— Напомни мне, сколько времени это все займет?
— Приведение тебя в порядок? Часок, думаю. Сейчас снова ходить научишься, все будет в порядке.
Джек, преодолевая слабость, медленно пошевелил руками, потом сделал первый шаг, опираясь на Двадцать Четвертого.
— Отлично. И я буду таким же… А ты меня удержишь? — внезапно заволновался Двадцать Четвертый.
— Я тебя вообще не стану таскать, — мрачно ответил Джек. — Я просто сделаю тебе массаж, чтобы разогнать кровь.
— О…
Джек сделал еще пару шагов. Тело ощущалось так, словно Джек его все отсидел и отлежал: тяжелая колода, которую с трудом получалось ворочать.
— Отпусти меня, я сам попробую пройтись.
Двадцать Четвертый отступил на шаг, готовясь ловить его. Джек сделал пару шагов, взмахнул руками, кренясь, затем все-таки выровнялся.
— Ладно, все не так уж плохо, — решил он.
— Как ощущения?
Джек подумал, потом все-таки честно ответил:
— Ужасно. Под кожей словно огненные муравьи бегают, хочется сорвать с себя кожу и почесать все кости. Но я держусь. Я могу немного посидеть?
— Нет. Солнышко. Давай, ходи, скоро станет лучше. А ты правда мне сделаешь массаж?
— Не уверен, что я тебя удержу, — честно признался Джек. — Обещаю поить водой, обтирать…
— Убирать за мной…
— Меня тошнило?
Двадцать Четвертый хмыкнул.
— Не то слово, все твои внутренности пытались вырваться на свободу. Но это вполне нормально, твой организм борется с тем, что в нем оказалось.
Джек сделал еще несколько шагов. От ходьбы и впрямь становилось лучше, о чем он поведал соседу.
— Отлично, — обрадовался он. — Солнышко продолжит освещать мою жизнь.
Джек хмыкнул, потом взгляд зацепился за листок на столе. Номера. Он взял его, пробежался глазами. От ровного перечня становилось плохо, выпитая вода запросилась наружу, удержал ее Джек внутри огромным усилием воли.
— Восемь, — глухо сказал он. — Восемь из пятидесяти. Это даже не лото, это какая-то стрельба по тарелочкам.
— То ли еще будет. Наши пять десятков тоже вскоре уйдут.
— Но ты вернешься, — твердо сказал Джек.
— А куда же я денусь? Не останавливайся, Солнышко, ходи. Можешь еще попрыгать.
Джек прыгать не стал, вышел в коридор. Двадцать Четвертый последовал за ним, отставая ровно на шаг, так, чтобы успеть подхватить в случае чего.
— Привет, — глухо сказало какое-то бледное привидение с черными кругами под глазами.
По номеру на майке, надетой наизнанку, Джек смог определить, что это Двадцать Первая.
— Привет. Как ты?
— Нормально вроде. Хожу вот, кровь разгоняю. Слышал про Семьдесят Вторую?
— Слышал. Как ее соседка?
— Пока что нормально. Мы тут стараемся особенно ни с кем не сближаться, знаешь ли. А когда умирает чужой человек, тебе это, в сущности, безразлично.
Джек кивнул, потом пришлось справляться с головокружением. Двадцать Первая пошла дальше, сопровождаемая своей соседкой, которая все-таки подставила руку, потом обхватила Двадцать Первую за пояс. Джек мимоходом подумал, что все, кто переживет этот день, все-таки вынужденно сблизятся. И потом будет еще тяжелее терять.
— По какому принципу они нас вообще отбирали для первой волны? — заинтересовался Джек, чтобы хоть о чем-то поговорить, молчание тяготило чересчур сильно. — Не каждые четные, не вторая половина сотни.
— Хер их знает, — отмахнулся Двадцать Четвертый. — Хочешь в саду посидеть?
— Хочу. А я так же выгляжу? Как живой мертвец?
— Ты прекрасен, Солнышко.
Джек сильно пожалел, что не может врезать по этой наглой морде.
В саду он уселся на скамейку, вытянул гудящие ноги и попытался оценить свое состояние. Близко к приемлемому, если вдуматься. Некоторая слабость все еще присутствовала, однако снять с себя кожу уже не хотелось. Джек внимательно посмотрел на внутреннюю сторону руки. Ничего особенного, вены не почернели, видимая мутация не началась, чешуя не поползла.
— Я в комнату воды натаскал, так что с этим проблем не будет, — нарушил молчание Двадцать Четвертый.
— Хорошо. Спасибо, что позаботился о нас обоих.
— И ляжешь со мной спать, если я не очнусь вовремя?
— Что значит “не очнусь”? — вздрогнул Джек.
— Ну, ты провалялся на час дольше положенного, знаешь ли. В общем, думаю, что живое тепло на меня подействует весьма благотворно.
На взгляд Джека, сломанный нос подействовал бы на Двадцать Четвертого еще лучше, но устроить его пока что не было сил.
— Ладно, — согласился он. — Лягу с тобой спать, надеюсь только, что не проснусь, обнимая твой труп.
— Солнышко, в состоянии трупа я не смогу оценить всю теплоту твоих объятий. Не говоря уж о дальнейшем нежном взаимодействии.
— Звучит ужасно, — мрачно сказал Джек. — Так, стоп, ты меня, что, клеишь?
— Нет, что ты, — совершенно ненатурально возмутился Двадцать Четвертый. — Как бы я мог… посмел… А уж учитывая твое нынешнее состояние и мое грядущее…
Джек вздохнул. Точно, клеит. Хотя время выбрано совершенно неподходящее.
— Надо возвращаться обратно в комнату. У меня голова кружится. Если хочешь, чтобы я за тобой поухаживал, мне стоит немного отдохнуть и прийти в себя окончательно.
— Хорошо, Солнышко, — покладисто согласился Двадцать Четвертый.
В комнате Джек свалился на кровать и почти мгновенно отрубился, заплетающимся языком попросив выставить будильник на час после начала процедур соседа. Двадцать Четвертый что-то еще говорил, но слушать его уже никто не собирался.
========== Глава 5 ==========
Трели будильника подняли Джека отдохнувшим, не таким разбитым, как раньше, зверски голодным. На столе нашлась тарелка печенья с запиской.
— “Моему Солнышку”, — прочитал вслух Джек. — Хм…
Печенье он прикончил, сразу же ощутив себя намного лучше. Хотя душ принять ему бы точно не помешало. А заодно перестелить постель, пропитанную невесть чем. Благо, что Программа не поскупилась на комплекты постельного белья для солдат.
По дороге в душ он наткнулся на Пятую, которая брела, едва держась за стену. Джек подставил плечо.
— Спасибо.
— А соседка где была, почему не проводила в душ?
— Подремать упала на полчасика, со мной задолбалась сидеть. Я как-то тяжеловато все переносила, очнулась вот недавно, решила, что надо взбодриться, а то за ней не смогу поухаживать.
Майка Пятой была вся в пятнах желудочного сока. Джек вздохнул, глядя на эту маленькую девушку. Она напоминала ему мутантку Джубили из комиксов, которые он читал в детстве, такая же милая, озорная и смешливая. Сейчас, правда, усталая и не особенно бодрая.
— Могу я немного ускорить наше продвижение?
— А как? — Пятая привалилась головой к его плечу.
Джек обнял ее за пояс, приподнял и пошагал вперед. Пятая сопротивляться не стала, обессиленно повисла.
— Я могу помочь и с мытьем. Если что…
— Помоги.
Стеснительность в Программе могла стать помехой, которая стоит жизни или здоровья. К тому же, нет ничего сексуального в помощи боевому товарищу. Конечно, разделение на мужские и женские душевые сохранялось строго, хотя бы в силу того, что физиология разнилась. Но сейчас Джеку совершенно не хотелось тащить Пятую в женское отделение, а там искать кнопку вызова медсестры или ждать помощи от кого-то еще. Проще было раздеть и сунуть с собой рядом под одну лейку.
— Спасибо за помощь, — хрипло сказала Пятая, ловя губами струи воды. — Твоему соседу с тобой повезло.
— Мне с ним тоже. Подозреваю, что я все еще жив только благодаря Двадцать Четвертому.
Душ обоих привел в порядок, во всяком случае, Пятая выглядела достаточно бодро. Джек пожертвовал ей свою майку, которая вполне сошла за сорочку, повиснув на девушке до середины бедра.
— Удачи там, — пожелал Джек, вытираясь. — Если смогу, загляну к вам, посмотрю, как у вас дела.
— Ага, но не перенапрягайся, в приоритете все-таки твой сосед.
Джек вернулся в комнату, содрал грязные простыни, взял чистый комплект из ящика. Двадцать Четвертого привезли как раз к моменту, когда Джек закончил расправлять простынь.
— Получите, распишитесь, — хохотнул один из санитаров, пока перегружали с каталки тело.
— Живой?
— Конечно. Мертвых мы по комнатам не развозим.
Санитары удалились. Джек подошел к Двадцать Четвертому, прижался ухом к его груди. Сердце билось слишком медленно.
— Ладно…
Выглядел Двадцать Четвертый неважно, осунувшийся, посеревший, черты лица заострились как у мертвеца. Потом он как-то слабо дернулся. Джек раньше, чем успел сообразить, что делает, перевернул его. Тошнило соседа и впрямь фонтаном. Джек подумал немного и швырнул на пол свою и без того испачканную простынь.
Странно, но отвращения это не вызывало, то, что рядом с ним рвет того, кто за ним ухаживал. Джек бездумно гладил его по голове, успокаивая.
— Воды…
— А?
Кажется, их процедуры и впрямь были разными, Двадцать Четвертый уже очнулся. Джек улыбнулся ему как можно более солнечно, помогая приподняться.
— Прополощи рот и сплюнь туда же, я специально тряпку бросил.
— Предусмотрительное Солнышко.
Джек подтащил поближе ведро с водой и губку.
— Ложись, надо тебя обтереть, это немного взбодрит. А потом…
— Массаж? — с надеждой спросил Двадцать Четвертый.
— А потом ходи, Котик, лапами своими. А то ты такой возмутительно бодрый, что аж смотреть противно.
— Злое Солнышко.
Джек толкнул его в плечо, призывая улечься, потом принялся обтирать. Почему-то водить мокрой губкой по телу Двадцать Четвертого было на порядок стыднее, чем мыть голую Пятую.
— А чего это ты так покраснел? — с подозрением спросил Двадцать Четвертый.
— В комнате жарко.
— Правда?
— Это ты ничего не чувствуешь, потому что тебя от лекарств трясет.
Джек как раз добрался губкой до его живота.
— Между прочим, я тебя раздевал, мыл целиком и переодевал.
— Ты меня так мыл, что пришлось в душ идти… Точно. Пятая!
Двадцать Четвертый тихо застонал.
— Солнышко, пожалуйста, побудь со мной, никуда не уходи. Пусть Пятая, Десятая и прочие тихо сами себе загибаются, если не смогли договориться с соседями по комнате или хотя бы вызвать медперсонал.
— А почему мы, кстати, его не вызвали? — с подозрением спросил Джек.
— Я вызывал, между прочим. Когда не смог тебя разбудить. Но ты же слышал, главная забота о ближнем своем… Ай!
Джек стащил с него трусы и приступил к дальнейшей помывке соседа. Просто тело, вот и все. Отмыть, вручить чистые трусы и пусть разгоняет кровь, пытаясь их натянуть.
— Злой ты, бесчеловечный прямо, — грустно сказал Двадцать Четвертый.
— А ты думал, что я милейший лапочка?
— Что-то в этом духе я и думал.
Ладонь Двадцать Четвертого легла на голую ногу Джека, устроилась на середине бедра. Джек с досадой врезал ему по лбу губкой.
— Как ты можешь, — возмутился Двадцать Четвертый. — Я тут из последних сил держусь за тебя, а ты…
— Вставай и ходи, — сухо сказал Джек. — Я помогу.
— Предлагаю компромиссный вариант, мы сейчас в обнимку идем в комнату твоей новой подружки, ты убеждаешься, что там все в порядке, потом навещаем твоих дружков, затем идем в медблок к Пятнашке. А потом ты будешь со мной спать.
— А вот можно как-то без последнего варианта?
— Никак нельзя, он входит в комплект.
Джек вздохнул. Он никак не мог понять, чего добивается сосед. Переспать? Но Джек не давал никаких поводов думать, что вообще интересуется мужчинами. Просто от скуки упражняется в подколках? Да, скорее всего, именно такова причина. Что ж, можно подыграть.
— Ладно, буду спать с тобой, прижмемся друг к другу и найдем утешение в тепле соединенных тел.
У Двадцать Четвертого глаза округлились настолько, что Джек испытал легкое моральное удовлетворение от маленькой мести за все подколки насчет ухаживаний.
— Что ты сейчас в виду имеешь, Солнышко?
— Что буду крепко тебя обнимать, — ответствовал Джек. — А ты о чем подумал?
— Ну…
— Нет, сексом с незнакомцами не занимаюсь.
— А если бы я сказал тебе свое имя? — с надеждой поинтересовался Двадцать Четвертый.
— Все равно. Мне требуется период длительных ухаживаний, узнать друг друга получше. В брак вступить, наконец.
Двадцать Четвертый пытался смеяться, получалось это у него плохо. Джек наконец тоже рассмеялся.
— Все, вставай. Сейчас найду твои трусы. На какой они там полке?
Фотография в руки выскользнула сама, Джек действительно не хотел трогать вещи Двадцать Четвертого, потому на фото глянул лишь мельком и сунул его обратно, надеясь, что тот ничего не заметит. Но память у Джека была цепкой, так что он заметил все, что было изображено. На фотографии подросток Двадцать Четвертый стоял на баскетбольной площадке в обнимку с мальчиком чуть помладше.
— На другой, — сказал Двадцать Четвертый.
— Вижу уже. Ну что, готов попытаться одеться?
— Давай попробуем.
Трусы Двадцать Четвертый натянул с третьей попытки и с помощью Джека.
— Похоже, тебе все-таки придется сделать массаж, иначе ты не встанешь, — решил Джек.
Двадцать Четвертый воздержался от шуток на тему того, что Солнышко просто жаждет его всюду ощупать и потрогать, чему Джек был весьма рад и признателен.
Тело под руками казалось сделанным из камня, проминалось плохо. Джек и опыта особенного в массаже не имел, просто растирал, надеясь, что это поможет хоть как-нибудь.
— Внимание, солдаты, сегодня нас покинули номера… — ожил динамик.
Двадцать Четвертый стиснул руку Джека, оба вслушивались в перечисление, Джек зачем-то записывал их. Но Девятнадцатый и Пятнадцатый там не мелькнули. Стало немного легче.
— Ладно, попробуем меня поднять, — решил Двадцать Четвертый.
Джек подставил ему плечо, помог принять вертикальное положение в пространстве. Двадцать Четвертый кривился от боли, на лбу выступили капли пота, но он упрямо шагнул вперед.
— Как ты себя чувствуешь?
— Словно я огромный кусок ваты, причем несладкой.
— А весишь ты совсем не как вата.
Двадцать Четвертый хрипло хохотнул, затем сделал еще шаг. Ноги у него ощутимо подгибались. Однако Джек помнил, что ему самому стало лучше после прогулки, так что упрямо тащил соседа вперед, попутно растирая все, что под руку попадалось.
В коридоре над комнатами на табло виднелись номера солдат, проживающих внутри. Сердце Джека болезненно сжалось от вида полупустых табло с одним номером. Над одной из комнат табло и вовсе не горело.
— Где у нас там твоя подружка…
— Умерла, — глухо сказал Джек.
— Вторая подружка. Глупый ты, Солнышко, такой глупый, словно в Программу прямиком из рая свалился. Зачем ты с ними вообще общаешься? Теперь тебе тяжело из-за их смертей.
— Потому что я не могу иначе, понимаешь? Я должен разговаривать, общаться, чтобы потом они знали на процедурах, что хоть кому-то в Программе не все равно, что с ними случится и кто-то их ждет.
— А ты помнил, что я тебя жду? — с любопытством спросил Двадцать Четвертый.
Джек подумал, стоит ли солгать, потом решил сказать правду.
— Нет. Я даже не узнал тебя, когда меня вернули в комнату, никак не мог понять, какие числа там бормочут надо мной.
— А я вот о тебе думал всю процедуру, представлял, как ты меня ждешь, как будешь ухаживать
— Врешь, — буркнул Джек.
— Вру. Но, согласись, тебя так приятно согрело на минутку, когда ты это узнал?
— Ты неисправим, Двадцать Четвертый.
— Что есть, то есть.
Над комнатой 5-95 горели оба номера. Джек прислонил Двадцать Четвертого к стене, постучал. Дверь открылась под рукой сама.
Пятая отчаянно пыталась поднять потерявшую сознание соседку, которая время от времени вздрагивала. Джек бросился на помощь, легко развернул Девяносто Пятую лицом вниз, встряхнул. Изо рта той полилась желтоватая жидкость.
— Спасибо, Счастливая Семерка. Без тебя она бы у меня на руках умерла.