблетках сидит постоянно, и немало денег отвалили, чтобы ей начали искать в Германии донора сердца. Да, нелегально и незаконно, да только плевать она и он хотели на это!
Рано или поздно наступит кризис, и тогда последствия будут плачевными. Так что они ищут, и денег не жалеют.
Теперь вот появился еще один, которому, по-хорошему, надо морду сначала набить, а только потом все рассказывать.
Но он, Сава, вмешиваться права не имел, а вот повлиять на Маришку мог. Может и права она, что молчит, но в глазах Кости он кое-что успел заметить. Мужик, поди, и сам еще не понял, чего ему хочется, и что жизненно необходимо. Просто женщина, Маришка, и чтобы рядом всегда.
Ну, ничего, придет время, поймет. Главное, чтобы у Маришки это самое время вообще было.
ГЛАВА 6
Жизнь никогда не должна стоять на месте. Застой, он губителен, как для организма в целом, так и для жизни, в общем.
Маришка всегда придерживалась данного мнения, даже приняла за правило, чтобы не утонуть в горечи, в боли, в собственных сомнениях и сожалениях.
Нельзя оглядываться назад. Думать и гадать, что было бы, если.... Нельзя жить прошлым. Четко уяснила для себя именно это.
В бизнесе так точно смотреть необходимо только вперед, причем далеко, на многие годы, даже не на пятилетки, а на десятки лет вперед.
Настаивала на таком длительном бизнес-плане в свое время. Убеждала Саву, что нужно поступать и думать не о будущем, а быть будущим, мыслить, как будто уже там. В каком-то смысле их это даже спасло. Смогли вовремя выйти из щекотливой ситуации и остаться при своих, кровно заработанных.
Бешеный адреналин в крови, мозги работают на двести процентов, не спать сутками и жить на кофеине. Ходила с Артемом, как пристегнутая, в руках кипа бумаг на подпись, другие на рассмотрение, третьи вообще лучше разорвать, сжечь и развеять по ветру. Они пахали, как проклятые. Но она неизменно ходила с Артемом, всегда. А сам он еще, тогда, зеленый шкет, после армии, не знавший, как поставить на ноги больную мать и невесту, случайно сцепился с барыгами Савы. Маришка помнила, в каком виде она его в больнице увидела, думала сама рядом ляжет. Но нет, обошлось.
В те годы она не шибко лезла к нему с советами, как лучше жить и как работать. Каждый выживал, как мог, и она исключением не стала, когда родила, а денег нет, работы тоже.
Артем ее привел к Саве практически за руку, поручился. А его слово уже тогда значило немало. Он парень был шустрый, и хитрый. Не торопился никогда что-то решать или говорить. Но за год успел подняться, только они все боялись, что падать будет больно с такой высоты.
Первая встреча, как в тумане у нее отпечаталась. Не помнила, что говорила, как себя вела. Но ее взяли, дали аванс и отпустили с той самой кипой бумаг, с которой все и началось.
Она погрязла в бумажном «дерьме», если можно, так сказать.
На дворе 2008, и уже никто никого не стрелял, чтобы отобрать чужое. А вот рейдерские захваты, подсунутые бумаги на подпись начальству, в нетрезвом состоянии. И, о боже, что это за бумаги были.
При ее участии, многие лишились своих фирм, даже крупных компаний. Про недвижимость лучше вообще умолчать.
Но она неизменно ходила с Артёмом, у которого с собой всегда было огнестрельное оружие.
До какого-то момента она даже толком и не понимала, точнее, отказывалась понимать, во что влезла, на самом деле. На какой арене она играет и, главное, с кем.
Но поняла. Точнее, ее очень хорошо ткнули мордой в ту самую субстанцию, чтобы знала, кто она и с кем вздумала играть.
Тот период времени, когда все покупалось и продавалось, Марина никогда не забудет. Менты, налоговики, да все без исключения, получали от кого-то мзду в свой карман. Вопрос был в том, кто больше даст.
Журналюги охотились за сенсациями. Им подавай, кого мощней, с поличным: на взятке, вымогательстве, мошенничестве. Сошло бы всё, лишь можно было в массы двинуть.
Короче, прижимали со всех сторон, и им нужно было меняться. Они и менялись. Смотрели вперед. Поэтому, переводили капитал в легал, но так, чтобы надежно и не подкопаться было.
Савелий становился законопослушным гражданином, бизнесменом. Удалось уговорить его не лезть в политику, там своих игроков хватало, да таких, что криминал мог обзавидоваться их жесткости и жестокости.
Вот тогда-то их и попытались прижать. Если правильно сказать, то их попытались посадить.
Даже дело завели, не на нее, конечно, но им всем это аукнулось. Тогда-то и повстречалась Виктория Золотарева на их пути.
На них совершили покушение, без шума и пыли. Все тихо, мирно. Все, конечно же, в кавычках. Поналезло шпаны всякой, не могли общий кусок поделить, на себя перетягивали. Идиоты.
Машина на воздух, стрелок на крыше. Выходили из банка все четверо, и еще машина сопровождения с ребятами ожидала у выхода.
Она от ужаса застыла, как кролик перед удавом, ничего не понимая, и только успела увидеть, горевшие обломки авто. Люди в панике разбегаются, а ее сверху прижимает к мокрому асфальту Артем.
Дело, конечно, замяли. Инцидент, в целом, тоже.
Но, Сава оказался в морге.
Им нельзя было показать свою слабость, а его задела пуля. Стрелок был неопытный, шавка чья-то.
Так получилось, что единственный врач, которому Сава доверял, был патологоанатом, и работал он в морге шестьдесят четвертой больницы. По своим каналам его доставили туда, но Артём опасался, что будет повтор неудавшегося покушения, и пришлось Саву прятать, чтобы ни одна живая душа не узнала. Спрятали, ага. И нажил Сава себе геморрой по самые гланды, а Маришка вторую лучшую подругу.
Все это она сейчас к чему вспоминает? К тому, что, несмотря на все свои злоключения, попытки покушений на ее жизнь, в частности, допросы в ментовке, протоколы и всю остальную х*ень, она никогда ни о чем не жалела.
Никогда.
До этого самого момента.
Она смутно помнила, что случилось, и как она оказалась в своей спальне. Но, когда проснулась утром от кошмара и вскочила с постели, замерла, как мертвая, смотря на то, как ее сын и его отец спят рядом на одной постели.
И ее проняло.
Этот вид до того ее пронзил, что стало нечем дышать, и захотелось на воздух или под ледяной душ.
Илья спал, повернувшись к ней лицом, на боку, а позади лежал Костя, одной рукой прижимая сына к постели, будто оберегая его от напастей всего мира. И такое выражение лица у него было... Невероятное, сложно словами передать. Губы в легкой улыбке, но такой довольной, что ей захотелось потрогать его улыбку пальцами, запомнить кожей. Даже кончики пальцев зазудели сразу. У него пробилась щетина темно-рыжая, она тенью легла на его лицо. И морщинки у уголков глаз собрались, потому что он еще сильней улыбнулся. Интересно, что ему такое снилось?
Они вдвоем так хорошо спали на ее постели, что будить их не стала. Пусть спят, она напугала их,вчера...
Сон тихонько отпускал ее, дыхание постепенно стало ровным, только липкий холодный пот напоминал об увиденном кошмаре.
Эти сны для нее были одновременно и кошмаром, и прекрасным видением. Чудом. Тамир, уже подросший, как и Илья. Рядом с ней, рядом с ними. Живой и здоровый. Такой же солнечный и задорный, как и его брат.
Конечно, это хороший сон, но именно сон, а не реальность. Потому, всегда просыпалась с ужасом, заставляла себя очнуться. Иначе она бы тогда спала целую вечность. Кто бы о таком не мечтал? Ее дети рядом с ней, оба живы, счастливы, растут у нее на глазах. Кто бы на ее месте отказался от такого сна? Никто. Но, жить прошлым нельзя, просто нельзя, и точка на этом.
Но сейчас, глядя, как отец и сын сладко спят, она сожалела, что они не прожили вот так все девять лет, что знакомы.
Это было бы невыносимым счастьем просыпаться так каждое утро, но, увы, и ах, это тоже всего лишь прошлое, и грош ему цена.
Накинула на себя халат и тихо вышла из спальни.
Интересно, каким образом Костя оказался в ее постели? Это бы был смешной анекдот, но ей не смешно от слова «совсем».
На первом этаже было тихо, видимо все еще спали. А то, что были эти все, даже не сомневалась.
Артем был при ней, а Сава точно должен был подтянуться, по ходу событий. Смутно помнила приезд Вики, но та так быстро исчезла, что и говорить не о чём.
Прошлась по прохладному полу босыми ступнями. Хорошо. Тревога уходила, уступая место спокойному разуму.
По кухне бесшумно, в мягких вязаных тапочках, сновала Любаша, готовила, судя по запаху, овсяную кашу и бульон.
- Эти олухи пили вчера, что ли?
На резкий звук женщина подскочила, от испуга.
- Ты что меня так пугаешь, а? Чуть сердце не выпрыгнуло! - запричитала Григорьевна, картинно хватаясь за то самое сердце.
- Любаша, сердце немного левее и ниже, а с твоей выдающейся грудью ничего страшного не случится, - хмыкнула, присаживаясь на барный стул, - Ты меня покормишь?
- Вот уж похабница! Напугала меня вчера! Ты смотри, я поседею совсем, страшная стану, Васька от меня уйдет, и что я тогда делать буду?
- Ты какой год мне грозишься, что Васька от тебя уйдет? Третий? Вот, когда уйдет, тогда и обсудим.
- Ну, честное слово, ты, если не кормленная, такая язва. Страшно жить становится от того, какая ты язва.
- Любаша, кончай трепать, и корми меня, быстрей, а то всем достанется. Виноватой ты будешь, точно тебе говорю.