Если я заставил тех женщин в Нью-Йорке любить меня, я смогу добиться того же и от этих созданий. Я вспомнил все уроки, что давал мне Эмметт, когда я был начинающим танцором. Это было странно, но большинство этих уроков были применимы и ЗДЕСЬ. Каждое мое движение сегодня я делал, словно двигался в танце. Никто из тех, кто наблюдал за мной, не понял, что я «танцую», но так оно и было. И мне действительно стало легче – у меня не было ощущения, что я спотыкаюсь обо все на свете, как вчера.
В течении дня, я замечал, что разговариваю с ними. Первыми я разогрел кобылок, как я и говорил. Само собой.
– Привет, Блестящая, – сначала я улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, милой белой кобылке, и сказал, – Ты выглядишь сегодня такой хорошенькой! Ты голодна, девочка? Даааааа… хорошая девочка!
Также я выяснил, что им нравится, когда я пробегаю пальцами по их гривам. Я вспомнил старушку, которая однажды гладила меня по волосам, когда я был в вампирской клетке,… мне это нравилось. Она была нежной,… и сейчас я тоже был нежен. И они отзывались на мою ласку.
Пару раз я услышал ржание, но не придал этому значения. Главное, что в этот момент меня не кусают и не лягают.
– У меня есть для ТЕБЯ кое-что новенькое, Жаркая Сплетница! – сказал я другой кобыле через несколько минут, видя, что сегодня утром для нее дали новый корм, – Тебе ПОНРАВИТСЯ… оуу… такой вкусный,…. ешь, малышка.
Прежде чем выйти, я даже осмелился прошептать в ее мягкое ухо, – Эй, ты не знаешь, где я могу найти автомат с фруктовой водой? – Может, она что-нибудь о нем слышала, ведь ее КЛИЧКА – Жаркая Сплетница! Но она ничего мне не ответила. Черт!
Я думаю, лошадям нравилось, когда я разговаривал с ними. Наверное остальные парни этого не делают, я не слышал, чтобы кто-нибудь из них вел беседы с животными. По крайней мере, это успокаивало меня, когда я входил в стойла, может быть, они реагировали на это. Боб сказал, что они чувствуют страх, и это вынуждало их вчера показывать свой норов.
Сегодня я их не боялся. Может потому, что вспомнил, что в жизни есть вещи и страшнее лошадей. И секс всю ночь напролет, и то, что мне не снились кошмары, тоже этому способствовали, я уверен.
Я даже нацепил свою шляпу на лошадь по кличке Белла Донна! Ей понравилось. Кстати, могу сказать, что она тряхнула гривой и мило по-девчачьи хихикнула… то есть заржала.
– Не могу сопротивляться Беллам, – сказал я ей, – Они – мои любимые!
Я представил, что если справился с «девчонками», «парни» последуют их примеру. Мог же я помечтать, так ведь? Отлично, моя самая большая мечта – день без того, чтобы меня обоссали.
После ланча Боб включил на конюшне радио, как раз передавали новости. Я слушал, пока работал, вдруг скажут что-нибудь о Виктории или Джеймсе, или о каких-нибудь неприятностях дома. И был рад, что ничего такого не было.
Я потел, но не так ужасно, как вчера. Я выучил первый урок, в сентябре здесь в хлопке лучше, чем во фланели.
– Мейсен, я скоро вернусь, – крикнул мне Боб, – Шэрон меня зовет.
Ни кого не было, некоторые уехали верхом, чтобы репетировать субботнее шоу. Я взглянул украдкой, глядя, как они скачут, перепрыгивая через скирды сена. Это выглядело забавно. Их лошади двигаются БЫСТРО! А мне НРАВИЛАСЬ скорость!
Может, однажды, и я буду делать это, а другие недотепы будут здесь выгребать лопатой лошадиное говно.
Я кивнул Бобу и продолжил вычищать грязь из-под копыта Йо-йо. Йо-йо – это мальчик, совсем молодой. Предполагаю, его можно считать жеребенком. Надо бы спросить потом у Боба.
Мне нравился Йо-йо, он был моим любимчиком. Помимо того, что он был милым, его грива была точно такого же цвета, как и волосы Беллы. Он обнюхивал меня, пока я пытался его почистить. Это было по-настоящему приятно, и я пару раз засмеялся.
– Ты ко мне прижимаешься или пытаешься попробовать меня, как твой отец? – спросил я со смехом. Отцом Йо-Йо был Аполлон. О, подождите! Аполлон был жеребцом. Он мог производить потомство. Мерины тоже мужского пола, но они не могут производить потомство. Эй, я учусь!
Меня предупредили, что за мной, как ястреб, наблюдает его мать, лошадь по кличке Большая Мамочка. Она ждала, пока я совершу хоть одну оплошность по отношению к ее ребенку. А если бы совершил, уверен – она бы перепрыгнула через дверь стойла и убила бы меня раньше, чем я смог открыть рот, чтобы закричать.
– Йо-йо,… веди себя хорошо,… – теперь я улыбался меньше, пытаясь сделать серьезную мину, – Под взглядом твоей матери… ты заставляешь меня плохо выглядеть. Прекрати щекотать человека.
Пока я мыл его, я спросил:
– Эй, теперь, когда мы такие хорошие друзья,… может, ты расскажешь всем остальным лошадям, что я не такой уж и придурок? Расскажи им, что у меня есть доступ к яблокам… и к морковке.
Пока я чистил Йо-Йо приятными круговыми движениями, по радио заиграла музыка, и я даже не понял, как это случилось, но мое тело задвигалось в танце! Когда я это заметил, то рассмеялся над собой и Йо-Йо уставился на меня, словно спрашивая, «Что ты там ДЕЛАЕШЬ?»
– Прости, мальчик, – сказал я ему с улыбкой, – Ты можешь взять швею в танцоры, но какая разница… ты не поймешь, о чем я.
– ХОРОШАЯ песня! – прокомментировал я следующую мелодию. На секунду я вспомнил, что танцевал под нее в клубе много раз. И мое тело невольно двигалось, словно подчиняясь условному рефлексу. И это не плохо, даже мило. Я танцевал, и мне было по-настоящему… весело. Я понял, что мне это нравится,… нет, что я люблю танцевать. Это так странно. Я давно не танцевал,… я думал, если когда-либо еще придется танцевать снова, меня стошнит. Но сейчас все было по-другому.
Когда я танцевал на сцене в клубе, я был недосягаем для женщин. Конечно, все свистели, но… это было единственное место, где они не могли меня достать. Они могли просто смотреть… и ждать.
(Я тащусь от описания движений в танце, просто представьте себе Джона Траволту в «Остаться в живых», в начале фильма,… или в конце. Посмотрите, это ГОРЯЧО! Эта песня по радио – это Let's Get Lost из саундтрека «Затмения», послушайте ее пока читаете, это тоже очень ГОРЯЧАЯ песня! – прим.автора)
– Потрогай – мне холодно…, – подпевал я чувственному и мягкому женскому голосу, – Я теряю контроль…
Музыка была страстной и расслабляла меня,… я был один… и чувствовал, что улыбаюсь, пока показывал Йо-Йо кое-какие па.
Я не делал своих более красочных и непристойных движений, все выглядело так, будто я действительно танцую,… и я ничего не мог с этим поделать – в каждом моем движении сквозила чувственность. Это все, что я знал.
Coloring outside the lines. Глава 6 (часть 2)
Глава 6. Танец.
Часть 2
Йо-Йо наблюдал за мной, и чтобы не напугать его, я отошел на шаг-другой назад, продолжая танцевать, наслаждаясь моментом. Я медленно покачивал головой, закрывая глаза и запуская руки в волосы, затем проводил руками по всему телу, пропуская момент, когда хватаю себя за промежность, как я обычно делал, танцуя в клубе. Я двигал бедрами, и остальное тело вслед за ногами покачивалось в танце.
Я услышал тихое одобрительное ржание Йо-Йо. Мне показалось, он завидовал моим безумным танцевальным навыкам и мечтал научиться делать так же.
Я надел свою черную шляпу ему на голову и засмеялся, пробегая рукой по своим влажным волосам.
– Тебе нравится, Йо-Йо? – я улыбался, кружась и немного приподнимая руки, и один раз даже топнул ногой по бетонному полу.
Я снова засмеялся и начал подпевать ( делать это в клубе мне не позволялось никогда).
– Прикоснись ко мне, я золотая…, – пел я, – И дикая, как ветер…
Мне стало так жарко, что я послал все к черту и сорвал с себя футболку. Никто не увидит.
Я скрутил ее и завязал себе глаза, продолжая танцевать. Я услышал, как надо мной засмеялась еще одна лошадь – этот звук напоминал именно смех. Я уверен, что полностью завладел их вниманием.
Странно, но теперь я больше, чем когда-либо понимал тех, кто меня окружал. Я ощущал себя в безопасности и чувствовал, что тело полностью расслабилось и живет своей собственной жизнью. Я танцевал… и чувствовал себя абсолютно свободным.
И я видел перед собой Беллу,… когда пел строки: «Только на одну ночь, милая,… давай потеряемся».
Я сделал круг, и почувствовал позади себя металлические прутья. Я вцепился в них так, будто мои руки застряли, и я не могу вырваться. Я начал мотать головой из стороны в сторону, широко расставив ноги и покачивая бедрами. Я выгнул спину и сделал глубокий вздох, выпуская напряжение,… затем, держась одной рукой за прутья, другой расцарапал ногтями свою грудь, крепко стиснув зубы, и усмехнулся, почувствовав легкую боль.
Когда в следующем куплете зазвучал мужской голос, я сорвал футболку с глаз и два раза хлестнул ею перед собой – звуки в песне в этот момент напомнили мне звук плети, рассекающей воздух.
Впервые я не представлял при этом Викторию,…и даже не думал о ней. Я просто забавлялся, так же, как когда мы дурачились с Эмметом и Джасом, отдыхая от наших обычных танцев. И выходило почти естественно.
– Дай мне подойти поближе, – подпевал я мужскому голосу, – Я не твоя тень…
Я, блять, больше НЕ тень,… и я никогда не позволю себе снова стать ею. Наслаждайся своей ебучей смертью, Виктория. Я жив,… и я наслаждаюсь жизнью. Я все еще здесь, сука!
Ты не сломала ЭТУ игрушку.
Я на теплом солнышке, танцую,… живой. Это как… побывать на Луне.
Я легко уселся на шпагат, прямо на бетонном полу, положил голову на колено, а затем сделал вид, что поднимаю себя с пола за волосы, при этом поднимаясь, словно мне действительно удалось сделать это. Это движение стоило мне долгих лет тренировок… трюк, который я стянул у Эммета.
Я расставил руки как крылья и держал их так, словно меня растягивают против моей воли, и мотал головой из стороны в сторону. Затем подпрыгнул и перевернулся в воздухе, идеально приземлившись и улыбаясь Йо-Йо, пока пел – «Только на одну ночь, милая,… давай потеряемся…».
Смеясь, я погладил Йо-Йо по морде, даже легонько поцеловал его в нос, когда песня подошла к концу.
Все лошади выглядели так, словно готовы мне зааплодировать, и издавали дружное радостное ржание,… а я отвесил им легкий поклон.
– Спасибо, спасибо,… я сам всему научился, – шутил я, – И не пытайтесь повторить это дома – я профессионал.
Это так странно. Я пережил невероятные времена, когда был на самом дне, когда ненавидел себя за это, и эта боль, которая казалось, уничтожит меня,… А теперь… внезапно… меня, как пулю, выстрелили вверх,… и я лечу,… смеюсь, я почти… НА ВЕРШИНЕ. Я попытался вспомнить, когда был в промежутке между этими состояниями, и не смог. Я знаю, что это не очень хорошо.
Я вытер футболкой пот с шеи, и услышал позади себя хлопки… откуда-то сверху.
Этого оказалось достаточно, чтобы заставить меня молниеносно обернуться, словно вместо ботинок на мне были роликовые коньки! Мой рот раскрылся, когда я увидел перед собой Шэрон, Боба и еще одну женщину. Все мое тело сжалось, и я трясущимися руками БЫСТРО начал надевать обратно свою футболку.
Поверху помещения конюшни проходили металлические конструкции, заканчивающиеся лестницами, которые вели вниз. Они стояли на платформе и наблюдали за мной!
Боб покачал головой и, как мне показалось, издал нервный смешок.
– Он из Нью-Йорка, – услышал я, как Боб объясняет, все еще глядя на меня с расположением.
Я трижды открывал рот, чтобы объяснить… но кроме воздуха так ничего из себя и не выдавил.
Они спускались по лестнице, чтобы подойти поближе. Я все еще сражался со своей проклятой футболкой, когда они дошли до того места, к которому я прилип.
– Господи, это было ПРЕКРАСНО! – женщина рядом с Шэрон улыбалась мне. В свои двадцать с лишним лет она выглядела моложе. У нее были длинные светлые волосы, спускавшиеся гораздо ниже плеч. Голубоглазая, с милой фигуркой… на ней были обтягивающие синие джинсы, и белая кружевная блузка… Большинство мужчин нашли бы ее очень привлекательной. Но я так не считал. По одной-единственной причине.
Она смотрела на меня, как на кусок мяса. Я хорошо знал этот взгляд. У меня перехватило дыхание. Стоило мне немного расслабиться и обрести мир с самим собой, как меня тут же окатили ледяной водой,… и я пришел в ужас. Они видели! Они знают, кто я такой! Вот почему эта женщина выглядит так, словно готова в любую минуту наброситься на меня!
– Что-то не так? – Шэрон смотрела на меня по-другому. Она улыбалась мне, но в ее глазах не было похоти, как у этой девушки.
– Если бы я была лет на сто моложе…, – Шэрон усмехнулась и подмигнула мне, – Ты был бы МОИМ!
Она взяла мое лицо в свои руки, словно я был десятилетним мальчиком и я заставил себя улыбнуться ей, но уверен, что улыбка вышла слабой.
Видели ли они мои шрамы?
– Прости, Шэрон…, – начал я, голос совсем мне не подчинялся, – Я… радио работало, и… я не знаю…
– Боже, какой он МИЛЫЙ! – другая женщина посмотрела на Шэрон и высказалась так, словно я был глухим, или меня вообще здесь не было, – И застенчивый, а еще… прелестный!
Я ощущал себя симпатичным свитером, который она рассматривает, снимая его с вешалки.
Боб перебил ее и тем самым спас меня.
– Э, Энтони, это Дженна, дочь Шэрон, – Боб представил нас, – Дженна, это Энтони Мейсен, он работает здесь со вчерашнего дня.
Я протянул ей руку, она протянула в ответ свою, и ее глянцевый розовый маникюр на секунду привлек мое внимание.
Я чуть не поцеловал ей руку, как должен был делать при встрече с какой-нибудь подругой Виктории. Вместо этого я нежно пожал ее, не беспокоясь о том, что первым закончил рукопожатие. Может, это настроит ее против меня. Что-то не похоже.
– Здравствуй, – сказал я, по-прежнему, будучи очень напряженным, – Приятно познакомиться, Дженна.
– А мне-то КАК приятно, – сказала она в ответ, и я почувствовал, что краснею.
– Теперь ЭТО можно включить в наше шоу! – Дженна изобразила мой танец, – Сексуальные танцующие ковбои! Я так устала смотреть, как лошади выполняют одни и те же трюки снова и снова!
– О, но ты же не всерьез, – подразнила Шэрон дочь, – Ты просто слишком долго была одна.
Теперь я ощущал себя дешевкой, тогда как несколько минут назад все было так здорово. Я подумал обо всех тех ужасных женщинах, которые остались в Нью-Йорке.
– И ты заставляешь парня нервничать…, – сказала ей Шэрон, замечая, как мне неловко, – Прекрати вести себя, как течная сука!
Дженна засмеялась, совершенно не обидевшись на мать.
Боб почесал голову и сказал мне,
– Дженна – одна из лучших наездниц в округе Каспер. Она звезда родео.
Дженна взглянула на Боба так, словно перед ней был дрессированный пес.
– Да? – спросил я, не слишком впечатленный этой новостью.
Нужно быть осторожнее. Я не хочу разозлить Шэрон.
На секунду повисла тишина,… а затем я беспомощно взглянул на Боба.
– Ну, у Муравья полно работы, – сказал Боб. Я кивнул и слегка улыбнулся ему в знак благодарности.
– Да, меня ждет Йо-Йо, – я начал поворачиваться к своему маленькому приятелю, который наблюдал за нами с неподдельным интересом.
Я посмотрел на него еще раз, снял с него свою шляпу и надел ее сам, надеясь, что никто этого не заметил. И как только шляпа не свалилась с его головы?
– Может, ТЫ научишь Энтони ездить верхом? – спросила Шэрон, словно это только что пришло ей в голову. Может, так оно и было. Не думаю, что Шэрон имела в виду что-то плохое, предлагая это. Но мне не понравилось, как это прозвучало.
Она улыбнулась мне, осматривая с головы до ног.
– Новый наездник – что скажешь, Энтони?
Я нахмурился, смутившись, пытаясь понять, о чем, черт возьми, она говорит.
– Я не знаю, что это означает, – сказал я честно, чувствуя себя дураком, чего она собственно и добивалась. Я уже играл в эти игры.
– Наездник – это тот, кто сидит на спине у лошади, – пробормотал Боб.
– О! – я почувствовал, что снова покраснел, – Ух, нет. Я не умею ездить верхом.
– Мммм, совершенно невинный, – Дженна понизила голос почти до шепота, но я услышал, – Мне все больше и больше это нравится.