— Я всего лишь...
Он хватает меня за плечи своими сильными руками, я как в тисках, поэтому не могу сдержать крик от неожиданности и испуга. Он тут же притягивает меня к себе, мое лицо лишь в нескольких дюймах от него. Я чувствую запах кофе, который он пил в самолете, сигар, которые он курил по дороге домой.
— Подумай о людях, которые тебе не безразличны, solnyshko. Все они зависят от тебя. Этот самоотверженный поступок может означать многое для их будущего... существования, — он замолкает и следит за моей реакцией, которую я не могу скрыть. Сейчас мой отец напоминает мне змею, вытащившую свое жало, чтобы ударить по уязвимому месту свою добычу.
Я отчетливо слышу недосказанность в его словах.
— Папа, я не могу...
— Если ты ослушаешься меня, Таша, ты не оставишь мне выбора. От твоих действий пострадают те, кого ты любишь больше всего.
У меня перехватывает дыхание от его угрозы.
— О чем ты говоришь?
— Кого ты больше всего любишь в этом мире, solnyshko?
Ласковое, милое и мое любимое прозвище на его губах вдруг начинает звучать ужасно. Ба, маму... конечно же, он не их имеет ввиду. Я в недоумении качаю головой.
— Я уничтожу их по одному.
Его слова — нож мне в сердце. Я с трудом сдерживаюсь, ощущая полную беспомощность. Надо вырваться из его рук. Может, он блефует. Он может.
— Я твоя дочь. Как ты можешь угрожать мне?
— Я делаю то, что необходимо, чтобы получить, что я хочу.
— Только чудовище может быть таким жестоким, — со слезами говорю я.
— Что ты знаешь о жизни, глупая девчонка? Ты всего лишь избалованный ребенок.
— Я не избалованный ребенок.
Его глаза сверкают от досады.
— Нет?! Ты сама согласилась на это замужество. А теперь, когда все стоят на голове, чтобы подготовиться к свадьбе, ты передумала? Ты Эванофф, а мы держим свое слово. Ничто не остановит этот брак. Ты должна понять, что каждое слово, которое я говорю — правда, никто, кого ты любишь, не будет в безопасности. Никто. Если ты не сделаешь то, что я хочу.
Я открываю рот, но отец машет мне рукой, словно я и так отняла у него слишком много времени.
— Кстати, не думай, что я не в курсе твоих встреч с этой сукой. И скажи своей бабушке, если она снова бросит тебе веревочную лестницу, я отправлю ее обратно в Россию в том, что на ней сейчас надето.
Я от шока открываю рот. Отец на самом деле готов так поступить со своей собственной матерью? Это просто невозможно. Но, я испытываю такой холод, будто промерзла до костей. Мама была права. Как я могла забыть, что человек, который охраняет меня днем и ночью, настолько бессердечный.
Нет смысла даже пытаться вести с ним разговор. Он никого не любит. Он не может любить. Он просто не умеет и не знает, что это такое. У него столько же чувств, сколько у тарелки или стола.
Такой же бездушный предмет, который ничего не чувствует.
27.
Таша Эванофф
https://www.youtube.com/watch?v=nVjsGKrE6E8
Лето печали
— Вы когда-нибудь прощались с мужчиной, зная, что это навсегда?
Таша Эванофф
Я одеваюсь в красное. Моя мама говорит, что блондинки всегда должны одеваться в красное, если хотят выглядеть сексуально. Я стою перед зеркалом, но не вижу своей сексуальности, потому что я бледная и расстроенная. Румяна. Побольше положить румян. Вот что мне необходимо. Я провожу кистью с румянами по скулам, и они окрашиваются цветом.
А глаза? Что можно сделать с грустью в глазах?
Я отворачиваюсь от зеркала.
Нагибаюсь и целую Сергея.
— Я ухожу последний раз, поэтому перед тобой не испытываю никакого чувства вины, слышишь? — спрашиваю я его.
Он скулит, и я притягиваю его для обнимашек. Он по-прежнему очень тихо поскуливает, даже когда я отстраняюсь, он продолжает скулить.
— Будь хорошим мальчиком и дождись меня, ладно?
Я поднимаюсь, и он тоже встает. К моему удивлению, он лает, глядя на меня.
— Тссс... фу голос. Все спят, — говорю я, быстро приседая и крепко обнимая его еще раз. Я понимаю, почему он так себя ведет. Он чувствует мое состояние — я ужасно расстроена.
— Все хорошо, — пытаюсь я задобрить его. — Я в полном порядке. По крайней мере, буду в порядке. Я перестану грустить, и все постараюсь забыть. Я вернусь утром, и мы пойдем гулять в парк. Будь хорошим мальчиком, хорошо?
Я протягиваю ему лакомство, но он отказывается от него.
— Я оставлю его здесь, и ты съешь, когда захочешь. Оно такое вкусное, ммм!
Я опять целую свою любимую собаку и направляюсь к двери, но он идет за мной жалобно скуливая, он плачет, будто я физически причиняю ему боль, когда закрываю за собой дверь. Я на секунду останавливаюсь, прислушиваясь, он скребет лапой по двери, но я понимаю, что ничем не могу ему помочь, поэтому снимаю туфли и тихо-тихо спускаюсь по лестнице.
В доме стоит такая тишина, что я слышу стук своего сердца. Я никогда так не рисковала, причиняя беспокойство своему отцу, по крайней мере, раньше. Если в данную секунду меня кто-нибудь поймает, то всем людям, которых я очень сильно люблю, будет угрожать опасность. Мне всегда казалось, что отец любил меня своей любовью, но теперь я поняла истину — я всего лишь пешка в его игре. Я лично не имеют для него никакой ценности, кроме как, с моей помощью он сможет открыть двери в самые уважаемые слои общества.
К счастью, нервозность и моя печаль, что в этот вечер все происходит не так, как всегда, не оправдываются. Я легко штурмую стену, несмотря на свое потрясающее платье, такси ждет меня в конце улицы, и я даже не успеваю опомниться, как стою перед дверью Ноя. Я нажимаю на звонок, и он тут же открывает.
Я улыбаюсь ему самой обворожительной улыбкой, на какую способна, но достаточно одного его взгляда на мое лицо, из-за чего он спрашивает:
— Что случилось?
— Я здесь, так что ничего. Абсолютно ничего, — спокойно лгу я.
Он тянет меня внутрь, но его глаза не оставляют мое лицо.
— Ты выглядишь потрясающе, — бормочет он, уткнувшись мне в шею. Фоном, я слышу песню «Когда мужчина любит женщину», доносящуюся из его дома.
Я не хочу плакать. Я не должна грустить. Мне хочется потанцевать с ним, поэтому с улыбкой интересуюсь:
— Ты не потанцуешь со мной? — почему-то спрашиваю я шепотом. Последний танец. Может он поможет мне забыть мою великую печаль.
Он поднимает голову и мягко улыбается.
— Папа молится, чтобы ты не попала в беду?
Я улыбаюсь, он крепче обнимает меня, и мы медленно двигаемся в такт музыке. Я зарываю свое лицо в его шею и вдыхаю его прекрасный мужской запах.
— Сергей не хотел, чтобы я уходила сегодня вечером, — шепчу я.
Он отстраняется от меня и смотрит мне в глаза.
— Почему?
Я не знаю, что ответить.
— Ты расскажешь мне, что случилось или мне придется использовать свой секретный метод, чтобы получить информацию, — поддразнивает он меня, хотя смотрит, на самом деле, очень серьезно.
— Ты собираешься использовать на мне секретный метод? — переспрашиваю я его.
— Да. Ты сама напросилась.
Он поднимает меня на руки и несет в спальню.
Я смеюсь, а мое сердце плачет — не оставляй меня.
Он укладывает меня на кровать и внимательно рассматривает сверху-вниз. Его глаза потемнели и стали голодными.
— Боже, ты такая красивая, Таша, — говорит он, выдыхая почти с шипением.
— Я не хочу, чтобы сегодня ты использовал презерватив. Я хочу почувствовать тебя по-настоящему. Хочу, чтобы ты наполнил меня своей спермой.
Он прищуривается.
— Ты принимаешь таблетки?
Я отрицательно качаю головой.
— Но…
Я тут же хватаю его за руку.
— Я хочу этого.
— Уверена?
— Я никогда не была так уверена.
Очень осторожно он снимает с меня платье и нижнее белье. Затем он проходится губами по каждому дюйму моего тела. Каждому кусочку, каждому изгибу, по припухшей плоти, по влажной, пока я не начинаю чувствовать себя мягкой и податливой, словно топленое масло, словно я это уже не я, так как не чувствую своего собственного тела. Я ощущаю, как жар опаляет мою киску, как будто я сидела на солнце весь день, раздвинув ноги.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он.
— Мммм, — у меня даже не ворочается язык. Моя киска видно издевается надо мной, она полностью отключила мой разум. Как только я почувствовала головку его члена, входящую в меня, у меня вырывается тихий стон. Мои мышцы, будто ждали и жаждали этого с нетерпением, желая захватить его в плен.
— Как тебе? — спрашиваю я, сжимая внутренними мышцами его эрекцию.
— Узкая, горячая и мокрая, — он толкается в глубь.
— Черт, — в унисон говорим мы.
— Мне нравится смотреть, как мой член входит в тебя, — рычит он, жестче двигаясь.
— Не отпускай меня, Ной, — слова, которые все время крутились у меня в голове, выскользнули наружу.
Он замирает и какое-то время мы молча смотрим друг на друга.
— Тебе следует понять, Таша. Я никогда не откажусь от тебя и не отпущу, как бы ни было тяжело. Ты — моя женщина. Я буду покрывать твое тело до самой смерти, если такое мн суждено.
И от его слов у меня текут слезы.
— Таша, что случилось?
Я отрицательно качаю головой.
— Не останавливайся.
Он с беспокойством смотрит на меня.
— Тебе хорошо?
Он пытается из меня выйти, но я хватаю его за бедра.
— Нет. Не останавливайся. Пожалуйста, закончи. Пожалуйста, заставь меня кончить. Сделай сегодняшний секс самым красивым, который когда-либо у нас был.
— Я не могу. Я не могу ничего сделать, когда ты плачешь...
— Со мной все хорошо. Честно. Пожалуйста. Ради меня, сделай так, как я прошу, — слезы свободно стекают к моим вискам, пока я пытаюсь изо всех сил взять себя в руки.
Он смотрит на меня со странным выражением на лице, затем глубоко погружается в мою киску. Я не отвожу от него глаз — одна страсть читается в них, мне хочется запомнить его именно таким. Наступит день и это сумеречное время, когда я была так счастлива, больше не будет вызывать во мне такую печаль. Тогда я постигну искусство быть счастливой, если вообще смогу. Но для тех, кто так зависит от меня я готова, поскольку — подарок. Я готова переждать зиму, за которым однажды последует апрель.
Я настолько, хотя и медленно, поглощена этим сильным чувством, мчащимся через меня, что не замечаю малейшее изменение в его лице. Я вижу, что он готов к кульминации, но он по-прежнему движется в определенном такте, чтобы заставить меня кончить.
Его толчки становятся грубее и более сильными, пока он скользит из и в меня. Я замечаю, как ускоряется его дыхание, становясь более жестким, его ноздри подрагивают, мышцы шеи и плеч бугрятся. Он смотрит на меня таким глазами — желающими, нуждающимися, чтобы я кончила. Он не шагнет первым за эту грань, сначала должна я.
Я ощущаю всеми фибрами тела, как к нему приближается оргазм, словно из длинного тоннеля движется поезд, хотя и не совсем длинного. Умом я понимаю, что он не кончит раньше, чем я. Особенно, когда я в таком настроении.
— Извини. Мне кажется, что я не в состоянии сегодня, — извиняюсь я.
— Мы никуда не спешим. Просто расслабься и пусть будет, как будет, Таша.
Я вижу, как у Ноя напряжены мускулы шеи, бицепсы рук. Он еле сдерживается, с трудом контролируя себя.
— Не жди меня, — шепчу я.
— Ты или кончишь со мной или мы не кончим сегодня вообще, — отвечает он, нахмурив брови и не отводя от меня взгляда.
Он наклоняется и берет в рот мой соскок, вызывая разряд тока по всему моему телу. Голова становится ватной, пальцы сами собой сжимаются на его плечах. Его толчки становятся боле интенсивными. У меня вырывается стон, отчего он увеличивает темп своих толчков.
Я захватываю ногами его бедра, сжав щиколотки в замок, и отпускаю все — будь, что будет.
Его движения становятся жестче и более быстрыми.
У меня такое чувство, словно на меня мчится поезд, именно в тот момент, когда он врезается в меня и вдруг происходит странная вещь. Я исчезаю на мгновение. Это всего лишь несколько секунд, но они очень влияют на меня. В следующую секунду я уже не я, поскольку парю над своим телом. Я растворяюсь в единстве, в котором нет границ, я растворяюсь в бесконечности.
Вот он — истинный секрет оргазма в чистом виде.
Когда ты растворяешься и становишься единым с деревьями, звездами, небом, скалами, океаном, и все это происходит с тобой, с человеком. Слияние. Грешника и мудреца, хорошего и плохого, ночи и дня, смерти и жизнь, и все по-новой, непрекращающаяся круговерть. Этот единственный момент — святой, когда ты познаешь всю суть творения, нежели тратишь годы на изучения его в монастыре или храме. Это именно тот момент, о котором говорила мне ба, когда входишь в озеро и встречаешься со своей собственной душой.
И в какую-то минуту все кончается, и я опять оказываюсь женщиной, лежащей под мужчиной.
Я смотрю ему в глаза, и они такие... очень грустные. Мне хочется протянуть руку и дотронуться до его щеки. Мне хочется сказать ему, что я люблю его, но я не могу этого себе позволить, мои руки лежат как плети, не двигаясь, а губы тоже молчат.
Молча я наблюдаю за ним из-под ресниц. Он, кажется мне, очень спокойным, опирающимся на локти, его дыхание глубокое и еще не восстановилось, но он не отводит взгляд, смотря на меня сверху вниз.
28.
Таша Эванофф
https://www.youtube.com/watch?v=bqIxCtEveG8
Под твоей красотой
— Я обидел тебя? — совсем тихо спрашивает он.
Я моргаю в изумлении.
— Нет, — шепчу. — Конечно, нет.
— Тогда скажи мне, почему ты плачешь.
— Я плакала, потому что все было просто прекрасно. О большем я и не могла мечтать.
Он проводит пальцами вниз по моей щеке.
— Все будет хорошо. Вот увидишь. Я сделаю так, что все будет хорошо.
Мне хочется разрыдаться, но я не могу, поэтому молча киваю.
— Ты веришь мне?
Я опять киваю.
— Я все улажу. Обещаю.
— Хорошо. Мне нужно пойти в ванную, — говорю я.
Он передвигается с меня, и я свешиваю ноги с кровати. Я подбираю с пола платье и свое нижнее белье и иду в ванную. Я закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной. Я хотела бы остаться с ним на всю ночь. Мне казалось, что я готова была остаться с ним на всю ночь, но я не могу. У меня разрывается сердце, от одной только мысли, что я не могу оставаться у него ни минуты дольше. У меня подкашиваются ноги, и я опускаюсь на пол.
— Таша, — зовет Ной из-за двери.
Я кулаком прикрываю рот, чтобы не вырвались мои всхлипывания.
— Дай мне еще минутку, — прошу я.
Слышу, как он уходит.
Я поднимаюсь на ноги и быстро одеваюсь. У меня так сильно трясутся руки, что мне едва удается застегнуть молнию на платье. Я провожу пальцами по волосам, распрямляю плечи и выхожу из ванной комнаты. Он сидит на кровати, на нем надеты штаны.
— Что случилось? — спрашивает он, его лицо обычная маска.
На выдохе я говорю:
— Мне нужно домой.
— Да?
Я делаю шаг в его сторону и пожимаю плечами.
— Я больше не приду.
Он прищуривается, смотрит на меня.
— Почему? — спокойно спрашивает он.
Я с трудом сглатываю.
— С самого начала — наши отношения были временными, несмотря ни на что. Отец вернулся, и, на самом деле, пришло время вернуть все как было. Наши отношения первоначально были всего лишь на одну ночь, ты очень хорош в постели и мне было весело, поэтому... — глухо отвечаю я.
Он поднимается и медленно направляется в мою сторону, и первая мысль у меня — убежать. Я успеваю добежать до двери, но он ловит меня и толкает к стене. Не сильно, по крайней мере, мне не больно, но я шокирована, если честно.