— Да кто же этих чурбанов знает, может, что-то и сохранилось. Вот что у них точно есть, так это чёткое понимание того, что ты очень плохая девочка, а плохих девочек они не любят. Завалят там тебя. Только глаза закроешь, сразу завалят и на трупе попляшут. Забейся в угол, где никого нет.
— Здесь везде кто-то есть. Это самый оживлённый район.
— Даже в таком районе должны быть тихие местечки.
— Может и есть. Но меня уже накрывает, соображаю плохо. Надо попробовать этот вариант. Если всё нормально, отдохну там, сколько получится.
— Если тебя там завалят, сразу после воскрешения мчись искать рацию, мне будет сильно не хватать общения с тобой. Ты забавная.
— Тебя это развлекает?
— Ты даже представить себе не можешь, как скучно я живу.
— Я отрубаюсь на ходу. Теперь твоя очередь, давай, развлекай меня, пока я подхожу, не давай засыпать.
— Чем? Песню спеть?
— Можно и песню. Но лучше расскажи, кто ты, вообще, такой и почему мне помогаешь?
— Я хороший человек.
— Ага… Конечно…
— И я не тебе помогаю, я, как бы, самым наглым образом издеваюсь над Системой. Приколы у меня такие.
— Зачем?
— Понимаешь, Ошибка, я сейчас в такой ситуации, где выбор развлечений не сказать, что большой. Вот и развлекаюсь, как получится.
— Ты, значит, развлекаешься, а мне умирать…
— Может, ты не заметила, но, вообще-то, я пытаюсь сделать всё, что только возможно, чтобы кое-кого не грохнули. А этот кто-то вечно меня не слушает, постоянно попадает в приключения, а теперь ещё и спит на ходу.
— А смысл?
— Ты о чём?
— О том, что я, вообще, не вижу шансов. Ведь бесконечно убегать не получится. Или есть какой-то способ сделать так, чтобы Система от меня отстала?
— Да Система к тебе даже не приставала. Понимаешь, ты для неё, вообще, никто, ты ничем особым себя не проявила. Проще говоря, ты слишком ничтожная, чтобы она, вообще, на тебя внимание обратила. Ты всего лишь рядовая Ошибка, это самое обычное дело, сейчас против тебя работают стандартные механизмы защиты, что-то вроде иммунного механизма. Там всё скучно и рутинно, если всё идёт стандартно, способы исправления ошибок действуют шаблонно и не вникают в мелочи. Ты, как раз, мелочь. Мелкая проблема. Появилась проблема, значит, проблему надо устранить привычным инструментом. Для такой проблемы, как ты, из инструментов предусмотрены три волны ботов с подкреплениями и дежурная команда Посредников на каждую твою потраченную жизнь. Да и про сбрендивших цифр не забывай, они на всех игроков агрятся, в том числе на ошибочных. Ты всего лишь пыль в доме, где работает робот-пылесос. Пылесос этот собран в далёком китайском подвале, мастером Мяо Сяо и его ржавым паяльником, сам хозяин дома далеко, он про тебя не знает и знать не хочет, потому что пылью заниматься, это не его уровень. Вот если пыль как-то заставит обратить на себя внимание, всё может измениться. Но ты можешь себе такое представить?
— Я бы, на месте пыли, забилась в нос хозяина дома.
— Нафига?
— Разве не понимаешь? Он же чихнёт.
— И что?
— Как это что? Он заметит пыль.
— Блин, Ошибка, тебе и правда надо отдохнуть.
— Ага, надо. До входа осталось двести семьдесят девять шагов, скоро уже.
— Откуда знаешь?
— Что?
— Про двести семьдесят девять шагов.
— Я же их считаю. Не совсем точно, конечно, но сильно в таком не ошибаюсь. Слушай, а эти взбесившиеся цифры… Как, вообще, с ними вести разговоры? Как уговорить их помочь мне? Пусть, хотя бы, вспомнят, кто я, дальше, как-нибудь, сама разберусь.
— По моим наблюдениям, девушки, которые знают, сколько шагов осталось до нужной двери, до такой степени страшные на фейс и всё прочее, что их днём на улицу не выпускают. Тебя как, выпускали, или нет?
— А тебе какое дело? Других тем для разговора больше нет?
— Я просто пытаюсь ответить на твой вопрос. Так ты не сильно страшная?
— Разве не знаешь, как я выгляжу?
— Ошибка, мои возможности не настолько серьёзные, как ты думаешь. Судя по голосу, предполагаю, что ты ничего так. Он у тебя милый.
— Только лицо. Половина лица.
— А что не так со второй половиной?
— Ей не повезло.
— Мутный ответ.
— Какой есть. Зато правду сказала и без увиливаний, как некоторые делают.
— Язык тела.
— Это ты к чему сейчас сказал?
— К тому, что забудь про все слова. Вообще, забудь. Смирись с тем, что они мало что решают. С цифрами гораздо важнее другое.
— Что?
— С цифрами надо разговаривать, как можно проще. Языком тела больше работай и выдавай им самые простейшие фразы. Всё предельно понятное, доходчивое, примитивное. Желательно, цеплять их за эмоции. Бей по жалости, гневу, включай сексуальность, все эмоции у них остаются активными до самого последнего момента, пока глаза не помертвеют. Используй свою внешность, всё, что у тебя есть, все ваши женские штучки. Смотри на них взглядом нимфоманки, крути и тряси всем, чем можно, у них на твои прелести реакция, как у кроликов на удавов, гипноз обеспечен.
— Насчет трясти… есть ещё одна проблема.
— Ну и что там опять не так?
— У меня дефицит веса, на прелести ничего не осталось.
— Совсем ничего?
— Ну… так… по мелочам…
— Какое разочарование, я ведь был уверен, что у тебя, если не фигура модели плюс сайз (***), то что-то близкое. Тебе разве не говорили, что надо больше капусты есть?
*** Plus size — «„плюс размер“». Термин придуман для того, чтобы, заказчик, обращаясь в модельное агентство, не заказывал «„полную девушку“», потому что в США подобное обращение могло привести к скандалу или судебному процессу.
— Ты даже не представляешь, сколько мне её пришлось уничтожить…
— Может, у тебя с желудком проблемы? Плохо капуста переваривается?
— А может мы тему сменим?
— Не злись, просто тема, как бы это сказать… волнующая, не смог удержаться.
— Я не злюсь.
— Ладно, будем считать, что ты старалась, но капуста оказалась бессильна. Тогда, используй то, что у тебя есть. Импровизируй, больше движений, шевелись по любому поводу, или хотя бы выражения лица почаще меняй. И говори помедленнее, чётче, завораживающе. Голос у тебя стоящий, может сработать.
— Это всё, что ты можешь посоветовать?
— Ошибка, всегда помни, что они тупые. Их мозг прямо сейчас выедает паразит, поэтом, чем дальше, тем больше станут тупить. Считай, что они безмозглые. Не надо сложностей, действуй, как можно проще. Примитивно себя веди. Самыми понятными словами говори и короткими фразами. А если можно слова усилить хоть чем-нибудь: жестом, движением, улыбкой — всегда подкрепляй. Надо задействовать по полной их уши и глаза. Они должны видеть и слышать только тебя, ни на что другое не отвлекаться.
— Ладно, я захожу. До связи.
— До связи. Если что, не забывай про рацию. В первую очередь её ищи, не то, без тебя, я тут завывать начну от скуки.
Время жизни 03.05
Там, где бессильны слова
Высокий человек в тёмно-синем спортивном костюме смотрел на Киру с огромным подозрением. И ещё в его глазах проскакивало что-то крайне нехорошее, откровенно угрожающее.
— Девочка, ты почему босиком?
— Так полезно.
— Полезно?
— Ну да, поближе к земле, — Кира извернулась в талии, пытаясь встать так, чтобы некоторые женские формы выделились рельефнее.
Но сверлящий взгляд тренера ничуть не подобрел, как и голос:
— Полезно, как же… Зал сегодня не работает. Разве не слышишь, что обстрелы по всему городу гремят? Вот и закрылись мы. Шла бы ты в убежище, не то и сюда может прилетать начать.
Уходить Кира не стала и чуть изменила положение тела, чтобы подчеркнуть тонкость талии, раз уж с прочими частями тела ничего не получается:
— Здравствуйте, Антон Николаевич.
Удивленно прищурившись, человек уточнил:
— Откуда ты меня знаешь?
— Да я же у вас три года занималась. Неужели, не помните?
Отрицательное движение головы:
— Я всех помню. Ты у меня не занималась. Я тебя вижу первый раз.
— Три года, Игорь Николаевич. Три года.
Кира попыталась изобразить самую искреннюю и милую улыбку в Галактике.
— Иди домой, — угрюмо гнул свое тренер, не переставая буравить девушку тяжёлым взглядом.
Времени победить его твердолобость не осталось, Кира прекрасно понимала, что еще минута-другая, и она сохранит способность, разве что, невнятно промычать, пытаясь вздремнуть прямо во время разговора. Даже пожалела, что не попыталась проскользнуть в туалет, где можно закрыться и кое-как отдохнуть прямо на унитазе. Да, обстановка там, конечно, не сказать, чтобы очень, но сейчас носом крутить не приходится, нужно соглашаться на любые варианты.
Но нет, она сюда заявилась не для того, чтобы по туалетам прятаться. Там, разве что, Посредника удобно дожидаться, который вряд ли окажется настолько воспитан, что постучится, прежде чем войти. Ей нужна помощь — любая помощь. И ещё ей нужно кое-что проверить. Кое-что из того, в чём даже Шестьдесят Второй не силён. Она должна попробовать добиться поддержки от этой куклы, до последней мелочи похожей на её тренера. Ведь это не просто разовое действие, в будущем такое знание поможет открыть кое-какие дополнительные возможности. Кира ещё не представляет в полной мере, какие, не включает их в расчёты. Даже не уверена, что ей это, действительно, пригодится. Так, про запас нарабатывает, пытаясь держать мозг в тонусе. Сейчас нельзя самой себе доверять, состояние такое, что она не хочет и не может думать о сложном. Усиливающаяся сонливость не позволяет сосредоточиться, мысли путаются, гаснут, не успев вспыхнуть, сознание норовит отключиться.
— Шесть лет до вас, потом, полтора года сама и три года с вами, — девушка попыталась достучаться ещё раз. — У нас с вами по-разному бывало, мы и ссорились и мирились, вы же обязаны меня помнить. Да вы же год назад назвали меня своей лучшей ученицей.
Тренер покачал головой:
— Девочка, ты какую-то чушь порешь.
— Пожалуйста, попробуйте вспомнить.
— Тут нечего вспоминать, лучших учениц не забывают. Таких все знают. Неважно, у кого они занимаются, все тренера всегда в курсе.
Ну блин, что же ещё попробовать?! Что?! А… ладно, была не была, раз нужен язык тела, она сейчас его устроит.
Да, так и нужно поступить. Тренеры — особые люди. Для обычных, возможно, хватает женских прелестей на все случаи, а для них есть кое-что особое, то, против чего именно им устоять трудно.
И то, что они не должны забывать. Никак не должны.
Если слов не хватит, придётся постараться устроить то ещё представление, с неясным шансом на успех, но что ей ещё остаётся.
— Я умею кое-что делать. Такое больше никто не умеет. Вы назвали этот элемент уникальным.
— Довольно уже с меня этой чуши.
Не действует. Как там советовал Шестьдесят Второй? Надо не говорить, надо делать. И что именно?
Что-что… Понятно, что. То, что делают лучшие ученицы.
Тренер начал строго выговаривать ей в спину, но она его уже не слушала. Кира целеустремлённо направлялась к бревну.
К одному из двух брёвен. Да, такой уж это зал, слегка нестандартный. Нет, бревна, как раз, стандартные, пятиметровые, как и полагается, только их именно два, и располагаются они не бок о бок, а на одной линии. Это неудобное расположение, для групповых тренировок лучше параллельность, однако, конфигурация слишком вытянутого зала стала препятствием для такого размещения. Нужно было остановиться на варианте одного гимнастического снаряда, но нет же, почему-то поставили именно два.
Вот зачем нужно два, если даже одно большую часть времени собирает на себя пыль, простаивая? Вы спросите: как же, в таком случае, проводятся тренировки групп? Да по-разному. Например, начинающие гимнастки могут отрабатывать разные элементы, шагая друг за дружкой по кругу, подходя к снаряду и сходя с него. Получилось, допустим, маховое сальто — ну и прекрасно, не получилось — свалилась и молча скатилась на пол по расстеленному «„палаткой“» длинному мату. Последнее, тоже неплохо, обычный рабочий момент, ведь и в том и в другом случае ты уступаешь место следующей, не занимая бревно надолго.
А ещё, значительную часть элементов можно отрабатывать на так называемом «„мягком бревне“». Это, вообще-то, никакое не бревно, это просто раскатываемые ленты стандартной длины и ширины, их можно размещать на любой ровной поверхности, после чего приступать к занятиям. Ошибки на них гораздо менее травмоопасны, количество таких заменителей может быть сколь угодно большим, насколько площадь гимнастического зала позволяет.
В общем, всяких ухищрений хватает.
Эти брёвна расположены в линию, запускать на них спортсменок в два потока неудобно, ведь заходящие и сходящие станут мешать друг дружке. Да и тренеру непросто их контролировать, как бы он не расположился. Вот и получается бессмыслица.
Расстояние между снарядами такое, что, неконтролируемо падая или технично спускаясь с одного, не стукнешься о второе, но в тот день, когда Кира впервые выполнила то, что тренер, впоследствии, назвал уникальным элементом, оно оказалось меньше. В зале чинили покрытие, поэтому, дальнее от входа бревно подтащили поближе ко второму, благо, установлено оно на специальной тележке, хоть на улицу выкатывай. В общем, случайное стечение обстоятельств.
Устав без толку биться с элементом, который до начала войны не вызывал трудностей, Кира, усталая и злая, вдруг мысленно открыла возможность значительно модифицировать его исполнение. И она была настолько уверена в успехе головоломной затеи, что на стала спускаться на ленту, а безрассудно, что ей несвойственно, выполнила задуманное на высоте. Да-да, именно так, не размышляя о последствиях, сходу, презрев всякую осторожность и при этом прекрасно осознавая высочайший риск травмы.
Выполнила на бревне. С первой попытки. Точнее, на двух брёвнах. Одновременно. Вызвав коллективный шок у всех, кто это увидели.
У Киры тогда, в первый раз, имелось время на подготовку, а сейчас его нет. Работать придется сразу, даже без намёка на разминку, иначе, негативно настроенный тренер, уже направившийся следом, просто стащит её с бревна, отругав за то, что пачкает спортивный инвентарь немытыми ступнями. Отрегулировать расстояние, увы, не получится, не позволят раздвигать или сдвигать бревна. На глаз, дистанция оптимальная или близка к ней, остаётся надеяться, что в этом не ошиблась.
Наверх она забралась без каких-либо изысков. Кира сейчас не перед судьями, которые такой подъём на снаряд оценят позорно-низко, её сейчас нужно лишь один элемент выполнить, всё остальное не имеет ни малейшего значения. Да и сил на прочее нет. Встав на краешке первого бревна, она уставилась на второе. Расстояние между ними приличное, но большим его не назовешь, тренированный легкоатлет легко перепрыгнет его даже с небольшого разбега. Скорее всего, пяти стандартных гимнастических метров на это ему хватит.
Вот только Кира ни разу не легкоатлетка. И вообще, никто и нигде не смог, пока что, повторить то, что она сейчас собирается сделать.
Как там говорил Шестьдесят Второй? Давить на жалость, гнев и похоть? Да ничего он не понимает в спорте. Здесь нужен совершенно иной «„язык тела“». То, что должно подействовать на тренера без промаха.
И Кира этот язык знает.
Динамический шпагат, это шпагат, выполняемый разными способами, но всегда с отрывом от земли. Эффектное зрелище, в танцах и спортивных дисциплинах различаются несколько его разновидностей: сиссон, гранд жатэ и прочие. Местами не обходится без путаницы и пересечений в терминологии, но у всех исполнений схожая техника, при которой передвижение по горизонтали или, вообще, может отсутствовать, или оно уступает вертикальному передвижению, или, приблизительно, ему соответствует. Проще говоря, ноги разводятся в поперечное или продольное положение на месте или с незначительным перемещением.