теперь.
Еще, и еще, и еще,
Это вечное стремление вселенной
рождать и рождать,
Вечно плодородное движение мира.
Из мрака выходят двое, они так
несхожи, но равны: вечно
материя, вечно рост, вечно пол,
Вечно ткань из различий и тождеств,
вечно зарождение жизни.
Незачем вдаваться в подробности, и
ученые и неучи чувствуют,
что все это так.
Прочно, и твердо, и прямо, скованные
мощными скрепами,
Крепкие, как кони, пылкие, могучие,
гордые,
Тут мы стоим с этой тайной вдвоем.
Благостна и безмятежна моя душа,
благостно и безмятежно все,
что не моя душа.
У кого нет одного, у того нет другого,
невидимое утверждается
видимым,
Покуда оно тоже не станет
невидимым и не получит утверждения
в свой черед.
Гоняясь за лучшим, отделяя лучшее от
худшего, век досаждает
веку, -
Я же знаю, что все вещи в ладу и
согласии.
Покуда люди спорят, я молчу, иду
купаться и восхищаться
собою.
Да здравствует каждый орган моего
тела и каждый орган
любого человека, сильного и
чистого!
Нет ни одного вершка постыдного,
низменного, ни одной доли
вершка, ни одна доля вершка да не
будет менее мила, чем
другая.
Я доволен - я смотрю, пляшу,
смеюсь, пою;
Когда любовница ласкает меня, и
спит рядом со мною всю ночь,
и уходит па рассвете украдкой,
И оставляет мне корзины, покрытые
белою тканью, полные до
краев, -
Разве я отвергну ее дар, разве я стану
укорять мои глаза
За то, что, глянув на дорогу вослед
моей милой,
Они сейчас же высчитывают до
последнего цента точную цену
одного и точную цену двоих?
<>
4
<>
Странники и вопрошатели окружают
меня,
Люди, которых встречаю, влияние на
меня моей юности, или
двора, или города, в котором я
живу, или народа,
Новейшие открытия, изобретения,
общества, старые и новые
писатели,
Мой обед, мое платье, мои близкие,
взгляды, комплименты,
обязанности,
Подлинное или воображаемое
равнодушие ко мне мужчины
или женщины, которых люблю,
Болезнь кого-нибудь из близких или
моя болезнь, проступки,
или потеря денег, или нехватка
денег, или уныние, или
восторг,
Битвы, ужасы братоубийственной
войны, горячка недостоверных
известий, спазмы событий -
Все это приходит ко мне днем и
ночью, и уходит от меня опять,
Но все это не Я.
Вдали от этой суеты и маеты стоит
то, что есть Я,
Стоит, никогда не скучая,
благодушное, участливое, праздное,
целостное.
Стоит и смотрит вниз, стоит прямо
или опирается согнутой
в локте рукой на некую незримую
опору,
Смотрит, наклонив голову набок,
любопытствуя, что будет
дальше.
Оно н участвует в игре, и не участвует,
следит за нею и
удивляется ей.
Я смотрю назад, на мои минувшие
дни, когда я пререкался
в тумане с разными лингвистами и
спорщиками,
У меня нет ни насмешек, ни доводов, я
наблюдаю и жду.
<>
5
<>
Я верю в тебя, моя душа, но другое
мое Я не должно перед тобой
унижаться,
И ты не должна унижаться перед ним.
Поваляйся со мной на траве, вынь
пробку у себя из горла,
Ни слов, ни музыки, ни песен, ни
лекций мне не надо, даже
самых лучших,
Убаюкай меня колыбельной, рокотом
твоего многозвучного
голоса.
Я помню, как однажды мы лежали
вдвоем в такое прозрачное
летнее утро,
Ты положила голову мне на бедро, и
нежно повернулась ко мне,
И распахнула рубаху у меня на груди,
и вонзила язык в мое
голое сердце,
И дотянулась до моей бороды, и
дотянулась до моих ног.
Тотчас возникли и простерлись вокруг
меня покой и мудрость,
которые выше нашего земного
рассудка,
И я знаю, что божья рука есть
обещание моей,
И я знаю, что божий дух есть брат
моего,
И что все мужчины, когда бы они ни
родились, тоже мои братья,
и женщины - мои сестры и
любовницы,
И что основа всего сущего - любовь,
И что бесчисленные листья - и
молодые и старые,
И бурые муравьи в своих маленьких
шахтах под ними,
И мшистые лишаи на плетне, и груды
камней, и бузина,
и коровяк, и лаконоска.
6
Ребенок сказал:
"Что такое трава?"
- и принес мне полные
горсти травы,
Что мог я ответить ребенку? Я знаю не
больше его, что такое
трава.
Может быть, это флаг моих чувств,
сотканный из зеленой
материи - цвета надежды.
Или, может быть, это платочек от
бога,
Надушенный, нарочно брошенный нам
на память, в подарок,
Где-нибудь в уголке есть и метка,
чтобы, увидя, мы могли
сказать
чей?
Или, может быть, трава и сама есть
ребенок, взращенный
младенец зелени.
А может быть, это иероглиф, вечно
один и тот же,
И, может быть, он означает:
"Произрастая везде, где придется,
Среди чернокожих и белых людей,
И канука, и токахо, и конгрессмена, и
негра я принимаю
одинаково, всем им даю одно".
А теперь она кажется мне
прекрасными нестрижеными волосами
могил.
Кудрявые травы, я буду ласково
гладить вас,
Может быть, вы растете из груди
каких-нибудь юношей,
Может быть, если бы я знал их, я
любил бы их,
Может быть, вы растете из старцев
или из младенцев, только
что оторванных от материнского
чрева,
Может быть, вы и есть материнское
лоно.
Эта трава так темна, она не могла
взрасти из седых материнских
голов,
Она темнее, чем бесцветные бороды
старцев,
Она темна и не могла возникнуть из
бледно-розовых уст.
О, я вдруг увидал: это все языки, и эта
трава говорит,
Значит, не зря вырастает она из
человеческих уст.
Я хотел бы передать ее невнятную
речь об умерших юношах
и девушках,
А также о стариках, и старухах, и о
младенцах, только что
оторванных от матерей.
Что, по-вашему, сталось со стариками
и юношами?
И во что обратились теперь дети и
женщины?
Они живы, и им хорошо,
И малейший росток есть
свидетельство, что смерти на деле нет,
А если она и была, она вела за собою
жизнь, она не подстерегает
жизнь, чтобы ее прекратить.
Она гибнет сама, едва лишь появится
жизнь.
Все идет вперед и вперед, ничто не
погибает.
Умереть - это вовсе не то, что ты
думал, но лучше.
<>
7
<>
Думал ли кто, что родиться на свет -
это счастье?
Спешу сообщить ему или ей, что
умереть - это такое же счастье,
и я это знаю.
Я умираю вместе с умирающими и
рождаюсь вместе
с только что обмытым младенцем,
я весь не вмещаюсь
между башмаками и шляпой.
Я гляжу на разные предметы: ни один
не похож на другой,
каждый хорош,
Земля хороша, и звезды хороши, и все
их спутники хороши.
Я не земля и не спутник земли,
Я товарищ и собрат людей, таких же
бессмертных и бездонных,
как я
(Они не знают, как они бессмертны, но
я знаю).
Все существует для себя и своих, для
меня мое, мужское
и женское,
Для меня те, что были мальчишками,
и те, что любят женщин,
Для меня самолюбивый мужчина,
который знает, как жалят
обиды,
Для меня невеста и старая дева, для
меня матери и матери
матерей,
Для меня губы, которые улыбались,
глаза, проливавшие слезы,
Для меня дети и те, что рождают
детей.
Скиньте покровы! предо мною вы ни в
чем не виновны, для меня
вы не отжившие и не отверженные,
Я вижу сквозь тонкое сукно и сквозь
гингэм,
Я возле вас, упорный, жадный,
неутомимый, вам от меня
не избавиться.
<>
8
<>
Младенец спит в колыбели,
Я поднимаю кисею, и долго гляжу на
него, и тихо-тихо отгоняю
мух.
Юнец и румяная девушка свернули с
дороги и взбираются
на покрытую кустарником гору,
Я зорко слежу за ними с вершины.
Самоубийца раскинулся в спальне на
окровавленном полу,
Я внимательно рассматриваю труп с
обрызганными кровью
волосами и отмечаю, куда упал
пистолет.
Грохот мостовой, колеса фургонов,
шарканье подметок,
разговоры гуляющих,
Грузный омнибус, кучер, зазывающий
к себе седоков, цоканье
копыт по булыжнику.
Сани, бубенчики, громкие шутки,
снежки,
Ура любимцам толпы и ярость
разгневанной черни,
Шелест занавесок на закрытых
носилках - больного несут
в больницу,
Схватка врагов, внезапная ругань,
драка, чье-то паденье,
Толпа взбудоражена, полицейский со
звездою быстро
протискивается в середину толпы,
Бесстрастные камни, что принимают и
отдают такое множество
эхо,
Какие стоны пресыщенных или
умирающих с голоду, упавших
от солнечного удара или в
припадке,
Какие вопли родильниц, застигнутых
схватками, торопящихся
домой, чтобы родить,
Какие слова жили здесь, и были
похоронены здесь, и вечно
витают здесь, какие визги,
укрощенные приличием,
Аресты преступников, обиды,
предложения продажной любви,
принятие их и отказ (презрительным
выгибом губ),
Я замечаю все это, отзвуки, отголоски
и отсветы этого -
я прихожу и опять ухожу.
<>
9
<>
Настежь распахнуты ворота амбара,
Медленно въезжает фургон, тяжело
нагруженный сеном,
Яркий свет попеременно играет на
зеленом и буром,
Новые охапки сена наваливают на
примятый, осевший стог.
Я там, я помогаю, я приехал,
растянувшись на возу,
Я чувствовал легкие толчки, одну ногу
я закинул за другую,
Я ухватился за жерди и прыгаю с воза,
я хватаю тимофеевку
и клевер,
Я кубарем скатываюсь вниз, и мне в
волосы набивается сено.
<>
10
<>
Далеко, в пустыни и горы, я ушел
один на охоту,
Брожу, изумленный проворством
своим и весельем,
К вечеру выбрал себе безопасное
место для сна,
И развожу костер, и жарю
свежеубитую дичь,
И засыпаю на ворохе листьев, а рядом
со мною мой пес и ружье.
Клиппер несется на раздутых
марселях, мечет искры и брызги,
Мой взор не отрывается от берега, я,
согнувшись, сижу за рулем
или с палубы лихо кричу.
Лодочники и собиратели моллюсков
встали чуть свет
и поджидают меня,
Я заправил штаны в голенища, пошел
вместе с ними, и мы
провели время отлично;
Побывали бы вы с нами у котла, где
варилась уха.
На дальнем Западе видел я свадьбу
зверолова, невеста была
краснокожая,
Ее отец со своими друзьями сидел в
стороне, скрестив ноги,
молчаливо куря, и были у них на
ногах мокасины,
и плотные широкие одеяла
свисали с их плеч.
Зверолов бродил по песчаному
берегу, одетый в звериные
шкуры, его шею скрывали кудри и
пышная борода, он
за руку держал свою невесту.
У нее ресницы были длинны, голова
непокрыта, и прямые
жесткие волосы свисали на ее
сладострастное тело
и достигали до пят.
Беглый раб забежал ко мне во двор и
остановился у самого
дома,
Я услышал, как хворост заскрипел у
него под ногами,
В полуоткрытую кухонную дверь я
увидел его, обессиленного,
И вышел к нему, он сидел на бревне, я
ввел его в дом,
и успокоил его,
И принес воды, и наполнил лохань,
чтобы он вымыл вспотевшее
тело и покрытые ранами ноги,
И дал ему комнату рядом с моею, и
дал ему грубое чистое
платье;
И хорошо помню, как беспокойно
водил он глазами и как был
смущен,
И помню, как я наклеивал пластыри
на исцарапанную шею
и щиколотки;
Он жил у меня неделю, отдохнул и
ушел на Север,
Я сажал его за стол рядом с собою, а
кремневое ружье мое
было в углу.
<>
11
<>
Двадцать восемь молодых мужчин
купаются у берега,
Двадцать восемь молодых мужчин, и
все они так дружны;
Двадцать восемь лет женской жизни, и
все они так одиноки.
Отличный дом у нее на пригорке у
самого моря,
Красивая, богато одетая, за ставней
окна она прячется.
Кто из молодых мужчин ей по сердцу
больше всего?
Ах, и самый нескладный из них
кажется ей красавцем!
Куда же, куда вы, милая? ведь я вижу
вас,
Вы плещетесь в воде вместе с ними,
хоть стоите у окна
неподвижно.
И вот она прошла здесь по берегу,
двадцать девятая, смеясь
и танцуя,
Те не видят ее, но она видит и любит.
Бороды у молодых мужчин блестели
от воды, вода стекала с их
длинных волос,
Ручейки бежали у них по телам.
И так же бежала у них по телам рука-
невидимка
И, дрожа, пробегает все ниже от
висков и до ребер.
Молодые мужчины плывут на спине,
и их животы обращаются
к солнцу, и ни один не спросит, кто
так крепко прижимается
к нему.
И ни один не знает, кто это,
задыхаясь, наклонился над ним
И кого он окатывает брызгами.
<>
12
<>
Подручный мясника снимает одежду,
в которой он резал скот,
или точит нож о базарную стойку,
Я замедляю шаги, мне по сердцу его
бойкий язык, мне нравится,
как он пускается в пляс.
Кузнецы с закопченною волосатою
грудью встали вокруг
наковальни,
У каждого в руках огромный молот,
работа в разгаре, жарко
пылает огонь.
Я стою на покрытом золою пороге,
Гибкость их станов под стать их
могучим рукам,
Вниз опускаются молоты, вниз так
медленно, вниз так уверенно,
Они не спешат, каждый бьет, куда
надо.
<>
13
<>
Негр крепкой рукою держит вожжи
четверки коней, камень,
прикрученный цепью, качается у
него под повозкой,
Из каменоломни он едет, прямой и
высокий, он стоит на
повозке, упершись ногой в
передок,
Его синяя рубаха открывает широкую
шею и грудь, свободно
спускаясь на бедра,
У него спокойный, повелительный
взгляд, он заламывает шляпу
набекрень,
Солнце падает на его усы и курчавые
волосы, падает на его
лоснящееся, черное, великолепное
тело.
Я гляжу на этого картинного гиганта, я
влюблен в него и не
могу удержаться на месте,
Я бегу с его четверкой наравне.
Во мне ласкатель жизни, бегущей куда
бы то ни было, несущейся
вперед или назад.
Я заглядываю в каждую нишу и
наклоняюсь над мельчайшими
тварями, не пропуская ни
предметов, ни людей.
Я впитываю все для себя и для этой