Спустился вниз, плача и спотыкаясь. Теребил, кричал, умолял, просил. Не очнулась. Он затих, уснул, изможденный такими сильными эмоциями. А когда проснулся, мать по-прежнему лежала неподвижно. Он не сумел привести ее в чувство. Семилетний малыш попытался успокоиться, привел мать в порядок так, как сумел, одел и попытался усадить ее. Он твердо знал, что мама жива. Но она была теперь… как кукла. Живая кукла… Оболочка, внутри которой все сгорело.
Он просил ее очнуться, просил не оставлять, силился проникнуть в ее сознание, плакал, кричал, закатывал истерики… Бесполезно. Она затихла… Пытался нащупать ее сознание в этой холодной темноте, но там было пусто и безжизненно. Оно уплыло от него, растворилось в этой тьме, исчезло.
Ведь не мог Тейт знать, что эльфы умеют погружаться в Транс Смерти, состояние, вызывающее смерть самостоятельно, не извне, но ментально.
Просто в какое-то мгновение малыш понял, что остался один. Матери с ним больше не было. То тело, что лежало на ковре, поруганное, со следами низменных человеческих пороков и страстей, было теперь всего лишь оболочкой.
И тогда Тейт понял. На него нашла какая-то холодная отрешенность. В последний раз бросив взгляд на тело матери, малыш взял свой лук и стрелы и вышел из дома. Сказка кончилась. И внезапно семилетнему ребенку потребовалось стать взрослым. Вот так, в одно мгновение. Он только сорвал с ее шеи золотую цепочку и надел на себя.
Никаких мыслей не было. Только отчетливое ощущение своей никчемности и испачканности. Отделаться от него он не мог даже тогда, когда с ожесточением натирал свою нежную кожу песком на берегу первого же попавшегося ручья. Он все еще чувствовал эти грязные, похотливые руки, все еще ощущал эти липкие, мерзкие прикосновения.
Возможно, если бы его мать не была эльфийкой дроу, то это происшествие не оставило бы в его душе настолько глубокий и сильный след. Не просто психологическая травма. Он был моральным калекой. Ибо эльфы испытывают такое вечное и глубокое презрение к смертным, что для высокородной эльфийки изнасилование оказалось настолько тяжелым испытанием, что она не захотела жить даже ради собственного любимого ребенка. То отвращение, что она испытывала к этим грубым, неотесанным насильникам, и мерзость, чувство гадливости навсегда въелись в душу семилетнего малыша.
Лес отвалился от кресла, в котором сидел Тейт, лихорадочно дыша и обливаясь холодным потом. Он упал на ковер и сжался в комок, пытаясь отделаться от ощущений, которые испытывала эльфийка. Ему самому сейчас казалось, что он измаран, осквернен, грязен. Он отлично прочувствовал все происходящее через Тейта. Воспоминания малыша прошли через него, через кожу, разум, тело, душу…
Весь бледный, с широко раскрытыми глазами, дрожа, он пытался унять бешено стучащее сердце. Когда ощутил легкое прикосновение к плечу, вздрогнул и отшатнулся.
Тейт удивленно нависал над ним, на лице его была написана легкая тревога.
— Эй… с тобой все в порядке? Снова магический откат? — спросил он.
Лес неопределенно покачал головой, тяжело дыша, и отвел глаза. Он не мог смотреть в глаза капралу после всего того, что видел. Нестерпимо хотелось искупаться.
— Ты что-то видел? Видел, да?
Принц замотал головой, отползая от стрелка к стене.
— Н-нет… Я не… не смог пробиться через барьер! — Ложь слетела с его губ прежде, чем он успел что-то подумать.
Не было сил сказать правду тому чистому, невинному созданию, что сейчас стояло перед ним, глядя встревоженными изумрудными глазами. Ни сил, ни желания.
— Тейт… я… поговорим потом, хорошо? — пробормотал Лес, с трудом поднимаясь на ноги. — Я… мне надо побыть одному. Я очень устал.
Видимо, что-то особенное было в его льдисто-голубых глазах, поэтому капрал не решился настаивать. Кивнув, он молча вышел из комнаты.
Проверка Его высочества
Как только Тейт ушел, Лес с трудом поднялся и, позвав Тилля, велел ему приготовить ванную. Смутно помнил, как долго сидел с закрытыми глазами, наслаждаясь ощущением чистой воды, ласкавшей тело. Улегшись в постель, принц наконец сумел избавиться от этого мерзкого ощущения испачканности. Снова обретя способность ясно и трезво мыслить, он принялся анализировать увиденное. Значит, его догадки и опасения не подтвердились. И он невольно ощутил такое огромное облегчение, что даже улыбнулся. Тейт невинен во всех смыслах. Абсолютно. Полностью. Та фобия, боязнь прикосновений, всего лишь самовнушение. Это не его ощущения. А ощущения его матери, впитавшиеся в его рефлексы и реакцию на чужие прикосновения. Лес хмыкнул. Он отлично знал, как избавиться от подобных маний. Когда чувствуешь себя грязным, просто найди того, чьи чувства будут искренними и настоящими, кто действительно любит и хочет помочь. Отдайся его любви, познай счастье, и его ласки смоют все те ощущения отвращения и мерзости.
Когда-то давно, когда Лесу было хреново оттого, что всю ночь напролет он кутил и пил, одна девушка его спасла. Первый год после его прихода ко двору ознаменовался шепотками за спиной и сплетнями среди дворян. Говорили, что наследный принц слишком хрупкий, слишком мягкий, чтобы править страной. Впечатлительного, едва вышедшего из подросткового возраста принца тогда эти сплетни страшно угнетали. И он ударился во все тяжкие, чтобы доказать, какой он на самом деле мужчина. Стал спать со всеми подряд, пить, проигрываться в карты. И однажды сильно переборщил. Трахаться всю ночь напролет — даже для него рекорд. Причем не просто заниматься сексом… но совокупляться, как кролики. Наутро страшно болела голова, было противно от самого себя, а в комнате царил тошнотворный запах секса. Воротило, тошнило, хотелось сдохнуть. Лес поклялся себе, что больше никогда не будет так перегибать палку. После той ночи он еще несколько недель избегал случайных связей, так что прислуга даже поговаривала, уж не заболел ли их принц? Но потом к нему подошла одна фрейлина. Милая девушка, застенчиво признавшаяся в любви… И Лес не устоял. В ту ночь ему преподнесли самое дорогое, что было у каждой девушки. Невинность. Его нежно обнимали, шептали на ухо страстные слова любви, и все было так искренне, что наутро он почувствовал себя заново родившимся. Правда, отблагодарил он ту милую девушку отнюдь не самым достойным принца образом. Дурак был, что сказать. Зеленый юнец, думавший, что может каждый день получать столь щедрые, незаслуженные дары, дары первой истинной любви юности. Скандал замяли, девушку отправили к родителям, выдав замуж за какого-то графа в качестве компенсации за «причиненный моральный ущерб».
И вот теперь, лежа на своей кровати, принц лихорадочно думал, что же ему делать дальше. Те чувства, что он испытывал к Тейту, и правда не были низменной похотью. А если бы были, то после увиденного он наверняка бы отступился. Впервые в жизни он бы встал на горло собственным принципам, убрал свои похотливые ручки подальше от этого чистого, невинного создания и даже не смотрел бы в сторону капрала. Но его чувства были не такими. Само собой, хотел принц его жутко, однако он, помимо этого желания, испытывал и кое-что другое. И в ту ночь, когда капрал впервые позволил ему заглянуть в сознание, когда Лес увидел, насколько невинен его разум, у него возникло страстное, настойчивое желание защитить его от посягательств внешнего мира. И теперь, когда принц вспоминал горящие похотью глаза Кайрила Смерча, в душе его вскипала темная холодная ярость. Если раньше то было чувство собственничества и ревности, то сейчас это было отчаянное стремление защитить то самое ценное, хрупкое и невинное, что было душой Тейта-стрелка. Он бы и сам не осмелился его даже пальцем тронуть, но… боги, сейчас… Нет, у него не было сил и дальше оставлять Тейта в неведении. Это было бы слишком жестоко с его стороны. Разве можно оставаться равнодушным к миру сладостных удовольствий? Нет, если бы он хотел просто потушить свое вожделение, то последовал бы совету капрала и нашел бы себе смазливого мальчишку. Да хоть этого Тилля, который пожирал его сладострастными взглядами. Но Лес хотел научить… Защитить. Показать. Ввести в мир магии любви.
И с этого момента его решение только окрепло. Единственное — он не знал, что скажет Тейту завтра. Как посмотрит в глаза? Принц не хотел быть тем, кто раскроет капралу его же страшную тайну. Он хотел стать для него не вестником гибели души, но защитником, тем, в чьих объятиях Тейт смог бы найти себя, найти тепло, утешение и заботу.
Утром следующего дня Тейту пришло сообщение от принца вместе с каким-то чумазым симпатичным мальчишкой, который назвался Керном. Лес хотел его видеть, приглашал на обед и приносил извинения за то, что так поспешно выпроводил его вчера днем. Капрал не стал думать над приглашением особо долго. К двум часам дня он пришел к Лесу домой. Принц сегодня был странно, если не сказать подозрительно, задумчив. Сидя за столом, Тейт зачем-то выслушивал его рассказы о жизни при дворе, какие-то шутки, но главной темы, очень желанной для капрала, принц затрагивать, видимо, не собирался.
— Не хочешь немного размяться? — предложил принц, поднимаясь из-за стола. — Я тут потренироваться хотел, да только не с кем.
Тейт кивнул, направляясь вслед за ним в тренировочный зал. Он ждал, пока Лес сам заговорит на нужную тему, а принц все молчал. Взяв свои клинки, Лес выпрямился, ожидая, пока Тейт приготовится к бою. Капрал не спеша достал свой единственный меч и принял боевую позицию. Не дожидаясь, Лес напал. Конечно, у стрелка, владевшего больше луком, чем мечом, были сравнительно небольшие шансы противостоять мечнику виальдэ, у которого мечей было два, в отличие от него самого. Ему не хватало второго клинка, чтобы блокировать удары Леса. Принц мог одним мечом нападать, вторым защищаться. В этом были его преимущества. Но Тейт двигался чуточку быстрее, а потому пока что успешно держался, вызывая у мечника восторг. Лес совершенно перестал сдерживаться и теперь использовал свои возможности в полную силу, с интересом наблюдая за тем, как его противник будет защищаться и что предпримет, чтобы выстоять перед ним в этом бою. Ужасно хотелось выяснить, на что способен полукровка дроу. Ведь никогда еще он не видел таких людей. Если полукровки Светорожденных — светлых эльфов — еще попадались изредка, то от темных человечество еще ни одного не видело.
И Тейт его не разочаровал. Он крутился, извивался, танцевал, ходил по краю, несколько раз Лес чуть не достал его, но всегда полуэльф каким-то чудом ускользал, и в холодных голубых глазах принца медленно зажигались восторженные огоньки восхищения. Прекрасен. Демоны его побери, он был прекрасен в каждом своем проявлении. И когда злился, и когда был в ярости, когда ворчал, когда был недоволен, когда был задумчив, да и сейчас тоже, когда защищался. Лес облизнул губы, задыхаясь от быстрого ритма боя, жадно глотая глазами каждое изящное, исполненное грации, движение своего противника.
Он впился взглядом в лицо Тейта — стрелок стоял напротив, тяжело дыша и держа меч параллельно полу. На губах его играла легкая удовлетворенная улыбка. Он был доволен. Так же доволен и удовлетворен, как и сам принц. Даже самый жаркий и страстный секс не может сравниться с захватывающим танцем боя… И если в сексе партнера можно терпеть, коли не понравился, можно сфальшивить, слукавить, притвориться, то в поединке этого сделать нельзя. И именно поэтому Лес, как и все уважающие себя мечники, ценил хорошего противника, что становился на время боя практически твоим партнером, любовником, другом, кем-то, кто захватывал твое внимание на весь поединок, безраздельно владел им… И в настоящем бою фальши и лжи быть не могло. Такие фокусы заканчивались обязательной смертью.
— Я к тебе прикоснулся, — неожиданно заявил Лес, хитро улыбаясь и не скрывая восхищения в глазах.
Изумрудные глаза капрала расширились, а потом, к удивлению и восторгу принца, он покраснел. Действительно, его бледные щеки едва заметно порозовели.
— Придурок, — пробормотал он, отворачиваясь.
Лес не сумел сдержать хохота.
— Ой, капрал, я от тебя в восторге! — заливаясь весельем, выдохнул он.
Тейт поджал губы.
— Что молчишь, капрал? — чуть успокоившись, спросил Лес. — Пока мы тут с тобой танцевали, я раз десять тебя рукой задел. И ты что-то не кривился от отвращения. Можешь объяснить?
Стрелок растерянно запустил пальцы себе в волосы.
— Ну это же другое… Это… ну… — Он замялся, пытаясь подобрать слова, и беспомощно закончил: — Ну, по-другому!
— По-другому… это как? — заинтересованно произнес Лес, вскидывая светлые брови в насмешке.
Капрал заметно растерялся.
— Но это же поединок на мечах, бой! — наконец выпалил он.
— Ну да. А в повседневной жизни это что, а? Например, если я просто подойду и положу руку тебе на плечо, в знак дружбы? Или захочу тебе ее пожать? Это тоже, знаешь ли, далеко не признаки посягательств на твою задницу.
Тейт вспыхнул.
— Все равно, это другое! — упорствовал он.
— Да чем же? — вкрадчиво поинтересовался Лес. — Ты заставляешь меня желать доказать тебе правоту моих слов… — Он сделал несколько шагов вперед, отбрасывая свои благородные клинки совсем непочтительным и неблагородным образом в сторону. Они жалобно зазвенели, покатившись по полу.
Тейт невольно попятился, выставив перед собой клинок.
— Знаешь, я так хочу поэкспериментировать, но ты, похоже, потом голову мне снесешь за эксперименты.
Стрелок молчал, напряженно глядя на него и готовясь в любой момент начать отбиваться. Лес медленно надвигался, и так же медленно он отступал, пока не уперся спиной в стену. Дальше отступать было некуда. Руки Леса мягко уперлись в стену по обе стороны от его головы, заставив стрелка испытать чувство дежавю. Он напрягся еще больше, сжимаясь в тугую пружину, готовую развернуться в любой момент. Лицо принца оказалось так близко… Он почти ощущал его дыхание на своих губах.
— Я тебя поцелую, капрал. Даже если ты потом надерешь мне задницу в буквальном смысле этого слова, хотя я бы не был против и переносного тоже, — шепнул Лес ему в губы, прикрывая глаза ресницами.
Тейт замер на мгновение. Губы принца уже коснулись его собственных, почти коснулись… Но тут он пришел в себя и, оттолкнув его, со всего размаху ударил в челюсть, окатив яростным взглядом.
Лес отлетел на пол. Тейт застыл, пылая гневом и глядя на него сверху вниз. Несколько минут царила безмолвная, оглушающая тишина. А потом он услышал его. Придушенный смех — плечи Леса подрагивали. Он перевернулся на спину, уже не скрывая своего веселья, и утер слезы, выступившие на глазах.
— Капрал, я тебя обожаю, — простонал принц. — Клянусь всеми демонами Бездны, если бы ты отреагировал иначе, я бы очень разочаровался!
— Ты блефовал, — с отвращением констатировал Тейт, опуская кулаки.
— Ну а что я, по-твоему, дурак, что ли? Я с таким трудом смог сблизиться с тобой, а теперь испорчу все одним-единственным поцелуем? Не спорю, ради поцелуя с тобой можно и душу Темному продать, но я-то большего хочу, — искренне признался Лес, смеясь одними глазами.