— Ничего, с ней все будет в порядке.
— Ну и бардак у вас тут, — присвистнул Двадцать Четвертый, доковылявший до комнаты. — Солнышко, вода на кухне, сразу за дверью стоит огромный бак. Принеси, я присмотрю за девочками.
Джек кивнул и бросился за водой. Почему-то он не сомневался, что сосед приглядит за Девяносто Пятой, и что сил у него хватит, чтобы ту поднять.
Это все не походило на то, что он рисовал себе в мыслях: чистые палаты, вежливый медперсонал, улыбчивые красивые медсестры. Бросили сотню щенков в реку и смотрят, кто как выберется. С одной стороны, это даже оправдано в чем-то, чем поможет медсестра, когда здоровенного солдата типа какого-нибудь Третьего, начнет бить судорога? С другой стороны, санитары тоже немаленькие, могли бы хоть за девочками приглядывать. С третьей… А что с третьей?
Около бака с водой стояли пластиковые ведра, специально для разноса по комнатам, видимо. Джек набрал воды в два ведра и поволок их в комнату Пятой.
— А где воду взял? — спросил Третий.
— На кухне. Могу дать одно ведро.
— Давай.
Скорость передвижения Третьего доверия не внушала, то, как вода расплескивалась через края ведра — тоже. Джек проводил его взглядом, зашел в комнату Пятой.
— Вот вода. Как у вас тут дела?
— Паршиво, — бросил Двадцать Четвертый.
Девяносто Пятую рвало кровью, ее худое тело сотрясалось в неостановимых судорогах. Пятая отчаянно давила на кнопку вызова персонала. Примчавшийся доктор окинул комнату взглядом, что-то сказал в коммуникатор. “…реакция третьего типа”, — успел уловить Джек.
Явились парни с носилками, Девяносто Пятую перегрузили на них и увезли.
— Минус, кажется, — сказала Пятая отчаянным шепотом.
Она сидела на кровати, обнимая себя за плечи, все еще в майке Джека. Та задралась, обнажая краешек милых голубых трусиков.
— Не переживай так, выживет, — Двадцать Четвертый наматывал круги по комнате. — Солнышко, ты куда опять собрался?
— Обход по комнатам сделаю. На всякий случай.
— Я с тобой, — сказала Пятая.
Двадцать Четвертый промолчал, покачал головой и побрел к выходу. Пятая быстро натянула штаны, заправила в них майку и побежала, подпрыгивая. Джек пошел быстрым шагом, проходя мимо Двадцать Четвертого, коснулся его руки.
— Все нормально?
— Все отлично. Солнышко, если ты будешь держать меня за руку, готов хоть Землю обойти.
Джек взял его за руку, решив, что сейчас не самое лучшее время спорить и фыркать. Двадцать Четвертый выглядел не особенно хорошо.
Пятая стучала во все двери, распахивала их бесцеремонно.
— У вас все нормально? Отлично. Все нормально? Супер. А вы как?
На ее голос подтянулось еще несколько номеров, принялись обходить комнаты вместе с ней. Кое-где приходилось помогать, оставаться рядом с обоими солдатами, которые не могли позаботиться друг о друге.
— А ты отлично их воодушевил, — хмыкнул Двадцать Четвертый. — Начинаю думать, что у нас есть надежда, что мы это все переживем.
— Надо на прогулку выйти! — повысил голос Джек. — Солдаты, выстроиться!
Командовать он привык, голос, правда, немного срывался и хрипел. Но что-то в сознании всех щелкнуло, они стали выстраиваться.
— На прогулку шагом марш!
— Какую прогулку? — слабо запротестовал кто-то.
— БЕГОМ МАРШ! — рявкнул Двадцать Четвертый так, что Джек сам дернулся вперед.
Остальные от этого окрика тем более стартовали куда-то вперед, кто-то уверенно, кто-то не очень, поддерживаемый соседом. Но из комплекса выбрались все.
— Ого, — Джек с уважением посмотрел на соседа.
— Старший офицер, — хмыкнул тот.
— Солдаты, ходим, бегаем и прыгаем, — Джек оглядел всех. — Кто как может. Главное — физическая активность.
Никто не стал спрашивать, с чего это Семьдесят Шестой взвалил на себя командование, подчинились, выстроились и слаженно замаршировали.
— Взвод, бе-гом! — Джек еле сдерживал смех.
Это было слишком сюрреалистично — марш мертвецов под луной. Хотя бег тоже выглядел не лучше: толпа зомби гонится за подпрыгивающей на бегу Пятой.
— А что это наш бравый командир не бегает? — поинтересовался Двадцать Четвертый.
— Потому что командование должно ходить плавно и медленно, — высокомерно изрек Джек.
Двадцать Четвертый фыркнул и рванул следом за всей толпой, сразу же обгоняя нескольких товарищей. Пятая оглянулась, прибавила ходу, поняв, что ее настигают. Джек вздохнул, дождался, когда она поравняется с ним и припустил во весь дух. В лицо свистел ветер, под ногами отсчитывалось расстояние.
Чья-то спина возникла перед носом неожиданно, Джек еле успел обогнуть препятствие. перешел на медленный бег, затем на быстрый шаг, затем встал.
— А что вы так на меня таращитесь?
— Солнышко, ты носишься так, словно тебе плеснули керосина в трусы. Ты нас догнал, между прочим… Мы тут полкруга проковыляли.
— Получается, что процедуры и правда действуют? — спросил Девятнадцатый.
— Получается, что действуют, — растерялся Джек. — Честное слово, раньше я бегал не особенно быстро. Я все-таки служил… — он осекся. — В общем, бег у меня был не самой нужной способностью, больше физическая сила требовалась.
Судя по всему, это известие многих порадовало. Солдаты стали выглядеть получше, на лицах появлялись улыбки.
— Молодец, Солнышко, у тебя получилось их вдохновить. Знаешь, даже я теперь верю, что Программа все-таки нас не угробит, а сделает что-нибудь хорошее.
— А до этого не верил? — уточнил Джек.
— Не особо.
— Солдаты, отрадно видеть, что вы выполняете все рекомендации, — завел динамик. — Но не забывайте, что здоровый сон тоже способствует восполнению сил. Просьба разойтись по своим комнатам.
Все потянулись в комплекс. Двадцать Четвертый шагал рядом с Джеком, ухмыляясь.
— Осталось пережить не так уж многое, Солнышко.
— Надеюсь на это. Что у нас там? Завтра “белый” день и проверка того, как мы будем себя чувствовать. Послезавтра — второй этап. Потом день отдыха. Третий этап. Проверка.
— И свобода. Адская неделя, что и говорить.
— Не сказал бы, что свобода, — вздохнул Джек. — Просто из комплекса выпустят, распределят по разным научным центрам, где нас будут проверять медики.
— Но ты ведь скажешь мне свое имя, когда нас выпустят? Чтобы я мог тебя найти.
— Конечно.
В комнате Джек собрал грязные простыни, принялся перестилать постель Двадцать Четвертого, решив, что тот выглядит все еще недостаточно живым для подобного. Удивительно, но никаких комментариев сзади не следовало. Оглянувшись, Джек понял, что сосед уже спит, вытянувшись на его койке.
Оставалось только улечься на единственную свободную постель. Спать в компании с Двадцать Четвертым Джек не собирался, хотя дремал вполглаза, чутко прислушиваясь к звукам с соседней койки.
========== Глава 6 ==========
Через какое-то время Джека из дремоты вырвали стоны. Он подскочил.
— Свет на половинную мощность.
Двадцать Четвертый стонал, выгибался на койке, словно в приступе эпилепсии. Джек огляделся в поисках кнопки вызова медперсонала, нажал ее, потом вернулся к койке, принялся гладить Двадцать Четвертого по груди.
— Тише. Сейчас придет доктор. Я здесь, Котик, я здесь.
Его голос словно успокоил Двадцать Четвертого, он ненадолго затих, затем с утроенной силой принялся биться в судорогах. Джек навалился на него всем весом, пытаясь удержать. Вбежавшая заспанная медсестра быстро воткнула в плечо пациенту иглу, укол мигом погрузил Двадцать Четвертого в бессознательное состояние.
— С ним все будет в порядке?
— Конечно. Просто согревайте его. Сейчас ему нужно побольше тепла.
Джек выволок со шкафа спальные мешки, раскатал их, накинул оба на Двадцать Четвертого, которого снова заколотил озноб.
— Сейчас ты согреешься. Свет выключить.
Двадцать Четвертый снова застонал. Джек вздохнул, скользнул в койку, прижался к соседу. Тот резко развернулся, сгреб Джека, прижал к себе.
— Тихо-тихо, я здесь, все хорошо.
Двадцать Четвертый снова застонал, но уже тише. Джеку было жарко, но освобождаться он не посмел, так и лежал, пытаясь хотя бы задремать. Двадцать Четвертый постепенно стонать перестал, затих, слегка расслабился. Джек приказал себе расслабиться. Тепло — это хорошо, пусть даже утром они проснутся все в поту. Зато согретые и здоровые.
Как именно удалось заснуть, Джек толком и не понял, просто в какой-то момент он закрыл глаза, а в себя пришел уже от того, что в комнате стало светло. А еще от того, что его поцеловали, в щеку, правда.
— Это что за нежности с утра пораньше? — проворчал Джек.
— Спасибо, Солнышко, что ночью так славно согревал.
— Я же Солнышко, — огрызнулся Джек.
Потом его еще и обняли, после чего последовало еще несколько поцелуев, быстрых и торопливых, в обе щеки.
— Ты такой с утра… Похож на сердитого кота, которому хочется валяться, а его гонят мышей ловить.
— А ты с утра похож на надоедливую лабораторную мышь.
— А я и есть лабораторная мышь. Хотя, учитывая габариты, я лабораторный бобер.
Джек все-таки открыл глаза, тут же об этом пожалев, Двадцать Четвертый сидел на краю койки, смотрел на него как голодный пес на кость, только что не облизывался.
И тут Джек сообразил, в каком виде он перед ним лежит: без одеяла, раскинувшись на спине. И с утренним стояком.
— Смотрю, у кого-то организм вовсю адаптируется, — Двадцать Четвертый руку держал на бедре Джека, в опасной близости от того, что приподнимало ткань трусов, натягивая.
— Руки убрал, пока я тебе их не оторвал, — рыкнул Джек.
— Что, даже платы не попросишь? За то, что ночью меня спас.
— Ты меня тоже спас, вообще-то.
— Значит, поцелуй заслужил?
Джек с досадой застонал.
— Да что тебе от меня вообще надо, а? Я не гей.
— Я тоже. Я пансексуал. Не ограничиваю себя ни в чем, знаешь ли. При моей работе глупо упускать шанс провести время в приятной компании, основываясь на предрассудках.
— Так от меня-то тебе что надо?
Двадцать Четвертый всерьез задумался над этим вопросом, руку, правда, так и не убрал. Джек терпеливо ждал ответа, мечтая, чтобы сосед уже куда-нибудь свалил, хоть на кухню, хоть в обморок.
— Тебя, — наконец, ответил тот.
— В каком это смысле? — оторопел Джек.
— В прямом. Тебя всего, целиком. Можешь называть это как-нибудь романтично вроде любви с первого взгляда.
— А что это на самом деле?
Двадцать Четвертый пожал плечами.
— Удар молнии, скажем так. Никогда раньше так ни к кому не влекло.
— И ты уверен, что это не из-за Программы?
— Не знаю. Знаю, что до приезда сюда я такого не испытывал.
Джек нащупал одеяло, дернул его на себя, спихнув руку Двадцать Четвертого. Это просто обычное влечение, наверное, гормоны сбоят, вот и кидается этот придурок на всех, кто оказывается в зоне досягаемости.
— Ладно, не мешаю, — покладисто сказал тот, поднимаясь.
Из комнаты он тоже ушел, что позволило Джеку без проблем избавиться от возникшего неудобства. Чертова Программа, от которой у всех едет крыша. Не хватало еще поссориться с этим озабоченным кретином всего лишь из-за того, что на того лекарства как-то странно действуют.
Вернулся Двадцать Четвертый с тарелкой печенья, поставил ее на стол. Джек бросил взгляд на коммуникатор. Тот сообщал, что через пять минут начинается завтрак.
— Там узнаем, все ли пережили ночь, — бодро сказал Джек.
— Ага.
На него Двадцать Четвертый не смотрел, что внушало некоторую неловкость, которая злила. Как будто бы это Джек виноват в том, что у Двадцать Четвертого член и язык на привязи не держатся.
— Надо после завтрака Пятнашку навестить, — попытался он завязать разговор еще раз.
— Навестишь, если надо.
Джек неловко постоял на пороге, но так и не придумал, что еще можно сказать, вышел, направляясь в столовую.
— Все нормально? — поинтересовалась Пятая, пристраиваясь рядом с ним в коридоре. — Выглядишь каким-то подавленным.
— Все нормально, ночь была тяжелой, утро ничуть не легче. Как твоя соседка?
— Вернули под утро, пока что отсыпается. О, смотри, Сорок Третья скачет бодрой козой, аж светится.
— Хоть кто-то все легко переносит.
— Ага.
В столовой Джек взял мясо, на рыбу смотреть сил не было совершенно, сразу вспоминалась Семьдесят Вторая, которая так ловко ее разделывала. Еда как-то странно загорчила от этого воспоминания. Джек отодвинул тарелку и стал смотреть в потолок, пытаясь загнать обратно слезы. Бассейн с цветными шариками, батут, рыба здесь отличная. А потом деревянный ящик, могильные черви и заплаканная семья. И пара строчек в чьем-то медицинском отчете.
— Ты в порядке. Солнышко?
— Да. Кажется, да. Не могу перестать думать о Семьдесят Второй. О том, как и почему она умерла.
— Наверняка быстро, — уверенно сказал Двадцать Четвертый.
Джек вспомнил собственные мучения.
— Просто думай о том, что у нее отказало сердце до того, как ввели лекарство. Она даже ничего не успела понять.
— Тебе-то откуда знать?
Двадцать Четвертый потрепал его по волосам.
— Немного самообмана не повредит, Солнышко. В любом случае, твоя подружка сейчас наверняка уже на небе плавает счастливой тучкой, а вот мы тут на грешной земле и мучаемся. И то, что ты не ешь и моришь себя голодом, никак не поможет ни тебе, ни ей, ни кому-то из всех присутствующих здесь.
Джек решил, что стоит прислушаться к голосу разума, вернулся к еде.
— Удивительно, что армия не вышибла из тебя способность так сострадать всем вокруг.
— Она ее и привила.
— Тебе стоило родиться на сотню лет пораньше, был бы хиппи, любил всех вокруг, ходил босиком и нюхал цветочки. И дарил любовь и позитив окружающим.
Джек усмехнулся, представив себя в наряде тех лет.
— Но ты родился здесь, во второй половине двадцать первого века. Так что ешь, а потом мы идем плавать.
— Опять в расписание посмотрел?
— Ну хоть кто-то из нас должен это делать.
Столы почему-то были заняты все. Джек мысленно пересчитал их, сглотнул. Восемь столов из десяти. Они просто убрали лишние.
— Поел?
— Вроде как да. Идем в бассейн?
— Сперва в комнату все-таки.
В комнате Двадцать Четвертый сразу же его обнял. Джек сперва замер, потом все-таки дал волю слезам.
— Наглотался воды в столовой, вот и выходит, — Двадцать Четвертый гладил его по спине.
Джек всхлипывал, давясь слезами. Было страшно, грустно, — все разом. Да и сам Двадцать Четвертый как-то слишком неровно дышал. Джек принялся и его гладить по спине.
— Все нормально, Солнышко, — срывающимся голосом пробормотал Двадцать Четвертый. — Это все химия, которой нас напичкали.
— Ага. Как же это все глупо — стоим посреди комнаты и рыдаем друг в друга.
— По-моему, это не глупо, а весьма романтично.
— Ты опять за свое? — слабо возмутился Джек.
Но возмущался он не особенно убедительно, что Двадцать Четвертый понял, приподнял его за подбородок и все-таки поцеловал. Джек застыл, потом высвободился из объятий, размахнулся и впечатал кулак в нос соседу.
— Недотрога! — прогнусавил тот, зажимая нос ладонью.
На пол падали красные капли.
— Сам все замоешь, — прошипел Джек, хватая из шкафа плавки.
Кипел он так, что был бы не удивлен, если бы бассейн вокруг него испарился.
Хотя перед бассейном стоило заглянуть в медблок, узнать, как там Пятнашка. Вряд ли его выведут за сутки из комы, но все-таки, а вдруг? Да и в коме ли он вообще или просто на каких-то своих процедурах?
— Номер семьдесят шесть, — медсестра кивнула, узнав в лицо. — Пятнадцатый номер про вас спрашивал.
— Он в норме?
— Завтра переведем в комнату, пока что лежит под присмотром врачей.
— А я могу его навестить?
К отказу Джек был готов, потому немало удивился, когда медсестра поднялась.
— Следуйте за мной.
Пятнадцатый валялся в палате, укрытый одеялом до подбородка. В саму палату Джека никто не впустил, медсестра велела стоять у стекла, зашла в палату и что-то сказала пациенту. Пятнадцатый повернул голову в сторону стекла и расплылся в улыбке. Джек приложил к стеклу растопыренную ладонь.