- Вы сегодня просто прекрасны! - прощебетала вторая фрейлина, вторя первой.
Княгиня Яшма презрительно дернула уголком рта. Неприкрытая лесть двух служанок, стоящих всего на одну ступень выше обычных слуг из простонародья, ее раздражала. Сегодня прекрасна? Вчера они сказали, что она великолепна. И что же? Она за одну ночь подурнела до 'прекрасности'? Глупые курицы!
Зеркало отражало настоящую эльфийку. Полуэльфийку, если говорить точнее, даже квартеронку, но Княгина ненавидела вспоминать это. Собственное происхождение было туманно и уязвляло самолюбие её величества. Ее мать родилась после смерти отца и не была похожа ни на одного из родителей, что вызвало пересуды и шепотки за спиной. А учитывая чуть заостренные уши и странный разрез глаз, все понимали, что простым человеком, или перевертышем, тут и не пахнет. Княгиня унаследовала от матери шикарные белокурые волосы, шелковой волной спускающиеся ниже талии, глаза, цвета глубокого сапфира, лебединую шею, тонкую фигуру и нежную кожу. Но если черты лица матери были удивительно грубы и невыразительны, что портило все остальные достоинства, то Княгиня обладала яркой красотой, приковывающей взгляды мужчин. Вот только Княгиня была безмерно холодна ко всем и стремилась быть выше всех. И эта гордость, целеустремленность, холодность и красота - весь этот сплав в ее характере, и привел к тому, что на нее обратил внимание наследник Князя Аркама.
Витор показался ей достойным представителем мужского племени. Достаточно умен, любезен, хорош собой... Пусть и были недостатки - был не прочь сорвать цветок на стороне, жестоко подшутить над кем-то из простых (особенно он любил посмеяться над пьяными), но в принципе... был достаточно разумен. Да вот беда, старый Князь не пришел от нее в восторг и пригрозил Витору отдать венец его сестре, ежели он сделает своей женой Яшму.
При одном только воспоминании о милейшей Мири, Яшму всегда охватывала злоба и глухая ненависть. И сейчас, спустя столько лет после ее 'гибели', чувства не потухли. Нет, они по-прежнему жили в душе Княгини, только теперь к ним примешивалось иное чувство - удовлетворение. Мелкое, худосочное, плоское подобие женщины, что жалело бездомных кошек и собак, с равнодушно-презрительным взглядом, насмешливо кривящая губы при виде Яшмы, - мертво, окончательно и бесповоротно, вот уже тринадцать лет. Мертво, и уж никак не может угрожать ни ей, Яшме, ни ее мужу и сыну.
Власть, богатство, толпа придворных, рассыпающихся в почтительных поклонах, заверения в восхищении, рыцари, объявляющие ее дамой сердца, - она в центре мира, которого могло и не быть. Хочешь хорошо жить? Действуй, не оглядываясь. Даже если оставишь за спиной смерть.
И кто сказал, что на крови не построишь счастья?
У Яшмы есть все.
Княгиня вновь взглянула в зеркало, что отражало прекрасную женщину - и юную, и зрелую, но без груза лет. Наследство неизвестного деда... Но кто посмеет вспомнить о нем? Отражение холодно улыбнулось, и отвернулось.
В этот самый миг в двери покоев постучали.
- Танира! Узнай, что там, - приказала княгиня младшей из фрейлин, девушке-перевертышу.
- Да, ваше величество, - почтительно присев в книксене, отвечала та, и неслышной, кошачьей походкой, скользнула к дверям, скрываясь за ними.
- А ты принеси ларец из мрамора. Сегодня я надену 'Лунную капель', - рассеяно приказала Яшма второй фрейлине. Бледно-голубые сапфировые капельки-сережки и изящно-легкое колье с такими же сапфирами оттенили легкое, из струящейся ткани, лазуревое платье в пол, с воздушными длинными рукавами, с разрезом до плеч - широкими лентами лаская пол.
- Ваше величество, - фрейлина-кошка вернулась и вновь почтительно склонилась перед Княгиней, - к вам сонорес Вереск. Он просит у вас аудиенции.
- Сонерес... Вереск? - неверяще переспросила Княгиня.
- Да, ваше величество...
Княгиня замерла, прикрыв глаза.
- Проводи в малую приемную. Сейчас же!
- Да, ваше величество! - фрейлина поспешила сделать книксен и исчезла из покоев.
- Светла, вы... можете быть свободны, - не смотря на вторую фрейлину, сказала Яшма.
Та пробормотала извечное 'вашество' и скрылась с глаз своей госпожи. Та же глубоко вздохнула, чуть плотнее сжала губы, выпрямилась и решительно направилась в малую приемную у своих покоев. Перед тем как войти в приемную, Яшма помедлила. Встретить человека, который ждал ее там, требовало от нее доли храбрости. В конце концов это был отец ее ребенка...
... Яшма подозревала, что с Витором что-то не в порядке. Он имел множество удовольствий на стороне, но ни разу не был озабочен появлением на свет бастарда. Учитывая, что королевская семья никогда не отказывается от таких детей и не скрывает их, давая права младших, ненаследных княжичей, то этот факт был показательным. В дальнейшим подозрения оправдались. Брак с Витором на протяжении двух лет был бесплоден и вины Яшмы в этом не было. Женщина ни минуты не усомнилась в последнем. С ней все было в порядке. Но все вокруг считали иначе. Княжна Мирайя, эта сухая вобла, уже ждала ребенка, и старый Князь, решительно объявил, что тот, кто первым подарит ему внука или внучку, и наследует ему. Унизительная насмешка, явно указывающая на ущербность прежде всего Яшмы. Этого она стерпеть уже не могла.
А Витора вполне устраивало его положение. Нет, он был бы не прочь надеть венец Князя, но... он верил, что Мирайя, и ее муж, и так отдадут ему большую часть власти. А раз так, то о чем волноваться? А возможно он просто не верил, что отец сдержит свою угрозу.
А вот Яшма не желала рисковать.
И тогда появился он - сонерес Вереск. Статный воин, сильный, жесткий, с темными волосами и серыми глазами, что прожигал ее горящим взором, а на турнире громогласно объявивший ее единственной дамой сердца. Витор тогда посмеялся над тем, но Яшма обратила свой взор на рыцаря в ответ. Сонерес был влюблен и был согласен на все, чем она и воспользовалась. Через два месяца она осознала, что беременна. Она не волновалась и не беспокоилась. Сонерес и Витор оба были черноволосы, сероглазы, среднего роста. Так что ребенок не мог ее выдать, а настоящий отец будет молчать. Он же хочет, чтобы его дитя приняло венец Князя?
Радостная весть о ее положении старого Князя не обрадовало. Он заявил, что они поздно спохватились и решение уже принято. Яшма чуть не взвыла тогда. С нее было довольно этих насмешек, презрительных взглядов и превосходства этот мелкой, миленькой Мирайи! Она мечтала, чтобы эта тварь сдохла со своим выродком! Она кричала Витору, чтобы он что-то сделал, молила его подумать о их будущем... но лишь угрюмо молчал или кривился в ответ на ее истерики. Вереск лишь молча выслушал ее, а потом улыбнулся и сказал, что все устроит... Только нужно дождаться удобного момента.
И через девять месяцев Княжна Мирайя, наследница своего отца, вместе с мужем и младенцем, четырех месяцев отроду, погибла, разбившись в карете. Правда младенца не нашли, но о последнем мало кто знал. Старый князь, несмотря на горе, понимал все проблемы, что обязательно возникнут спустя годы, и не желал их. Он был вынужден объявить наследником своего сына... чтобы в будущем не возникло сомнений в законности его власти.
Вот так, Витор стал Князем, а Яшма одела венец Княгини...
Угрозой для нее неожиданно стал тот, кто помог ей избавиться от соперницы. Сонерес... Яшма прекрасно понимала, что однажды мужчина может попытаться шантажировать ее, чтобы оторвать кусок пирога себе. От него следовало избавиться. В этом не было сомнений. Простая отставка дело не решит. Но и Вереск понимал все достаточно ясно и первым нанес предупреждающий удар...
- Выпей со мной вина, - прошептала Яшма, целуя любовника.
- Моя Княгиня... - усмехнулся он, пропуская ее волосы сквозь пальцы. - Вино это лишнее... я же все... понимаю.
И Яшма впервые осознала за ту ночь, что его взгляд изменился. В нем не было восхищения, только горечь и... обида?
- О чем ты? Что случилось?
- Ничего. Как же вы прекрасны... - он нежно поцеловал ее локон, не отрывно смотря на нее полными горечи глазами. - Я люблю вас, но умирать... не хочу.
- Что... что ты говоришь?
- В прошлый раз был кинжал... но вы испугались. В этот раз, полагаю, вино и яд?
- Вереск... как ты можешь?!
- Ш-ш-ш... моя княгиня. Не надо. Не надо бояться меня. Я уйду сам, а вы забудете меня. В конце концов - кто я? И кто ваш муж? Он даст вам более достойную оправу... Я же вам надоел. Я не глупец. Вы боитесь, что я разрушу вашу жизнь... Этого не будет. Я уеду и забуду вас, постараюсь, но и вы... забудьте меня. Если сможете, видя нашего сына.
- Вереск, что ты говоришь? - едва выговорила Яшма, чувствуя собственную фальшь в этой игре в возмущение.
- Довольно. Довольно этой лжи, игры... Довольно. Я ухожу, вы остаетесь. Но... больше никаких попыток, моя Княгиня. Никаких, и никогда. Вы же не хотите, чтобы ребенок Мирайи однажды вернулся?
Яшма неверяще застыла.
- Да, он жив. Я спрятал его у надежных людей.
- Это девчонка...
- Не угроза? Ошибаетесь. Это, как ее воспитать...
- У нас сын...
- У меня их... еще двое. Да, я буду рад если он возьмет венец Князя. В будущем это сулит большую выгоду... вот только, будущее должно наступить. Поэтому, мы оба, не будем делать глупостей. А теперь... прощайте, моя княгиня...
И Вереск ушел. Ушел, исчезнув из ее жизни на долгие тринадцать лет.
Чтобы появиться вновь в этот день.
Яшма, чувствуя, как обрывается сердце, открыла двери и вошла в приемную. Высокий мужчина у окна, в рыцарском облачении, с длинными черными волосами, заплетенными в косу, обернулся и склонился в поклоне.
- Моя княгиня, - приятный голос разрезал тишину в приемной, приветствуя его.
- Сонерес Вереск... чем обязана?
- Я принес вести... не самые приятные.
- Вот как? Что же... я не удивлена. Вам не стоило появляться здесь.
- Я должен был предупредить вас. Лично.
- О чем?
Мужчина чуть улыбнулся.
- Вы не изменились. Так же холодны. Так же практичны... Вы помните, что случилось много лет назад и нашу последнюю встречу.
Яшму окатило волной страха.
- Вы помните мое обещание. И я сдержал его. Но недавно мне стало известно, что секреты прошлого известны не только нам. Князь знает.
У Яшмы подкосились ноги и она почти упала в кресло.
- Что? Нет! Это невозможно!
- К моему сожалению, это правда. Он знает. И давно. Обо всем, что произошло в прошлом. Все, княгиня.
- Откуда... такая уверенность?
- У меня есть надежные люди при дворе. Я же должен был знать, как он растет.
- Замолчите!
- Хорошо. О нем больше не слова. Но Князь... явно разочарован. Вскоре ко двору прибудет юный Ив Ромаш, который носил ранее иное имя. Я думаю, не стоит объяснять, чем это может грозить всем нам.
- Причем здесь этот... не может быть...
- Да, того ребенка растили именно так. Чтобы никто не заподозрил.
У Яшмы закружилась голова.
- Она не должна здесь появляться!
- Я согласен.
- Тогда... вы же понимаете, ЧТО должно сделать?
Мужчина задумчиво посмотрел на нее.
- Вы понимаете, что Князь знает о ней?
- И что? Мало ли что... может случиться?
- Это смерть. Князь...
- Если он знал, что он молчал?
- Ранее у него могли быть сомнения об одном человеке. Сейчас, они развеялись. Родная кровь всегда дороже.
- Тогда... надо быть первыми. И смерть заберет иных людей.
Яшма встала, мягко шагнула к рыцарю, нежно коснулась щеки, застывшего мужчины.
- Все может быть как прежде... Тогда я боялась и совершила ошибку... но мы же можем все исправить. Ведь так? - ее голос опустился до шепота. - Князь умер, да здравствует Князь... и его регенты.
И мужчина не выдержал, заключив ее в объятия и жарко поцеловав.
Кошка за окном, балансируя на узком карнизе под окном, коротко и зло прошипела. Развернулась и бросилась прочь. Она слышала достаточно...
... Муж вернулся во дворец через пять дней. Вернулся вместе с сыном, с юным княжичем, счастливым от первой охоты и от своего трофея. Он впервые убил оленя верным выстрелом из своего арбалета.
- Матушка! У меня получилось! Я смог! Я убил его из арбалета! - завопил сын, ворвавшись в ее покои.
Яшма не решилась выйти и встретить своего мужа и ребенка. Слишком страшно было посмотреть в глаза первого.
- Дубрав, избавь меня от этих кровожадных подробностей. Я рада за тебя, но по мне это мерзость.
- Но... матушка...
- И что это за поведение? Беготня, крики... это не достойное поведение. Изволь вести себя достойно. И лучше бы ты больше упражнялся с мечом. И приналег на учебу. Возможно, отец был бы более доволен тобой. Нежели твоими... художествами.
Дубрав замер, опустив голову.
- Много чести убивать животных. Олень мог ответить тебе? Охота недостойное развлечение.
- Но отец...
- Отец устраивает охоты для придворных и черни. Народ всегда требует хлеба и зрелищ. Тебе ясно?
- Да, - тихо сказал мальчик, отступив от матери.
- А теперь отправляйся к себе. Приведи себя в порядок. От тебя пахнет лошадью.
Дубрав молча поклонился и вышел из покоев Яшмы.
В дверях он разминулся с отцом, который стал молчаливым свидетелем сцены меж матерью и сыном. Он ободряюще положил руку на плечо мальчика, задержав его. склонился и тихо сказал:
- В твоих покоях тебя ждет подарок. И не слушай мать.
Дубрав слабо улыбнулся.
- Спасибо, отец...
Витор дождался пока за мальчиком закроются двери. И лишь затем развернулся к жене.
- Это были жестокие слова. Не находишь?
Яшма заставила себя обернуться и невозмутимо посмотреть на мужа.
- Разве? Я его мать и должна заботиться о его воспитании.
- Верно. Вы его мать. В этом сомнений нет.
Яшма нервно дернула плечом.
- Не понимаю твоего недовольства. Я сказала правду. Эти развлечения не достойны его статуса.
- Статуса... право, дорогая. Вот только до иных развлечений он еще не дорос.
- Не понимаю о чем ты.
- Понимаешь, - Витор медленно подошел к Яшме. - Просто я долго хотел верить. Дубрав славный мальчик. Жаль, что еще одного ребенка у нас не случилось.
- В этом нет моей вины, - дрогнув, ответила Яшма, отвернувшись.
Князь мягко провел ладонями по ее плечам.
- Знаю. Оттого не винил. Любая женщина, желая удержать мужчину, поступит так...
- О чем ты? - Яшме было дурно от произнесенного.
- Ты... понимаешь. За твоим холодом трудно увидеть любовь, - он нежно поцеловал ее плечо. - Прости, что иногда забываю об этом.
- Витор...
- Я не виню тебя. И Дубрав... я вырастил его. Его я не обижу. Но... пойми. Я не могу отдать ему княжество.
Яшма резко обернулась. Мягкая, сожалеющая улыбка Витора и... Яшма окончательно уверилась - он знает все. О прошлом. Но знает ли о настоящем?
- Он считает тебя отцом... - выдавила она первое, что пришло на ум.
- Да. Но корону я отдам не ему.
- Но...
- Она мне роднее. Трон наследуют по крови во всех землях.
- Витор!
Князь приложил палец к ее губам, заставляя умолкнуть.
- Я принял решение. Моя крестница и племянница будет здесь в конце недели. Она ни о чем не знает. Когда она будет здесь я поговорю и с ней, и с Дубравом. Нет! Выслушай до конца. Раз сложилось так, как сложилось, они заключат помолвку, а после и брак. Со стороны будет выглядеть, что сын князя женился на девочке из бедного рода. Не будет никакого позора. Это лучший выход, понимаешь?
Яшма согласно склонила голову.
- А детям... необязательно знать всю правду. Им же спокойнее, верно?
- Да, верно... - хрипло выдохнула Яшма, умирая от ужаса.
Что же она наделала? Что теперь будет? Если Вереск убьет девчонку...
Это будет конец.
... Дни шли за днями.
Яшма не находила себе места, молясь про себя Хранителю, чтобы все обошлось. Но надежды было мало. На третий день она поймала ледяной взгляд мужа, который тут же отвернулся от нее. Витор резко отдалился от нее, став держать дистанцию. Страх неизбежности расплаты охватил ее. И она не заставила себя ждать...