Когда Ким принял решение, он, наконец, позволил ладоням отклеиться от зеркала, перед которым стоял бессмысленно бог знает, сколько времени, и зашагал по спальне, мысленно составляя план. Первое – сократить рабочий день до двух-трех часов – чтобы денег хватало на обязательные налоги. Это легко. Он проверил, сколько осталось на счете – к сожалению, недостаточно, чтобы вовсе не работать все оставшееся время. Глупо – ведь так нетрудно было накопить про запас. Но он все думал – зачем себя ограничивать, какой в мирах может быть черный день?
Раздраженный на себя донельзя, он вышел из спальни, нашел в гостиной коммуникатор и набрал номер, который знал наизусть. То был номер человека, которому он доверял больше, чем кому-либо еще в Семи мирах. Единственного, кто мог ему помочь в осуществлении второго пункта плана - спастись.
Лицо Нейры Хаш, опытной журналистки и по совместительству его лучшего друга, выдавало сочетание еле скрываемого торжества и иронии, когда он начал разговор о том, что его теперь волновало.
- Я помню, что мы об этом говорили. Но не ты ли говорил, что это полная ерунда, и даже времени тратить не стоит? - спросила она с улыбкой.
Он ответил кивком:
- Я передумал. Мне интересно.
- Почему это вдруг? - ее бровь поднялась, а взгляд на глазах становился все любопытнее и насмешливее. Этому лицу - броскому, вызывающе не корректированному, не правленному пластическими специалистами миров, как правило, было свойственно лишь такое выражение - немного заинтересованное, немного ироничное, с легким налетом скуки.
Возраст Нейры в мирах намного превосходил его собственный, и годы она потратила не зря: ее журналистская слава вызывала зависть и восхищение у новичков, но не этим она покорила Кима, когда он ее встретил. Сначала его впечатлило лицо, которое притягивало, словно магнит: его хотелось фотографировать, разглядывать, разгадывать загадку его привлекательности.
Отдельные черты лица Нейры никто бы не назвал канонически красивыми: первым в глаза бросался слишком длинный нос с горбинкой, затем - губы, не дотягивающие до журнального эталона, недостаточно пухлые. Глаза ее скорее отталкивали вечно насмешливым выражением - правда, если этого не пугаться, то в их глубине можно было утонуть. Ее взгляд завораживал - даже теперь, четыре года спустя после их первой встречи. Но причиной, конечно, были не глаза и не лицо, а все то, что за ними стояло, все то, чем была Нейра - самая непредсказуемая женщина из всех, кого он знал.
Они стали друзьями по чистой случайности – ему повезло, выдалась возможность оказать ей услугу. Тогда Нейра обратила на него внимание и оказалось, что под холодной ироничной маской, обращенной вовне, есть добрая женщина, которая не всегда так уж в себе уверена, которая может быть ранимой, и готова дружить – но лишь с теми, кто докажет, что достоин доверия. Остальным, даже сильным мира сего – только жесткость и холод, только язвительные провокационные вопросы – а затем безжалостные статьи, придирчивость которых порой граничила с издевательством над ньюсмейкерами. При том, что ее почти невозможно было упрекнуть в необъективности - лишь в хорошей памяти и умении быстро делать невыгодные для героев ее статей сопоставления. Коллегам Нейры тоже от нее доставалось – молоденьких самоуверенных стажеров она называла «детишками», но в ее отношении уж точно не было ничего материнского.
- Деточка, читала вчера вашу заметку о том, как повысилась раскрываемость краж – очень смело, - сказала она как-то юному пишущему корреспонденту, в паре с которым Ким прилетел работать на мероприятие в Ксеариат. Едва услышав тон Нейры, все замолчали, с интересом прислушиваясь – было ясно, что сейчас кому-то не поздоровится. Но юное дарование, которое к тому времени уже замучило всех своей трескотней, щенячьим энтузиазмом и демонстрацией теоретических познаний в журналистике, иронии не уловило.
- Правда? – с восторгом в голосе осведомился юноша, повернув голову к Нейре.
- Разумеется. Однако ж на будущее: иногда вынимайте язык из жопы Яльсикара Бьякки, чтобы он мог хотя бы сходить в туалет, - посоветовала Нейра заговорщическим тоном – но то же время достаточно громко, чтобы все слышали.
Ким честно пытался не засмеяться, искренне сочувствуя несчастному побагровевшему парню, но не смог. Он тоже читал ту отвратительно лизоблюдскую заметку. Ее характер, правда, объяснялся скорее неопытностью журналиста, чем истовым желанием угодить главе Службы безопасности: он просто запихнул в материал все, что Яльсикар сказал на пресс-конференции накануне, не умея к этому ничего добавить.
Иногда Ким думал о том, как бы сам отреагировал, окажись он на месте того бедолаги – но это были чисто гипотетические размышления. Нейра по неизвестной причине никогда не язвила в его адрес – вместо этого время от времени она обстреливала его дружескими шутками, мягкими, словно мячики для тенниса, которые Ким с легкостью парировал.
И даже в этот раз ее вопросы не таили серьезной угрозы - Нейра не нападала на него.
Все, что Киму надо было сделать - отвести взгляд, выждать паузу, уделив внимание великолепному супу из спаржи, который он постоянно ел по выходным в их любимом кафе "Плюшка", а потом просто пожал плечами, откинувшись на стуле.
- Мне скучно. Я решил, что это будет интересно. Ты все еще занимаешься этим расследованием? - спросил он с показным безразличием. Все внутри него сжалось - так было страшно услышать "нет", пусть даже в мягкой форме. Он не умеет искать информацию и людей, как она. Без нее у него нет шансов.
- Да, занимаюсь, - кивнула к его облегчению Нейра и задумчиво наколола на вилку кусочек помидора. Ким невольно проследил за тем, как она донесла его до губ и задумчиво погрузила в рот - и, дернувшись, отвел взгляд. Глупо, но это показалось ему слишком интимным, когда она сомкнула губы на зубцах вилки и облизала их, съедая помидор.
- И как успехи, пончик? Я могу чем-то быть полезным? - спросил он, стараясь вновь не посмотреть на ее губы.
Поперхнувшись, Нейра метнула гневный взгляд, и он ответил улыбкой. Этим прозвищем она была обязана своей любви к пончикам, которыми часто угощали журналистов на мероприятиях в Ксеариате. На самом деле трудно было придумать более неподходящее прозвище для такой женщины, как Нейра Хаш, и ему редко приходило в голову использовать его.
Киму также нравилось думать, что никто, кроме него, вообще никогда не посмел бы так ее называть. Но именно поэтому возможность поддразнивать ее этим словечком доставляла ему особое удовольствие. А еще потому, что она всерьез кипятилась каждый раз - и сейчас это было особенно полезно, чтобы отвлечь ее внимание от реальных причин его интереса к ее расследованию. Он не собирался рассказывать ей, что умирает - по крайней мере, пока.
- Если ты еще раз назовешь меня пончиком - я воткну в тебя эту вилку. Я серьезно, - процедила его vis-a-vis.
- Верю. А ты воткнешь мне ее в руку или, скажем, в глаз? - с наигранной обеспокоенностью уточнил Ким.
- В руку, конечно, я же не садист, - невозмутимо отреагировала Нейра, жестом подзывая официанта.
- А, ну, это меняет дело, пончик, - отреагировал он, сразу подбираясь, и, когда в следующую секунду Нейра выбросила вперед руку с вилкой, Ким был готов. Он отдернул ладонь и засмеялся, когда вилка с силой вонзилась в столешницу там, где его рука лежала мгновение назад.
Зубцы столового прибора из хрупкого местного металла с хрустом переломились - все четыре - и парочка мелких деталей отскочила в официанта, застывшего на месте немым знаком вопроса, излучая шок не только лицом, но и всей фигурой. Изучив его взглядом, Ким понял - бесполезно объяснять, что Нейра так шутит. И тем более сложно было бы донести до ресторанного служащего причину, по которой ему нравится ее диковатое поведение.
- Запишите вилку на наш счет, пожалуйста, - попросил он с нейтральным выражением лица. - И заверните с собой немного плюшек, о'кей?
***
- Выпьешь что-нибудь? - спросил он уже у себя дома, куда они отправились сразу после обеда.
Нейра любила бывать у него, и Ким с удовольствием приглашал - попить пива, уютно посидеть, поболтать. Иногда Нейра даже писала у него свои статьи - ей по какой-то причине нравилось делать это в его присутствии, при условии, что они оба молчали. Что-что, а молчать Ким умел - и они часто работали вместе: он корректировал фотографии, она - сочиняла свои заметки, делала звонки, собирала информацию в сети.
- Что-нибудь, - кивнула она, читая сообщения на своем коммуникаторе перед тем, как отложить его и приступить к разговору. Нейра всегда так делала перед длинной беседой: проверяла почту, отвечала на все сообщения, а потом выключала коммуникатор и погружалась в разговор, глядя только на собеседника. Этим она разительно отличалась от многих других знакомых ему журналистов, которые даже на важных интервью умудрялись каждые пять минут бросать взгляд в коммуникатор - вроде бы украдкой, но собеседник всегда замечал.
И он подозревал, что именно отсутствию таких привычек, как эта, Нейра обязана своим успехом, а вовсе не каким-то мифическим связям, которые ей всегда приписывали - то с Ксеаром, правителем мира, то с остальными повелителями.
Следующие несколько минут Ким занимался любимым делом: смотрел на нее. Он надеялся, что Нейра не догадывается о нелепой влюбленности, поразившей его с первого взгляда, с первого же ее слова, которое он услышал. Больше всего ему нравилось наблюдать за ней за работой - и дома, и на мероприятиях. Иногда он специально вставал напротив на пресс-конференции, чтобы украдкой фотографировать - на его компьютере хранились сотни ее фотографий, сделанных за годы знакомства: ироничный изгиб ее губ крупным планом, когда она слушала ответ Ксеара на заданный вопрос, яростный взгляд, когда спорила с главным законником Яльсикаром Бьяккой – ее бывшим любовником, между прочим, но от этого не менее опасным для нее.
Она не боялась никого из повелителей – Ким восхищался этим, хотя в любой ситуации не считал разумным открыто дискутировать с ними. К тому же, ему не хватило бы на такое красноречия - он предпочитал молчать даже в кругу вечно гогочущих, болтающих без остановки коллег. Как правило Ким слушал, лишь изредка поддакивая. Так же он вел себя и с девушками в баре – те с удовольствием болтали без остановки, а Ким просто кивал и соглашался в нужных местах. Иногда ему даже казалось, что некоторые красивые женщины проводили ночь в его постели из благодарности за исключительную возможность выговориться. Он, впрочем, уговаривал себя, что это лишь иллюзия.
Ким знал, что не так плох – но и только. Если бы он был героем какой-нибудь повести или кино, то лишь второстепенным. Он не умел совершать выдающихся поступков, как не умел - да и не хотел - сосредотачивать на себе всеобщее внимание. А Нейра точно стала бы одним из главных действующих лиц. Ей подошел бы такой мужчина, как Яльсикар Бьякка. Узнав, что они были близки, Ким испытал смешанные чувства: с одной стороны – радость, что они все же расстались. Если бы она была занята с таким мужиком, уж точно ей бы не хватило времени на общение с такими, как он. С другой – злость на Яльсикара. Как он мог бросить ее, совсем, что ли, козел? И еще немного ревности – но это уж было совсем глупо с его стороны.
О том, что расставание произошло по инициативе повелителя, в журналистском кругу судачили с особой злобой и язвительностью – Нейру недолюбливали за бойкость пера, за острый язык. Некоторые – откровенно ненавидели. Поэтому злые сплетни о ней не утихали, и Ким услышал про старую любовную историю во всех подробностях, хотя закончилась она лет за десять до того, как он появился в мирах. Иногда, глядя на жесткую складку в уголке ее губ, Ким хотел сказать Нейре, какая она особенная, как она его восхищает, и как недостойны все ее обидчики и сплетники того, чтобы обращать на это внимание. Но он чувствовал, что если так сделает – она и его обольет язвительностью и, возможно, прекратит их дружбу. Никто не смел замечать ее уязвимость – это не позволялось даже близким друзьям, таким, как он.
А ему позволялось многое. Например, сейчас, пока Нейра строчила кому-то сообщение в коммуникаторе, он мог изучать взглядом ее голые пятки - только в домашней атмосфере Хаш расслаблялась настолько, чтобы сбрасывать свои туфли на высоченных каблуках. Глядя на то, как она поворачивает голову и хмурит тонкие брови, Ким едва удерживался от того, чтобы схватиться за фотоаппарат - но тут съемка точно не осталась бы незамеченной, а он не был уверен, что Нейре это понравится. Поэтому, поставив на столик перед ней стакан с пивом, он просто сел рядом, сам потягивая холодный напиток прямо из бутылки.
- Так... ладно, - Нейра тряхнула своими темными длинными волосами, и Ким улыбнулся: она так делала только в домашней обстановке. На людях ее локоны никогда не выбивались из строгих замысловатых причесок, из-за чего она всегда выглядела немного старше.
- Ладно, - повторила она. - В общем, если коротко - за два года я проделала кучу малополезной работы и далеко не продвинулась. К сожалению, пока это по-прежнему только слухи. Мне не удалось их подтвердить.
- Но и опровергнуть...
- Да. Еще никто не доказал, что этого не может быть. И я не смогла найти убедительного подтверждения, что этот человек лгал.
Ким прерывисто вздохнул - на этот раз ему не удалось скрыть нервозности. За два года Нейра не сильно продвинулась - а впереди у него осталось не так много времени. Ким стиснул зубы. Он должен был помогать ей, а не отмахиваться, когда она впервые рассказала ему о человеке, который не просыпается.
Сначала это был только слух - затем кто-то написал ей на почту, не называя настоящего имени. С какого-то зашифрованного электронного адреса. Этот человек рассказал, что не исчезает, как другие, раз в 20 дней - чтобы проснуться в реальном мире. Он предложил ей интервью, но Нейра не поверила.
Тогда тот человек написал еще нескольким журналистам, и это породило волну разговоров, но многим корреспондентам казалось, как и Нейре, что информация не заслуживает доверия - и какое-то время никто не писал об этом - только как шутку, в блогах. И все-таки позже в одной из газет появилось интервью с этим человеком. Корреспондент особо оговаривал, что беседа была по коммуникатору - и то, в переписке, и информация не проверена. Но рассказ неисчезающего человека, тем не менее, показался реалистичным, и весь Первый мир загудел.
Вот только через неделю Яльсикар Бьякка собрал пресс-конференцию и объявил, что шутник найден Службой безопасности - и что он вовсе не обладает никакими сверхспособностями. Всего лишь шестнадцатилетний новенький мальчик, который захотел над всеми пошутить. Информационная волна затихла. Ким тогда просто пожал плечами - он с самого начала не верил, что кто-то может жить в Семи мирах, не присутствуя в реальном мире.
Когда Нейра через некоторое время рассказала ему, перемежая рассказ шутками, что в Ксеариате снова ходят эти слухи - он даже не воспринял это всерьез. Новые сплетни о том, как в Службе безопасности решили скрыть от всех необычного человека, чтобы самим изучать его, уж очень походили на сумасшедшую теорию заговора.
"Может, тебе затеять по этому поводу расследование века: тайный рецепт бессмертия, похищенный кровавым режимом?" - пошутил он тогда и забыл. Когда несколько месяцев спустя Нейра обмолвилась, что все еще интересуется этой темой, Ким поразился и даже отпустил по этому поводу пару насмешливых реплик. Теперь он чувствовал себя идиотом.
- Расскажи мне, почему ты думаешь, что эта история имеет право на жизнь? - тихо попросил он, поскольку Нейра надолго замолчала.
Она пронзила его долгим взглядом, словно опасаясь, что после ее рассказа он снова начнет язвить, но Ким ответил открыто заинтересованным выражением, и ее ресницы, наконец, сомкнулись, обозначая принятие какого-то решения, о котором знала только она. Снова тряхнув волосами, Нейра подалась навстречу: