Если бы я знал, о чем они говорят…
2. Воспоминания. Часть 2.
Хотя, что бы я мог сделать?
Пусть внутри меня и играл страх, но ужас оказаться вновь в одиночестве (да, у меня была такая боязнь, ведь я привык быть на людях) заставил меня пойти с ними. Все они были парнями, некоторые выглядели очень странно: со странными ушами, странного цвета кожей и одеждой в пол. Эти люди пытались со мной заговорить, но вскоре поняли, что я совершенно их не понимаю.
Один из них полностью меня осмотрел, я так предполагал, на предмет наличия ушибов или ран. Если бы на моем месте была девушка – она бы покраснела от такого досконального изучения своего тела чужим человеком. Но я к мужчинам всегда относился спокойно и не принял это, как какое-то домогательство.
Они помогли мне. Переодели, напоили чем-то горячим и вкусным, отвезли в горы, где отдали старцу. Он вновь попытался со мной заговорить, но куда раньше них осознал, что это бессмысленное занятие.
Старик был невысокого роста, с умным, приятным взглядом, который быстро проскользнул по мне, и на его лице в тот же миг отразилось беспокойство. Парни говорили ему что-то на неизвестном мне языке, а он лишь кивал, с каждой секундной все сильнее хмурясь. Он затолкал меня к себе в хижину и постелил мне постель. Только на утро я понял, что те люди покинули это место.
Я убирался по дому, колол дрова, что в первое время у меня не получалось, старался всячески помогать старцу. На третий день я понял, что нахожусь не в своей стране, да что там, планета не моя, определенно. Все это время я начинал разговаривать со стариком, пытался объяснить ему, что мне нужен телефон или какая-нибудь связь, что мои близкие беспокоятся о том, где я нахожусь…
Понял я это очень неожиданно, когда вместо обычного супа старик приготовил какое-то невиданное мне доселе животное. Пахло оно вкусно, но больше напоминало мне смесь свиньи и попугая - я увидел это, когда старик только принес это странное создание и стал выщипывать ярко-зёленые перья.
До того дня я всячески пытался объяснить те странные вещи, что происходили вокруг. На сон все мало походило, слишком реально, но вот рациональности мне никогда было не занимать. Хотя, мне кажется, любой человек будет отбрасывать в сторону мысль, что возможно он попал в иной мир. Слишком мы привыкли закрывать глаза на странные совпадения в нашем мире, чтобы вдруг принять их в другом.
Каждый день старик в мгновение ока заплетал свои седые волосы в косу, - но я пытался не обращать внимания на этот факт, - потом уходил в неизвестность, в лес, возвращался ближе к полудню с дичью, которую мне обычно не показывал. На третий день я увидел то животное, которое взбудоражило мой мозг окончательно.
Дальше шло моё обучение местному языку. Я никогда не любил учиться, а иностранные языки всегда тяжело мне давались, а тут даже толком и связи никакой нет между моим родным и этим. Он казался мне каким-то слишком замысловатым и тяжелым, а ещё письменность… оу, вот она мне напоминала по своей сложности японские иероглифы, которые я никогда не учил.
Но я искренне старался… избежать этой учебы. Наверное, из-за этого старику пришлось потратить на моё обучение два долгих года, и только последние несколько месяцев он изрядно измотал меня уроками владения мечом и посохом.
Старик рассказал мне о том мире, в котором я оказался: населенный кем-то вроде эльфов, вампиров и другими существами, он был полон магией, но я был пуст для нее совершенно и не подавал ни одной надежды на то, что когда-нибудь смогу ею овладеть. А жаль, ведь Минер был просто мастером магии, и в военном искусстве не слишком разбирался…
3. Предвестник бури - разговор.
Как-то раз он был слишком болтлив, - то ли его расположило к разговорам хмельный напиток, что он откуда-то принес, то ли просто нужно было Минеру выговориться. А я ловил каждое его слово, пусть и смысл их доходил до меня с трудом. Он улыбался, хлопал меня по плечу и вообще вёл себя слишком непринужденно для измученного своим умом старца:
- Ты, Луки (так он меня звал почему-то), совершенно наивен для этого мира, полного опасных и страшных людей. Тебе всего двадцать два года, а мне было столько… ох… века два назад?
Такая информация была для меня неудивительной, ведь мне почему-то именно так и казалось. Он вновь осушил свой стакан и в который раз предложил выпить с ним.
- Спасибо, не стоит, - улыбнувшись сказал ему я.
- Вот люблю я тебя за это, - проговорил он. - Есть в тебе что-то такое доброе и светлое, что и обижать тебя не хочется. Ты вот вроде мне отказываешь, а все равно нет желания заставить выпить тебя, Луки. Но знай, что это только я такой добрый, и то последние два года, что знаком с тобой. Ты стал мне как сын. Но в этом мире никому нельзя доверять, Луки. Никому нельзя! – его речь становилась все более непонятной для меня, чем больше глотков своего пойла он делал. - Только Алиро, только ему можешь доверять, понял? Луки? Ты меня понял?
- Да, - кивнул я, запоминая имя.
- Когда придёт время, Луки, я дам тебе всё что нужно, и ты уйдешь. Тогда ищи Алиро, он поможет… помо…
Минер неожиданно уснул, так и оставшись сидеть на стуле. Я прибрался, вымыл всю посуду и лег спать, не ожидая того, что очнусь уже за несколько миль от этого места.
Пришел в собственное сознание я ближе к полудню, когда ноги устали идти в неизвестность, а мысли вдруг сбились в кучу, выбивая прежнее указание кого-то свыше. Я шел по лесу, по маленькой тропинке, через плечо была перекинута небольшая сумка с необходимыми на день припасами. И пустота в голове.
Почему-то неизведанный до этого страх засел в голове, будто случилось нечто ужасное.
Я не помнил, как именно оказался здесь, так далеко от дома старика, который стал и моим прибежищем.
От усталости не чувствуя собственных ног я кинулся обратно, совершенно не понимая где я и как вернуться к старцу. Лишь где-то там, внутри, я верно предположил, что следует идти по тропе.
Сгущались сумерки, и мне уже становилось страшно, когда я, наконец, наткнулся на уже знакомую чащу. Сердце забилось сильнее, предчувствуя, что скоро я вновь увижу его…
За эти годы он стал мне отцом. Заменил всех, кого только можно было: друзей, близких, родных. И ту боль, что я ощутил, когда увидел его истерзанный труп посреди тропы, возле порога нашего дома, я не забуду никогда.
Мне понадобилось около часа, чтобы достойно проводить его в путь, вырыв могилу. Да, я не знаю, так ли принято в этом мире прощаться с умершими, но я сделал всё что мог.
Внутри дома все было перевёрнуто: пусть прежде и не казалась мне эта халупа дворцом, но сейчас она больше напоминала мне свинарник: разбросанные и истоптанные вещи, а весь хлам, что прежде был спрятан по углам, лежал посередине комнаты.
Я будто в забытье полез в стол, где Минер хранил свой дневник, не позволяя мне даже помыслить заглянуть в него. И вновь я не удивился, когда увидел его на законном месте. Магия действовала, даже мне пришлось потрогать листья, прежде чем понять, что полупрозрачный дневник все же существует, и это не пресловутый обман зрения.
Читалось тяжело, да и слезы, которые не лились из глаз, а просто мешали видеть, не помогали процессу. Из текста я понял несколько вещей: Минер был нанят кем-то, чтобы сделать какой-то артефакт или закончить его, но чем больше он старался, тем сильнее понимал, что отдавать его в руки таким людям просто нельзя. Маг решил спрятать его, отдав кому-то, кто не будет чувствовать его мощь. Достаточно было найти не мага, а я уже был под боком.
Он и вправду считал меня сыном, глупым и дурашливым, по-своему любил, заботился. Сложно было в начале поверить, но те люди, что нашли меня, решили продать меня в рабство, вот только заниматься обучением они не желали и отдали Минеру, разумно полагая, что он сделает всё за них.
Почему бы просто не продать меня? Я так понял, что они заметили во мне дорогую игрушку, которую можно было бы продать в несколько раз дороже, если я буду знать язык и понимать своего «хозяина».
Всё-таки старик был прав, никому нельзя доверять!
И вот сейчас я сижу и бессмысленно вожу взглядом по строкам, надеясь вернуть те два года, в которые был счастлив. А теперь?
Теперь они наверняка ищут меня. Догадались, что этот артефакт отдал мне Минер и отправил куда подальше.
Почему-то только сейчас я понял, куда улетала белая голубка, уносящая каждодневные письма. Те люди ждали вестей об артефакте.
Я порылся в своей сумке и нашел его: маленький сверток, внутри которого лежал кулон - красивый, светящийся синим цветом, но ничего более. Цацка. Я такие вещи не люблю.
- Слишком много всего, - сказал я, и почувствовал, как на меня накатила усталость.
А ведь умно было вернуться, ведь эти люди скорее всего сейчас рыщут по лесу, а я тут, внутри, лягу спать…
Уснул, как только голова коснулась мягкой поверхности подушки. Даже не расстелил постель.
4. Не отдыхать.
Ночь. Луна одиноко освещает зелёную траву, а в воздухе витает прохлада, которую целый день ждала природа, пока царствовало солнце. Ветер колышет ветви деревьев, мягко и нежно, будто ласкает свою возлюбленную, но они слишком хорошо помнят те минуты безудержного гнева этой стихии, когда лишь одно дуновение скашивает стволы, роняя их наземь, а не просто ломает ветви, будто кости рук.
Напряжение, которое чувствовала природа, не ощущал только я, мирно дремлющий на своей постели, будто в колыбели жизни, ожидая неминуемой участи от рук неизвестного палача. Но судьба вновь вторглась в мой мир, разрушив сладкий сон смерти, и я резко открыл глаза, находясь в ожидании бури, ведь внутри всё естество сковал лед, покрывая коркой и замораживая сознание, давая мне мыслить более здраво и оценить ситуацию не в свою пользу.
Я слышал как там, за окном, кто-то усиленно пришпорил коня, дабы добраться до моей шеи, сжать ее, сломав, оставить лишь бренную оболочку без души и идеи. Их было несколько, возможно меньше пяти, но мой разум твердил, что их куда больше, отказываясь перейти в сторону рационализма. Сейчас моя идея насчет того, чтобы заснуть здесь, в этом месте, где было совершено убийство, не казалась разумной или хотя бы обоснованной.
От того, что я резко вскочил с постели, закружилась голова, и боль ударила в голову. А ведь я целый день не ел, и желудок тут же оповестил меня об этом прискорбном факте.
В таком состоянии я просто физически не могу представлять опасность кому бы то ни было. Так что я открыл сумку с припасами и прожевал какую-то булочку, запив водой. А звук погони все приближался, или же я просто начал сходить с ума от напряжения, раздирающего меня изнутри, как будто гепард вгрызся в лань, отрывая куски плоти и с каждым разом принося больше боли моей голове.
- Успокойся, - сказал я сам себе, и испугался своего голоса, который эхом прошелся по комнате, хотя до этого я не замечал такой особенности этого дома.
Нужно было собираться в путь и как можно быстрее. Взял кинжал, кое-что из вещей, но так, чтобы мне было не тяжело бежать и… забрал у Минера красивую удобную обувь, на которую я давно уже положил глаз, вот только случая ее скоммуниздить не было.
Разумно предположив, что лучший путь – это необычный, я полез через окно на выход. Как ни странно, на улице было более или менее тепло, хотя нельзя отбрасывать возможность того, что я просто возбужден и мне лишь так показалось.
Как только я исчез в чаще леса и затаился, на полянку, где находился домик, выбежала лошадь - красивая с черным отливом в гриве, а сама приятного земляного цвета. А за ней следом ещё две. На каждой сидело по человеку (не ручаюсь, что все люди) в черных балахонах. Один, тот, что появился первым, соскочил с коня и проследовал внутрь, двое остались стоять снаружи.
Я подумал, что дальше ждать неизвестности не стоит и стал медленно, стараясь максимально не шуметь, двигаться по склону, чтобы потом уже, побежать со всех ног отсюда.
От людей веяло силой и какой-то неизвестной мне эмоцией, сродни ненависти, но несоизмеримо большей. Только пока у меня не было возможности определить её.
Движения мои были тихими и напряженными, дабы, не дай Бог, не оступиться, показав свое месторасположение. Пока я ещё видел людей, пусть и издалека, из-за веток деревьев, но все же мне повезло и один из тех, что караулил, снял с головы капюшон, открывая моему взору свой лик. Это, на мой ещё не умудренный взгляд, был эльф, стройный, а я ведь сначала принял эту персону за девушку, но жестокий взгляд убийцы я не мог приписать женскому полу. Эльф был с темными волосами и светлой кожей, лишь уши и общая фигура выдавала в нем не человека. Он был красив, но не на столько, чтобы дамы кидались на него, только завидев: остро очерченный подбородок, своенравный взгляд светлых глаз (цвет я бы не ручался определить с такого расстояния), бледные губы и общее неприятное впечатление.