А куда ему съездить надо не сказал. День этот с самого утра выходил за рамки обычного стандартного дня.
Вскоре и Сан Саныч появился. Мало того, что он побрился в неурочный час, так он еще надел черные суконные брюки и совершенно новую рубашку, исписанную от воротника до подола призывами бороться за мир на четырех европейских языках а также на японским, суахили и языке племени Банту, проживающего где-то в Африке, то ли в Южной, то ли в Центральной. Жаль, что здесь, в степи, никто этих языков, как следует, не знал, а то бы эта рубашка могла стать действенным фактором пропаганды борьбы за дело мира во всем мире. И, вполне возможно, оказала бы благотворное идеологическое воздействие на местное население. Агитрубашку очень удачно дополнял розовый галстук с суетящимися мартышками и довольным крокодилом.
...Курган тоже оказался непривычно крохотным, тянул всего-то на две небольшие траншейки, и это нисколько не вдохновляло. В таких маленьких курганчиках хоронили бедноту, голытьбу, и вещей им с собой никаких не давали. Так что ничего интересного в нем не предвиделось.
От археологов можно нередко услышать, что для них не имеет большого значения, богатое они погребение раскопали или бедненькое: перед наукой, мол, все погребения равны. Нашли где равенство устанавливать - у скелетов. Конечно, ни один скелет возразить не может. А ведь никто никогда не слышал, чтобы какой-нибудь археолог с увлечением рассказывал о том, что раскопал он за сезон два десятка курганов, но абсолютно никаких вещей в них не нашел. И радовался этой несказанной удаче. Радуются археологи обнаруженными в захоронениях изделиями из золота и серебра, бусами из драгоценных камней, сосудами с занимательным орнаментом, старинным оружием и многим другим, что идет потом в музеи на всеобщее обозрение, по чему определяют уровень мастерства и культуры отдельных племен и целых народов.
Считается, что отрицательный результат - тоже важный результат. С этим никто не спорит. Но всем почему-то хочется положительного результата. И археологам тоже всегда хочется найти в погребении что-то интересное.
Копали, конечно, и такие маленькие курганчики как этот, никуда от них не денешься. Но копали, без особой охоты, когда уж деваться было некуда. И копали, можно сказать, только для статистики. Чтобы потом какой-нибудь кабинетный археолог-теоретик подсчитал и обнародовал свой труд о том, что в таком-то количестве курганов находились предметы материальной культуры, а в таком-то количестве - не находились... И потом сделал ценный научный вывод: это, мол, говорит о том, что уже тогда, в совершенно далекие века, одни были бедными, а другие богатыми. Причем в подтверждении этой своей ценной мысли он непременно должен был привести цитату из научной книги Фридриха Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства", потому что всякое открытие, а в особенности открытие в области общественных наук, должно прочно опираться на труды классиков Марксизма-Ленинизма.
А для себя лично никакого удовольствия от таких раскопок. Так что Лисенко без особого энтузиазма стал размечать место будущей траншеи. Остальным курганчик тоже не понравился, но осуждать шефа за его задание никто не стал, не до этого сейчас было: всех больше интересовало - куда и зачем он собирался ехать.
-- Наверно в Элисту, в сберкассу за деньгами, - предположила Серафима. - За барана заплатил, и денег у него осталось мало. Надо было попросить, чтобы он мыла купил. У нас мыло кончается. Всего два куска осталось.
-- Ты, Серафима, свои футболочки каждый вечер полощешь. Столько стирать - никаких запасов мыла не хватит, - обличил ее в расточительстве Петя.
-- Я это, Петя, за счет того, что ты экономишь, - в свою очередь уличила Серафима Петю. - Ты ведь, как приехали, еще ни разу не стирал. Вот я твою экономию и использую.
-- А ты, пока он не уехал, сбегай, скажи, чтобы купил мыло, - предложил Лисенко.
-- Что-то не хочется бежать, - призналась Серафима. - Лень бегать по такой жаре.
-- Лень причина вполне уважительная, - согласился Лисенко. - Если лень, то можно и без мыла обойтись. Берись-ка, матушка, за лопату, самое спокойное дело.
-- Не поедет он в Элисту, - заявил Петя Маркин. - К обеду, сказал, вернется. За это время он в Элисту и обратно не успеет.
-- Нет, не в Элисту, - поддержала его Галя. - Если бы он в Элисту поехал, он бы письма взял.
-- Куда же он по-вашему едет в белом пиджаке, если не в Элисту? - удивилась Александра Федоровна. - И Александр Александрович побрился.
-- Чабана искать. Хочет ему Геродота вернуть, - высказал интересное предположение Лисенко. - Думаете приятно ему каждый вечер такие разговоры слушать. Он уже, наверно, и не рад, что купил эту скотину.
-- Черт с ними, с деньгами, - поддержал идею Петя. - Я согласен, пусть вернет. Даром. Как вы думаете, успеет он сегодня все сделать? А то мне завтра дежурить.
-- Нет, сегодня не успеет, - разочаровал его Лисенко. - Пока он найдет чабана, пока договорится... Может быть завтра или послезавтра... А может быть он и не к чабану. Может быть на разведку собирается, новую группу курганов присмотреть.
-- Зачем ему новая группа, - не хотел расстаться с заманчивой идеей, избавиться от барана, Петя. - Нам этой до конца сезона хватит. И еще останется.
-- Куда-то по важному делу собираются. Сан Саныч новую рубашку надел и брюки кобедешние, - напомнила Галя.
-- Как это: кобедешние? - заинтересовалась Александра Федоровна.
-- Новые, их берегут и одевают только когда в церковь идут, к обедне.
-- Вот! Брюки кобедешные! - подхватила Серафима. - А вы говорите: на разведку. На разведку Сан Саныч в своих семейных трусах поехал бы. Это же парадный выезд! В выходных штанах и с галстуком! А рубашечка - глаза не оторвешь, шик и блеск! Хинди - руси: бхай, бхай ( интернациональная рубашечка напомнила Серафиме широко распространенный у нас в те годы лозунг о братской и бескорыстной дружбе России и Индии)! Куда они все-таки собрались?..
Александр Александрович тем временем закончил свои сборы, протер ветровое стекло у машины, усадил профессора, выехал на дорогу и, вскоре, машина скрылась за горизонтом.
Действительно, день начинался совершенно необычно.
24
Конечно, изо дня в день копать, расчищать, в общем то довольно похожие друг на друга скелеты, собирать черепки от раздавленных землей горшков, перетрясать древние кости - дело очень уж обыденное. Но археологи всегда надеются, что вот, в следующем кургане, в следующем погребении они непременно найдут что-нибудь особенное. Может быть даже в том, который только что начали копать, который сейчас копают. И не дай бог, при всем атеизме будущих историков, где-то не доглядеть, пропустить могильную яму. Чуть-чуть ослабил внимание, не заметишь ее и будешь потом долго думать: не осталось ли в этом месте что-нибудь такое этакое, вроде серебряной вазы или берестяной грамоты. Поэтому главное - это внимательно исследовать каждую траншею.
Когда первую траншею освободили от земли, Лисенко взял лопату и стал подтесывать неровности на ее дне. Звенит стальное полотно тоненьким колокольчиком...
Оставим Лисенко за этим занимательным занятием и, ненадолго прервав ход нашего повествования, расскажем о том, как археологи находят древние погребения.
Естественно, прежде всего, надо найти сам курган. Профессор, когда пришедшие полюбопытствовать на раскопки окрестные селяне интересовались у него, как он определяет, где курган, а где просто холмик, отвечал обычно вопросом на вопрос: "А как вы отличаете, где картошка растет, а где просто паслен?" Окрестные селяне после такого глубокомысленного ответа значительно кивали головами, осознавая, безусловное над ними превосходство профессора в области определения курганов и раскопок древних могил. Так оно и было: профессор определял курганы сходу, едва глянув. Но вообще-то для этого существует специально разработанная и утвержденная в соответствующих высоких научных учреждениях методика, которая, как и всякая другая методика казенна до занудности. Нужна она только тем, кто в археологии совершенно ничего не смыслит, и заниматься ею не собирается. Согласно этой методики, курган должен быть округлым. Т.е. все другие геометрические формы, имеющиеся на земной поверхности, за курганы принимать не следует. Обнаружив такую округлость, следует внимательно присмотреться к основанию кургана. Если это курган, то иногда можно найти вокруг него кольцо небольшого в основном уже заплывшего землей ровика, откуда брали землю для насыпи. Т.е. курганом этот бугор может оказаться только в двух случаях: если вокруг него есть ровик или когда ровика вокруг него нет. Далее следуют другие не менее ценные указания: южная сторона у кургана, как правило, более оплывшая, чем другие; курганы почти всегда расположены группами... и т.д. и т.п.
К чести археологов следует сказать, что никто из них этой методикой не пользуется. Просто как-то сразу видят: это вот курган, а это естественный бугор. Никаких сложностей, никаких проблем.
Но найти курган - это даже не полдела, а четверть дела. Это только подтверждение того, что здесь можно вести раскопки. Теперь и начинается настоящая работа. Прежде всего, надо снять насыпь до самого материкового слоя. До грунта, как говорят археологи. Грунт обычно светлый и в нем хорошо виден темный контур могилы. Почему темный? А потому что когда копали яму земля перемешалась: верхний, темный слой, смешался с нижним светлым. Этой смесью потом и засыпали могильную яму, и теперь она четко выделяется на светлом фоне материковой земли - грунта. Увидел на светлом фоне темное пятно - считай --нашел место погребения.
И еще одна примета: грунт веками слежался, плотный, твердый, а засыпка погребения по сравнению с ним рыхловата, не той плотности. Поведешь полотном лопаты по грунту - звук звонкий, легкий. А у земли в засыпке могильной ямы звук глухой, неживой. Так что погребение опытному в этом деле человеку найти не особенно сложно. Если у него нормально со зрением и слухом.
Бывает, конечно, что земля исполосована ходами и норами сурков, сусликов и другой проживавшей в норках живности и не поймешь, что здесь такое: могила или катакомбы грызунов. Тогда надо быть особенно внимательным, каждую норку проверить, каждый ход, каждое темное пятнышко проследить. Не проверил, очень даже просто можно пропустить погребение. И напрасной окажется вся предыдущая работа. Напрасно копали курган и переворочали гору земли. Потом долго еще будешь думать, что там и находилось самое интересное, что там ты упустил удачу случающуюся только раз в жизни.
25
Траншея оказалась чистенькой до неприличия. Уж Лисенко ее вылизывал, вылизывал, каждое пятнышко поковырял - чисто, хоть тресни. И все видели, что чисто, нет в этой траншее ничего. Такое случается нередко, так что особого беспокойства не вызвало. Раз здесь ничего нет, погребение должно находиться во второй траншее.
Взялись за вторую. Со второй тоже провозились недолго. Опять Лисенко взял лопату и опять прошелся по траншее. Зазвенела лопата тонким колокольчиком, звенит и звенит. Звон мягкий, мелодичный, а слышать противно. Нет в траншее погребения, один только звон. А кому он нужен. Не запишешь же в дневнике раскопок: " В траншее обнаружен мелодичный звон".
-- Может быть, это не курган? - высказала предположение с сочувствием наблюдавшая за лисенковскими муками Галя. - Так, обыкновенный холмик, бугорок. Он ведь и не смотрится, Владимир Алексеевич. Немножко похоже, но не курган.
Лисенко и сам уже подумывал, не вляпался ли он в обычный холмик. Это же профессор всю жизнь вспоминать будет: "Помните, Владимир Алексеевич, как вы в Калмыкии бугор копали. Жаль, что вы не нашли там погребение. Это было бы интереснейшим открытием. Такое еще, насколько я знаю, никому не удавалось..." Профессор был человеком добрым, но удовольствие от промахов подчиненных явно получал и не отказывал себе в нем. И то, что сам шеф велел копать именно этот бугор, не имело никакого значения. Мало ли что тебе велели, самому тоже думать надо. Все это не улучшило настроения Правой руки. Но пока надеялся. Не знал на что, но надеялся. Пропустить погребение он не мог. Пропустить не мог, а погребения нет...
-- Должно быть курган, но чертовщина какая-то. Куда оно делось погребение - непонятно.
Действительно чертовщина получалась. Когда шеф здесь, Лисенко эти погребения сходу брал, одним нюхом, на глаз. И ни разу не ошибся. А стоило шефу уехать на полдня, и сразу прокол. Тут уж не "Эффект присутствия", как это, говорят, у физиков бывает, а наоборот - "Эффект отсутствия", что тоже довольно неприятно.
Петя вначале внимательно следил за тем, как Лисенко ходил по траншее, как звенел лопатой, как тщательно раскапывал каждое темное пятнышко. Траншея отливала чистой желтизной грунта, и Петя понял, что ничего здесь Лисенко не найдет.
Пете стало скучно. Он перестал смотреть на то, как бродит по траншее Лисенко, и задумался о своих амазонках. Петя теперь все время думал об амазонках. Он уже не сомневался, что легенды о них появились у древних греков после встреч с роксоланами. Осталось только доказать это.
Им докажешь, - грустно размышлял Петя, представляя всех светил археологии старыми, сердитыми и в стоптанных брезентовых сапогах. - Скажут, что все это легенда, а археология легендами не занимается. Нужны доказательства. Как будто роксоланы не доказательство. Только подумать надо как следует. А они все консерваторы и думать по-настоящему не хотят. Древними понятиями живут. От каждой свежей мысли шарахаются.
Петя казнил себя, за то, что растерялся и недостаточно внимательно рассмотрел отряд амазонок, который проскакал перед ним несколько дней назад. Если бы они опять появились, он бы все разглядел: и какие у них лошади, и какие украшения, и сбрую, и оружие. Здесь ведь все важно. Лошади, кажется, были небольшими, но Петя не был в этом уверен. Может быть они опять появятся. В этих местах они как раз и жили... Мираж, наверно, какой-нибудь. Но если он раз случился, почему бы ему второй раз не появиться...
Петя с надеждой уставился в степь. Отсюда, с кургана, она казалась ровной и гладкой до самого горизонта, глазу не за что зацепиться. Только курганы кое-где возвышаются. "Вон из-за того кургана они в прошлый раз и прискакали, - определил он. - Туда смотреть надо". Смотрел, смотрел, но ни одна амазонка из-за кургана не выехала. "Надо снять очки, - догадался Петя. - Я их в тот раз увидел, когда очки снял". Он снял очки и снова уставился в степь. Смотрел до рези в глазах, пока слезы не навернулись, но амазонки так и не появились. Петя вздохнул, вытер тыльной стороной ладони слезы, протер стекла очков и водрузил их на место.
-- Ты чего мучаешься? - подошла к нему Галя.
-- Да вот, все думаю, какими они были, амазонки?
-- Так это же, Петя, легенда.
-- Вот-вот, все так и скажут, что легенда... А что такое легенда? - спросил он и не дожидаясь ответа заявил. - Легенда это несколько приукрашенная временем действительность. Чтобы понять суть такого явления как легенда, надо определить его основные гносеологические корни и причинно-следственные связи... - и, заметив, как Галя поскучнела, добавил. - В каждой легенде есть доля реальных событий, доля правды.
А Лисенко все ковырялся в траншее. До конца разрыл несколько сурчиных нор. Чисто...
-- Владимир Алексеевич! - воззвал Петя к Лисенко, - вы ведь сарматами занимаетесь. Вы всех древних греков и римлян наверно прочли. Так встречались они в действительности с амазонками или нет? Как вы думаете?
-- Вполне возможно, что и встречались, - не задумываясь, механически ответил Лисенко. Не до амазонок было ему сейчас и не до петиных вопросов.
-- Что я говорил, - обрадовался Петя. - А о чем они пишут?
Лисенко продолжал осматривать траншею, разыскивая хоть какие-нибудь следы погребения. Петины вопросы до него не доходили.
-- О чем они пишут ? - повторил Петя.
-- Кто пишет? - не отрываясь от своего тоскливого занятия, спросил Лисенко.
-- Владимир Алексеевич, - обиделся Петя. - Я же спросил, встречались ли древние греки с амазонками, а вы сказали, что встречались.
-- Неужели так и сказал? - удивился Лисенко.
-- Точно, - подтвердила Галя.
-- Если сказал, значит, так оно и есть.
-- А что они писали? - не отставал Петя.
-- Разное писали, - Лисенко еще раз оглядел траншею, сердито сплюнул, бросил в угол лопату и присел на край раскопа. Надоела ему эта траншея до смерти. - Ничего не понимаю, - признался он.
-- Что древние греки и римляне писали о своих встречах с амазонками? - целенаправленному петиному упрямству можно было позавидовать.
-- Что писали? Писали, что амазонки кочуют возле Меотиды и по Танаису, что они покорили все окрестные племена. Что сами воюют, а мужчин заставляют прясть шерсть и делать другие домашние работы. Это Диадор Сицилийский писал. Они, Петя, мужиков заставляли баранов пасти, вермишель варить и стирать рубашки. А посуду мыть три раза в день, без выходных.