9. В этой главе рифма отсутствует.
Комментарии
В этой главе излагаются, по определению Хэшан-гуна, принципы «успокоения народа». Мудрый правитель, по Лао-цзы, не подстрекает людей к соперничеству, не обольщает их наградами и не запугивает наказаниями. В конце концов и то, и другое бессмысленно: злодея никакими наказаниями не устрашить, а порядочный человек и без наград будет трудиться честно. Цель мудрого правления состоит в достижении или, скорее, возвращении к органической цельности жизни. Для этого потребно разумное ограничение претензий рассудка – источника чрезмерных желаний. Великий Путь мироздания исключает всякое насильственное, нарочитое действие и сам собою осуществляется там, где нет соблазнов, порождаемых богатством, властью или славой. Политики же, которые призывают к «прогрессивному развитию» и «общественным инициативам», просто не ведают, что творят: рано или поздно они станут жертвой собственной близорукости. Секрет успешной политики – в «упорядочивании себя» (по-китайски буквально: «упорядочивании своего тела»). Хэшан-гун поясняет: «Премудрый человек управляет государством как собственным телом. Он устраняет желания и прогоняет заботы. Он умиротворен и безмятежен, скромен и уступчив и не прибегает к силе. Если преобразующее влияние внутреннего совершенства (дэ) достигает своего предела, люди обретут покой». Но надо иметь в виду, что Лао-цзы говорит не о технике духовного совершенствования, а об условиях, делающих это совершенствование возможным. Заниматься йогой, не сделав сознание «пустым», – все равно что, как выразился один позднейший писатель, «отгонять мух тухлятиной». А тот, кто воплотил в себе покой, уже не нуждается ни в какой технике.
Комментарий Вэй Юаня: «Сущность Пути – пустота, а польза его идет от слабости. К тому, что наполнено и крепко, не нужно применять никаких действий. Поэтому наполненным может быть только живот, а крепкими могут быть только кости. Пустота и слабость должны принадлежать сердцу и воле, а наполненность и прочность – тому, чем нельзя пользоваться».
Цао Синьи приводит разъяснения Цзян Шэна и Хуан Чжэньжэня.
Цзян Шэн: «Когда в сердце нет пустоты, много корыстных желаний. Когда живот не наполнен, страдаешь от голода. Когда стремления не ослаблены, тебя обуревают фантазии. Когда кости не крепки, в теле слабость. Опустоши сердце – и сердце охватит собою даже то, что превосходит Великий Предел, ничего не имея в себе. Наполни живот – и живот заполнит все пространство между Небом и Землей, вместив в себя все сущее. Сделай стремления слабыми – и сможешь оставить себя и следовать за другими, став тем самым благородным мужем. Укрепи кости – и сможешь нести на себе вселенную, стоять на земле и упираться в небо».
Хуан Чжэньжэнь: «Премудрый человек затыкает глаза и уши и устраняет нечестивую самость. Он удерживает Единое, чтобы сделать пустым сердце. Когда сердце пусто, есть основа для взращивания эликсира бессмертия. Когда же растет энергия Ян, наполняется живот, и тело достигает завершенности. Премудрый человек не-знает и не-желает, так что народ тоже лишен знания и желаний. Он весь без остатка возвращается к первозданной цельности, и тогда он может все делать, не делая ничего».
IV
Примечания к переводу
1. В большинстве западных переводов свойство Пути, упоминаемое в 1-й строке, передается словом «пустой». Однако употребленный здесь знак чун отличается от наиболее распространенных в даосской литературе обозначений пустоты (сюй, кун). Исходное значение термина чун – пустота в сосуде или пустота чаши. И. С. Лисевич так и переводит: «Путь есть вместилище сосуда». Речь идет, стало быть, о «полезной» пустоте, которая предоставляет человеку пространство для деятельности. Иероглиф чун означает также «пронзать», «заполнять», и в этом качестве соотносится с таким важным определением Пути, как способность «сообщать», пронизывать различные планы бытия (тун), быть осью мирового круговорота. Дао у Лао-цзы обладает свойством, говоря языком супрематиста К. Малевича, «скважности». Наконец, Хэшан-гун, Чэн Сюаньин и ряд других толкователей отождествляют указанную «пустотность» с «серединой» (тот же знак, но без ключа «вода»). Согласно Хэшан-гуну, начальная строка означает, что Путь всегда «скрывает себя, и его польза – в средоточии». Чэн Сюаньин дает сходное толкование: «Путь пребывает в середине, и им пользуются без пресыщения». Нань Хуайцзинь сравнивает это действие Великой Пустоты с непрерывным течением вод, благодаря которому в конце концов образуется безбрежная и бездонная пучина.
2. Во 2-й строке Хэшан-гун дает к знаку хо глосс «постоянно», что большинство современных исследователей считают ошибочным. В «Книге Перемен» этот знак систематически употребляется в значении «вроде бы», «как будто», что соответствует контексту данной главы. Д. Лау переводит: «Когда пользуешься им, что-то есть». Б. Карлгрен предложил нетрадиционное прочтение 2-й строки. По его мнению, здесь речь идет о «том, кто использует» пустоту дао. Основываясь на версии Б. Карлгрена, М. ЛаФарг предлагает следующий перевод: «Кажется, что тот, кто будет пользоваться им, не будет обладать стабильностью». Между тем в мавандуйском тексте В (текст А в этом месте не поддается прочтению) и в ряде древних списков вместо знака хо употреблен знак «иметь» (ю). Смысл фразы меняется не существенно: «Пользуйся им, и никогда не понадобится вновь его наполнять» (Р. Хенрикс). В даосизме главным свойством «всепроницающей пустоты» Великого Пути является ее способность «вмещать в себя все сущее». Отсюда и заявление о том, что эта пустота «никогда не будет заполнена» (более простое толкование, предлагаемое Сюй Каншэном). Вследствие табу на написание имени императора Ханьской династии Хуэй-ди (194–187 до н. э.) знак ин, фигурирующий в мавандуйских текстах, был заменен на сходный по смыслу знак мань.
3. Знак «бездна» (юань) в 3-й строке встречается в обоих мавандуйских текстах, а также в дуньхуанском списке. Пояснение Хэшан-гуна: «Путь – это непостижимо глубокая бездна». С эпохи Тан, вследствие табуирования данного знака, последний был заменен на знак «глубокий» (шэнь).
4. «Предок» (цзун) – распространенное в древней даосской литературе наименование сущности Пути как предельной цельности бытия и полноты духовной практики.
5. Строки 4 – 7 повторяются в главе LVI (см. там же комментарии). В них обозначена главная тема мировоззрения Лао-цзы – не-различение Пути и мира вещей. Отметим, что здесь подчеркивается слитность духовных качеств мудрого со своей «пылью», видимостью или «острием», обозначающими качества предметного мира.
6. Строку 4 Хэшан-гун понимает как совет умерить свое тщеславие, ибо Путь «сокрушает поползновение к славе».
7. Знак фэнь в 5-й строке, передаваемый здесь словом «узел», соотносится с душевной стесненностью, порождаемой неистовством чувств. Согласно пояснению Хэшан-гуна, данный термин означает «связанность гневом».
8. Строку 6 Хэшан-гун комментирует следующим образом: «Пусть даже имеется собственное разумение – его надо скрывать, не следует его блеском смущать людей». Дэцин, соглашаясь с этим толкованием, замечает, что мудрец «светит внутренним светом» и потому кажется «как бы помраченным». О понятии «свечение» см. примеч. к гл. LII. В русских переводах данное понятие передается словами «умеряет» (Е. А. Торчинов), «смягчает свой свет» (И. И. Семененко). Тем не менее русское «смиряет» и семантически, и по своему культурному подтексту наиболее близко китайскому понятию хэ.
9. Слово «неуловимое» в начале 8-й строки в древних словарях трактуется как просто «отсутствующее». Си Тун толкует его как «незримое». Ему приписывают также значение «глубокое». Конец той же строки в версии Хэшан-гуна гласит: «кажется, будто существует», в версии Ван Би: «кажется, временами существует». В ряде списков говорится просто «вечно существует». Принятый здесь вариант встречается в списке «Дао дэ цзина» из Дуньхуана.
10. Знак сян (образ) в 10-й строке, которому позднейшие комментаторы единодушно приписывают значение «подобный», «как будто», понимался в древности как нечто «вдруг увиденное», то есть некий первообраз. Согласно ученому сунской эпохи Ван Аньши, он обозначает «начало существования формы». Термин сян занимает важное место в «Книге Перемен», где один раз он определяется просто как «то, что видно». В западных переводах ему обычно соответствуют слова «образ», «символ», «форма». Некоторые западные переводчики, в частности А. Уэйли, Я. Дуйвендак, И. С. Лисевич, все-таки усматривают здесь сообщение о «невещественном образе», но их позиция не имеет широкой поддержки среди специалистов. Для китайских комментаторов выражение «как будто» – не признак сомнения, но по-своему устойчивое и четкое определение реальности, которая столь же внутренне определенна, насколько неопределенным остается ее внешний образ. Подробнее об этом понятии см. с. 34–35 наст. изд.
11. Верховный Владыка (ди) – имя верховного божества, восходящее к эпохе Шан.
12. В этой главе рифмуются строки 1 – 3, 5 – 7, 8 – 10.
Комментарии
Глава содержит деликатные, требующие тщательного продумывания суждения о природе Великого Пути как вечнопреемственности отсутствующего. В ней обозначен ряд фундаментальных положений феноменологии дао. Путь как онтологическая первичность и деятельная беспредметность, его «прикровенность» и свойство предшествовать всему сущему, его уподобление «пыли» микровосприятий бодрствующего духа (ср. понятие «множества утонченностей» в гл. I) и, наконец, «великое сомнение», сопутствующее моменту самопознания беспредметного духа, который предопределяет, не переходя в него, мир культуры. Название, данное этой главе Хэшан-гуном – «Без истока», – заставляет вспомнить попытки современной философии преодолеть метафизику «первоначала», «субстанции» или «истинно-сущего».
Ван Би комментирует эту главу в патетических словах, звучащих как панегирик «вечно иному»: «Тот, кто управляет семьей только как семьей, не достигнет полноты семьи. Тот, кто управляет государством только как государством, не достигнет полноты государства. Тот, кто напрягает силы при переноске тяжестей, не умеет использовать свои силы. Даже если человек знает, как управлять вещами, но не знает принципа (дао) использования сразу двух начал, он не обретет целостности. Земля наполняет жизнью все формы, но если она не будет следовать Небу, она не приведет к завершению свой покой. Небо – это образ семени сущего, но, если не будет следовать Пути, оно не сбережет свое семя. Когда пользуются пустотой, ее не могут исчерпать. Эта неисчерпаемость есть поистине предел. Форма ее велика, а никого не обременяет. Деяния ее величественны, а переполнить ее не могут. Притупляет острые края, а ущерба не наносит. Развязывает узлы, а усилий не прилагает. Смиряет сияние, а тело не пачкает. Сливается с пылью, а подлинности не теряет. Небо принимает ее образ, полнота жизни (дэ) не может ее превзойти, Небо и Земля не могут ее достичь. Разве не предшествует она Верховному Владыке?»
Средневековый ученый-даос Ли Жун, следуя отождествлению «пустоты» с «серединой», истолковывает смысл данной главы в следующих словах: «Путь середины и согласия не пуст и не полон, не наличествует и не отсутствует, но превосходит и то, и другое. Лао-цзы употребил лекарство “Пути Середины”, чтобы искоренить болезни двух крайностей!. Когда болезнь проходит, лекарство выбрасывают; когда от крайностей отходят, забывают о Середине и приходят к Великому Отсутствию».
Хуан Чжэньжэнь: «Как сказать (дао) об этой истине (дао)? Существует прежде Неба и Земли, смешивается с пределом пустоты и отсутствия. Такова сокровенная утонченность Пути. Это не более чем первозданный хаос, не вышедший наружу, великая цельность, еще не потерпевшая ущерба, чистая пустота Единого Дыхания – и не более того».
Цзян Шэн: «Кажется, что он существует прежде Верховного Владыки. Из этого явствует, что Лао-цзы сам говорит о своем происхождении, сам свидетельствует о своем совершенстве и сам рисует свой образ. И картина эта живая, точно дракон является взору. Здесь говорится: “как будто”, “вроде бы”, “кажется” – так дракон то появится, то скроется, в разное время покажет то рога, то когти, давая понять людям, что он – безмерен».
V
Примечания к переводу
1. Человечность – фундаментальное понятие конфуцианской этики, мера всех добродетелей. Китайские комментаторы понимают отсутствие «человечности» у Неба и Земли как отсутствие особой симпатии к чему бы то ни было и как безупречное следование «таковости сущего». Это мнение развивает, в частности, У Чэн: «Совершенство Неба и Земли есть великая всеобщность, и она не имеет никаких личных пристрастий. В отношении вещей оно полагается на то, что они сами рождаются и превращаются. Так же относится к народу и премудрый человек».
2. Соломенные собаки – имеются в виду изготовленные из соломы чучела собак, которые с надлежащим почтением приносили в жертву духам, а по окончании церемонии выбрасывали за ненадобностью. Лао-цзы, при всей его неприязни к «людским делам» и недоверии к житейским формальностям, не мог освободиться от мысли, что мир устроен по законам ритуала.
3. Китайские комментаторы понимают образ кузнечных мехов как аллегорию «таковости» бытия.
4. Заключительный знак в строке 7 (цюй) означает буквально «сжиматься», «сходить на нет». Он рифмуется с последним словом 8-й строки (чу).
5. Строки 5 – 8 встречаются во фрагментах книги Лао-цзы из Годяня, причем там они в точности соответствуют традиционному тексту. Это обстоятельство косвенно подтверждает предположение Д. Лау о том, что данная глава представляет собой результат соединения двух разнородных фрагментов по чисто формальному признаку – упоминанию о «Небе и Земле».
6. В начале 9-й строки в традиционном списке сказано: «Много говорить». В даосской традиции эту строку толковали обычно следующим образом: «Тот, кто много говорит, истощит свои жизненные силы». Между тем в мавандуйских списках, а также в тексте древнего даосского трактата «Вэнь-цзы», списке Чэн Сюаньина и в тексте на стеле в храме Лунсин говорится: «Много слышавший» (то есть «много узнавший» или «желающий много знать»). Я следую Сюй Каншэну, который считает аутентичной именно эту версию. В таком случае последний знак в строке следует понимать не как «истощаться», а как «утомляться», «исчерпывать свое желание познавать». Знак шу (букв. «число», «много раз») Ван Би связывает с понятием «принципа», или «истины» (ли), а Хэшан-гун поясняет: «Много говорить – вредить себе». В древних текстах этот знак мог быть взаимозаменяем со знаком «искусство» (шу), что позволяет прочитать данную фразу (в ее традиционном написании) следующим образом: «Кто много говорит, тот (попусту) растратит свои силы». Между тем У Чэн расценил этот иероглиф как фонетическое заимствование знака су (быстро). Его предложение поддержано рядом современных исследователей и принято большинством западных переводчиков.