— Не беспокойся, опасности пока нет, — вдруг произнёс спутник. Видимо, волнение Джасти от него не укрылось.
— Исенгрим, — он ещё был раздражён, но, кажется уже отходил. Рискнуть спросить его об этой стычке? Любопытно же. Или, напротив, попытаться отвлечь?
— М?
— А у тебя-то есть семья?
— Нет.
Ясно и коротко. Значит, на разговоры у него настроения нет. Что ж, не стоит злить своей настырностью. Джасти подошла к нему ещё ближе, на всякий случай, и следовала за своим переводчиком в молчании, осматривая лес.
Шли они минут двадцать. Исенгрим привёл её к широкой реке. Спокойной, сказочно прозрачной. Да и само место было… прекрасным. Джасти даже ахнула. К реке вёл узкий каменистый берег, по которому девушка подошла к воде и, наклонившись, запустила в неё руку. Под тёплым солнцем река нагрелась, такая приятная. Что-то в этой реке было такое, что отличало её от рек Земли. Атмосфера? Природная девственность? А может, непривычная чистота?
Хотя, кто знает? Может быть Джасти настолько хотела помыться, что даже болота будут для неё святыми водами?
Не успела она взяться за свою водолазку, чтобы снять, как вспомнила о присутствии эльфа. Повернувшись к нему, она увидела скучающее лицо своего спутника, однако, оно было обращено именно на неё.
— Не отвернёшься?
— Ты меня, как женщина, не интересуешь, — отмахнулся он.
— Я промолчу о том, что это прозвучало обидно, но о правилах приличия вы, эльфы, должны что-то знать?
Хмыкнув, переводчик выполнил просьбу Джасти. А она, пытаясь не думать, что Исенгрим всё равно рядом, разделась, взяла мыло и вошла воду. Не любила резкие погружения, от того шла медленно, привыкая к прохладе воды каждым сантиметром своего тела. И лишь когда под водой скрылась её грудь, она принялась тереть себя мылом.
Юноша спокойно стоял на своём месте, а Джасти время от времени буравила его взглядом. Ишь ты, какие мы гордые, прекрасный эльфийский народ! Не интересует, как женщина! Больно надо!
На самом деле, эти слова сильно задели девушку. Она всё понимала. Разные виды, враги, пленница и всё такое. Но чисто по-женски это было неприятно слышать. Такие слова больно били по самолюбию и расстраивали ту, которая никогда не считала себя страшной. Правда, писанной красавицей тоже себя не называла.
— Глупый эльф… — буркнула она себе под нос.
Кажется, даже на таком расстоянии её услышали — Исенгрим странно дёрнулся. Но нет. Он просто покопался в нагрудных карманах и что-то вытащил. Буквально через секунду заиграла красивая мелодия. Юноша достал флейту, на которой он играл умирающим собратьям.
Сестра любила флейты. Никогда бы не закачала на свой плеер звук такого инструмента, но, когда доводилось случайно услышать его в живую, то уже не могла заставить себя оторваться. Особенно сейчас, здесь… Где флейту можно назвать главным аккомпанементом матери природы.
Джасти не торопилась. Она наслаждалось чистой водой, видом этого прекрасного леса и звуком столь дивной игры. Не было ни одной фальшивой ноты. Звук чист, спокоен. Чем-то мелодия даже напоминала ей песню «Баллада о трёх сыновьях». Хотелось даже подпеть, но она стеснялась, боялась спугнуть флейту.
Замечательное утро. Лучшее, за несколько месяцев.
***
Платье было очень красивое, лазурного цвета. Да и на Джасти смотрелось неплохо. Главное, чтобы не мешало работать. Правда, девушка больше любила, когда рукавов не было, но это легко исправить. Подарок Леголаса ей очень понравился. Теперь хоть она не будет так сильно потеть во время работы.
Язык так и чесался спросить у спутника: «Как я выгляжу»? Но решила, что это будет неуместно. Исенгрим закончил играть и повернулся к девушке, лишь когда заметил приближение. На её новый вид он даже не отреагировал.
— Возвращаемся?
Эльф с охотой согласился. Он немедленно выдвинулся в путь, а сестра потратила секунд десять на то, чтобы собрать мыло, полотенце и свои старые вещи в мешок. Они ей ещё понадобятся, чтобы вернуться к своим. Джасти надеялась на это.
Нет ничего приятнее, чем собственное чистое тело. Кожа дышала, руки стали гладкими, шершавость ладоней исчезла. Волосы продолжали свисать, как сосульки, но только потому, что они мокрые, а не жирные.
— Выглядишь счастливо, — зачем-то сказал Исенгрим.
— Знаешь, как я долго этого ждала?
— Могла бы попросить и раньше.
— Когда ты меня чуть не ударил? — улыбнулась сестра.
— А ты мне это ещё долго припоминать будешь? — Джасти была уверена, что Исенгрим обидится на её слова или разозлится. Но нет. Его лицо озарила беззлобная ухмылка. Хм… Раз уже разрешено припоминать ему такие вещи, то можно с уверенностью сказать, что их отношения перешли на новый уровень.
— Не очень долго.
— Нужно было думать, что говоришь.
— Кто знал, что вы настолько… — «Так, осторожнее на поворотах». — Что вы так сильно заблуждаетесь.
— Даже не знаю, радоваться ли мне теперь или нет, — загадочно произнёс спутник. — Ваше людское любопытство настолько сильно, что вы резали своих же, вскрывали трупы, мучили людей, пробуя на них разные вещества… Мы же уважаем смерть. Умерший собрат для нас священен. В итоге получается, что мы уважаем смерть во вред себе… Или как-то так.
Джасти опустила вопрос о том, откуда он всё это знает. Да и не хотелось узнавать о таких мелочах, когда Исенгрим так опечалился. Его можно понять. Это было очень обидно. Несправедливость была и здесь, в мире эльфов. Казалось бы, у таких святых, правильных…
— Я не знаю, что тебе на это ответить, — честно сказала Джасти.
— Ничего не отвечай. Мне достаточно того, что ты понимаешь эту несправедливость.
«Понимаю».
***
Утро ещё не кончилось. И зря Джасти посчитала его лучшим. В лазарете их ждало большое несчастье.
Началось с того, что ещё в лесу Исенгрим напрягся и устремил свой взор вперёд:
— Что-то случилось.
Джасти нахмурилась. Уже не думая о неприязни, спутник схватил Джасти за руку и побежал вперёд. Ему было всё равно, что бедняжка спотыкается, не успевает за его длинными ногами. Он быстро шёл, а ей приходилось бежать, да ещё и с мешком в руке.
На прогалине было тихо и спокойно. Всё как всегда. На верёвках сушилось вчерашнее смененное постельное бельё Йорвета, судя по запаху, поварихи уже готовили обед, а в лазарете было… Нет, не тихо! Из открытых окон доносились взволнованные голоса. Говорили все. Никто не спал, никто не отмалчивался. Исенгрим побежал с Джасти именно туда, но теперь она сама его вела. Сердце застучало от страха и волнения.
Исенгрим распахнул дверь, затем вторую и ворвался в лазарет, громко вскрикивая:
— Thaess!
Голоса замолкли. Джасти осмотрела лазарет. Кто мог — стоял на ногах. Точнее, все стоявшие столпились у одной дальней койки. Лица тех, кто встать не мог, исказились гримасой ужаса и скорби. Из-за широких спин эльфов Джасти не могла понять, что случилось. Исенгрим стоял на месте, давая лекарю самой разобраться в ситуации. На несгибаемых ногах девушка стала подходить к койке Драниэля. Перед ней эльфы расступились, показывая её взору страшную картину: пациент лежал неподвижно, его кожа на лице была опухшей, словно его кто-то надул, как воздушный шарик. Грудь не поднималась. И страшные слова Йорвета прозвучали как голос судьи, оглашающающего приговор:
— Он мёртв.
Комментарий к 9. Всё пройдет, как с белых яблонь дым
Dʼyeabl - дьявол
Squaessʼme - прости
Thaess - молчать
========== 10. Ганнибал у ворот ==========
Джасти подбежала к Драниэлю, проверила пульс на сонной артерии. Он не только не прощупывался, но и сам эльф быстро холодел — реанимировать бесполезно. Да и смысл? На лицо отёк Квинке — аллергическая реакция на введение последнего препарата.
— Что здесь произошло? — спросил Исенгрим окружающих, пока Джасти смотрела на труп распахнутыми глазами и чувствовала, как внутри разыгралась буря.
— Разве стоит объяснять? — вопросом на вопрос ответил один из стоящих эльфов.
— Женщина его убила! — закричал второй.
— Это абсурд! — встал вперёд третий. — Она могла и раньше это сделать, если бы хотела!
Между мужчинами начался громкий спор. Но сестра не слушала. Её взор, всё внимание было приковано к изуродованному отёком Драниэлю. Это был хороший и добрый эльф. Один из немногих, кто с благодарностью смотрел на пленницу каждый раз, когда она избавляла того от боли. Совсем молодой, он доверял ей, надеялся, что будет жить.
— Замолчите! — рявкнул Йорвет. — Исенгрим, я предупреждал тебя! В этом виноват только ты!
Драниэль мёртв.
— Я не знал… Точнее, думал…
Врачебная ошибка.
— Ты должен был… Не смотри на эту женщину! Что бы она ему не вколола, она смогла бы спасти его, будь здесь! Там, где и должна оставаться!
Это её проступок.
— Моя вина… — чуть слышно прошептала девушка, дрожащими руками держа холодное запястье эльфа. Как маленький ребёнок, она не теряла надежды прощупать пульс, с силой нажимая на артерию, но головой всё уже поняла. — Это я его убила…
Казалось бы, её шёпот должен утонуть в крике одноглазого. Но он, Исенгрим и все раненые перевели свои взгляды на девушку. Она этого не замечала. Для неё в этом мире существовало лишь одно: её ошибка. Убила… Убила… Руки дрожали. Сестра напряглась всем телом, будто ожидала удар за свой поступок. Ей казалось, что она слышала рёв Драниэля, обвиняющий её.
— Успокойся, beanna, — как можно сдержаннее сказал Йорвет.
Джасти не слушала. Чувство вины и страха, как голодные псы, драли душу и сердце. Земля уходила из-под ног. Это отличалось от всего того, что было ранее. Нет, она не неправильно поставила диагноз, а дала новое лекарство и не стала наблюдать за реакцией организма, хотя должна! Но за три года девушка привыкла, что самые, казалось бы, простые препараты не давали никаких побочных действий.
— Эй, женщина… — кажется, эльфы перестали спорить. Исенгрим заметил, что девушку трясло, она не мигая смотрела на своего, теперь уже бывшего, пациента, сильнее сжимая его руку. Уже не из-за пульса. Она не понимала, что до сих пор держит запястье трупа. — Джасти!
— Это я его убила! — девушка невольно сорвалась на крик. С большим усилием она оторвала взгляд от Драниэля и бросилась бежать, словно труп должен встать и отомстить за свою смерть.
Кто-то схватил её за руку, не позволяя пробежать и двух метров, но то ли хватка была слаба, то ли Джасти в пылу паники обрела силу — резким движением сбросила с себя чужую ладонь и побежала дальше — на выход, на свежий воздух, где стены не будут давить, а образ Драниэля должен исчезнуть. Где, возможно, ослабнет чувство вины.
***
Йорвет заметил, что Исенгрим также хотел побежать за человеческой женщиной, но не позволил ему этого сделать. Взглядом указал на собравшихся у кровати раненых. Они были напуганы не меньше самой Джасти. За дурную девицу он не переживал — она не настолько тупа, чтобы убежать вовсе… По крайней мере, он надеялся на это. Но нужно было успокоить собратьев.
— Им нельзя этого знать, — негромко произнёс Йорвет на языке Джасти. Если собратья поймут, что она повинна в смерти Драниэля, то перестанут подпускать к себе эту женщину. Исенгрим нахмурился, но кивнул товарищу, обращая внимание на труп.
— Верно. Но что сказать?
— Что он всё равно должен был умереть. Убери его отсюда. А я поговорю с ней, — холодно ответил командир. Теперь уже он смотрел в сторону, куда убежала человечка. В любое другое время Старый Лис обрушил бы всю свою ярость на того, кто стал виновником в смерти эльфа. Но сейчас, видя, какое это было потрясение для самой женщины, в голове не осталось сомнений — она не хотела. Это была случайность. И пусть Йорвет не знает всех тонкостей человеческой медицины, он не мог поверить в то, что после стольких дней искреннего желания помочь она вдруг захотела хладнокровно убить Драниэля.
— Может, лучше наоборот? — от одноглазого не скрылось то недоверие, которым его наградил молодой эльф.
— Ничего я ей не сделаю.
— И всё же, я настаиваю! — самонадеянный глупец. Йорвет взглянул на него со злобой и обидой, всё ещё считая именно его истинным виновником произошедшего. Исенгрим не испугался. Напротив, даже принял его правила игры, смело смотря на оппонента.
Честно, Старый Лис был не против поменяться местами. Ему что, должно быть приятно общаться с человеческим отребьем? Нет. Но его тело ещё слишком слабо. Чтобы взглянуть на задыхающегося Драниэля ему нужно было собрать все силы, дабы преодолеть то расстояние, что было между их кроватями. Похоронить товарища просто не сможет. Но говорить об этом и показывать свою слабость Старый Лис не собирался.
Самопровозглашенный командир лазарета слишком быстро сдался под давлением товарища. И это было главной проблемой Исенгрима. Он чувствовал себя выше его — Йорвета — только потому, что тот прибывал в статусе раненого. Но стоило старшему эльфу вложить свою силу и мощь через один только взгляд, как тот сразу отступил. Исенгрим действительно не умел идти до конца, но при этом считал себя лучше, чем являлся на самом деле. Одноглазый много слышал о командире, именуемом Железным Волком. Но не мог понять, почему этого предводителя уважали и прозвали легендарным.
— Ты знаешь, что с тобой сделает Леголас, если ты её тронешь хоть пальцем, — прошипел Исенгрим.
Йорвет же тяжело вздохнул и медленно пошёл к выходу из лазарета. Тело сковала слабость. Столь сильная, что, казалось, он вот-вот потеряет контроль над своими ногами. Его колотил озноб, препараты женщины потеряли свой эффект — боль от глаза распространялась на всё лицо, голову и шею. И пульсировало так, словно сердце теперь находилось там, за прожжёнными веками. Лишь на недолгие десять минут он забыл о своих страданиях, когда услышал странное дыхание Драниэля. В тот момент он пытался уснуть. Но, как и предсказывала его интуиция, что-то должно было случиться. До койки Драниэля добрался, лишь когда эльф задохнулся. Бежать за женщиной уже было бессмысленно. Он и другие эльфы понимали, что это был конец молодого воина. Быть может, Лис расстроился бы сильнее, если бы это произошло не в доме Последнего Пути. Тут умирают все и всегда. К этому привыкли, здесь ждали только смерти.
Джасти не было рядом с лазаретом, но чуткий слух указал Йорвету, что человечка плакала в лесу, но недалеко. Тихо матерясь, эльф пошёл на её плач.
Девушка сидела на земле, обхватив и уткнувшись лбом в колени. Она искренне пыталась реветь тихо, да только получалось больно плохо. Йорвет безразлично осмотрел эту картину и подошёл ближе. Она не дёрнулась. Услышала ли?
— Эй, — ноль внимания. Йорвет не без брезгливости положил руку на её плечо, а девушка неожиданно сжалась в предвкушении удара. Да, наверное, он погорячился, когда душил её. Вон как теперь его боится. — Успокойся.
— Я его убила, — проплакала она. Эта фраза начинает доставать.
— Здесь все рано или поздно умирают.
— Нет, — наконец, она подняла голову, но посмотрела куда-то вдаль, а не на собеседника. — Ты не понимаешь. Он не мог умереть от такой раны. Точнее… я излечивала его. А этот ацетаминофен… Я не знала, что может быть аллергия. Я должна была знать… Я должна была проводить пробы на аллергии. Нас этому учили! Но в своей роте с другими врачами в этом отпала надобность… Столько лет прошло с тех пор, как я закончила колледж.. Я даже не помню, как правильно делать эти пробы! Я не помню значений, не помню виды… На моей работе в этом не было нужды… — она больше всхлипывала, чем говорила, то и дело отвлекаясь на вытирания слёз. Что ж, она хоть говорила. — Потому вам нужен врач, а не медсестра!
Из её рассказа Йорвет понял, что она не была повинна. Это действительно несчастный случай.
— Но Леголас привёл именно тебя. Так что будь любезна, вытирай свои сопли и ступай работать.
Джасти продолжила сидеть. Будто его слова так и не были донесены до человеческих ушей. Йорвет нахмурился, но тащить её силой было слишком. Исенгрим вряд ли так быстро оттащил тело далеко. Повторная стычка с трупом ей явно не нужна. Вроде бы, она стала успокаиваться в присутствии эльфа.