баба_Муся (https://ficbook.net/authors/20500), ShiDakota (https://ficbook.net/authors/238216)
Togainu no Chi
Пейринг или персонажи:
Шики/Акира Кеске каратели
NC-17
Ангст, Экшн (action), Психология, POV, AU
Насилие, Нецензурная лексика
Миди, 46 страниц
4
закончен
Вздрагиваю, да и он тут же отступает назад, проводит пальцами по губам, убирая с них алые капли - совсем такие же, как его глаза, что резким контрастом выделяются на алебастровой коже.
Отдышаться бы… Никак не могу успокоиться, пульс не унять.
- Проваливай, - кивает в сторону виднеющейся лестницы на второй этаж. - И больше не попадайся мне на глаза.
Посвящение:
Daim Blond.
Я просто хочу знать здесь ты или нет.
Нет, разумеется.
Это скорее зарисовка, чем полноценный рассказ. Что-то из серии "а что было бы, если..." События происходят после 4 серии аниме.
Содержание
Содержание
1
2
3
4
Часть 1
- Киса-а-а-а??! Где ты, киса?!
Морщусь от звука этого голоса и спиной вжимаюсь в доски пропитавшегося ночной сыростью деревянного ящика. Предплечьем касаюсь руки Кеске. На контрасте - теплый, почти обжигающе теплый в сравнении с немилостиво раздирающим глотку ночным воздухом Тошимы.
- Киса-а-а?!
Оборачиваюсь к другу: тоже пытается отдышаться, стискивая рукоятку ножа в пальцах. Черт бы побрал этот проклятый город и безумных карателей! Угораздило же наткнуться… Впрочем, когда невезение перестало удивлять меня? Год назад, два? Пять лет?
Отдышаться только бы… И новый бросок. Лязг металла не так близко; кажется, бангаки оставляют царапины на боку проржавевшего мусорного бака в десятке метров отсюда. Прямо перед перекрестком. Свезет немного - и чокнутый кошатник и его не менее адекватный дружок свалят в ложном направлении, а нам, возможно, удастся вернуться в безопасную зону, избежав новых стычек.
Бедро ноет.
Кажется, поставил синяк, хорошенько приложившись о каменный парапет на крыше. Очередная схватка, пара новых жетонов. Десятка и семерка. Под мастью пик.
Тянут карман, пусть там больше ничего и нет. Тянут… Пусть я никого и не убил. Еще не убил. Рано или поздно. Насильно выгребаю эти мысли из подсознания; в который раз выгребаю и заставляю себя вслушиваться в беспечное эхо, которое играет затихающим звуком шагов.
Отдаляются.
- Акира? - теплым шепотом ложится на скулу. Несоизмеримо легче, словно часть груза сняли с плеч. Не один в этой дыре, а значит, просто обязан выбраться. Мы выберемся.
Поворачиваюсь.
- Они ушли, как думаешь?
- Не знаю, вроде не слышно…
Пальцы замерзли, а в вымокших, некогда белых кедах хлюпает вода. О да, теплый холл безопасного отеля кажется сейчас чуть ли не пятизвездочным курортом.
Молчим с минуту, прислушиваясь - и ничего: ни звука шагов, ни шорохов, ни лязга. Словно завывающий ветер единственный беспрепятственно гуляет по залитым кислотным дождем и багровой кровью улицам.
Слишком тихо. Опасно тихо.
Притягиваю колени к груди и, привстав на одно колено, тянусь влево, осторожно выглядывая из-за нашего ненадежного укрытия.
Кирпичный бок обшарпанной двухэтажки, развевающийся кусок вывески с той стороны дороги… И резанувшее сознание панической вспышкой предчувствие! Удара, опасности, чего угодно.
Дергаюсь назад, переворачиваясь набок, и почти заваливаюсь на асфальт, вовремя успев подставить локоть. Секунда промедления, и… смертоносный росчерк стали снес бы мне полбашки.
Перекатываюсь на спину, группируюсь и рывком поднимаюсь на ноги. Вовремя! Вовремя для того, чтобы выхватить нож и, защищаясь, выставить лезвие вперед, принимая на него удар тяжелой катаны.
Другой зверь… Не Гунджи, эта бешеная кошка, и не неуклюжий тяжеловес Киривар… Другой зверь. Куда более опасный, чем эти двое. Скулы тут же вспыхивают от пережитого пару дней назад позорного поражения.
«Плачь, умоляй, и тогда, возможно, я оставлю тебе жизнь», - так и нашептывает настырный голос у меня в голове. Нашептывает тем же тембром: негромко, убийственно равнодушно, словно и не было сквозившего на глубине алых глаз интереса.
Только презрение к шавке. Мусору.
Проклятье!
Потому что в теле, измученном предыдущей схваткой, едва ли остались силы; потому что ты тот, кого я меньше всего хотел бы встретить.
Снова удар! Заваливаюсь назад и, пока тяжелая катана описывает полукруг в воздухе, прыжком поднимаюсь на ноги.
Только катана и чертовы черные перчатки перед глазами. Не смотрю на лицо. Слишком опасно упускать оружие из виду - могу поплатиться в этот раз. Могу не вывезти твоего «еще поиграем».
Бьется в самих венах.
Бьется в груди.
Движение за спиной! Кеске! И когда только успел подняться на ноги? Медленно пячусь, чтобы поравняться с другом.
Сглатываю. Теперь я вижу тебя целиком. В полный рост.
Плащ и кресты на груди, растрепанные ветром волосы и алые капли на бледных скулах. В глазах тоже марево, только темнее, насыщеннее, живее.
- Снова ты? - бесстрастно, словно на очень хорошей записи. Словно искусственный, так и не познавший ни единой эмоции голос.
Легкие агонизируют, отдышаться бы… Отдышаться перед забегом в несколько километров.
Ухмылка ложится на тонкие губы, словно по мановению чьей-то кисти, придавая и без того демоническому лицу совершенно жуткое выражение.
Медленно пячусь, выставив перед собой нож. Пячусь и цепляю застывшего Кеске, и тот, словно очнувшись, дергается и спешно отступает.
Зря… Хищники не любят резких движений.
Росчерк!
Прямо перед лицом мелькает сталь, и я, толкнув друга локтем, стремительно разворачиваюсь на пятках и бросаюсь вглубь подворотни. У меня нет сил на «игры», а умирать пришпиленным нихонто на манер засушенной бабочки не входит в мои планы.
- Мусор… - доносится презрительно в спину.
Ну и пусть! Плевать, что ты там думаешь, слышишь? Обернуться бы, выплюнуть это ему прямо в лицо, но слишком уж быстро ноги несут вперед, по узким улочкам, провонявшим нечистотами.
И ветер завывает так громко, что я и не слышу ничего больше, только как гулко разлетается эхо.
Кеске тормозит и оглядывается через плечо, и я, не снижая скорости, цепляю его за ворот футболки и тяну за собой.
- Не останавливайся, олух! Давай быстрее!
Что-то выкрикивает в ответ, но я не слышу. Слишком смазано.
Еще один поворот, и нас от «Lovers» будет отделять только пара кварталов. Снова лязг! Лязг стальных когтей о кирпичные стены! Останавливаться поздно: услышали!
Раздирающий барабанные перепонки победный вопль совсем близко.
- А вот и ты, киса! - радуется, словно ребенок долговязый в балахоне, и, вынырнув из узкого просвета между домами, оказывается слева от Кеске.
Следом второй - не торопится, как напарник, только лениво поигрывает закинутой на плечо трубой.
Лязг жетонов. Обходят сбоку, преграждая путь.
Сейчас даже кажется, будто похожи. Похожи из-за идентичных, безумных ухмылок на лицах.
Замираю, крадучись отступая на пару шагов назад. Почти бесшумно, почти не ощущая, как ноют мышцы. Адреналин, разливаясь по венам, согревает окоченевшее тело. Все кажется динамичнее, ярче, сильнее… Скрытые резервы.
Выдох.
- Дуй назад, - не оборачиваясь, кидаю другу, а сам, подобравшись, пригибаюсь и бросаюсь вперед, в просвет между блондином и стеной.
Не оглядываясь, вкладываясь так, что тянет жилы. Свист воздуха за спиной! Почти достал, почти мазнул по лопаткам! Почти зацепил загнутыми лезвиями… Почти… Новый росчерк; оборачиваясь, принимаю на лезвие и резко выбрасываю кулак вперед, в солнечное сплетение, когда он, открывшись, замахивается второй рукой.
Отскакиваю назад и, потеряв пару драгоценных секунд на то, чтобы развернуться, бросаюсь вперед.
Не знаю, шестое чувство ли или же годы в «Бл@стер», но пригибаюсь вправо ровно тогда, когда тяжеленная труба должна была прошить мою голову - вместо этого машет по плечу.
Вспышка боли, кажется, придает сил.
Улюлюканье и крики за спиной. Не оборачиваюсь, не вслушиваюсь, надеюсь только на то, что Кеске меня послушал.
Только бы… Сто, двести метров, лязг за спиной и искры - не близко, но и не далеко. Заминка - и мне конец.
Через дорожную разметку на другую сторону улицы, прямо перед некогда белой вывеской и ободранным зеленым крестом.
Забегаю по ступенькам наверх и, лишь саданув дверь бедром, запоздало понимаю, что замкнутое помещение - не выход. Но дверь распахнулась, и ноги уже несут меня по темному, выложенному плиткой коридору. Кажется, клиника. Была до бомбежки.
Плевать! Быстрее найти запасной выход и смыться отсюда. Все лучше, чем посреди пустынной улицы.
Двери, двери… Какая нужна мне?
Сворачиваю за угол и утыкаюсь в лестницу, ведущую на второй этаж, а слева от него - стеклянная незапертая дверь, за которой, в свою очередь, еще одна распахнутая, из металлической сетки.
Раздосадовано разворачиваюсь и собираюсь было вернуться назад, к ряду дверей в начале коридора, как прошибает холодный пот. Прошибает с первым гулким шагом в начале коридора, за поворотом. Стук, стук, стук… Ни с чем не перепутаешь звук, от которого ладони становятся мокрыми, а маленькие молоточки, выхолаживая, долбят виски.
Так часто пячусь, что чувствую себя каракатицей.
За спиной - только лестница, за поворотом - все отчетливее и отчетливее чеканят шаг каблуки.
Взгляд мечется из стороны в сторону; мечется, пока не натыкается на распахнутую стеклянную дверь.
Недолго думая, бросаюсь к ней и сразу дальше, за сетку, захлопываю ее и, не глядя, отбросив нож, почти вслепую борюсь с вставленным в крепление навесным замком.
Одновременно со щелчком настигают шаги, и в спешке прикрытая первая дверь стремительно распахивается, ручкой врезаясь в стену.
Звон стекол.
Отступаю к смутно виднеющемуся в полутьме столу.
Отступаю так, чтобы стоять прямо напротив последней преграды. Чтобы видеть тебя напротив. Видеть, что даже в темноте твои глаза почти мерцают. Кажется, светятся, отливая алым.
- Больше некуда бежать, мразь, - негромко. Равнодушно. Забивает мне уши. Раз за разом, словно включено на повтор, отдается в голове. По кругу.
Молча наблюдаю за тем, как оглядывает сетку, касается ее затянутыми в черный латекс пальцами.
Тянет на себя, но не пытается выбить. Отсрочка? Короткая передышка перед неизбежным. Стоило только остановиться, как все раны заныли разом. Плечо и вовсе онемело. Пробую поднять руку, морщусь.
Ощупываю лопатку пальцами, после - ключицу. Кости целы, пульсирует мукой.
- Ушибся?
Если бы ехидство можно было синтезировать, то ему бы хватило всего одного слова, чтобы оплавить решетку. Держу себя в руках - нет, не так - в тисках воли. Что-то подсказывает мне, что единственный скол - и пропал.
- С чего это ты такой разговорчивый? Поболтать не с кем?
- Даю тебе передышку.
Кривлюсь.
- Милостыня?
Хмыкает.
- Если это можно так назвать.
Не понимаю. Совершенно не понимаю.
- Зачем?
Проводит по решетке пальцами, очерчивает ими ячейки и цепляется, согнув верхние фаланги. Медленно, наблюдая за своими движениями из-под опущенных век. Настолько отрешенно, как будто меня здесь и нет.
Резкое движение головой, вскидывается, впивается в мое лицо взглядом. Щурится. Подергивает нервные окончания настолько, что я почти физически чувствую острие незримой иглы, которая по очереди тыкает во все. С интервалом в десятые секунды.