- Ваше величество, - в дверях застыли двое стражников, - прошу вас следовать за нами.
- Что это значит? - испуганно спросила Яшма, вставая.
Четверка фрейлин, рассевшись кружком вокруг, вытаращились на стражу. Лишь пятая, Тамира Хвострубой, ранее читавшая книгу стихов, улыбнулась, склонив голову. Перевертыш знала, что происходит.
- Вас требует к себе Князь.
- И мой муж для этого посылает стражу?! - голос Яшмы взвился.
- Ваше величество, прошу вас пройти с нами.
Яшма нервно сжала в руках платок, гордо подняла голову и, обмирая внутри от ужаса, вышла из своих покоев, сопровождаемая стражами. Она четко понимала, что муж все узнал и теперь придется отвечать. И на сей раз он ее не простит...
Стража и Яшма прошли через коридоры замка, встречая на своем пути придворных и слуг, что почтительно приветствовали легкими поклонами свою княгиню. Даже не подозревая, что это в последний раз...
... Дубрав ничего не понимал. Не понимал, почему стражник, прервал его тренировку с наставником и привел сюда. В эту камеру, в подземелье замка. Мальчик нервно посматривал то на отца, то на мужчину, что сидел на коленях посреди камеры, опустив голову. Избитый, в порванной рубашке, его громкое дыхание разлеталось в тишине мрачных стен. Страх, липкой змеей, заползал в душу мальчика. Ему хотелось окликнуть отца, спросить его, что происходит, но горло перехватило, а когда он было шагнул к отцу, тот ожег его сумрачным взглядом. И Дубрав застыл рядом с тем стражем, что привел его сюда.
Что все это значит?
Дверь камеры открылась и в камеру вошла мать.
- Матушка!
- Дубрав?! Хранитель! Что ты здесь делаешь?! - вскрикнула Яшма, бледная как снег.
- Он здесь для того, чтобы узнать правду, - ледяным голосом оборвал ее отец.
- Витор, прошу...
- Нет, моя дорогая... Хватит! Я достаточно прощал! И с меня хватит... Ты переступила грань.
- Витор! Я виновата, но Дубрав ребенок!
- Дарина тоже была ребенком. Тебе было ее жаль? С чего мне жалеть твоего выродка?! - заорал Витор вне себя от ярости.
Мальчик в шоке смотрел на того, кто всю его жизнь заменял ему отца.
- И сейчас, моя дорогая, ты расскажешь все... Все, Яшма. Или я прикажу убить твоего щенка.
- Отец!
- Я тебе не отец! - яростно оборвал Дубрава Витор. - Вот твой папаша!
Мужчина посреди камеры поднял голову и посмотрел на мальчика, который в ужасе затряс головой.
- Нет! Не правда!
- Прости малыш, - горько выдохнул его настоящий отец, сонерес Вереск.
- Простить? - зло спросил Витор. - Благодаря вам двоим у него два варианта. Смерть, или камера до конца жизни!
- Он не виноват, Витор! - закричала Яшма, падая на колени перед ним.
- Не виноват?! Неужели? А что я должен сделать? Обласкать его, притвориться его отцом, корону отдать? Нет... этого не будет. Но я оставлю его в живых... если ты сейчас же расскажешь, как со своим... любовником... убила мою сестру. Ее мужа. Как приказала ему убить мою племянницу. Как хотела моей гибели. Регентство захотела? Сука!
Витор в бешенстве ударил Яшму. Дал ей такую пощечину, что она упала на пол. Дубрав вскрикнул, бросился к ней, но стражник схватил его, не пуская вперед.
- Не трогай ее! Мама! - закричал Дубрав, забившись в руках стража.
- Мама... Твоя мама последняя дрянь. Ну же, Яшма... лучше расскажи все сама. И я оставлю его в живых. Ты же знаешь, я не раз убивал. И приказывать убить, мне не впервой...
Яшма сжалась на полу и слезы потекли из глаз.
- Витор... - провыла она.
- Говори!
И она рассказала. Обо всем. Витор не перебивал ее, лишь презрительно-ненавидяще кривя губы. Молча слушали стражники, первые доверенные Князя, стоящие у стен. Каждое слово Яшмы записывал писец, расположившийся за небольшим столом у крохотного окна под потолком. Слушал Дубрав, не в силах осознать весь масштаб ужаса происходящего. В этот страшный день был вынесен приговор его матери и отцу, которых обвинили в измене родине и Князю, а после прилюдно казнили...
Что касается судьбы самого мальчика, то Витор сдержал свое обещание. Не мог он убить ребенка, которого вырастил, но и видеть его не мог также...
Боль в душе бывает сильнее боли душевной. Он любил Яшму. Так сильно, как может любить мужчина. Но и простить предательства было невозможно. Почему? Потому что сам когда-то совершил предательство, предав собственную сестру. И эта вина жила в нем годы, отравляя существование. Он пытался заглушить свою вину. Он нашел ее дочь, выжившую в автокатастрофе. Нашел ей семью, незримо приглядывал за ней, мечтая однажды рассказать ей правду о себе... но так и не решился на это. И верно никогда бы не решился.
А теперь было поздно.
Слишком поздно.
Новорожденная малышка в розовом конверте...
Трехмесячная кроха в крестильном платьице на руках крестного отца, родного дяди...
Его сестра с мужем-офицером с маленькой дочкой, на фоне дома... за неделю до гибели.
Шестилетняя, смешная малышка, с огромными бантами в черной юбочке и белой кофте, с огромным рюкзаком за спиной... ее первое сентября.
Фотографии...
Фотографии...
Моменты жизни, которые прошли мимо него.
Он безмерно виноват и ничего не может исправить.
Фотографии полетели в камин, в жаркое, испепеляющее пламя...
Поздно.
Глава 12
Представьте себе невероятно огромную пещеру, настолько огромную, что не видишь ее предела, хотя знаешь, что он есть. Каменный свод пещеры возносится ввысь и если посмотреть вверх, то ты... ничего, кроме тьмы над головой, не увидишь. Ах, да, еще можно смутно разглядеть каменные неровные выступы, уродливыми буграми выступающие во мраке. Каменный свод пещеры поддерживают естественные каменные колонны - из цельной скалы, витыми столбами, подымающиеся вверх. У основания широкие - сто шагов в обхвате, - в середине узкие, а под сводом... кто его знает. Не видно.
Эти своеобразные колонны соединены друг с другом широкими каменными террасами, под которыми также есть столбы и террасы. И не дай вам Бог, загореться желанием и попробовать подойти к краю, чтобы взглянуть вниз, пытаясь разглядеть "основание" пещеры. Там тоже все скрыто тьмой.
Считай посередине уровней террас и колонн расположился город гномов. Маленькие каменные домики жались друг к другу, тесно соседствуя, и перемигиваясь яркими пятнышками окон. Они извилистыми лентами-улочками опоясывали каменные колонны и потихоньку расползались, занимая всю террасу. Узкие улочки освещены - на каждом домике висят фонари, напоминающие мне изящные, маленькие, кованые клеточки для птиц, в которых, за дверцами, плошка с маслом с торчащим вверх фитильком, с пляшущим на конце огоньком пламени. Под ногами твердый камень, ровно отшлифованный сотнями тысяч прошедших по нему гномов. Целыми поколениями отшлифованный.
Под крышами домов тянуться глиняные желобы-трубы, по которым течет в каждый дом вода. Откуда это вода поступает я не знаю, но это и неважно. Главное то, что удобно и совершенно естественно - вода нужна всем и легче было провести вот такое подобие водопровода-акведука, чем наладить поставку воды с помощью рабов. Что было бесполезным и непродуктивным использованием столь важного трудового ресурса...
... А на улочках города кипела жизнь. Спешили прохожие, озабоченные своими делами, бегали дети, кто-то останавливался поговорить со знакомым, хозяйки домов, распахнув окна, переговаривались с соседками, так, не покидая своих владений. Иногда от группок ребятни, играющей на улочках, отделялся то один, то другой, смешной, крепко сбитый, щекастый малыш и, подбегая к дому, в котором жил, громко оповещал родительницу:
- Мама! Ну, ма-а-ам!
- Чего тебе?!
- Я еще чуть-чуть погуляю!
... Это было так знакомо, так привычно, что сердце замирало. Малявкой я сама подбегала под окна пятиэтажки и вопила во все горло, вызывая маму с четвертого этажа... или мама, в свою очередь, выкликивала меня с балкона, призывая на ужин...
Приходилось одергивать себя, отгонять грустные мысли... сглатывать подступающий к горлу комок горечи и идти дальше вслед за наставником, который имел дурную привычку, ровно и монотонно вести повествование о давно прошедших днях, о обычаях и нравах подгорного народа. Пройдя по узким улочкам, мы выходили на округлую площадь, где в праздники выступали танцоры огня, где глашатые оглашали указы короля, важные вести... На площади всегда толпа. Здесь никогда не бывает тихо, чему способствуют заведения у площади: торговые лавки, питейные заведения и... бордели. Специфические надо заметить...
Помню, для меня стало шоком, когда я узнала, кто обслуживал клиентов... Рабы. Молодые. Гномы. Потому как связь с инородцем была постыдна и извращенна в своей основе, а значит, противна, каждому представителю гордого подгорного племени. Почему не женщины-гномки? А не было у гномов рабов-женщин... НЕ БЫЛО! Женщины дарили жизнь - долгожданных сыновей и красавиц дочек, которые в пору невест принесут в дом богатый выкуп от своего жениха. Что способствует благосостоянию родителей... Никто, в здравом уме даже представить не мог женщину в подобном заведении. И для любого гнома было бы дикостью даже подумать, представить ЖЕНЩИНУ в борделе. Зарождение жизни в чреве женщины - это величайшее священнодействие. И близость с женщиной тоже. Муж женщины из подгорного народа, ожидающей дитя, бережет свою жену и не имеет с ней близости, боясь осквернить таинство Жизни. Иначе возможно божественное наказание от Духа Гор и ты больше не обретешь свое продолжение. Рисковать никто не желал, а низменные, грязные порывы плоти можно было удовлетворить, потушить временно используя раба. Что такое раб? Просто вещь, которую должно использовать, которое по досадной случайности подобно нормальному гному...
Да, бордели здесь были. Но мне по статусу и положению не положено было даже смотреть в их сторону.
И слава Дракону! Не хотелось даже думать, что меня ради ознакомления с жизнью, в чисто воспитательных целях потащили бы ТУДА...
Я бы убилась, нежели бы пошла...
Но наставник все же решил должным объяснить мне данный момент, чем потряс меня до глубин души. Я не знаю, что испытывала больше - отвращение, ужас, жалость или гнев на подобную жестокость к бедным рабам. А когда я подумала о Хорте, мне стало плохо...
Вот тогда, в тот миг, я поклялась себе, что сделаю все, лишь бы Гторхар исполнил свое обещание и отдал его мне. Рядом со мной ему больше ничего подобного грозить не будет. В лепешку расшибусь, наизнанку вывернусь, но добьюсь его!
Гторхар совершенно четко дал понять, что если я хочу себе Хорта, то должна постараться проявить себя. Он не был оригинален. Большинство взрослых находят "ахилесову пяту" подопечного себе ребенка - ученика, сына, дочери, внука-внучки, - и шантажируют сим.
- Окончишь год на пятерки - купим компьютер... скейт... приставку... подарим собаку...
Вот только король гномов пошел дальше. Он фактически сделал из Хорта того "мальчика для битья", которых приставляли в Средневековье к малолетним принцам, чтобы заставить тех усердно учиться. Действенный стимул должна заметить. Я должна была в короткие несколько месяцев выучить чужой язык, негласные правила жизни и законы, что царили в королевстве гномов. Очень трудная задача, но страх за Хорта, четкое понимание ЧТО может случиться с ним из-за меня подстегивало меня лучше кнута.
Я учила английский, как большинство детей в нашей стране чуть ли не с детского сада, но в свои тринадцать знала крепко лишь с дюжину слов и пару фраз, читала с жутчайшим подобием "акцента", познавая печатный текст с помощью словарей...
А язык гномов я понимала прекрасно уже на исходе трех месяцев. Говорила с достаточно верным произношением, хотя и с трудом подбирая слова. Каких нервов, страха, и какого количества ночных слез мне это стоило, не передать словами...
Виданное ли это дело "освоить" чужой язык за столь короткий промежуток времени? Я, вспоминая слова Гермионы Грейнджер, "об этом читала", но как-то не верила в этот феномен. Не зря говорят, что лучший стимул, побуждающий двигаться вперед и достигать цели - это страх за близкого тебе человека. Хорт был гномом, но разве это что-то меняло? Я привязалась к нему так, как, пожалуй, никогда ни к кому не привязывалась.
Оглядываясь назад, я вижу, что он понравился мне практически сразу на чисто инстинктивном уровне. А почему так тянуло, я узнала гораздо позже...
Но в жизни были не только уроки наставника-Санты, головная боль и прочее.
Ничего толком не зная, я не раз оконфузилась и повеселила окружающих.
Вот, например...
... В какой-то миг я осознала - больше я так жить не могу!
Мне нужна ванна! Я за нее умереть была готова - лишь бы помыться! Не знаю, как жили раньше, в темное средневековье, но я не мытой ходить больше была не в состоянии! У меня все чесалось, а уж голова-а-а! Я неделю могу голову не мыть, и никто не скажет, что она выглядит грязной - еще одна особенность моего организма. На одиннадцатый день в новом мире, я вытащила из рюкзака бандану и повязала ее на голове. "Санта" удивился, и вопросил, зачем я тряпку на голову повязал? Я отговорилась тем, что у нас есть обычай такой - раз в год ходить в течении семи дней в бандане. Зачем? Это трудно объяснить, но все дело в наших верованиях, а объяснить всю важность этой традиции может только жрец Хранителя-Дракона. Я же не страдаю самоуверенностью в вопросах веры, а потому просто исполняю обычай.
Отговорилась, в общем, с огромным трудом, но вид у "Санты" остался сомневающимся...
В тот день я окончательно поняла, что вопрос о помывке стал ребром - либо я моюсь, либо... от меня гномы шарахаться начнут. Итак, что же делать? Самое легкое кого-нибудь спросить, но... тут проблема. Кого? Санту? Почему-то не хочется. Гторхара тем более - он меня пугать начал. Опасный он тип оказывается. Не зря в первое мгновение встречи чуть не зарубил. Таньяш спросить не получиться - ее мама резко пресекла ее общение со мной. Не знаю почему. Я даже не видела королеву гномов, но она явно сочла неприличным для дочки общение с иноземным маль...
Ой, понятно...
И как я раньше не сообразила?
Так-с, не отвлекаемся...
Помывка!
Где гномы моются, а?
В горах не так много воды, но где-то они же ее берут, верно? Что-то я читала о том, что внутри гор бывают подземные озера, горячие источники минеральной воды и реки. Реку я видела и даже плыла по ней в лодке. Неужели гномы в нее лезут купаться? Да нет, там же змеи эти страшенные... Значит, есть... значит...
Да чтобы то ни было, но царская купальня точно есть поблизости! Ну, не ходит же Гторхар черти куда, а?! Тем более в общую баню! Царь он, или хвост собачий?! Надо разведать вечерком, где прячется купальня и воспользоваться ей по назначению. Вот, сильно сомневаюсь, что Гторхар в ней днюет и ночует, а раз так, то большую часть времени она пуста. Не рационально, товарищи! А раз так, надо исправлять ситуацию к своей пользе. Рискнем пару раз, а там я возможно обнаружу другую купальню. Окончательно заброшенную, угу...
По вечерам я в облике лисы частенько выползала за пределы своей комнаты и обследовала близлежайшие коридоры, крайне редко суя свой нос в полуоткрытые двери. Контролировать перекидывание туда и обратно я быстро научилась, и больше это не представлялось проблемой. В тот вечер я уже привычно приоткрыла двери и скользнула вдоль стены по коридору.
Как я и подозревала, купальня была не так уж и далеко. Как я только раньше до нее не добралась-то?! Всего-то пару поворотов коридоров и мимо одной стражи... кстати, ужасные разгильдяи! Сколько тут по вечерам брожу, а они меня не видят... с открытыми глазами, что ли спят? Проверить бы, да боязно. Вон, какие топорищи в руках!
... Купальня была пуста. Время было явно позднее, а значит явления кого-либо еще не предвиделось. В моем распоряжении огромный круглый бассейн, на бортике которого, выложенного мраморными плитами, стопка сухих полотенец-полотнищ (пропажу одного не заметят же?), ряд каких-то глиняных и стеклянных горшочков и кувшинчиков. Наверняка там найдется что-то вроде мыльца и шампуньчика...