Находиться в квартире больше не было смысла, надо возвращаться в клуб. Если я прав, и Таню действительно выкрали, то помочь может только один человек — Федоров. Саданув на прощание кулаком в стену, я вернулся на улицу. Бюргер Кирилла, к моему удивлению, до сих пор стоял перед подъездом.
— Ты чего не уехал? — поинтересовался я.
— Чего? Ты же ключи унес! — взбесился Мешков.
— Ах, да, — согласился я, рассеяно похлопав по карманам. — Ну, раз ты все еще здесь, не окажешь ли еще одну услугу?
— А тебе уже не хватит?
— Хватит, так хватит, — развел я руками. — Тогда я пошел ловить таксера.
— Эй, а ключи? — возмутился Кирилл.
— Сам же сказал — хватит, — напомнил я.
— Хорошо, — сдался хореограф. — Поехали.
Удовлетворенно усмехнувшись, я сел в машину. На этот раз, подстегиваемый беспокойством за Александрову, я совершенно не щадил Шкоду, нещадно гробя мотор в экстремальных режимах. Мешков, сидящий рядом с угрюмой миной на лице, уже не обращал внимания на мои маневры. Сомневаюсь, что он полностью доверял мне, как пилоту, скорее парню было уже глубоко насрать на судьбу своего авто, на меня и на все остальное. Он жаждал одного: отделаться от назойливого попутчика как можно скорее, и я с радостью приближал этот миг как мог. Вернее, насколько того позволяло ведро Кирилла.
Мне бы его заботы! Я уже не раз, не два и далеко не десять раз проклял тот вечер, когда я пообещал тезке помочь воплотить в жизнь его дурацкую идею. Вообще, жизнь состоит из белых и черных полос, заканчивающихся и начинающихся совершенно неожиданно. С тех пор, как я ввязался в эту затею, в моей жизни, вне всяких сомнений, началась черная полоса, и шел я по ней не поперек, а вдоль. Занятие это столь же бесполезное, как попытка пересечь дорогу, двигаясь перпендикулярно пешеходному переходу. Хотя… у всего есть свой конец. Пора расставить точки над "Ё".
Глава шестая.
Может, мои года — не самое большое богатство в мире, но неприятности я чувствовать научился за версту. Спору нет, работа с "Четвертью мили" во многом этому поспособствовала, за что можно сказать спасибо Пчелкину. Нет, обойдется. Опыт — вообще самая большая ценность, хотя бы потому что отнять его невозможно. Он или приобретается с годами и терпеливо ждет того часа, когда он может быть применен, или не приобретается вообще. Копая глубже, опыт — те инвестиции, которые себя в любом случае оправдают. А, может, все гораздо проще — в свете недавних событий ничего хорошего я уже не ожидал. Так или иначе, но, переступая через порог своего кабинета в клубе, я твердо знал: сейчас случиться очередное дерьмо. Дерьмо, кроме того что не тонет, имеет дерьмовую привычку всплывать то здесь, то там. На то оно и дерьмо.
В кабинете царило гробовое молчание. Именно гробовое, даже байкер, не экономящий слов на друзей, и тот молчал. Тишину нарушал лишь равномерный стук дротиков в пенопластовую мишень, висящую на стене. Тезка, вколотив последний дротик, повернулся ко мне, явно желая что-то сказать, но не находя для этого слов.
— Что плохого? — со свойственным мне оптимизмом осведомился я.
— Ну… короче… Евген расскажет, — перевел стрелки Саша.
— А почему я? — удивился слепой. — Что за манера такая — на калеку все перекладывать?
— Ты же трубку брал, — нашел причину Пчелкин.
Судя по тому, как старательно они искали стрелочника, дерьмо действительно случилось. При том конкретное, дерьмовое дерьмо.
— Ну? — нахмурился я.
— Тебе звонили, — кратко пояснил Федоров.
— Пока не боюсь, — пожал я плечами.
— Просили передать, что твоя жена у них.
— У них — это у кого? — уточнил я.
— Не знаю, — ответил байкер.
— Дай догадаюсь: они чего-то за нее хотят?
— Смотри, какой умный, — усмехнулся Евгений.
— Был бы умный — сидел бы сейчас дома, да коньяк пил, — возразил я. — Чего они от меня хотят?
— Не знаю, — повторил Федоров.
Ситуация сильно напоминала сюжет типа "иди туда — не знаю, куда, отнеси то — не знаю, что". Если год назад хотя бы было ясно, кому и что от меня надо, то теперь я находился в полной растерянности. Даже злобы или бешенства не было, меня всего, от пяток до кончиков волос переполняла растерянность. Препоганое чувство. Такого бессилия я еще никогда не ощущал.
Прикурив сигарету шоколадного цвета, я медленно выпустил в потолок одну большую сизую струю дыма. Не помогло. Саша, не давая сосредоточиться, долбил в мишень дротиками. Дерьмо. Слепой байкер — человек, который, казалось бы, способен решить любую проблему, не останавливающийся не перед какими трудностями, спасовал. Дротики в очередной раз пулеметной очередью ударили в пенопластовый круг.
— Одолел уже, — взорвался я. — Дай их сюда и прижми свой зад.
Тезка, поняв, что сейчас безопаснее со мной не спорить, послушно положил на стол пять оперенных игл, и сел рядом. Он тоже был не в себе, похоже, Алла так и не нашлась. Хотя, Пчелкин, в отличие от меня, еще мог надеяться на лучшее.
— Что же им от меня надо? — подумал я вслух, обхватив голову руками.
— Дословно: пусть принесет, что нашел, — вспомнил Евгений. — Перезвонят за ответом ровно в полночь.
Что нашел? Что я вообще здесь нашел? Хорошего — ничего. Этим и поделиться не жалко. Так, что я нашел ценного? Я обвел взглядом стены. Да ничего я не нашел! Что здесь было, когда я выиграл эту халупу? Куча хлама? Ржавый ЗИЛ? Я вспомнил все, до мельчайших подробностей, включая даже облезшего пса и каждую снежинку, каждую пылинку, каждую муху и таракана, попадавшуюся мне за последнее время. Ничего! Ничего, что хотя бы близко равнялось стоимости человеческой жизни. Не просто человеческой — а жизни моей… моей… моей малышки.
Потеряв контроль над собой, я схватил со стола дарты, и, выпустив весь гнев, вложив в размах всю злость, запустил их, один за другим, в мишень. С громкими ударами, сравнимыми с грохотом канонады, два дротика впились в "яблочко", оставшиеся три — в "девятку". Скорость полета была такова, что иглы, прошив мишень насквозь, до половины вошли в штукатурку.
— Ни хрена себе, — присвистнул Сергей, снимая мишень.
На стене остались пять крохотных дырочек, от которых пошла паутинка тончайших трещин. Водитель извлек из пенопласта дротики, повесил круг на место, и, желая то ли побить мой рекорд, то ли просто отвлечь меня от грустных размышлений, по очереди бросил снаряды в цель. Цели они, однако не достигли, ударившись в стену на достаточно приличном от нее расстоянии.
— Вот ведь… — вздохнул телохранитель, доставая из наплечной кобуры петарду.
Вытащив обойму, сняв шпалер с предохранителя, поводырь, прищурив один глаз, навел волыну на мишень.
— Бах, — произнес он, изображая выстрел.
— Бах, — согласился с ним Макаров, изобразив выстрел гораздо более правдоподобно.
Да, с пистолетом Сергей обращался лучше, чем с дротиками. Мишень, в самом центре которой образовалась аккуратная дырка с оплавленными краями, пару секунд, словно раздумывая, покачалась на гвозде, после чего рухнула на пол.
— Дык… — запнулся водитель, выпучив глаза. — Дык…
— Что, не настрелялся еще, Вильгельм Телль хренов, — завопил Саша, прочищая мизинцем ухо.
— Дык, — Сергей заглянув в щель приемника. — Дык я же обойму вытащил!
— А тебе папа с мамой на ночь не рассказывали, что один патрон в столе остается? — поинтересовался я.
— Я же обойму вытащил, — твердил контуженный телохранитель.
— Эх, Серега, Серега, — покачал головой Евгений. — Молчи уж.
В кабинет, шумно дыша, с дубинками наперевес, влетели два охранника, подоспевших на шум выстрела. Ротозеи. Будь здесь реальная заварушка — нас бы уже давно положили. Где в наше время найти нормальный персонал?
Небрежным жестом я отправил ребят за дверь. Обойдемся без их опеки. Подняв мишень, я посмотрел сквозь отверстие на залитое солнцем окно. Да, стрелять это парень умеет. Пуля легла в "яблочко" просто идеально. Жаль, правда, такую вещь испортил. Отбросив в сторону мишень, я поддел ногтем пулю. Горячая маслина совершенно не деформировалась от удара об стену. И не удивительно. Штукатурка лежала не на бетоне, а на листе гипсокартона, из круглого отверстия в котором струился луч света, играя на частичках пыли, витающих в воздухе.
Свет? Откуда внутри стены свет? Я прильнул к дырке. С другой стороны виднелся край гардероба, ширма и зеркало. Да что же там такое? Какое помещение находится по соседству с моим кабинетом, через стену? Гримерка! Неужели, все это время две комнаты разделяла лишь тонкая перегородка из гипсокартона?
Я выбежал в коридор, трое компаньонов, не требуя объяснений, последовали за мной. К сожалению, вход в гримерку располагался совершенно с другой части здания, и, чтобы попасть туда, надо было спуститься на первый этаж в зал, опят подняться по лестнице, и только после этого — в гримерку. Напрямик, спору нет, было бы быстрее, но быстрее — не всегда проще. Охранник в зале проводил трех несущихся директоров и одного телохранителя, переворачивающих стулья на своем пути и сшибающих столы, недоуменным взглядом, однако присоединиться к процессии не пожелал. Видать, забыл, что в мирное время генералы не бегают, и счел это очередным нашим прибабахом.
Дверь в гримерку была заперта, но Сергей легко справился с хлипкой преградой, выбив ее плечом. Большая часть комнаты скрывалась под равномерным слоем гипсовой пыли, одна стена была полностью разворочена, в полутьме тайника белела обрешетка из деревянных брусьев. Да, сомнений не оставалось — это схрон, оборудованный не совсем умело, но, тем не менее, с успехом скрывавший свою тайну долгое время. Насколько долгое? Ответ на этот вопрос мог дать только один человек, и мы с тезкой одновременно повернулись к Евгению.
— Это что? — опередил меня Саша.
— Где? — подался вперед Федоров.
— Здесь, в стене, — пояснил я.
— А я почем знаю? — пожал плечами байкер. — А что там?
— Ничка, — ответил я. — Вот черт!
И тут до меня дошло. Вот чего хотят те, кто выкрал Татьяну! Им нужно то, что было спрятано в тайнике. "Пусть принесет то, что нашел", — так стоял вопрос? Только нашел это не я, а кто-то до меня. Еще, сдается, мнимый электрик приходил, опять же, именно за этим.
— Так, Евген, — произнес я. — Что здесь было спрятано?
— Я-то откуда знаю? — развел руками слепой. — Я же не единственным владельцем был.
— А кто еще?
— Не важно, — отмахнулся Федоров. — Он точно прийти сюда не мог. Если только…
— Если только что? — поинтересовался Пчелкин.
— Если только он не воскрес, — ответил Евгений.
Если смотреть с этого угла, то бывший хозяин точно не мог вернуться за своим добром. Тогда кто? Вчерашний электрик? Но он же был только в моем кабинете, а дыра совсем с другой стороны. Не крысы же ее, в самом деле, проели! А если он возвращался позже, а первое посещение было всего лишь разведкой?
— Тс, — поднес байкер палец к губам. — Слышите?
Лично я не слышал ничего. Тезка тоже отрицательно покачал головой. Сергей наклонил голову, прислушиваясь, но и он особых успехов не добился. Вообще, говорят, у людей, лишившихся зрения, весьма обострен слух. Похоже, эта байка правдива.
— Там, — бывший владелец здания крутанулся на каблуках и ткнул пальцем на гардероб.
Его поводырь, выставив вперед ствол Макара, рванул дверь. Из кучи тряпок торчали обнаженные женское ножки, опутанные черной веревкой. Ножки принадлежали явно живой девушки, у мертвой они не трепыхаются.
— Вика? — удивленно произнес Пчелкин. — Ты что здесь делаешь?
Пятки, к которым он обращался, ничего не ответили, но замолотили воздух с удвоенной силой. Саша, оттолкнув Серегу, раскидал ворох одежды и вытащил из шкафа стриптизершу, ту самую, с татуировкой на груди. Обнаженная девушка, связанная по рукам и ногам, возбужденно мычала. Более членораздельной речи мешал лифчик, играющий роль кляпа.
— Ты как здесь оказалась? — спросил тезка.
— Фуфаф! Фы-фу-фы фаф! — выругалась Вика.
— Ах, ну да, — Саша вытащил из ее ротка лифчик.
— Где эта скотина! — заорала девушка. — Я ему глаза выцарапаю!
— Какая скотина? — сквозь смех осведомился Федоров.
— Мешков, кто еще? — прокричала стриптизерша. — Чего он смеется? — она кивнула подбородком на Евгения. — Тоже глаза выцарапать.
— Поздно, — внезапно посерьезнев, ответил байкер. — Надо раньше было очередь занимать.
— Он что-то с тобой сделал? — напрягся Пчелкин.
— В том-то и дело, что ничего не сделал, — надула губки Вика. — Может, ты меня развяжешь?
Тезка попытался зацепить зубами узел на странной веревке, но, похоже безуспешно. Не удивительно! Кирилл, похоже, связал девушку первым, что под руку попалось — нейлоновыми чулками, а такие узлы замечательно затягиваются, а развязываются ой как нелегко, я-то знаю. Откуда? Ну, играли пару раз с Таней, что такого?
— Подожди-ка, — остановил я Сашу. — А зачем ему вообще понадобилось тебя связывать?
— Ты совсем тупой? — вздохнула девушка.
— Ты вконец оборзела? — процедил я сквозь зубы. — Это ты с ним трахешься, с ним и будешь так разговаривать, а я для тебе — директор, хозяин, царь, Бог и господин.
— Извините, Сан Саныч, — опомнилась Вика. — Он стену раздолбил, и чемоданы какие-то оттуда вытащил.
— Какие чем… — осекся я.
Глупый вопрос. Конечно же те, что грузил в свою развалюху. Вот черт! Теперь понятно, чего он так испугался, увидев меня. Я-то по глупости думал, что парень еще помнит тяжесть моего кулака, оттого и дрожит, как осиновый лист. А ларчик просто открывался. Он просто тиснул то, не знаю что. Еще раз черт! Я был так близко от разменной монеты, в которую оценили Танину жизнь, и даже не догадывался об этом!
— Кто знает, где живет Кирилл? — спросил я металлическим тоном.
— Я знаю, — замер тезка, придя к тем же выводам, что и я.
— Тогда чего стоишь? — взревел я. — Ключи гони, и погнали.
Саша, покопавшись в карманах, достал ключи и протянул их мне. Я, выхватив погремушку, бросился к выходу.
— Подожди, я с тобой! — прокричал вслед Пчелкин.
— Мы тоже, — добавил Федоров.
— Эй, а меня кто развяжет? — возмутилась стриптизерша.
Никто и не подумал обернуться. Девушке представилась уникальная возможность помочь себе самой. Охранник в зале, вновь заслышав топот ног, решил, наконец, проявить инициативу.
— Сан Саныч, случилось чего? — радостно поинтересовался он.
— Да, — затормозил я на мгновение. — В гримерке лежит Вика — разберись с ней.
За рулем своего болида я почувствовал себя намного уверенней. Изя, переместившийся на заднее сиденье, уступив место штурману, добавлял еще больше уверенности.
2110, свистнув резиной, разорвала застоявшуюся тишину рокотом прямотока. Lancer пристроился в хвост, и двигался в дрифте, повторяя точь-в-точь все мои маневры, выпиливая свою колею точно по моей. Спарка из двух автомобилей, неистово ревущих моторами, понеслась по городу, не разбирая дорог, правил и светофоров.
Зная улицы почти наизусть, я вел крошку "по записи", по-раллийному срезая углы поворотов, закладывая широкие дуги, избегая потери мощности, постоянно держа стрелку тахометра во второй половине циферблата. Пчелкин, просто обожавший мою манеру езды, радостно похрюкивал на виражах. Mitsubishi не отстал ни на миллиметр, прочно вися в полутора метрах за кормой. Сколько же талантов у Сереги? Эта парочка уже начала меня пугать. Так держаться в дрифте в столь плотном потоке — даже Шумахеру есть чему позавидовать. Вообще, самая лучшая спортивная школа — уличная.
— Пятьдесят, направо, — рулил мною штурман. — Сто, налево.
Не прошло и десяти минут, а два болида в боевой раскраске пересекли город и, подняв клубы пыли, остановились перед домом Мешкова. Еще одна странность — парень, несмотря на весь свой достаток, жил в допотопном доме сталинских времен. Да, потолки здесь на такой же высоте, что и небо, а купить все квартиры на этаже, снести стены — так вообще сказка. Но Кириллу принадлежала только одна квартира под самой крышей, с древней, потрескавшейся деревянной дверью.
Саша вдавил пальцем кнопку звонка, раздалось приглушенное дребезжание. Больше из квартиры не донеслось ни звука. Сергей нервно теребил спусковой крючок петарды.