— Понятие времени относительно, — продолжает свой рассказ Джуно. — И прошлое, и будущее уже случилось – нам необходимо лишь посредством Чтения получить доступ к этим «воспоминаниям».
— Ага, а еще можно отвинтить голову, вытряхнуть весь мусор и прикрутить обратно, — добавляю я.
Джуно ухмыляется и язвительно замечает:
— Позер.
— Что? — не понимаю я.
— Ты продолжаешь скромничать. Вести себя так, словно ты обычный человек. Или притворяешься, что не понимаешь меня, потому что это сложно. Хотя, по сути, ты так же умен, как и я...
— Ха! — невольно вырывается у меня.
— Что такое? — озадаченно спрашивает Джуно.
— Смотрю, ты тоже очень скромная, — подкалываю я ее.
Джуно смотрит на меня пару секунд и произносит:
— А почему я должна быть скромной? Я чертовски умна, а учителя моего клана говорили, что у меня есть даже потенциал гения. То же я могу сказать и про тебя. Так зачем это скрывать? Почему не считать себя таковым?
У меня отвисает челюсть. Может, стоило хоть как-то ответить, издать хотя бы какой-нибудь нечленораздельный звук, но я просто потерял дар речи.
А Джуно тем временем не отстает.
— Это, наверное, какая-то фишка вашей культуры – ложная скромность, когда заходит речь о ваших возможностях? Если бы этот разговор случился неделю назад, я бы решила, что ты пытаешься ввести меня в заблуждение относительно своего интеллекта и тем самым обрести преимущество. Но сейчас меня это просто бесит, потому что ты врешь. Мне врешь!
Наконец ко мне возвращается дар речи.
— Стоп, Джуно! Черт, хватит этих подозрений! Я не пытаюсь ничего из тебя вытянуть. Такова наша культура... культурная особенность. Просто раньше я об этом никогда не задумывался. Так что дай мне минутку.
Я пробую сформулировать мысль так, чтобы она поняла.
— Ты.. то есть, люди... в нашем обществе...
Черт, да как же ей объяснить?
— В общем, не стоит вести себя так, будто ты умнее всех, потому что это считается грубым, — наконец выдаю я.
Джуно лишь смеется в ответ.
— Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышала. Когда ты живешь с группой людей, твои умения нужны для выживания всей группы. Ты не притворяешься, что у тебя их нет. Ведь это просто лицемерие, получается, ты отказываешься вносить свою лепту в общее благо.
— В вашем клане все такие, или только тебя не научили, как правильно вести себя в обществе?
— Зависит от того, что ты называешь «правильным», — парирует она и прикусывает губу. — Думаю, и то, и другое. У нас всем известны слабые и сильные стороны друг друга, потому что это важно для нашего выживания. Но с тех пор, как мне исполнилось пять, меня растили как будущую главу клана. Предполагалась, что я буду Видящей клана. И все ожидали от меня наилучших результатов. Поэтому ложная скромность была бы ни к чему.
Мне нравится, что Джуно всегда старается выслушать меня, поэтому сейчас тоже пытаюсь понять, о чем она говорит. Понять, какова была... нет, какова ее роль и сейчас тоже. Ведь поэтому она такая, какая есть. И поэтому мы здесь: из-за того тяжелого бремени, которое она до сих пор несет.
Её клан ждет, что она спасёт их. И именно это она и собирается сделать.
И чтобы она могла полностью мне доверять, мне придется пожертвовать кое-какими привычками. Первая — мои механизмы самозащиты. Я уже поклялся себе, что не буду скрывать перед ней свои чувства, не буду прятаться за шутливым тоном. Джуно хочет, чтобы я был с ней абсолютно честен. И я буду, пусть это и значит стать уязвимым. Снова.
Что может быть хуже, чем когда тебя покидает собственная мать? Мне кажется, что внутри все сжимается, когда я достаю из глубин подсознания эту надежно спрятанную мысль. И тут же, словно удар под дых, приходит ответ на вопрос: когда девушка, в которую ты влюблен, поступает точно так же.
ГЛАВА 19.
ДЖУНО
Оставшуюся часть пути мы едем в полном молчании. Я пытаюсь осознать то, о чем мне только что рассказал Майлс: как ведут себя люди во «внешнем мире». После этих слов мне становится понятно, почему он так себя вел... и продолжает себя вести после того, как прошел Обряд.
Он признает, что скрывает что-то. И тем самым прячется сам. Окружающие видят его таким, каким он сам решил себя показать. Значит, за этим напускным очарованием скрывается море мыслей, переживаний... и страхов.
Голос внутри меня твердит: не стоит критиковать Майлса за то, что он нечестен со мной, я не намного лучше его. Я позволила своему долгу перед кланом взять верх, забыла, кто я есть и чего хочу. Я притворялась не только перед кланом... я лгала себе.
Но стоит этой мысли пробиться на поверхность из глубин сознания, как я тут же заталкиваю ее обратно и захлопываю дверь.
***
Проходит еще полчаса напряженной дороги: мы постоянно высматриваем любой транспорт, движущийся либо со стороны Вона, либо от ранчо. Когда мы, наконец, съезжаем на узкую дорогу, ведущую в горы, оба выдыхаем с облегчением. Еще полчаса – и мы у подножья гор, где, словно множество колючих ежиков, растет юкка.
Наконец дорога сменяется узкой тропинкой у самого подножья холма. Мы еще чуть проезжаем по бездорожью, прячем грузовик в скалах. В пределах видимости нет ничего – ни домов, ни машин, ни телефонных будок, ни линий электропередач. Лишь мы и природа. Все, как я люблю.
Я выхожу из машины, и лицо обдает жаром пустыни. Мы всего лишь в паре часов езды к северу от места нашей предыдущей стоянки, но здесь заметно жарче. Я раздеваюсь до майки, достаю из сумки джинсы, затем беру охотничий нож и отрезаю штанины до середины бедра, подвернув оставшуюся ткань так, чтобы край не обтрепался. Расстегнув джинсы, которые были на мне, я начинаю примерять свои новые шорты. Майлс резко отворачивается, видимо, чтобы предоставить мне чуть личного пространства.
— Майлс, ты ведь видел меня голой, — напоминаю я.
— Формально это так, но мы были в палатке и, к сожалению, там было очень темно, — отвечает Майлс, по-прежнему не поворачиваясь ко мне лицом.
— И не далее вчера я купалась в одном нижнем белье, и тогда мое полуголое тело тебя нисколько не смущало, — продолжаю я с улыбкой.
— Потому что тогда нижнее белье расценивалось как купальник, — говорит он. — А поскольку сейчас ты переодеваешься, то все, что находится под одеждой, считается нижним бельем.
Я смеюсь.
— Да ты святоша, Майлс Блэквелл!
— Я определенно не святоша, — возражает он и заставляет себя обернуться. Но к тому времени я уже надела новые шорты, и смотреть было уже не на что.
— Всех своих друзей я бы назвал кобелями, — продолжает Майлс. — Я же, наоборот, всегда считал себя джентльменом. И поскольку ты раздеваешься не специально для меня, то я не буду воспринимать это, как что-то само собой разумеющееся.
— Это все лишь слова, — отзываюсь я, но все же краснею.
Майлс это замечает и тут же не теряет возможности меня поддеть:
— Вы только посмотрите! Джуно предпочитает джентльменов, а не дикарей. Ну, признай же!
Я пропускаю его подколки мимо ушей, поднимаю нож и жестом указываю на его джинсы.
— А хочешь, я и твои джинсы превращу в шорты?
— Джентльмены не носят обрезанные шорты, — отвечает Майлс, скрещивая руки на груди.
— Так ты будешь руководствоваться модой, а не тем, что на улице больше тридцати градусов? — спрашиваю я.
— Конечно, нет, — произносит Майлс, кивая на вершину горы. — Я только представил, как же там должно быть холодно по ночам, поэтому лучше пусть мне будет жарко сейчас, чем я замерзну потом.
— Ну да…, — с сарказмом отзываюсь я.
— Джуно, ничто в этом мире не заставит меня носить обрезанные джинсовые шорты, — смеется Майлс и идет дальше. Дискуссия окончена.
— Как знаешь, — я пожимаю плечами и засовываю нож обратно в ножны.
Я складываю большинство наших вещей в свой рюкзак, Майлс берет палатку и сумку с едой, и мы выдвигаемся. Даже учитывая, что не известно, сколько времени нам понадобится для наблюдения за поселением, я все равно не хочу терять ни минуты.
Мы начинаем взбираться на вершину первого холма. Мои туристические ботинки не позволяют ноге соскальзывать, поэтому я могла бы идти довольно быстро, нас тормозит Майлс в туфлях на гладкой подошве. Смешно. Из-за звезды на боку они кажутся похожими на спортивную обувь, но он с тем же успехом он мог надеть балетки – эта обувь определенно не предназначена для скалистых склонов.
Спустя полчаса мы все-таки добираемся до вершины и останавливаемся выпить воды. Солнце светит прямо над головой – значит сейчас полдень или начало первого.
— Есть хочешь? — спрашиваю я. Майлс отрицательно качает головой, но ничего не произносит. Сомневаюсь, что он сейчас вообще способен что-либо произнести: лицо у него красное от напряжения, дышит он тяжело.
Я напоминаю себе, что он только что прошел Обряд. К тому же, ему, должно быть, непривычен чистый горный воздух, богатый кислородом. Я тоже сперва не могла дышать в Лос-Анджелесе, и Майлс, должно быть, чувствует себя так, словно очутился на другой планете.
Я протягиваю ему бутылку с водой, он берет ее и делает большой глоток. Склоняется, уперев ладони в колени, и продолжает тяжело дышать.
— Знаешь, что забавно? — произносит он с кривой ухмылкой. — Я в прекрасной форме. Просто тяжело взбираться вверх.
— Ты только что вернулся из мертвых, — напоминаю я.
— А, ну да. Тогда это точно из-за моего недавнего воскрешения, — отвечает он. — А что, если я попрошу тебя идти чуть-чуть помедленнее?
— В то время, как мой клан уже по ту сторону горы? — указываю я на поросший зеленью склон и озорно улыбаюсь. — Извини, но тут без вариантов.
Майлс выпрямляется и ударяет себя кулаком в грудь.
— Хорошо, я готов ко всему, — говорит он. — Не обращай внимания на мою одышку, покрасневшее лицо или промокшую от пота одежду. Это все уловки, в конце концов, я смогу развить такую скорость, что ты удивишься.
— Хвастунишка, — ухмыляюсь я.
— Так и есть, — парирует Майлс.
Я подхожу к нему и провожу кончиками пальцев по горящей щеке.
— Если мы будем идти с той же скоростью, то доберемся до вершины через час или чуть больше. И если это тебя обрадует – пока ты будешь приходить в себя, я приготовлю что-нибудь поесть.
Майлс кивает, и, несмотря на все еще тяжелое дыхание, произносит:
— Звучит чудесно.
— Первый, кто доберется до вершины, получает «Сникерс»! — кричу я, уворачиваясь, когда Майлс пытается меня схватить.
ГЛАВА 20.
МАЙЛС
Я бесполезен. Нет, ну правда. С каждым шагом становится все более очевидным, что лучше бы Джуно отправилась в эту спасательную миссию без меня. В то время, пока я еле-еле ползу по скале, Джуно взлетает по склону, словно Человек-Паук, даже не смотрит, куда ставит ногу.
Стоило нам долезть до вершины, как я падаю на землю и роняю голову на колени, а Джуно продолжает исследовать склон в поисках ровной площадки.
— Сюда, Майлс! — кричит она мне из-за небольшой группы сосенок.
— Не могу пошевелиться. Я парализован. Думаю, вернулся смертельный сон, — стону я, пытаясь выровнять дыхание, и сжимаю пульсирующую голову.
— Просто иди сюда, я всего в каких-то десяти метрах от тебя. И тогда я позволю тебе отдохнуть, — отвечает она.
— Позволишь? — ворчу я, поднимаясь на ноги и ковыляя к ней. Подойдя, шутливо отдаю честь:
— Есть, сэр. Как прикажете, сэр!
— Посмотри сюда, — продолжает Джуно. Ее глаза возбужденно блестят. Я смотрю, куда она указывает: впереди огромная проволочная изгородь, метров шесть высотой. Она тянется через гору по пустыне, к следующей горе и пролегает прямо по ее склону и теряется вдали.
— Это она! — восклицаю я, чувствуя себя немного странно. После стольких недель разговоров с Джуно о ее похищенном клане – вот оно, доказательство. Мы всего в паре минут ходьбы от ограды, отделяющей Джуно от ее людей. Ну, конечно, если не считать тысячи вольт напряжения да армии качков с автоматами. И все же... мы наконец-то здесь.
Я перевожу взгляд на Джуно: она почти искрится от волнения. Кажется, что она вот-вот взорвется и держится из последних сил, чтобы не кинуться напрямик, через этот забор к своему клану.
— Хорошо, план таков, — произносит она. — Мы разбиваем лагерь на противоположной стороне хребта, так, чтобы нас никто не заметил, например, если периметр патрулируется.
— Я поставлю палатку, — отзываюсь я. — Дай только пару минут отдышаться.
— Я помню, что обещала приготовить поесть, — говорит Джуно, поднимая свой рюкзак. Она отправляется в ту сторону, откуда мы только что пришли, а я плетусь за ней, хотя больше всего в жизни мне сейчас хочется развалиться на земле.
— Но я так волнуюсь, что даже есть не хочу, — продолжила она. — Хочу сразу пойти вдоль изгороди и посмотреть, куда она ведет.
— Из-за еды не беспокойся, — отвечаю я. — Но разве это не опасно?
— Я обещаю держаться подальше от посторонних глаз и не делать глупостей, — успокаивает меня Джуно.
— Хочешь, чтобы я пошел с тобой? — спрашиваю я, втайне надеясь, что она откажется. Интересно, а в восемнадцать лет можно получить инфаркт, занимаясь скалолазанием?
— Нет, — быстро отвечает она, и тут же добавляет:
— То есть... будет лучше, если ты пока разобьешь лагерь. Тогда сможешь отдохнуть в палатке и поесть.
Отлично. Мы думаем об одном и том же.
Мы спускаемся по противоположному склону горы на несколько метров. Как только нам попадается маленькая плоская площадка, Джуно сразу же бросает рюкзак, а я – свои сумки. Она наполняет водой бутылку, а потом лезет в рюкзак за арбалетом и перебрасывает его через плечо.
Я достаю из сумки с едой батончик «Сникерса» и протягиваю ей.
— Ты его выиграла. К тому же, эта здоровая и натуральная пища поможет тебе продержаться, пока не вернешься обратно.
Джуно улыбнулась.
— Я вернусь через час или два, — говорит она и разворачивается, чтобы уйти. Но останавливается, подбегает ко мне, берет мое лицо в ладони и быстро целует. Прочитав на моем лице удивление при виде такого «неджуновского» поведения, она смеется и убегает прочь. Теперь, когда ей не нужно ждать меня, она передвигается в два раза быстрее; перескакивая с валуна на валун, она наконец скрывается за склоном горы.
Я растягиваюсь на земле и лежу так минут десять, пока дыхание не становится нормальным, а промокшая от пота рубашка не высыхает. Вскрыв одну из бутылок с водой, я почти целиком выливаю ее на голову и чувствую себя после этого гораздо лучше.
Я за пару минут устанавливаю палатку, складываю вместе все принадлежности для приготовления пищи и вешаю на ветку мешок с едой – я заметил, Джуно всегда так делает. Набрав под ближайшими деревьями достаточно веток для приличного костра, я с гордостью оглядываю поляну. А ведь месяц назад я даже и не представлял, с чего начать, разбивая лагерь.
А только поглядите на меня сейчас – живу тем, что получаю от природы! «Ну, почти так», — думаю я, делая себе сэндвич с мармеладом и арахисовым маслом и доставая из рюкзака пачку чипсов и бутылку воды. Съем это все на посту наблюдения.
Я стараюсь взглянуть на развернувшуюся передо мной местность, глазами Джуно. Как она обычно говорит? «Выясни, какие преимущества даёт тебе природа», ну, или что-то вроде того. Я замечаю небольшой ручей, бегущий вдалеке по склону горы по нашу сторону изгороди. Мысленно делаю пометку: набрать воды в бутылки. Хребет, на котором я сижу, — отличная наблюдательная площадка. Он окружен деревьями и просматривается не так хорошо, как близлежащие пики. Второе преимущество. Хотя Джуно, скорей всего, даже не пришлось их считать, уж она-то явно оценила их с первого взгляда. Для нее окружающая местность – все равно, что для меня моя комната: она знает, куда идти даже с закрытыми глазами.