Он тяжело дышал, облизывая пересохшие губы. Видимо, Тейт сумел прочесть это желание в его взгляде, потому что глаза цвета мягкой весенней зелени неожиданно расширились, а пальцы рефлекторно сжались, сильнее стискивая медовые пряди. Взгляд у принца был совершенно пьяным.
Тейт резко выдохнул, не зная, что делать. Словно понимая, что он в растерянности, Лес едва слышно проурчал:
— Поцелуй.
— Что? — выдохнул Тейт.
Лес мягко улыбнулся, слегка приоткрыл губы, чуть высунул кончик языка, проводя им по верхней, и тут же спрятал его.
— Ну… — протянул он. — Разве тебе не хочется сделать со мной то же, что и я с тобой? Знаешь, возможность видеть, как кто-то получает наслаждение от твоих ласк, доставляет даже больше удовольствия, капрал… Посмотри на меня. Я безумно тебя хочу. Хочу видеть, как ты извиваешься от моих ласк, стонешь, отвечаешь… А тебе не хотелось бы видеть таким меня?
Горячий, пылкий шепот сводил с ума, пробуждая в сознании запретные видения и возбуждая темное первобытное желание, которого Тейт абсолютно не понимал. Он смотрел на эти мягкие и нежные губы, слушал возбуждающий шепот, наблюдал, как скользит быстрый язычок Леса по его же губам, и понимал, что действительно хочет… знать, как это — целовать его. Не только знать, что такое поцелуй, но знать, каково это — целовать Леса. Именно его… Именно так. Настоящий поцелуй, как выразился сам принц.
Он поддался вперед, и Лес затаил дыхание, замолчав на полуслове. Дыхание замерло в его груди, а он впился пальцами в подлокотники кресла, слегка приоткрыв губы. «Ну же, ну же… Только не передумай, о, пожалуйста… Бездна! Только не передумай… Поцелуй, Тейт, слышишь?! — заклинал он. — Поцелуй же меня…» Зачарованно он наблюдал, как Тейт наклоняется все ниже, сам облизывая свои губы, как его лицо приближается, и вот уже их горячее дыхание смешивается; он ощутил легкое, почти невесомое прикосновение стрелка к своим губам. И с трудом удержал себя от безрассудного желания поддаться ему навстречу, впиться в рот, но нельзя… Демоны, нельзя! Сейчас, когда Тейт сам проявлял инициативу, когда не шарахался от каждого прикосновения, когда был одурманен происходящим так же, как и он сам, когда его можно было раскрутить на эти невинные ласки, которые для Леса сейчас были слаще любого жаркого секса. С замиранием сердца он ждал, когда Тейт углубит свой поцелуй, и капрал его не разочаровал — его язык слегка неуверенно скользнул по губам принца, только пробуя их на вкус. Лес поспешно раскрыл губы чуть шире, приглашая, маня, искушая, только бы он не останавливался. В этот момент он был готов на все ради этого поцелуя. Ради Тейта. Хотелось сказать ему об этом, хотелось прижать к себе, хотелось обнять, зарыться лицом в шею, прижаться всем телом, затащить в постель и тискать, словно какую-то игрушку, не выпуская из объятий всю ночь напролет, наслаждаясь стройным бледным телом, прикасаясь к нему везде, где только можно… И желание это было таким сильным, что он вцепился в подлокотники кресла до хруста в пальцах. И когда язык Тейта проник внутрь его рта, он с трудом сдержал стон удовольствия. Он уже давно дошел до той точки кипения, когда можно было сорваться в пропасть от одного малейшего прикосновения, и это при том, что Тейт до него даже ни разу не дотронулся! А так хотелось ощутить его руки на своем теле, губы, ласки, взгляды, только бы он не останавливался, только бы…
Он не сдержался и тихонько простонал ему в рот, поддаваясь вперед. Тейт тут же отстранился, и Лес застонал от разочарования. В голубых глазах его металось такое отчаяние, что стрелок даже испугался. Вскочив с кресла, наследный принц Дайлата окинул его мутным взглядом, с трудом отыскивая в памяти ключи активации к пространственному телепорту, и шепнул пару слов на Древнем. Перед глазами все поплыло, и когда он открыл их снова, то уже оказался в своей спальне. Молниеносно скинув всю одежду, Лес лег на постель, желая довести себя до разрядки без помощи Тейта. Всего пару легких движений хватило, чтобы достигнуть этой цели, и это был самый бурный оргазм за всю жизнь принца.
Лежа на смятых простынях, тяжело дыша и глядя в потолок широко раскрытыми глазами, он едва слышно простонал.
— Тейт, проклятье… Боги, дайте мне терпения!
Честность
На следующий день ровно в три часа на площади для построения собралась огромная толпа народу. Все жаждали хлеба и зрелищ. Уже пронеслась волна сплетен о том, что дуэль принца и Смерча произойдет из-за Кречета. Слава капрала, его загадочность, таинственность, красота и поистине монашеская добродетель, про которую слагали легенды, дошли до своей точки кипения. Целибат Кречета вызывал жаркие споры во всем лагере, которые велись долгими вечерами перед костром. Откуда он появился, кто он такой, почему так таинственен, почему всех держит на дистанции, почему не гуляет, когда выдадут жалование, почему так красив — все эти вопросы терзали солдат вот уже два года, начиная с первого дня его появления, и до сих пор оставались актуальными. И вот теперь еще эта дуэль-сатисфакция между самим наследником трона и Ураганным Смерчем…
Капрал умудрился отхватить двух таких влиятельных ухажеров! Смерча прислал папочка, так сказать, служить Отечеству, и Кайрил исправно выполнял воинскую службу. Нес караулы, пропадал на дежурствах, тренировался с остальными солдатами не по приказу, а по собственной прихоти, и кутил, когда давали вольничью. Его хотели повысить в звании хотя бы до капрала, как-никак дворянин, да и воин хороший, но нет — отказался Смерч. Лень ему было солдат тренировать да нести за бойцов ответственность. Он появлялся в разных местах, исчезал и оказывался затем в совершенно других. Вчера его видели сидящим у костра и чесавшим языком с бравыми вояками, несколько часов назад он распивал кентерелейское вино с каким-то молоденьким сержантом, только что тренировался в рядах рекрутов, а сейчас куда-то снова запропастился.
Что же касается принца, так это вообще бессмысленно даже обсуждать. Принц — он и есть принц. Наследник трона Дайлата, самый заядлый кутила и выпивоха, завзятый игрок в карты, не стеснявшийся применять свою наследную магию для шулерства, просто обаяшка, милый, симпатичный, такого бы в постель затащить да тискать всю ночь напролет… Однако и этот парень был не так прост. Ведь недаром носил Селест, Наследный Принц (одно из его прозвищ), парные клинки. Сердить Его высочество никто не любил. Не находилось просто таких дураков. Он славился своим опасным чувством юмора и тем, что в любой компании становился «своим» — что среди простых и неотесанных грубиянов-солдат, что среди утонченных аристократов-дворян. Но если принца рассердить, то его чувство юмора становилось очень опасным и даже злым. Поговаривали, будто однажды разозлившего его молодого дворянина принц вызвал на дуэль. Играючи отделал его, нагнул раком неприлично, отхлестал плашмя одним из своих клинков, а потом подрубил пояс да спустил штаны. Пинка под зад — и гордый аристократ упал в пыль лицом. То-то потом над ним весь королевский двор потешался… Со стыда бедный граф упросил Его Величество отпустить его на северные границы служить, подальше от злых языков и унижения. Его высочество Селест не щадил никого. Он был по-своему жесток и никогда не церемонился с дворянами. Но знали, что он был очень мягкосердечен к простому народу. Злые языки говорили, будто принц хочет стать образцовым правителем, позер недоделанный, все на публику играет. Но близкие друзья, такие, как Торнтон Тайлеон — будущий герцог Тайлеон, таль-герцог Гил Аэльтрэй и Себастьян, лорд Синдарилл, знали, что на самом деле Лес очень раним душой. Только слабости свои принц, живший при дворе в самом гадючьем гнезде, приучился скрывать. Одного он не делал никогда — не лгал. Не лгал и всегда держал свое слово. И за это его невозможно было не уважать.
И вот эти-то две личности, две довольно-таки могущественных фигуры в королевстве, сумел приворожить капрал Кречет. Завистников нашлось немало, а сегодня на площади они бросали на него злобные взгляды. Но Кречет отказался приходить на главную площадь. И бойцов своих не пустил. Сказал как отрезал — его отношения наследного принца Дайлата и Кайрила Лейса не касаются никаким образом. Ушел на полигон и тренировал своих солдат как ни в чем не бывало. И вызвал этим еще больше пересудов.
Тейт старался не обращать внимания на рев толпы где-то позади себя. «Трибуны» ликовали. Слышался ожесточенный звон клинков. Изредка даже доносился голос Леса — издевательский, слегка злобный, ироничный и язвительный, полный ядовитого скепсиса. Только он мог вот так убивать словами, разить наповал, втаптывать ими в грязь и оставлять после себя полное ничтожество, бессильное, закомплексованное, сломленное и разрушенное. То, что раньше было Личностью, становилось Грязью после ядовитых слов Леса. И сегодня он совсем сорвался с цепи, хлеща противника и словами, и клинками, развлекая солдат и ломая врага. Смерч же дрался спокойно, сосредоточенно, молча. Отражал, нападал, уворачивался, отскакивал, уклонялся, прыгал, танцевал… Недаром и он получил свое прозвище — Ураганный Смерч, быстрый, сметающий все на своем пути, ловкий, способный обогнать сам ветер, и никак принцу не удавалось нанести ему смертельной раны. Они кружились, рычали, смотрели друг на друга злобными взглядами. Танцующий со сталью, мечник виальдэ, сегодня показал все, на что способен, рисуя такой восхитительный танец клинков, что мечи вились вокруг него, словно змеи, кружась стальным серебристым вихрем. И туго пришлось бы Кайрилу Лейсу, если бы не его скорость. Но долго так продолжаться, разумеется, не могло. Вихрь стали вокруг мечника виальдэ делал его неуязвимым, а любую атаку со стороны Кайрила — невозможной и бесполезной. Только мечники виальдэ могли создавать такую броню, такой восхитительный рисунок смерти — и именно поэтому так ценились парные клинки, дающие множество преимуществ их обладателю. Но чтобы владеть парными клинками, нужно слиться с ними, стать их частью, сделать их своей душой. И не каждому удавалось по-настоящему почувствовать это оружие, заявить на него свои права — заставить виальдэ полюбить своего обладателя; необходимо достичь полной гармонии с парными клинками, то есть слиться с ними настолько, чтобы сплести идеальную защиту. А потому и гордых носителей виальдэ было так мало в королевстве Дайлат.
Кайрил все отступал под натиском принца, не имея возможности для атаки, только защищался да уклонялся. Если и был сейчас среди них двоих кто-то смерчем, так это Лес, который раскручивал клинки вокруг себя так быстро, что казалось, будто он окружен живым серебристым вихрем. Насколько было известно, подобным приемом владел еще один носитель виальдэ, таль-герцог Аэльтрэй, Гил Аэль. Вся Звезда Дайлата предпочитала другие преимущества виальдэ, а их приемы были гораздо изощренней, хитрей и коварней. Принц же был слишком благороден, чтобы использовать гордые клинки таким образом. Он никогда не пользовался лживыми приемами. И считал, что так нанес бы оскорбление своему оружию и лишил бы его гармонии. Он бы больше попросту не смог танцевать со своими виальдэ. Да, он был немного суеверен, но кто не верит в символы и знамения в наши времена?
А приему «Вихрь Стали» юный наследник трона научился все от того же пресловутого Гила. Когда таль-герцог пришел на финальный Поединок Посвящения с последним мечником виальдэ — шестым, он просто сломал принца своим искусством, напирая серебристым смерчем, раскручивая клинки над головой, словно грозное знамение. Лес тогда только уклоняться и мог. Потом попросил Аэля научить его этому приему. И с этой просьбы началась их дружба. Правда, вскоре Гил лишился жены и ушел в свой замок, стал затворником. Леса это очень угнетало, его компании принцу не хватало безумно. Но сделать он ничего не мог. И до сих пор не виделся с Гилом. Поговаривали, что его отправили недавно на пограничную заставу, и Лес подумывал, а не махнуть ли туда, чтобы свидеться с другом, но только разве мог он оставить свое сокровище без присмотра? Кто будет охранять задницу Кречета, если не он?
Кайрил едва слышно зарычал, понимая, что вот-вот проиграет бой. Язвительные шуточки Леса сбивали с толку и отвлекали, а вихрь стали все наседал.
— Ну что, сдаешься, Уррраганный Смерч? — промурлыкал Лес, язвительно протягивая его прозвище. — Я ведь тебе сейчас задницу надеру, как и тому сопляку…
Кайрил только зубы сильнее стиснул. Их бой был абсолютно не серьезен. Толпа взорвалась хохотом, ее симпатии были полностью на стороне наследного принца, в волнах криков и гогота отчетливо слышалось его имя: «Лес! Лес! Лес!»
— Никогда, — прошипел мечник.
Лес должен устать. Должен. Принц не может вечно раскручивать эти клинки над своей головой, рано или поздно он откроется! И тогда Кайрил нанесет ему ответный удар. Однако он не учел того факта, что Лес был потомственным магом. Наследственная магия и магия эльфов — два самых опасных и могущественных вида магии на земле. Срок человеческой жизни в целом составляет сто пятьдесят лет — это стандартная норма. Некоторые доживают до двухсот. Но династия королей Дайлата по мужской линии унаследовала срок жизни в триста лет благодаря своей могущественной магии. Эта же магия давала множество преимуществ, одним из них, например, было то, что Лес в бою уставал гораздо позже своего противника. А посему Кайрил был заранее обречен на поражение. Клинки хозяина, казалось, не забирали его силу, а наоборот — давали. Лес черпал ее, держась за рукоятки изящных, сверкающих полосок стали, а они любовно звенели ему в ответ, лаская слух, когда со свистом рассекали воздух.
Близок был тот момент, когда кончик виальдэ будет приставлен к горлу Смерча, и принц, холодно глядя на поверженного противника, с презрением произнесет:
— Поединок окончен. Твоя сатисфакция отклонена.
Честь Лейсов теперь была запятнана. И Кайрил, глядя в ледяные голубые глаза, с ненавистью отбросил в сторону свой клинок, признавая поражение. К его удивлению, Лес не стал насмехаться над ним. Наклонившись совсем близко, почти задевая губами его ухо, а щекой его щеку, он прошептал совсем мягко и спокойно:
— Не смей больше появляться рядом с ним.
Встал, со свистом вдел оба клинка виальдэ в ножны за спиной, резко наступил ногой на рукоятку меча Кайрила — тот подлетел вверх с жалобным звоном на добрых полтора метра. Подхватив его одной рукой, Лес развернулся и пошел прочь. Ну не мог он без позерства, не мог! Это же был Селест, Наследный Принц Дайлата.
Когда вечером Тейт, усталый после долгих тренировок, зашел в свою комнату с намерением принять ванну, поужинать и лечь спать, то Лес уже ждал его, развалившись на кровати, словно был у себя дома. Тейт не особо удивился, проигнорировав его. Вчера, когда принц так поспешно сбежал, оставив его, распаленного и возбужденного, самого справляться со вставшей проблемой, Тейт снова ушел в ванну и просто охладил свой пыл ледяной водой, особо не исхищряясь, в отличие от самого принца. И если сейчас он пришел, чтобы снова… снова… начать эту идиотскую игру, Тейт не собирался принимать ее правила!
— Что, даже не поздороваешься? — наигранно грустно вздохнул Лес.