— Нет, думаю, мы здесь переночуем и выдвинемся завтра утром. Хочу постараться связаться с отцом, прежде чем подходить ближе. А у тебя будет еще одна ночь, чтобы восстановить силы после смертельного сна. К тому же, мне будет спокойнее, если мы проведем еще один урок по стрельбе перед тем, как тебе, возможно, придется воспользоваться оружием. Если мы идем против человека с собственной армией, — заканчиваю она, — надо уметь за себя постоять.
Уголки губ Майлса чуть-чуть поднимаются, и боль в глазах уходит полностью.
— Надеюсь, цель окажется не милой и пушистой, — говорит он.
— Обещаю, у тебя будут только неодушевленные цели, — успокаиваю его я, беря под руку, и мы направляемся обратно к лагерю.
ГЛАВА 22.
МАЙЛС
— Майлс, я только вчера тебе это показывала. Дважды. И тогда у тебя все получалось, — Джуно озадаченно смотрит на меня.
— Знаю, но мне нравится слушать твои объяснения. И этот властный тон, когда ты говоришь, как и что делать... просто сводит меня с ума.
Джуно усмехается и закатывает глаза.
— Используй вот это, чтобы натянуть тетиву, — говорит она, показывая, как растянуть пока еще тугую плетеную тетиву.
Не хочу ей признаваться, что и в первые два раза я ее не слушал: она стояла сзади и прижималась грудью к моей спине, показывая, как правильно держать оружие.
— Правильно, — хвалит она меня, — затяни ее вокруг этого колышка, и он будет ее держать.
Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания, что она практически обвилась вокруг меня: одной рукой она поддерживает мою руку, держащую арбалет, другой – обняв меня за плечи, помогает прицеливаться, я одним коленом опираюсь о землю. Я даже и представить себе не мог, что тренировка может оказаться настолько эротичной. Хоть для кого-то. Хоть когда-то.
— Теперь вставляешь болт, — продолжает она, протягивая мне одну из своих сверхострых стрел, выструганных из дерева.
Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на нее, и моя щека оказывается в трех сантиметрах от ее. Между нами снова пробегают искорки.
Джуно опускает руки и поднимается. Теперь стоит, уперев руки в бока, и произносит:
— Ты не сосредоточен. А это важно. Даже если речь идет только о самообороне, и мы не собираемся «врываться на их территорию, как звездный десант», как ты изволил выразиться.
— Ясно. Все понял, — отвечаю я. — Тогда вернись туда, где только что стояла. Не думаю, что смогу сам вставить этот болт.
— Ха-ха, — отвечает Джуно, но глаза ее лукаво блестят, и она снова обхватывает меня за плечи, помогая установить болт в желоб.
— Подними арбалет вверх, до уровня глаз, так, чтобы ты видел цель прямо поверх крестовины.
Я делаю, как сказано, и смотрю поверх оружия на свою цель – дерево метрах в десяти от меня.
— Теперь двумя пальцами нажимай на спусковой крючок: он высвободит стрелу, — командует Джуно и обхватывает пальцами длинную часть арбалета с нижней стороны.
— Ты такая сексуальная, когда говоришь об арбалетах, — шепчу я, прицеливаюсь, как она мне показывала, и стреляю. Арбалет дает отдачу и больно ударяет в плечо, а стрела летит вперед через поляну... и втыкается справа от дерева.
— Ты это специально делаешь! — возмущается Джуно, выпрямляясь. — В первый раз, когда мы пробовали, у тебя все получалось.
— А почему ты не стреляешь? — спрашиваю я, тоже поднимаясь на ноги. — Я смог бы понаблюдать за твоей техникой стрельбы.
— Хорошо, — отвечает она, берет у меня арбалет, одним плавным движением натягивает тетиву и вкладывает болт в паз. Поднимает оружие на уровень глаз и прицеливается. Ее движения такие естественные, что арбалет кажется продолжением ее тела. Будто она – часть дерева, из которого вырезано это оружие. Часть паззла, превосходно встающего на свое место.
Наблюдая за тем, как она стреляет, я вспоминаю, как некомфортно ей было в Сиэтле, какая она была нервная и дерганная, будто рыба, выдернутая из воды. Она принадлежит дикой природе, а природа принадлежит ей.
Ее пальцы нажимают на спусковой крючок, и болт летит через поляну, так быстро, что я даже не успеваю его заметить, пока он не втыкается прямо в нужное дерево. Джуно улыбается и возвращает мне арбалет.
— Твоя очередь, — произносит она.
Я не спеша натягиваю тетиву.
— И давно ты этим занимаешься? — интересуюсь я.
— С семи лет, — отвечает Джуно.
— Мне немного полегчало, — говорю я, неловко вкладывая болт в паз.
— А что ты делал в семь лет? — в свою очередь спрашивает Джуно.
— Как я уже говорил – играл в видеоигры.
— Думаю, в них ты меня точно победишь, — замечает она.
— А я что-то уже начинаю в этом сомневаться, — отзываюсь я, глядя на нее. Она стоит, такая худенькая и маленькая, что те, кто ее не знают, могут запросто решить, что она слаба. И это ее преимущество. Наверно, она и в одиночку смогла бы справиться с этой кучей охранников... если бы у них не было кевларовых жилетов и автоматов.
Я поднимаю арбалет на уровень плеча и держу его, как показывала Джуно: левая рука снизу, а правая рядом со спусковым крючком. Стреляю. Мой болт прочно засел в дереве справа от болта Джуно. Она выдыхает и хлопает меня по плечу.
— Замечательно, — улыбается она. — Не можем же мы оба быть безупречными стрелками.
— Вот как? — восклицаю я, и хватаю ее, чуть приподняв над землей, она пытается высвободиться из моих объятий.
— Еще раз, — кричит она. — Может, ты и стал стрелять лучше, но меня не победил. Давай глянем, на что ты способен с более близкого расстояния.
Мы подходим к дереву на три метра, Джуно вытягивает из самодельных ножен, закрепленных на поясе, свой охотничий нож.
— Мой нож против твоего арбалета, — говорит она, поднимает руку с ножом вверх, к плечу, делает шаг вперед и резко бросает нож в дерево. Я замечаю блеск серебряного лезвия, когда по нему скользит солнечный луч, и не проходит и секунды, как нож глубоко вонзается в дерево рядом с ее болтом.
— Напомни мне больше никогда тебя не злить, — восхищенно восклицаю я. И прежде чем она успевает ответить, я снова вскидываю арбалет и стреляю. На этот раз мой болт входит в кору в паре миллиметров от ее ножа.
— Неплохо, — пораженно говорит Джуно и подходит к дереву за ножом и болтами. Вернувшись, протягивает мне стрелы, и следующие полчаса мы проводим, соревнуясь друг с другом. Уже много лет я так не веселился.
В конце концов, Джуно забирает у меня арбалет, вкладывает болт и спрашивает:
— И кого подстрелим сегодня на ужин?
— Если нужно выбирать из этих пушистых диких зверюшек, то тот кролик на ужин был совсем недурен, — отвечаю я, все еще чувствуя себя нехорошо от мысли, что надо убивать живых существ, чтобы питаться. Но это не идет ни в какое сравнение с той тошнотой, которую я испытал, когда я увидел Джуно с мертвым кроликом на горе Рейнир.
— Хорошо, тогда иди за мной.
Джуно показывает мне, как передвигаться неслышно, не ступая на тоненькие ветки и все, что создает шум. Мы проходим мимо белок, птиц, даже мимо змеи, ползущей по усыпанной листьями земле, и никто из животных нас не замечает. Наконец мы останавливаемся, и Джуно показывает головой в сторону большого коричневого кролика. Она поднимает арбалет, нажимает на спусковой крючок – и вот, кролик уже лежит на боку, не двигаясь. Джуно бросается вперед и вытаскивает болт. Когда я подхожу ближе, то слышу, что она шепчет над кроликом какие-то слова.
— Что ты ему сказала? — спрашиваю я.
— Я поблагодарила его за то, что он отдал свою жизнь, чтобы накормить нас, — просто отвечает она. — Это часть жизненного цикла. Энергия земли переходит к нам от кролика, которого мы съедим.
— Ты и растениям говоришь спасибо, когда их ешь? — уточняю я.
— Нет, это глупо, — говорит она. — Растения ведь не могут слышать.
— А мертвые кролики могут, — добавляю я. Но Джуно лишь улыбается, как бы говоря, что однажды я это пойму, и я как всегда не могу не улыбнуться в ответ. Джуно добывает еще одного кролика и отдает их нести мне. Я несу мягкие тушки за шкирку, пока мы идем обратно к лагерю, и стараюсь на них не смотреть, чтобы Джуно не догадалась, насколько мне неуютно. Конечно, я настоящий лицемер – с самого детства я ем мясо, не задумываясь, откуда оно. Но, даже зная это, я не могу себя заставить смотреть, как Джуно достает охотничий нож, разделывает их и натыкает мясо на шампуры, поэтому я занимаюсь костром.
После ужина мы молча сидим при свете костра. Наступают сумерки, воздух вокруг темнеет, приобретая оттенок индиго. Моя мама всегда называла это время «часы синевы». Вдруг Джуно выпрямляется, а на лице вместо выражения умиротворения появляется тревога.
— Не двигайся, — шепчет она и тянется за арбалетом.
Я же ничего не вижу и не слышу. Но потом среди деревьев где-то впереди раздается треск веточки, и становится виден темный силуэт.
— Я безоружен, — произносит незнакомец.
— Зато у меня оружие есть, и я не побоюсь им воспользоваться, — кричит в ответ Джуно, всматриваясь в темноту поверх заряженного арбалета.
Человек делает пару шагов вперед, и его лицо освещается рыжими всполохами от костра. Он поднимает руки вверх, еще раз показывая, что не вооружен.
— Ты, — сплевывает Джуно. И ее лицо становится каменным.
— Джуно, — произносит Уит. — Наконец-то. Я так рад, что ты здесь.
ГЛАВА 23.
ДЖУНО
— Что тебе нужно? — спрашиваю я, не опуская арбалет.
— Просто хочу поговорить, — отвечает Уит. — Никто не знает, что я здесь. И о том, что ты здесь, я тоже никому не говорил.
Я замираю. Уит неуверенно переступает с ноги на ногу.
— Я могу присесть? — интересуется он.
— Делай, что хочешь, — произношу я, не убирая пальцев со спускового крючка, пока он опускает руки и, морщась, присаживается у костра. На нем новая одежда: джинсы и рубашка с воротником и короткими рукавами. Его предплечья забинтованы, а когда он подходит ближе, я замечаю длинный порез на лбу, на который наложено не меньше десятка швов.
— Джуно, я не причиню тебе вреда, — произносит Уит.
— Уже причинил, — отзываюсь я. В моем голосе столько ненависти, что я почти ощущаю, как мои слова превращаются в алое облачко ярости.
Уит кивает, будто соглашаясь со мной, и смотрит на Майлса.
— Оставь нас, нам с Джуно нужно поговорить наедине.
— Майлс никуда не пойдет, — отвечаю я. — Все, что ты хочешь сказать, можешь сказать при нем.
— Почему? Потому что ты уже рассказала ему о нас? Кажется, не я один раскрываю наши секреты людям из внешнего мира, — насмешливо произносит Уит.
— Я поделилась не только нашими секретами, — говорю я. — Твои «друзья» чуть не убили Майлса – и убили бы, если бы я не провела над ним Обряд.
— Ты... что? — Лицо Уита бледнеет, и буквально на секунду он теряет самообладание и изумленно смотрит на Майлса. — Значит, Майлс первый человек из внешнего мира, который... над которым провели Обряд.
— Ты хотел сказать, который принял Амрит, — уточняю я.
— Да, — признается Уит, по-прежнему пораженно пялясь на Майлса. — Но это было всего три дня назад. А он уже поправился и может ходить. Ты заметила еще что-нибудь необычное или какие-нибудь побочные эффекты?
— У тебя был целый клан подопытных кроликов, — отрезаю я. — А теперь давай ближе к делу.
Уит хмурится и скрещивает руки на груди.
— Я поинтересовался ради его же блага.
— Бред собачий, — отвечаю я. — Опусти руки.
Уит расцепляет руки.
— Возьми, — протягиваю я Майлсу арбалет, — и стреляй, если он вздумает шевельнуться.
— А это так необходимо? — Уит явно веселится, словно считает все происходящее каким-то розыгрышем.
— Необходимо, — отвечаю я. Майлс садится лицом к Уиту и кладет на колени заряженный арбалет.— А теперь говори.
Уит поднимает глаза и смотрит на луну, словно ищет поддержки, потом начинает говорить:
— Я знаю, как все это выглядит. Знаю, что ты считаешь меня виновным в нападении на клан. Собственно, так оно и есть.
Я наблюдаю за ним, используя те приемы, которым он же меня и учил, чтобы понять, лжет человек или нет. Уит осторожен, и его лицо невозмутимо, ничего не выражает.
— Я действительно уехал с Аляски, чтобы встретиться с потенциальными покупателями Амрита – уверен, отец этого парня тебе уже поведал об этом. — Уит изучает меня так же внимательно, как и я его. Старается выяснить, как много мне уже известно. Я решительно смотрю ему в глаза.
— Я получил одобрение старейшин, — продолжает он, но замечает, как сузились мои глаза, и идет на попятную. — Но не на распространение препарата. Это было лишь мое решение. Причиной моего отъезда было налаживание связей с внешним миром... если что-то происходит, лучше, если мы будем владеть нужной информацией.
— Я это поняла, когда увидела привезенные тобой современные книги, — говорю я.
— Для нас было важно находиться в курсе событий, — объясняет Уит.
— Почему? — задаю я свой вопрос.
— Мы хотели оставаться «невидимыми», и было необходимо подтвердить, что мы находимся вне поля зрения внешнего мира.
— Ты мог бы узнать об этом, выбравшись в Анкоридж или прочитав газету, — замечаю я. — Зачем нужны научные книги?
Уит вздыхает.
— Некоторые из нас никогда не прекращали изысканий в нашей области. Необходимо было оставаться в курсе последних экологических и научных исследований.
— Так необходимо, что ты предал нас и выдал наши секреты тому, кто больше заплатит?
Уит разочарованно вздыхает. Словно до последней минуты был уверен, что сможет убедить меня взглянуть на вещи с его точки зрения. Он снова бросает взгляд на Майлса.
— Я бы предпочел, чтобы этот мальчишка не тыкал в меня опасным оружием, с которым он явно не знает, как обращаться.
— Эй! — прикрикивает Майлс.
— Не обращай внимания, — говорю я ему и вновь поворачиваюсь к Уиту. — Ты за нами наблюдал.
— Конечно, наблюдал. Я хотел, чтобы вы без проблем добрались сюда. В целости и сохранности, — отвечает Уит. — И кстати, я не хотел, чтобы Джейк стрелял в парня.
— Ну, это же все меняет, — хмуро замечает Майлс и кладет арбалет рядом с собой на землю.
Уит игнорирует его замечание.
— Джуно, все пошло не по плану. Я люблю клан так же, как и ты...
— Я в этом сильно сомневаюсь, — прерываю я его.
— Ты и не должна мне сразу поверить, — отвечает Уит. — Но все, что я сделал, было ради клана и его блага.
На моём лице скорее всего отражается отвращение, но я молчу. Хочу услышать, что он еще скажет.
— Как много тебе рассказал Блэквелл? — спрашивает Уит.
— Рассказывай с самого начала, — приказываю я.
— Формулу Амрита придумали твоя мать, твой отец и я, — начинает свой рассказ Уит. — Мы были своего рода мозговым центром в Движении Геи, оно состояло из людей, которых вы знаете как старейшин. Мы обсуждали проблему восстановления экосистем, и одним из приоритетов было сохранение различных видов – в первую очередь местных видов Соединенных Штатов. Зоологи нашей группы предложили теорию: если увеличить продолжительность жизни животных, это обеспечит увеличение количества их репродуктивных циклов, а, значит, увеличится количество потомства – огромный шаг на пути к сохранению видов. И тут твоя мама вспомнила историю, которую слышала еще в детстве – насколько я помню, местную легенду ее родины, Монголии.
— Какой Монголии? — восклицаю я. — Моя мать была китаянкой!
Уиту явно стало неуютно.
— Вообще-то, ее предки были выходцами из южной Монголии. Несомненно, твой отец рассказал бы об этом...
Уит надавил на больную мозоль. Да, больно – очень больно – впервые услышать об этом не от собственного отца, а от человека, предавшего свой клан. Но расстраиваться нет смысла – делу это не поможет. Сейчас я подавлю эти чувства, лучше дам им волю потом, на тренировке.
— Продолжай, — требую я.
— Это легенда о раненой волчице, которой дали некий волшебный эликсир. После чего она не только излечилась, но и смогла пережить несколько поколений людей и породить множество выводков волчат. Твоя мать заинтересовалась происхождением легенды и начала искать ингредиенты, которые могли быть использованы. А я нашел упоминание о подобной истории в древних индуистских трактатах, и там эликсир называли Амрита. Твой отец, будучи фармацевтом, начал работать с теми растениями и минералами, которые упоминались как в легенде твоей матери, так и в найденных мной трудах. И, наконец, мы разработали то, что полагали работающей формулой. В целевую экспериментальную группу входили серые и рыжие волки, а также другие представители семейства псовых. Сначала мы испробовали вещество на лабораторных мышах, затем на маленькой группе собак. И сразу стало ясно, что животные, получившие Амрит, стали невосприимчивы к болезням.