"Наверняка я этого не знаю, могу лишь предполагать. У меня было чуть-чуть слабое сердце, но в целом никаких серьезных болезней. И вот уже семь лет не просыпаюсь".
"То есть четыре реальных месяца", - подсчитал корреспондент.
"Примерно, так", - согласился мистер икс.
Дальше разговор крутился вокруг альтернатив, которые предлагал журналист: кома или тяжелое состояние околокоматозного типа, подразумевающее беспробудный сон - а собеседник соглашался: да, и такое возможно. Но сам подчеркивал, что считает это маловероятным.
А потом перешел к самому главному: он предостерегал уходить в Семь миров, в этот осознанный сон, с помощью сильных лекарств.
"Что вы имеете в виду под сильными лекарствами? - уточнил корреспондент. - Не секрет, что многие граждане миров иногда принимают снотворное, чтобы ускорить погружение в сон".
"Я имею в виду, сильнее, чем это необходимо".
"Позвольте, я уточню один момент: вы хотите сказать, что в последний раз, перед тем как заснуть, вы приняли много снотворного, чтобы...?"
"Да, чтобы умереть"
"И вы все еще этого желаете?"
"Да, верно. По иронии судьбы я получил вечную жизнь, желая смерти. Но теперь я не знаю, как умереть. Я застрял здесь, выйти не могу. Что, если что-нибудь случится с Ксеаром? Все проснутся, а я... боюсь, что останусь здесь один, навсегда".
Отложив коммуникатор с открытым интервью, Ким прерывисто вздохнул. Понять, о чем говорил неизвестный, нетрудно. Весь мир держался на Ксеаре и других повелителях. А их жизнь конечна. И, как теперь он знал на своем опыте, может подойти к концу неожиданно и очень быстро - вот и конец Семи мирам, и всем сказкам. В такой ситуации тому, кто стал заложником этой реальности, нельзя будет позавидовать.
Ким снова переключился на фотографии Нейры, чтобы отвлечься. Вот чем ему хотелось бы заниматься все время, отпущенное до конца, осознал он. Как бы это ни было глупо, как бы он ни хотел найти рецепт бессмертия - ему хотелось только смотреть на нее, редактировать ее фотографии, скользить взглядом по линиям ее лица и тела. Снимки в мокром платье он сознательно оставил напоследок, потому что при одной мысли о них у него поднималось давление и начинало подозрительно шуметь в ушах.
"Идиот", - со смешком думал он, нарочно втягивая нижнюю губу в рот и кусая ее до боли. Единственная мысль, которая заставляла его остыть - это страх, что Нейра все поймет. Поймает его на том, что он все эти годы подло подбирался к ней все ближе, притворяясь другом, хотя он ни секунды не хотел по-настоящему быть ее другом, а мечтал о большем. В это большее невозможно было поверить - глупо было даже думать о таком, но не думать он не мог. Иногда, в минуты слабости, он представлял, как целует ее, погружая ладонь в ее мягкие длинные волосы. Представлял ощущение от ее тела, крепко прижатого к нему.
И даже - что было апофеозом его идиотизма - представлял, как Нейра говорит ему нечто вроде: "Все эти годы я тоже тебя тайком любила. Но не знала, что это взаимно".
- Идио-о-от, - простонал он, рассмеявшись над собой вслух, и потер лицо ладонями. Он потянулся к принтеру, чтобы забрать новую пачку свеженапечатанных фотографий и, пролистав, засмотрелся на одну. Лицо Нейры на снимке выглядело по-детски беспомощным - она смотрела на солнце, жмурясь и слегка отворачиваясь от слепящих лучей. Такой же беспомощной она была в момент их знакомства - настоящего знакомства, когда она наконец обратила на него внимание. И он ей помог.
Так получилось, что Ким ненароком подслушал ее разговор с главным редактором. Он слышал, конечно, лишь то, что говорила Нейра, но этого стало довольно, чтобы понять: у нее проблемы. Ее вечный конкурент, Каль Ягиль, накануне написал разрывную статью - ей требовалось ответить, но ничего, кроме тихих злых оправданий, своему главному редактору она предъявить не могла.
В том разговоре по коммуникатору, который услышал Ким, речь шла о секретном совещании повелителей - в статье Каля утверждалось, что Яльсикар собирает всех повелителей втайне и почему-то в обход Ксеара. Ягиль намекал на серьезные политические проблемы, и в то же время написал материал очень аккуратно, ничего не утверждая, ссылаясь лишь на оценки ситуации своих источников.
Нейра пыталась узнать, в чем дело, как и многие журналисты, но у нее не получалось. "Никто никому ничего не говорит. Я опросила двадцать человек", - неловко сопела она в трубку, спрятавшись от всех коллег и конкурентов в техническом коридоре Ксеариата. Ким наткнулся на нее случайно - ему тоже требовалось спрятаться, чтобы спокойно рассмотреть пару снимков такого рода, которые делать было запрещено. Он сфотографировал документы на столе Яльсикара и даже его личные записи в коммуникаторе.
Конечно, он мог бы потом убедить себя, что сделал это случайно, потому что - для чего же ему могли понадобиться такие записи - он же не репортер. Но Ким не привык обманываться и знал, для чего, точнее, для кого он это сделал - для вот этой самой темноволосой девушки, хрустящей от отчаяния пальцами в коридоре после унизительного разговора с недовольным начальником. Если бы он не наткнулся на нее тут - нашел бы в другом месте.
- Нейра, - тихо позвал он, изо всех сил притворяясь безразличным. Хаш подпрыгнула на месте, только в этот момент заметив его, подпирающего стенку в углу.
- Да? - резковато спросила она, тряхнув головой. Понимая ее неловкость, вызванную тем, что он стал свидетелем разговора, Ким поспешил перейти к делу:
- Я тут случайно пару снимков сделал... сейчас сотру, но подумал - может, вам пригодится? Тут документы и записи.
Нейра, не сводя с него недоверчивого взгляда, приблизилась и скосила взгляд на экран фотоаппарата. А потом, слегка поменявшись в лице, обхватила его обеими руками и потянула к себе.
- Откуда это у вас? Это... это вы сейчас сфотографировали? - быстро спросила она, вглядываясь в экран расширившимися от удивления глазами.
Ким не сдержался от легкой улыбки. Он уже разглядел все записи и понимал, что ее это не может не заинтересовать.
- Только что. На столе у Бьякки, - заговорщически прошептал он.
- Черт, - она облизала губы и внезапно просияла улыбкой: Спасибо! Спасибо вам... ээ...
- Ким, - подсказал он, забирая свой фотоаппарат назад. - Только не выдавайте меня, хорошо? Не упоминайте о фотографиях.
- Конечно. Разумеется. Спасибо! Но... почему вы именно мне их показали?
- Да так, - Ким пожал плечами с деланным безразличием. - Просто лично мне вы симпатичнее, чем Каль Ягиль.
Через пару часов вышла заметка Нейры, разозлившая Яльсикара, посрамившая Каля и насмешившая весь Первый мир - оказалось, что тайное собрание повелителей действительно состоялось, но никаких политических проблем не просматривалось даже близко: встреча посвящалась сюрпризу Ксеару по случаю его дня рождения. И, несмотря на легкую вину перед Яльсикаром за сорванный сюрприз, Ким ощущал ослепительное счастье от осознания, что оказался полезным Нейре.
На следующий день она подошла к нему и спросила, может ли как-то отблагодарить. Повинуясь инстинкту, он подавил соблазн пригласить ее на чашку кофе или кружку пива и просто покачал головой:
- Ничего не нужно, Нейра. Рад был помочь.
И тогда она сама пригласила его выпить пива, и они стали дружить.
Ким понимал, что ничего больше дружбы между ними никогда не будет, и был уверен, что давно смирился с этим. Она была хорошим другом и интересным собеседником. Например, ему нравилось слушать ее рассказы о том, что было до его появления в мирах - о политике, о том, как с годами менялся Первый, о Ксеаре и других повелителях. Немного царапало только, когда Нейра упоминала о Яльсикаре - с этим он ничего не мог поделать, только старался не показывать.
Он любил наблюдать за ней - за мельчайшей мимикой, за тем, как она подбирала ноги, сидя на его диване, как пила пиво, поворачивала голову, как фыркала, если ему удавалось удачно пошутить - впрочем, это бывало редко. Рассмешить Нейру никому легко не удавалось - даже Яльсикару. Ким испытывал какое-то мрачное удовлетворение, когда Нейра не смеялась на его шутки на пресс-конференциях, даже если все журналисты вокруг хохотали, включая самого Кима - просто у чертова Бьякки действительно было хорошее чувство юмора.
Ему нравились ее случайные прикосновения, когда они сидели рядом на диване, обедали вместе или выбирались на всемирные соревнования по полетам. Нейра болела как сумасшедшая, и Ким тоже рядом с ней загорался, и начинал отчаянно болеть, надрывать горло, хохоча как ненормальный. Но только с ней. Пару раз побывав на соревнованиях без Нейры, он не испытывал ни азарта, ни возбуждения - даже сделав ставку, Ким так не болел и не кричал.
С ней, по правде, все было иначе. Пиво имело другой вкус, развлечения становились интереснее, любой разговор приобретал особенное значение. Единственное, чего они никогда не обсуждали - это ее бой-френдов. На памяти Кима их было трое, только при нем. Но все они быстро исчезали, и Нейра никогда не обсуждала с ним свои любовные истории - да и влюбленной, по правде, не выглядела ни разу.
Ким тоже не упоминал при ней о девушках, с которыми спал - по правде, и говорить-то было не о чем - почти все девушки были на один раз. Лишь однажды Нейра случайно заговорила с ним о чем-то таком: тогда она только что рассталась с кем-то и проронила фразу о собственной непривлекательности. Ким впоследствии очень жалел, что не смог стремительно отозваться каким-нибудь приятным ей комплиментом. Вместо этого он все испортил удивленным выражением лица, и Нейра, заметно смутившись, свернула тему.
Погрузившись в воспоминания, он едва не упустил ее звонок - коммуникатор стоял на беззвучном режиме.
- Привет. Можно к тебе? - донеслось из трубки. Это вызвало улыбку: Нейра редко напрашивалась в гости с таким нетерпением - было ясно, что это из-за фотографий. В чем-то она в точности походила на остальных женщин, но в ней это умиляло. Потому что во всем остальном она была другой, пришло ему в голову.
- Залетай, - с улыбкой сказал он и, спохватившись, поспешил прибраться. Даже обнаружив похожий беспорядок у нее в квартире, он все еще испытывал неловкость и желание навести чистоту перед ее приходом - хоть немного, хотя бы убрать объедки с журнального столика, оставив на нем только фотографии
Нейра прилетела взъерошенная, раскрасневшаяся, в новом платье. Ким молча скользнул по нему взглядом, удивленный. Она редко обновляла гардероб, и он знал наперечет все наряды. Новый бой-френд? В его сердце неприятно кольнуло: это бы объяснило, почему ее не было почти сутки.
Разглядывая свои снимки, она молчала целую вечность. Он успел похолодеть от страха и вспотеть от смущения, а потом - снова замерзнуть. Но когда она подняла глаза - в них отражалось нечто особенное, чего Ким никогда не ожидал в них увидеть.
- Ты... Ким, это потрясающе, - выдохнула Нейра. Все ее лицо, обращенное к нему, вдруг вспыхнуло и засияло. А он просто примерз к своему креслу, не зная, что сказать, что ответить, боясь неосторожным словом или жестом спугнуть это выражение на ее лице и в глубине глаз, где отражалось что-то совершенно ей не свойственное, и вместе с тем что-то такое, что очень ей шло. А он все смотрел и никак не мог подобрать подходящее определение.
Когда Нейра смущенно опустила лицо, спохватившись, и бросила на него взгляд искоса, Ким вдруг понял. Ему наконец-то удалось сделать ей комплимент, который тронул ее, где-то очень глубоко, и это изменило ее - пусть на несколько мгновений. И даже заставило ее взглянуть иначе на него самого.
- Я никогда не думала, что ты можешь так снимать, - вдруг призналась она, снова держа в руках фотографии. Ким удивленно поднял брови, и Нейра осеклась, встретившись с ним взглядом:
- То есть... я не хотела сказать, что ты плохой фотограф...
- Я знаю, - мягко сказал он, находя огромное удовольствие в ее смущении и в том, чтобы заранее великодушно простить неловкую фразу.
- Я не могу поверить, что ни разу за столько лет мы не говорили об этом. Я имею в виду, ты всегда только расспрашиваешь о моих заметках и расследованиях, но никогда не говорил, как ты...
Нейра стремительно поменяла позу, освобождая ему место на диване рядом с собой и похлопала рукой по кожаному сидению:
- Расскажи мне, как ты это делаешь, - требовательно выпалила она, едва Ким принял ее приглашение и опустился рядом.
- Что именно? - с улыбкой поинтересовался он, не справляясь со своими бровями, которые все еще находились в приподнятом положении. Такую Нейру, пожалуй, он видел перед собой впервые, и она донельзя забавляла его. С нее слетела почти вся циничная, ироничная шелуха и осталась обнаженная полудетская сущность - настоящая, умеющая неподдельно изумляться и испытывать возбужденное любопытство.
- Фотографии, конечно. Как ты это сделал? Я здесь почти прозрачная! - восхищенно выпалила она, протягивая ему один из снимков. Ким незаметно прикусил губу, чтобы хоть немного умерить свою довольную улыбку, и бросил почти незаинтересованный взгляд на снимок. Хотелось небрежно произнести что-то вроде: "Я профессионал, детка", но он смог лишь пожать плечами и пробормотать:
- Это просто свет, пончик. Я просто его ловлю, и...
- Просто свет? Ты понимаешь, что ты волшебник? - спросила она очень серьезно, без какой бы то ни было иронии.
- Ты мне льстишь.
- Ты ничего не понимаешь, Ким, - Нейра тряхнула волосами. - Ты даже не понимаешь! Почему же ты раньше так не снимал? Я имею в виду... твои фото на работе, они хорошие, но...
Ким слегка прикрыл глаза. На этот раз ее слова больно ранили. Он знал, что его снимки посредственные. Единственный раз, когда он увидел в глазах редакторов проблеск восхищения - это с той самой серией, с карикатурами на повелителей. Но и тогда всеобщего восторга и разговоров хватило ровно на день. От него требовалось снова всех удивить, а ему было нечем. Совершенно нечем. Потому что он обычный человек, не гений, и никогда им не был.
- Ты должен показать всем эти работы. Если это увидят наши в газете - да они с руками тебя оторвут, - решительно сказала Нейра, подгребая все снимки к краю стола. И тут Ким дернулся, и резким движением накрыл ее руки своей ладонью:
- Нет.
Он произнес это так резко и даже, пожалуй, грубовато, что на лице Нейры отразилось легкое изумление. Ким ее понимал - такого тона от него она еще не слышала. Похоже, в тот день им обоим было суждено удивить друг друга.
- Нет, Нейра, - повторил он. - Я не стану никого поражать своим доморощенным талантом. Это только для тебя. Ты можешь опубликовать несколько снимков, но не надо меня никому рекламировать. И даже если мне предложат работу - я не соглашусь.
- Почему? - тихо спросила она, медленно выпрямляясь и откидываясь на спинку дивана, не сводя с него своих темных глаз, в которых застыло непонимание.
- Не могу объяснить. Не сейчас. Я пока не планирую много работать.
Ким покачал головой, также выпрямляясь, глядя в сторону.
- Дело в том, что тебе до сих пор не предлагали постоянную работу? Или ты не уверен, что хочешь заниматься фотографией? - наощупь начала расспрашивать Нейра.
Два попадания одновременно - в больное место. Но, к счастью, не в самое больное. Он резко качнул головой:
- Не надо меня интервьюировать, пожалуйста. И - нет, я не кисейная барышня, я не впал в меланхолию из-за того, что мой гений не оценен по достоинству.
Защитная реакция Нейры на этот раз была молниеносной. Ее лицо стало ледяным.
- Слава богу, отлегло, - быстро сказала она, артистично изображая оторопь, прижимая руку к груди. - Это в корне меняет дело. Ты извини, Ким, не разглядела в тебе мужчину сразу, но теперь ты все расставил по местам. Ты не барышня - я сейчас себе запишу.
Нейра подскочила с дивана, продолжая паясничать, и схватила блокнот. Ким на секунду задержал дыхание. Никогда прежде он не испытывал такой сильной ярости в сочетании с таким же сильным желанием рассмеяться. Никогда прежде он не думал, что эти два чувства вообще совместимы.
- Нейра, клянусь богом, тебе лучше заткнуться прямо сейчас, - с легкой улыбкой посоветовал он, уже ощущая внутри какую-то странную готовность к чему-то важному, и в то же время не зная, на что решиться.